Росская идея

Почему «росская»? Чтобы не вызывать ненужных ассоциаций с разыскиваемой националистами идеей русских, отличающих их от, например, татар, или с разыскиваемой государственниками российской идеей – идеей сегодняшнего российского государства и его предшественников, в названии которых тоже было «Россия» или «Российская» (империя, советская социалистическая федеративная республика, федерация). Мой предмет – идея общности людей русского языка и русской культуры как она, эта общность существует все 12 веков своей истории, или, точнее, предыстории.

Что это такое? Реальность или фикция? И если реальность, то как ее пощупать? Давайте сначала «пощупаем» и тем самым убедимся в реальности. А чтобы «пощупать», посмотрим на эту штуку глазами историка культуры и глазами психолога.

С точки зрения историка культуры, росская идея –  инвариант, неизменно присутствующий в русской культуре. Отсюда ясно, что речь идет не о православии. Православие определяло лицо русской культуры с 11-го по 16-17-й века, но ни в 9-10-м, ни в 20-м веках как таковое оно не играло в русской жизни практически никакой роли. Но, изучая характер русского православия и его отличия от православия, наример, греческого, мы можем понять кое-что и о росской идее.

Что это за инвариант, пронизывающий все слои русской культуры – от народных промыслов и песен-плясок до высокой культуры светских салонов?

Прежде всего, мы видим, что это «что-то» – тот стержень на который нанизываются всё разнообразие культурных форм, или, точнее, ствол, от которого растут все культурные ветви, – вполне реально.

Второе, что мы можем заметить, что точно передать «это» словами не так-то просто. Штука эта сложная и описанию так легко не поддающаяся. Но какие-то слова «в кучу» здесь набросать можно: «надежда на лучшее», «мечта о счастье вместе», «идеальное общество», «жизнь по-Божески» и т.д.

Чтобы «пощупать» ту же вещь глазами психолога, нужно постараться обнаружить другой инвариант – то, что присутствует в психике всех русских, росских, русскоязычных и русскокультурных людей и отличает нас от людей других культур.

При таком поиске сразу обнаруживается масса вещей неприглядных: пьянка, плетка и кулаки, воровство, халява, вранье, безалаберность, чинопочитанье , неспособность организовать свою жизнь и прочая, и прочая... Но весь этот задник нашей души на роль психической манифестации росской идеи не годится, хотя забывать об этом нашем «богатстве» аналитик не может. Искомая «психическая вещь» должна быть не только всеобщей и отличительной, но самое главное – смыслообразующей, она должна придавать смысл нашей жизни. Отсюда понятно, что «вещь» эта должна быть не темной, а очень светлой, яркой.

Найти такую «вещь» в психике трудно, потому что она живет не в сознательных областях психики, а в сознание только временами спускается и при этом спускается не в своей оригинальной форме, а в «защитной одежде», своего рода «скафандре», как только такие тонкие сущности и могут спускаться в область чувств и слов.

Но по многочисленным ее явлениям мы можем составить некоторое представление о том, что скрывается за разнообразием ее психических нарядов. Это тоже своего рода мечта, надежда на лучшее будущее, на счастье. Но – счастье всех вместе: всех людей и даже не только русских, росских людей, а всего мира. И еще – это счастье рукотворно. И творить его предстоит нашими руками. Иными словами, речь идет о предчувствии своей исторической миссии, той роли, которую народ будет играть в мировой истории.

Вот это она и есть – русская, росская идея.

С «православием, самодержавием и народностью» она имеет очень мало общего. Разве что – с православием, да и то – только с его сущностными, глубинными пластами, которые практически никак не проявляют себя в практике церковной жизни.

Но зато она имеет неожиданно много общего с идеалами коммунизма (хотя и не с практикой реально известной нам коммунистической работы). Отсюда и понятно, что коммунистический период русской истории был не просто шараханьем в сторону со столбовой дороги истори, а был попыткой бежать за своей мечтой, делать свою историческую работу.

Попытка была во многом неудачной. Ну, так и история еще не кончилась.