Несушество.

Рассказ Александры Беденок «Лисичонок» (ссылка на ссылка на ссылка на maxpark.com  натолкнул на многочисленные воспоминания.
   Воровать по мелочи у нас учатся с раннего детства. Кто не тырил огурцы с чужого огорода, когда свои желтеют несобранные?! Или кисло-горькие завязи яблок из соседского сада, когда своих полно?! А уж стянуть с колхозно-совхозного поля или с государственного завода - сам Бог велел! Это же не конкретно чьё-то! Это же общее, государственное! Значит, и моё! Ведь «государство-это МЫ»! 

   Кто не видел по 2-3 машины у кромки кукурузного или подсолнечного поля? Ну захотели дети молочный початок или сырых семечек. Подумаешь! Ну десяток я сорвал! И чо?! Не обеднеют! Зато мне приятно! Халява же! 
Или микросхему стоимостью в 1000 рублей сунул в укромный кармашек, уходя с завода. Подумаешь! Вон их в контейнере готовой продукции тысячи лежат! Эка делОв-то! 

   Мой первый наставник в ТЭЦ комбината, дядя Коля, говаривал: «Если я хоть гвоздь, хоть гайку со смены домой не принесу, у меня весь день живот болеть будет». 

   Однажды пришли в ТЭЦ новенькие ГДРовские поршневые насосы. Сгрузили ящики в дымососной. Нам с дядей Колей поручили эти ящики разобрать и приготовить насосы к ревизии. А ящики - загляденье. Струганые, без единого сучочка дощечки в 15 мм толщиной и 2 метра длиной, как прянички сдобные. 

   Я взял гвоздодёр и ринулся выполнять задание. Дядя Коля схватил меня за локоть. Вырвал у меня из рук инструмент и сам аккуратненько, не помяв ни одной доски, разобрал ящики. Мне было доверено лишь складывал дощечки у стены, удивляясь такой бережливости. Только потом мои глаза прозрели.
Ящики мы разобрали до обеда. После обеда меня определили на другую работу. С дядей Колей не виделся.

   Когда я шёл домой после смены, то увидел, что под заводскими воротами, рядом с заводским клубом и как раз напротив дома дяди Коли, извиваясь, пытается пролезть какой-то мужик. Решётка ворот была сварена из угольников на 30, на расстоянии сантиметров в 30 друг от друга. Пролезть сквозь решётку было невозможно, но «народные умельцы» отогнули угольники снизу и уже протёрли животами лывинку лаза. (На фото слева).

   Когда я подошёл поближе, я увидел сквозь решётку ворот связку знакомых досок. Значит, это дядя Коля под воротами пролезть пытается. Да вот – досада! Хлястик фуфайки зацепился за угольник, а отползти назад мешали растопыренные полы. Хлястик, как на грех, ещё крепкий. Не рвётся. 

   Подошёл. Легонько пнул его выпирающий зад и изменённым грубым голосом: «Ну что, сдать тебя охране, что ли?" Он замер. Я уж перепугался, не кандрашка ли его хватила?! Деду - то уже к шестидесяти. Голова лысая, как моя коленка. Для меня, восемнадцатилетнего, он был уже древним стариком. Отцепил. Опять подпихнул: «Ползи, бедолага!" - а сам быстренько ушёл. 

   Таких историй каждый читатель МП может рассказать десятки. Но я хочу поведать не о «несушестве», т. е. мелком воровстве госсобственности, а о несушестве наоборот. Не С предприятия, а НА предприятие.

   При рафинадном заводе был огромный склад, площадью чуть не с футбольное поле и высотой с пятиэтажку. Туда разгружали мешки с сахарным песком, привезённым с многих песочных заводов страны для переварки его в сахарные головы. Пол в этом складе был в виде стеллажа из шпал на уровне порогов дверей вагонов. Разгружали вагоны здоровенные мужики-грузчики. Об этих ребятах можно много чего рассказать. Вот один из эпизодов.

   Как- то охрана на проходной заметила, что грузчики уходят со смены после всех, минут через 15 после гудка, и основательно навеселе. Доложили начальству. "Рукойводители" решили, что грузчики берут водку в Рабкоопе. Благо, до него 100 метров от проходной.

   Наказали охранникам быть бдительней. Те через пару дней доложили, что никто не проходил ни в магазин, ни из магазина. Поскольку проникнуть на комбинат было проще простого, через лазы, проделанные жуликами, начальство строго-настрого наказало продавцам ни под каким предлогом не давать водку, вино и даже одеколон работникам смены. Те и не продавали, потому что знали, кто и во сколько на смену встаёт, а кому в следующую смену идти. Но грузчики по-прежнему расползались со смены «на рогах».

   Для того, чтобы напоить этих «мальчиков» до такого состояния, нужно было, по крайней мере, по литру водовки на брата.

Было решено посмотреть, где это на комбинате бьёт родник живительной влаги. Два или три «шмона» специальной комиссией закончились безрезультатно. Грузчики лыбились от уха до уха, уже основательно поддатые. 

   И вот кто-то из комиссии обратил внимание, что в конце коридора между штабелями мешков шпалы не скреплены железными скобами, как по всему полу. 
Откинули пару шпал. Тут-то и открылся живительный источник: под шпалами стояло с десяток фляг с брагой.

   Оказывается, сообразительные ребята приносили на работу дрожжи. Вода и сахар были в шаговой доступности. Затеяли брагу в одной фляге - и терпеливо ждали, пока укиснет. Распробовали. Понравилось. Поставили на поток. Десятую или какую там выпивали, тут же в ней затевали новую порцию и отставляли её в конец шеренги. Пока до неё очередь дойдёт, бражка в ней укиснет до кондиции. И так каждый день по фляге.

   «Родник» разорили. Бригадира выгнали за то, что не настучал, но бригада осталась. Где найдёшь ещё желающих играться с мешками в 75 кг! Сменных инженеров обязали наведываться на склад ежедневно и проверять скобы.

   Ну а вскоре и вовсе стали мешки на поддонах в вагонах возить. Оставили водителя автопогрузчика и завскладом. Грузчиков определили на «светлую сушку», где жара за 50 и двухпудовые головки с сахаром надо постоянно ворочать.

   Над историей с грузчиками хохотал весь посёлок. А вот вторую, совсем не смешную историю рассказал бывший заместителя прокурора области.

   В 1976 году (38 лет назад!) меня отправили на очередные курсы повышения квалификации. Юридический раздел программы вёл юрист авиационного завода. Как-то на перекуре он и рассказал эту историю. Воспроизвожу почти дословно, поскольку она насмерть врезалась в память.

   «Работал я заместителем прокурора области. Зарплата чуть повыше вашей, учительской. Мой бывший одноклассник и друг, директор авиационного завода, при каждой встрече агитировал меня перейти к нему на завод юрисконсультом. Зарплата чуть не вдвое выше. Никаких заморочек со следствием, разбором дел и без ответственности за приговоры и прочих сложностей. Чистая юридическая техника. Согласился я на уговоры друга. Перешёл на завод, а через месяц проклинал своё опрометчивое решение.

   Оказалось, что одной из главных обязанностей юридической службы завода была «утряска» скандалов с рекламациями. Приходилось раскатывать по всему Союзу и доказывать, что не завод, а эксплуатационники виноваты в возникших проблемах с самолётами. Но допекло меня не это, а разборки с производственной дисциплиной на самом заводе. Проще говоря, с повальной пьянкой на рабочих местах. И это на режимном-то предприятии, где все под колпаком второго отдела!

   Короче, к концу смены через проходную выходили пьяные рабочие. Где они зелье брали, когда пройти на завод можно было только в пересменок и только через проходную?!
Оказалось, что всё просто, как всё гениальное. Во всём виновата обыкновенная поваренная соль.

   Дело в том, что в авиации почти все прокладки ставятся на шеллаке. Это спиртовой раствор специального лака. Вот как в фильме, где летуны навострились делать «ликёр шасси» из тормозной жидкости, используемой в гидравлических системах, так и наши «умельцы» научились добывать спирт из шеллака. 

   На проходной всех обыскивали на предмет спиртного, но его не было, а было большое количество соли, которую проносили на завод. На удивлённые вопросы был простой ответ: «Ребята попросили. Соль для завтраков на рабочем месте закончилась». Их пропускали. 

   В цехе наливали ведро шеллака, благо, его было навалом, насыпали соли побольше, сажали к ведру одного работягу, который палкой мешал солёный шеллак. Лак от соли свёртывался сгустками слизи и наматывался на палку. Эту слизь стряхивали в другое ведро. Чем дольше «трудяга» мешал, тем чище был спирт. К обеду зелье было готово. Все причащались и шли в столовую. Перед концом смены допивали остатки и, довольные, шли по домам.

   А потом мы ахаем! Там авария, тут самолёт шлёпнулся, там спускаемый аппарат разгерметизировался. 
Подумал я, подумал и пошёл с покаянием к областному прокурору. Вот сейчас командую районной прокуратурой". 
Так закончил свой рассказ юрист высшего класса.

Фраза про разгерметизацию шла к тому, что незадолго до этого погибли космонавты. Может быть, поэтому рассказ юриста так врезался в память.

Умышленно воздерживаюсь от резюме. Каждый, кто это прочитает, пусть подумает над выводами сам.