Почему люди улыбались в послевоенном СССР?

 

Почему люди улыбались в послевоенном СССР?На днях по ТВ опять мелькнул сюжет про Эдуарда Хиля (он же «Mr.Trololo»). Для тех, кто не в курсе, расскажу. Несколько месяцев назад некие американцы обнаружили выложенный в Сети ролик, где певец исполняет вокализ. При этом у него невероятно довольное лицо, как будто с каждым новым «тро-ло-ло» он получает невидимую миру положительную энергию. Это самое «трололо» так поразило людей, что скоро сделалось популярным на Западе.

В качестве еще одного примера можно было бы предложить ещё Кола Бельды — тоже был радостный человек.

Но я поведу речь вовсе не об этом, а о том, что в 1960-е годы улыбка, смех без особых причин были нормальным, естественным состоянием человека. Помните культовую песенку эпохи:

«Бывает всё на свете хорошо,-

В чём дело, сразу не поймешь,

А просто летний дождь прошёл,

Нормальный летний дождь».

Понимаете, всё на свете хорошо, хотя, вроде бы всё буднично. Автор текста, Геннадий Шпаликов, сочинил это стихотворение очень быстро, не задумываясь. Но именно поэтому у него получилось самое точное выражение эпохи. Он просто записал то, что видел. Смех 1960-х — это не сатира (хотя, и её тоже хватало) и не усмешка циника, а именно — здоровая реакция на ощущение полновесного счастья. Тогда люди шутили потому, что сама энергетика эпохи располагала к шуткам. Сама формулировка — «физики шутят» была, по сути, констатацией факта. Травка — зеленеет, солнышко — блестит, а физики — шутят.

Почему люди улыбались в послевоенном СССР?Почему люди радовались? В их жизни было удивительное сочетание солнечного Настоящего, которое проживалось в ожидании ещё более счастливого Будущего. Это не было предвкушение праздника, как, скажем, в конце 1980-х, это был самый настоящий праздник, который преподносился как Первая Часть Марлезонского Балета. А вторая обещала быть вдвое, втрое красочнее первой. Культовая фигура XX века — Юрий Гагарин почти на всех фотографиях широко улыбается. Первый космонавт не мог быть хмурым, он не имел права на меланхолию и флегматичность.

1960-е — это время сангвиников и холериков, потому что надо было постоянно гореть, придумывать, рваться и отстаивать. И — хохотать. Остроумие шестидесятников — это умение сыпать шутками и цитатами, вставляемыми в нужное время, в нужном месте, но никак не насмешка над кем-то или над чем-то. Для остроумца той эпохи было бы немыслимо высмеивать товарища или даже недруга, чтобы заслужить аплодисменты. Подлость и цинизм (а насмешка над… — это подлость и цинизм!) не котировались, даже если они и приносили кое-какие дивиденды.

Почему люди улыбались в послевоенном СССР?

Остроумная или хотя бы — весёлая девушка считалась круче красивой и уж тем более — гораздо круче модно одетой.

В 1960-е годы бытовала полемика физики VS лирики. С точки зрения шестидесятника, «упакованный в фирму» — это вообще не конкурент. Он вне игры, потому что бились настоящие титаны — покорители атома с «ловцами душ».

У поэтессы Юлии Друниной есть такая строчка:«Весёлое презрение к тряпью».

Тряпьё тут — одежда, причём модная. В 1960-е годы культивировалось именно весёлое презрение к материальным ценностям. Было ли это правильно? Спорный момент. Но в контексте 1960-х потребленческая модель поведения рассматривалась, как антипод творческой, созидательной модели.

Почему люди улыбались в послевоенном СССР?Сейчас работа, карьера видятся только в приложении к будущим материальным благам. Я читаю «глянец» и в том же «Cosmo» иной раз встречаются такие житейские истории — бизнес-леди (юрист, экономист, маркетолог) в детстве мечтала быть художницей (балериной, фигуристкой, поэтессой) и вот сейчас, зарабатывая свой энный миллион, умница-красавица (красавица — непреложно!) по вечерам рисует пейзажи (занимается танцами, катанием, поэзией). Жизнь её обеспечена и полноценна. Утром — деньги, вечером — танцы.

В 1960-е, конечно, тоже существовал такой шаблон — рабочий Сидоров с утра даёт стране угля, а по выходным играет на кларнете. Но он именно — давал стране, причём угля, а не консалтинга. Он именно — созидал с утра до вечера. А умница-красавица делает карьеру лично для себя, для того, чтобы купить новое авто.

Почему люди улыбались в послевоенном СССР?

В 1960-е работа считалась самоценной, то есть — целью, сейчас работа — это средство. Это не хорошо и не плохо, просто факты.

Почему я заострила своё внимание на потреблении? Не затем, чтобы его ругать: потребление — это прекрасно. Тут дело не в моральных оценках, а в… источниках получения радости (эндорфинов).

Что считается самым главным из существующих человеческих удовольствий? Всё-таки созидание. Удовольствие от создания стихотворения, картины, новой компьютерной игры, дома, куклы (нужное — вставить) не сравнится ни с чем. Все остальные удовольствия — спорт, еда, танец, скорость и, наконец, потребление по силе воздействия уступают созиданию, творчеству. Причём, потреблять можно не только Дольче&Габбану с яхтами и мобилами за 20.000 евро. Потреблять можно Бетховена, вагантов и прерафаэлитов. Удовольствие — присутствует, но оно не настолько сильно, как если бы человек сам что-то такое создавал. Я не призываю никого браться за кисть и идти рисовать цветочки на обоях. Я говорю о принципе. Потому что созидать можно даже болты на заводе, смотря как к этому относиться.

Так вот, в 1960-е творчество в широком понимании этого слова ставилось во главу угла. Люди ощущали себя именно созидателями. От осознания этого они беспрерывно радовались, ибо получали энергию из самой своей деятельности.

Новая вещь, если вернуться к теме потребления, тоже имеет радостную энергию — те, кто любит шопинг, это знают. Однако у любой вещи энергия конечна, и человеку нужно снова идти в бутик или в супермаркет.

Энергия созидания — бесконечна, поэтому бесконечно и ощущение радости. Что же произошло потом, в 1970-е? Творчество превратилось в материал для диссера, а диссер стал ступенькой к материальным благам. И всем сразу стало не то, чтобы скучно, но как-то напряжно. Идеи измельчали рядом с вещами. Открытый смех выродился в усмешку, остроумие тоже никуда не делось — просто оно стало другим. Руки, которые когда-то радостно хлопали в ладоши, сложились в ироничные фиги и спрятались по карманам…