Почему возродятся региональные идеологии

В прошлом году своеобразный тендер на розыск духовных скреп был объявлен не только для федеральных государственных и медийных структур. Довольно быстро задачу подхватили региональные администрации. Параллельно с этим процессом в некоторых областях идет и другой, гораздо более занимательный, – поиск региональной идентичности и своей, местной патриотической повестки.

То губернатор Алексей Гордеев внезапно заявит о каком-то «воронежском народе» и тут же получит возмущенный ответ о формировании сепаратизма от местных блогеров, то новый губернатор Владимирской области Светлана Орлова выступит с заявлением «Покупайте владимирское!», и ее сразу осадит премьер-министр Дмитрий Медведев: продвижение продукции исключительно местных товаропроизводителей может привести все к тому же «региональному сепаратизму».

Эти обвинения сразу же отсылают нас к  «родовой травме» построения жесткой вертикали власти в начале нулевых – борьбе с региональной  самостоятельностью, и, как следствие – идеологией, и к истории с подчинением губернаторов федеральному центру.

Борьба с региональным сепаратизмом

Запрос  на свои памятные даты, ценности и традиции – естественный для психики человека процесс самоидентификации. Однако постоянную апелляцию губернаторов к региональной идентичности можно рассматривать как политтехнологический прием. Способы формирования региональной идеологии, возникавшей в 90-е годы стараниями сильных губернаторов, были одни и те же: ставка на местный патриотизм, особую ментальность и роль региона в жизни страны. Практически всегда эти темы шли в связке с фигурой губернатора и апеллировали к солидарности с его деятельностью.

 Яркий пример – возглавленное губернатором Свердловской области Эдуардом Росселем движение «Преображение Урала», просуществовавшее почти десять лет. Идеологию кратко можно описать как «Урал – опорный край державы, а Россель – лучший губернатор». Или вспомнить губернатора Краснодарского края Николая Кондратенко, открыто дерзившего федеральному центру и заявлявшего о региональной самостийности Кубани. Кондратенко одновременно культивировал бытовую неприязнь к «лицам нерусской национальности», нелюбовь к американцам и поддержку казаков,  когда это  еще не было модно.

Позже, когда региональным  блокам разрешили идти на выборы, возникла проблема: региональный патриотизм начал эффективно конкурировать с идеологическими построениями Кремля, а популярные и сильные губернаторы спорили с федеральным центром и формировали свои федеральные блоки, как  «Отечество – вся Россия», образованный из политических  структур мэра  Москвы Юрия Лужкова, президентов Татарстана, Башкирии и Ингушетии  соответственно – Минтимера Шаймиева,  Муртазы Рахимова и  Руслана Аушева, а также  губернатора Санкт-Петербурга Владимира Яковлева.

Централизация всей российской политики вылилась в запрет на региональные партии. «Отечество» и другие региональные объединения вошли в новосозданную «Единую Россию». Позже под предлогом усиления борьбы с терроризмом были отменены губернаторские выборы. Губернаторов, прошедших через избирательные кампании, становилось все меньше. На выборах  в федеральный или региональные парламенты губернаторы и партия власти «пристегивались» к рейтингу Путина.  Региональные идеологические платформы оказались попросту невостребованными.

Между «Ё» и церковью

В некоторых регионах губернаторы  еще до объявления президентом Путиным поиска «духовных скреп» осознали важность идеологической работы. Правда, для некоторых глав это стало скорее способом самовыражения, чем движением к обретению реальной региональной платформы.

Фото: ИТАР-ТАСС / Артур Рогов

Так, в поисках региональной самостийности администрация Морозова металась между открытием памятника букве «Ё», позиционированием  Ульяновской области как родины Ленина, музея СССР и даже культурной столицы содружества СНГ. Губернатор за последние пять лет  вводил в области  то День отца, то День зачатия: с 12 сентября в регионе стартовал девятимесячный марафон «Роди патриота», родившим полагался УАЗ «Патриот» –  машина Ульяновского автомобильного завода. Последние действия Морозова: предложение  подчиненным пересесть на автомобили марки «Лада» и УАЗ, скандальная замена во время акции «Тотального диктанта» текста Дины Рубиной как автора, «активно использующего в своих произведениях ненормативную лексику», на фрагмент из рассказа проверенного писателя-патриота Василия Пескова, журналиста «Комсомольской правды». 

Есть  и другой пример. В Белгородской области уже почти двадцать лет существует и только крепнет авторитарно-православный режим губернатора Евгения Савченко. Словосочетание «Святое Белогорье» возникло еще в 90-е годы, и на сегодняшний день прижилось не только как название, пригодившееся одновременно и для твиттера белгородской митрополии, и для межфракционной депутатской группы по защите христианских ценностей, но стало также популярным синонимом для  названия области. Чем не исчерпывающее доказательство существования бренда региона? 

Белгородская областная клиническая больница святителя Иоасафа

Любопытно, как областная администрация и епархия поддерживают культ именно местных святых отцов:  еще десять лет назад был открыт Духовно-просветительский центр имени святителя Иоасафа, областная больница носит его имя, а дети в школах пишут о нем рефераты. Кстати, именно Белгородская область была первой в стране, где появились уроки православия, возник «закон о духовной безопасности», моментально вызвавший скандалы: чиновники трактовали его буквально, запретили «тяжелую рок-музыку в стиле heavy metal» как пропаганду сатанизма и насилия, День святого Валентина, постановки современных драматургов.

Сам Савченко описывает происходящие в области процессы так: «Возрождая Православие на Белгородчине, мы укрепляем связь нынешнего и грядущих поколений с духовным опытом предков, нравственной опорой Святой Руси. Руководство области всячески поддерживает расширение сотрудничества органов власти, учреждений образования и культуры, семьи с Белгородской и Старооскольской епархией. На Белгородчине активно восстанавливаются православные святыни,  возводятся новые храмы, открываются воскресные школы. Считаю, что это наш священный долг – возродить то, что было утрачено, сохранить и развить духовную культуру населения, взошедшую на Православии».

Почему ситуация в Белгородской области особая и можно говорить о формировании региональной идентичности?  Здесь до сих пор есть сильный и популярный губернатор и связанный с ним персоналистский режим, построенный на последовательно выстроенной и устойчивой идеологической платформе: сильная административная власть, ведущая роль православной культуры, стабильное экономическое развитие, преимущественно за счет сельского хозяйства. Православие, самодержавие, плодородность.

Возвращение региональных идеологий

Сегодня губернаторам, желающим укрепить свои позиции, придется учиться у того же Савченко. Если рассматривать идеологию как предлагаемую сверху объединяющую систему ценностей, то в нулевых этой ценностью была поддержка курса Владимира Путина,  однако сейчас региональные режимы нуждаются в своих «скрепах».

Во-первых, нынешняя администрация президента заставляет региональные власти выигрывать выборы самостоятельно (связано ли это с невозможностью или все же нежеланием и дальше разрешать выезжать за счет рейтинга Путина, не так важно), но видно одно: местные администрации ищут другие опоры, отличные от той, которую дают федеральный центр и совместная с президентом фотография. Обращение к региональной патриотической повестке – это один из первых объяснимых и естественных ходов в избирательной кампании.

Губернатор Московской области Андрей Воробьев. Фото: ИТАР-ТАСС / Станислав Красильников

Во-вторых, вернулись выборы губернаторов,  пусть даже с учетом фильтров и подобранных технических кандидатов. Как только правила игры хотя бы немного меняются, губернатор вынужден выходить к людям и что-то говорить. Пример «крепкого хозяйственника»  Сергея Собянина, который не смог эмоционально вовлечь в свою кампанию и привезти на участки собственный электорат, довольно показателен. В Подмосковье избирательный штаб спокойно выигравшего выборы Андрея Воробьева начал работу с позиционирования  области не как придатка Москвы,  но региона-лидера с качеством жизни не хуже московского, а кроме того, с попытки объединения отдельных городов, не осознающих себя единым целым. Так возник  бренд «Наше Подмосковье».  Его использовали  и как слоган, и как губернаторскую программу. Насколько эти шаги были удачными, сейчас судить сложно: все-таки уровень конкуренции был несравним с московскими выборами, но было видно движение в сторону выявления хоть какой-то региональной самости.

В Воронежской области, о случае в которой мы говорили выше, тоже в этом году выборы губернатора, а Орлова сделала свое заявление за несколько месяцев до дня голосования. Недавно назначенный врио губернатора в Ставрополье Владимир Владимиров, которому этой осенью также предстоит пройти через выборы, уже обращается к «патриотам края». Через Ставрополье проходят миграционные потоки из соседних кавказских республик, и врио губернатора надо, с одной стороны, дать сигнал коренному населению о своей поддержке, с другой стороны, не вызвать гнев и обвинения в сепаратизме со стороны Кремля.

Впрочем, работа с региональными патриотическими темами губернаторами ведется не только перед выборами, но и в течение всего срока. Высокий рейтинг – один из аргументов в пользу глав регионов для федерального центра. Не решающий, как показали отставка популярного челябинского губернатора Михаила Юревича, и назначение врио алтайского Александра Бердникова, которому все эксперты предрекали увольнение из-за крайней непопулярности, но все же фактора, который нельзя сбрасывать со счетов.

Губернатор Воронежской области Алексей Гордеев через год после своего назначения, в 2010 году опубликовал  некий «манифест Воронежского лидерства», заявив, что «манифест – отправная точка пути, по мере движения по которому, уверен, каждый из нас по-новому осознает свои место и роль на Воронежской земле».

«Воронежское лидерство основано на уникальной специализации региона в глобальном пространстве, осознании своего места в России и мире. Мы не намерены ввязываться в подобие подзабытого соцсоревнования. Мы намерены занять свое собственное место в Российской Федерации, место уникальное и неповторимое», – говорится в тексте. Пиарщики администрации тут же написали незамысловатую схему достижения этого лидерства, технологически повторив все то же, что и губернаторы в 90-х годах.

Исторические традиции Воронежской области + лидер А.В. Гордеев + лидерский потенциал населения = формирование позитивного облика региона.

Правда, в отличие от 90-х все закончилось тем, что в Воронеже появился клуб «Лидер», объединяющий большинство бизнес-руководителей, регулярно встречающихся с губернатором, а сами идеи оказались подзабытыми, и теперь глава региона апеллирует к «воронежскому народу».

В 2012 году губернатор Краснодарского края Александр Ткачев возвращается к риторике губернатора Наздратенко, и кубанский регионализм снова возвращается в повестку. Апогеем стало заявление Ткачева о том, что казаки должны «выдавливать» из края кавказцев. Самого Ткачева можно видеть в казачьей папахе, а в области создана организация «За веру, Кубань и Отечество». На форуме с одноименным названием предложили объявить область территорией без абортов и гражданских браков.

 Губернатор Краснодарского края Александр Ткачев во время парада Кубанского казачьего войска. Фото: ИТАР-ТАСС / Евгений Левченко

Регионы пока между молотом и наковальней: администрация президента опасается регионального сепаратизма, но, с другой стороны, требует самостоятельно выигрывать выборы. С учетом федеративного устройства государства, сильного отличия областей друг от друга  возвращение к региональным идеологиям неминуемо.  Начало  положено. Даже организация «Преображение Урала»  уже возродилась.  После неудачных результатов партии власти в Свердловской области в 2011 году тогдашний губернатор Александр Мишарин создал Бажовское сообщество, ставшее преемником движения Росселя.  Правда, Мишарина это не спасло от отставки. До Савченко им еще расти и расти.