Мир или перейдет в новую фазу развития, или наступят темные века

Вопрос: Господин Переслегин, читал Ваши работы, в частности некоторые статьи. Встретил такой концепт, понятие — «новый мир». Что это такое? Хотелось бы от Вас услышать определение. Зачем оно, и как это будет выглядеть?

Ответ: Я много писал о новой фазе развития. Любой человек, который занимается историей, ее как-то для себя классифицирует, и это более или менее очевидно. На самом деле, почти все существующие классификации истории были сделаны в районе начала 20-го, в конце 19-го века. По-хорошему любят пользоваться цивилизационной моделью Тойнби, кстати, очень удобной, или классическим марксовским подходом по общественно-экономическим формациям, кстати, тоже очень неплохим.

Поскольку я достаточно долгое время интересовался параллелями между развитием жизни на Земле и развитием разума, а невооруженным глазом видно, что структурно это в точности один и тот же процесс, то я, естественно, решился задать для истории ту же схемку, которая есть для палеонтологии, для истории жизни. В этой схеме вполне естественным образом возникла такая картинка, как общественно-экономическая формация Маркса. Это, собственно, аналог эры. И тогда то, что я называю фазой развития, является аналогом эона. Которых, как известно, всего за историю было два.

Если не брать социогенез, то у нас имеет место быть всего три фазы развития.

Фазы таковы: архаичная фаза, смысл которой, по Марксу, в присваивающем хозяйстве, традиционная, смысл которой в производящем сельском хозяйстве, и индустриальная фаза, смысл которой — машинное производство. Ее я назвал бонусом, потому что совершенно не очевидно, что эта очень яркая и очень короткая фаза должна была возникнуть в любой версии истории.

Может быть, она даже является вполне себе исключением. В любом случае индустриальная фаза сейчас находится в очень жестком кризисе. Кризис этот начался в конце 60-х годов 20 столетия. Собственно, очень редкий случай — за счет того, что мир очень хорошо синхронизирован и прекрасно описан, мы можем начало кризиса фазы с точностью до двух лет определить. Это не раньше 69-го и никак не позже 73-го. Для такой вещи, как начало фазы, это невероятно точная датировка.

Кризис фазы означает достаточно много явлений. Это, в частности, очень сильный кризис господствующей картины мира, с чем мы все сталкиваемся активно. Это так называемый кризис всех социосистемных процессов, то есть образование, познание, управление и производство. Это переход в так называемые теневые процессы. Это не то, что обозначают обычно журналисты, это не коррупция, которая отлично существовала во всю человеческую историю и дальше с ней ничего не случится. А это просто тот факт, что в стоимости товара основную роль начинает играть не его потребительские качества, а упаковка этого товара.

Что в познании мы начинаем стремиться познавать не наиболее важное сущее, а то, что на данный момент времени максимально модно. То, за что могут дать соответствующие награды и премии. Ну, и так далее. Вместо образования, например, выступает контроль. Кто знает про российские ЕГЭ (единый государственный экзамен — Inpress.ua), они все понимают о контроле, а я склонен думать, что он еще не самый худший в мире. Хотя леший его знает, я остальные не сравниваю.

Вопрос: У нас тоже что-то подобное, внешнее независимое тестирование называется…

Ответ: В мое время говорили: не умеешь работать — учи, не умеешь учить — руководи, не умеешь ни учить, ни руководить — проверяй тогда обучение. А уж это и самый большой, последний дурак сумеет. В этом плане для меня совершенно понятно, что если вы вместо обучения организуете контроль, то это и означает кризис фазы. Кстати, я замечу, что среди людей, которых мы считаем великими, типа Королева, академика Фока, да того же Эйнштейна, тестирование не прошел бы просто никто. В том числе Эйнштейн не прошел бы по физике. Это то, что называется кризисом фазы.

Дело в том, что с моей точки зрения, фазы разделены барьерами. И это вполне физический барьер. Для каждой следующей фазы — у нее другая энергетика, другие структуры, другие организованности. Но чтобы их получить, нужно много чего затратить. Вы же сами понимаете, что совсем одно дело, когда у вас имеет место быть племя с вождем, который громким голосом объясняет, кому что нужно делать. И другое дело, когда вы пытаетесь организовать управление, например, на территории Украины, которая все-таки немаленькое государство.

Суть любого кризиса заключается в том, что у вас сначала перестают работать механизмы предыдущей фазы, а уже потом — и если повезет, — начинают работать механизмы следующей. Что касается самой новой фазы — о чем вы, собственно, спросили, — то мы ее называем условно «когнитивной». От слова «когнито» — мыслить. Но в нашей группе существует по этому поводу веселая шутка. Что ежели не знаешь ничего о неком явлении, назови его когнитивным — все сразу кивнут понимающе — ну да, конечно, это же понятно. Cogito ergo sum, как говаривал еще Декарт, и так далее.

Мы полагаем, что в этой фазе будет характерно — гораздо больший объем свободы. Сейчас весь мир находится в обществе потребления, то есть на четвертом контуре. Понятно, что элита находится выше, на то они и элита. Так вот, в следующей фазе общество будет находиться на уровне свободы, а элита, естественно, еще выше — на уровне ответственности.

Второй момент для когнитивной фазы развития — это постнаука. То есть переход к другим способам познания, ненаучным с нашей точки зрения. Третье, это человеко-машинная система, что являет собой плюс и минус. Человеко-машинная система — это, например, государственно-управленческий аппарат. Как вы догадываетесь, человек там играет роль не человека, личности со своими хотя бы даже и амбициями, а некого элемента, винтика машины, триггера, который должен сделать те или иные действия.

Мой комментарий в скобках — если бы не коррупция, то эта система не работала бы вообще. А так она работает, правда, очень плохо. В этом плане человеко-машинная система может быть вполне и неприятной вещью. С другой стороны, человеко-машинная система — это мозговой штурм, это знаниевый реактор. В этом плане даже традиционная фаза создавала самые разные политические режимы: от кошмарных по типу Цинь Шихуанди, до вполне приличных, таких городов-стран философов. Здесь то же самое — сама по себе фаза развития не может быть ни хорошей, ни плохой. Она просто следующая, в ней гораздо больше энергетики, в ней больше возможностей, но в ней и рисков больше.

Вопрос: Насколько я понял, кризис фазы предыдущей у нас начался даже не вчера...

Ответ: Можно сказать, что он уже даже заканчивается.

Вопрос:… позавчера еще. То есть готовиться к нему уже поздно, мы в него уже полноценно вступили…

Ответ: В него уже два поколения полноценно вступило. Понимаете, здесь очень интересный вопрос. Дело в том, что человек — существо достаточно умное. В этом плане могу сказать, что, например, древние римляне, которые не имели теории базового кризиса и ни хрена в этом не понимали, ухитрились продержаться на уровне разваливающейся империи 300 лет.

В этом плане период, который мы называем «предкризисные колебания», они сумели невроятно затянуть. Да, потом у них все равно обвалилось, сломались акведуки, умерли города и так далее. Но за эти триста лет они, например, дали возможность распространяться христианству по всему миру. В итоге мы получили начало следующей фазы с принципиально другим мышлением, чем оно была в античности. Это и дало возможность потом строить индустриальную фазу, а не делать новую версию очередной империи.

Ведь на самом же деле до этого была первая катастрофа Греции, вторая. Никакой новой фазы не возникало, возникала та же самая древность. А вот гибель Рима привела к созданию другого, иного, гораздо более ценного. И в частности, это связано с тем, что римляне пусть и не очень понимали, что они делают, но они держали свой фронт до тех пор, пока значимые события не произошли и некоторые моменты уже нельзя стало забыть и вычленить из памяти.

В этом плане, сколько может продолжаться кризис, вопрос сложный. Вообще теоретически, по всем расчетам, если у нас не окажется очередного гениального римского императора, он должен закончиться тем или иным способом еще до середины века. В принципе, в норме, это где-то конец 20-х — начало 30-х, если не раньше. Потому что схема кризиса понятна. Сначала столкновение с торможением, когда у вас резко замедляется развитие. Кстати, всегда возникает тут что-то типа «зеленого движения», необходимости техники безопасности и т. д. Вы же знаете, что сейчас построить атомную электростанцию — причем полностью, спроектировать с нуля, построить и сдать, перевязав ленточкой, заказчику, — на это нужно меньше времени, чем на то, чтобы ее лицензировать.

Это достаточно смешно. Это при том, что строить — невероятно медленно. И работа идет ужасно. Но даже в этом случае лицензирование медленнее проходит. Так вот первая стадия — это торможение. Затем начинаются колебательные процессы. Ну, можете их начать с 2001 года, с 11 сентября, как вы помните, до этого у нас шло устойчивое развитие, а тут началось — то война в Афганистане, то в Иране, то в Ираке, то тут кризис, то здесь кризис, то землетрясение, то тайфун, то цунами. Но вот эти колебания могут идти довольно долго. Хотя по теории, они идут ровно столько же времени, сколько предшествующее торможение. Если у нас было 30 лет торможения, 28 взять, то примерно столько же должны продолжаться колебания. А затем нужно либо выйти в рост, либо упасть в темные века, то есть должна сломаться одна из базовых инфраструктур.

В нашем случае это, конечно, электричество.

Тогда уже темные века, внутренние войны, а потом — медленное-медленное движение наверх. Причем палеонтологи считают, что никакого другого выхода из кризиса не бывает. Это было очень смешно, когда я нарисовал своему знакомому палеонтологу схемку кризиса, он сказал: «Все понятно, только откуда ты ее знаешь? Это же наша схема, изменение численности видов при больших природных катастрофах». Я говорю: «Не знаю. Про виды ничего не слышал».

Так вот, у палеонтологов это очевидная вещь, то есть если мы уже вышли в кризис, в зону замедления, будут колебания, падения, обрыв, долгое плато и медленный рост потом. Мы давно учим людей, как можно преодолеть этот кризис и выйти в следующий этап развития без депрессии. Это профессия, за это деньги платят. Так вот, никто не знает: а с обществом как? Как с человеком или как с природой? Оно между. Поэтому, с одной стороны, возможен новый рост, достаточно быстрый. А возможны и очень серьезные темные века, на 100-200 лет, то есть серьезное падение всего. Но это определится в течение ближайших десятилетий. Я склонен думать, что где-то до 29-го, до 28 года.

Вопрос: Буквально на наших глазах возникают новые, так сказать… или не новые, возрождаются старые центры силы мировые. Как соотношение между главными игроками изменится в ближней и среднесрочной перспективе?

Ответ: А я еще не вижу игроков, вот в чем проблема. Чтобы играть, нужно понимать правила, а похоже, что их никто не понимает. Но это же обычная ситуация. Когда разваливалась Римская империя, какие там были игроки — Рим, ну Парфия, это еще кто о ней что-то слышал. Это не весь Рим. В этом плане сегодняшний мир — это один игрок, Соединенные Штаты Америки. Не забудьте, когда мы говорим «мир глобализирован», это не приговаривание, это реальная формула. Экономика, вооруженные силы США сильнее всего остального мира вместе взятого.

И бесполезно говорить, что у американцев нет экономики, что они все собирают в Китае. Они контролируют то, что они собирают в Китае. В этом плане без разницы, собственно, где находятся сборочные заводы. Это правда создает свои трудности, совершенно отдельные, о коих я говорить сейчас не хочу, — что они в Китае. Но факт остается фактом — мир глобализирован. А это означает, что в нем один игрок. И этот игрок не знает, во что он сейчас играет. Потому что все существующие модели развития, которые были у этого игрока, были моделями «как стать глобальной державой». И вот эта задача выполнена. Называется «сбылась мечта идиота», как говорил Остап Бендер. А теперь вопрос — что было делать Остапу после того, как он получил свой миллион? Он хотя бы теоретически мог уехать в Рио-де-Жанейро. Кстати, уехал бы он — там ему было бы точно так же скучно.

Но здесь еще хуже — у Соединенных Штатов нет Рио-де-Жанейро, поэтому вот вам единственный игрок. Но этот игрок не играет, поскольку не понимает, в какую игру. Поэтому получается опять же государственная инициатива Салтыкова-Щедрина. Я имею в виду ситуацию с Ираком и Ливией. От него ожидали, что он великое кровопролитие учинит, а он чижика съел. Ну действительно, смешно. Если бы не было так грустно. Но тем не менее, с точки зрения вашего вопроса, с точки зрения игрока, это смешно. Теперь вы говорите, появляются старые центры силы. Те же палеонтологи нам говорят, что в периоды кризисов происходят всплытие реликтов. Кстати, вы правильно отследили, вам мои поздравления — вы внимательны. Что сейчас, например, идет всплытие реликта Британской империи. Но реликты всплывают очень ненадолго. В этом плане это интересно, красиво, здорово. Они еще, может, запустят гиперзвуковики в Австралию для восстановления единства империи. Но это максимум, что они успеют сделать. Потом у них начнутся взрывные процессы деструкциии.

Что еще… Франция. Ну не смешите меня, ну не при Олланде же. Германия? Ну не при Меркель же. А вот то, что идет всплытие совершенно уникального реликта традиционной фазы, называемого Речь Посполитая, это действительно очень интересно. И очень необычно.

Польша — единственное государство на карте сегодняшнего Земного шара, которая, правда, очень плохо, но играет за Евросоюз, причем, похоже, понимает, в какую игру. Я имею в виду, что они отдают себе отчет в кризисе. Может быть, они называют его по-другому, но они понимают, что происходит. И в этом плане их игра за Евросоюз — они не хотят ни его распада, ни трансформации в империю. Они хотят сохранить в нем элементы принципиально нового, что в нем есть. Это игра понимающих людей. Правда, играют плохо. Но это же поляки, они никогда хорошо и не играли.

Вопрос: Переходя ближе к нашим странам, к России и Украине: как Вы видите Россию в перспективе? Она восстановит свою былую мощь или, наоборот, наступит закат?

Ответ: Так и хочется сказать: «Вам как ответить: честно или вежливо?». Но поскольку мы, слава богу, не в России, а в Украине, то я, наверное, могу ответить и так, и эдак. В смысле, и честно, и вежливо. Проблема заключается в следующем. Россия, безусловно, восстановит свою мощь. И вероятно даже в той или иной версии восстановит империю. Но поскольку сейчас имеет место быть кризис фазы развития, эта работа абсолютно бессмысленна.

Вы знаете, когда рушился Рим, каждый сколько-нибудь уважающий себя вождь варваров, организовав минимальный порядок на управляемой им территории в рамках столицы, тут же начинал говорить о том, что он сейчас восстановит Римскую империю во всей красе и мощи ее. Но вы наверное заметили, Европа стала Европой — гораздо более великой структурой, чем Рим, — в тот момент, когда европейские вожди перестали воспринимать себя как римлян и стали воспринимать себя как французов, немцов, итальянцев и так далее. Когда они сообразили, что та эпоха закончилась, а у новой — другие задачи.

Так вот, у России другие задачи, просто другие. И в этом плане мне совершенно неинтересно… — хотя я сам империалист лично, как человек. Я готов бороться за восстановление Россией своей империи, — но как философ я должен вам сказать, мне это, в общем, безразлично. Это неправильная стратегия. Это попытка решить задачу, которую заведомо не нужно решать. Знаете, мы по этому поводу всегда издеваемся, что Россия — а кстати не она одна, так сказать, не будем показывать пальцем, это все у нас так, — похожа на подростка, которому лет 18, который проиграл в шахматном турнире на приз микрорайона в 10-летнем возрасте и сейчас в 18-19 лет говорят — вот если бы мы пришли в тот же турнир, мы бы точно выиграли.

Оно, конечно, правда, но согласитесь, смешно видеть там 20-летнего — в турнире детей. В этом плане попытки России переиграть 20-е столетие у меня как у русского вызывают слезы умиления, но в общем это конечно большая глупость. По поводу своей глупости можно конечно радоваться, но это глупостью не перестает быть. Поэтому Россия будет создавать у себя и энергетическую империю, и политическую империю, но не потому что это дико кому-то нужно или здорово хорошо, а потому что она в других категориях не способна мыслить. И опять же это не есть критика. А кто способен? Америка точно так же не способна. Разница в том, что у Америки уже есть империя, поэтому ей не надо ее создавать. А у России еще или уже нет, а она хочет такую же. Но в категориях, что нужно делать, сейчас не мыслит никто. За исключением… Я не случайно назвал Польшу. Хотя мне не очень приятно как русскому называть эту страну, как имеющую элементы другого, иного мышления, чего я в других государствах не вижу. Ну Габон еще, пожалуй.

Вопрос: Интересно, почему.

Ответ: А там уже лет 50 находится у власти весьма умный политик, до которого в какой-то момент времени начало доходить кризис существующего мира и необходимость по этому поводу начать думать. А поскольку думать он исторически умел, то у него получается. И еще Тайвань, конечно. Ну это и так понятно. В этом плане очень немногие думают о другом мире, но такие мысли есть.

Опять же я специально не упомянул… Вернее, не то чтобы специально, но я не упомянул так называемые малые проекты. Есть ряд малых стран, которые очень серьезно думают о будущем, не пытаются ни создать, ни восстановить империю, а ищут решения сегодняшних задач в завтрашнем мире. Это прежде всего Исландия. Она как бы находится с большим отрывом впереди в этом большом конкурсе. Но кроме Исландии я должен вам перечислить Ирландию, я должен вам перечислить Канаду. Между прочим, элементы этого мышления, вы будете смеяться, есть на Кубе. Есть в Бразилии. Ну и конечно, я прошу обратить внимание на евреев. Заметьте, я не сказал «на Израиль». Израиль — вполне себе заурядное индустриальное государство. К тому же, скоро погибнет. А вот международный и вневременной еврейский проект, безусловно, внимателен к изменениям в мире, как он и всегда был к ним внимателен на протяжении 6 тысяч лет.

И в этом плане, ежели вы хотите на кого-то поставить, то можете вполне ставить на евреев. Как всегда, они опять вышли в финал. Поэтому идеи есть. Может ли Россия перейти за свою империю и начать думать в этих категориях? Смотрите, Россию нельзя недооценивать, она, в общем, все что угодно может, и такие вещи у нее тоже бывали. Но сейчас у нее настолько сильный комплекс неполноценности, государственный и социальный, — я это и по себе в том числе говорю, потому что у меня точно так же есть, как и у любого русского, — что я боюсь, пока она не решит так или иначе либо имперскую задачу, либо уже такую, что на империю она будет плевать. Как я люблю говорить: «Наши деньги обеспечены двумя спутниками Сатурна. А ваши?»

Ну, или в этом смысле, с точки зрения наших кораблей, летающих по всей Солнечной системе, проблемы дележки земли нас не так уж серьезно занимают — типа, можете брать. Так вот, если Россия не решит свои проблемы тем или иным способом, она будет думать только об империи. Она не может сдвинуться за эти пределы. Что касается Украины, смотрите. Украинцы очень обижаются фразе «на Украине», а не «в Украине», но я совершенно не понимаю разницы. И они тоже не понимают. Потому что совершенно понятно, что Украина — она Украина и есть. Это окраина Европы. И то, что сейчас происходит на Майдане, — это события окраины Европы.

Inpress.ua