Шеф КГБ знал о предательстве генсека, но промолчал

Владислав Швед

В последние дни декабря российские СМИ, как всегда, пестрят статьями на тему, кто виноват в развале советской державы и можно ли было предотвратить печальный финал. Одни полагают, что СССР погубили предательство и равнодушие советских верхов. Другие предпочитают во всем винить «вражескую руку». Третьи считают, что советский строй был изначально обречен на гибель в силу своей неэффективности.

Роль личности

Известно, что в СССР десятки лет успешно боролись и с внутренним предательством и с «рукой из-за бугра», иной раз с чрезмерным усердием. Что же касается утверждений о якобы изначальной неэффективности социалистического строя, то в качестве контраргумента сошлюсь на мнение Джорджа Кеннана, автора известной американской «доктрины сдерживания» коммунизма, посла США в СССР, выдворенного из Союза как «заклятого врага СССР», спустя всего четыре месяца его трудовой деятельности (май-сентябрь 1952 г.).

В 1959 году Кеннан заявил: "Если вы спросите меня, как историка, имеет страна, находящаяся в таком состоянии, в котором сегодня находится наша страна (США)… хорошие шансы в соревновании с таким целеустремленным, серьезным и дисциплинированным обществом, как общество Советского Союза, то я должен ответить «Нет!»".

Вышеизложенное позволяет заявить, что решающая роль в крушении СССР принадлежит Михаилу Сергеевичу Горбачеву и его окружению. Это подтверждает и история человечества. Она свидетельствует – возвышение и падение великих мировых держав, как правило, было связано с историческими личностями. Сошлюсь на исторические примеры.

Напомню Первую Французскую империю (1804-1815 гг.), созданную Наполеоном Бонапартом. К моменту его прихода к власти Франция была опустошена десятилетием мятежей и восстаний. Печальная судьба, казалось, была ей предопределена. Однако Франция, благодаря воле Наполеона в течение нескольких лет стала империей и ведущей державой Европы. И, тем не менее, именно роковые политические ошибки того же Наполеона стали причиной её падения.

В 20-х годах ХХ века Россия, ставшая Союзом ССР, фактически не имела шансов на выживание в окружении враждебного капиталистического мира. Однако, благодаря уму, воле и дипломатии Сталина она совершила индустриальный рывок, устояла в 1941 году против нашествия всей Европы и превратилась в мировую сверхдержаву. Цену, правда, за это пришлось заплатить изрядную. Но смог бы кто-либо другой совершить подобное тому, что сделал Сталин?

Горбачев не повторил ни Наполеона, ни Сталина. Он, по сути, явился новым воплощением римского императора Гонория (395—423 гг.), при котором распад Римской империи приобрел неудержимый характер.

Утверждают, что, когда Гонорию сообщили о гибели Рима, он очень расстроился, так как посчитал, что речь идет о смерти любимого петуха по кличке Рим. И весьма обрадовался, когда выяснилось, что тот жив. Судьба Рима, разграбленного вестготами Алариха, Гонория при этом не расстроила...

Аналогично вел себя и Горбачев, узнав о беловежском сговоре, поставившем точку в истории СССР. Единственный вопрос, который он в телефонном разговоре задал заговорщикам, касался должности, которую ему те намеревались предложить.

Не просто странное, но необъяснимое поведение главы мировой державы. Видимо, плохо знал Михаил Сергеевич историю, которая свидетельствует - у свергнутых политиков не бывает политического будущего.

«Во имя спасения Родины…»

Анализируя ситуацию, сложившуюся в период горбачевской перестройки, приходишь к выводу, что всё могло быть иначе, если бы не трусость и равнодушие политического окружения Генерального секретаря ЦК КПСС. Судьба СССР продемонстрировала правоту изречения американского поэта Ричарда Эберхарта: «Не бойся врагов, в худшем случае они могут тебя убить, не бойся друзей — в худшем случае они могут тебя предать. Бойся равнодушных — они не убивают и не предают, но только с их молчаливого согласия существуют на земле предательство и убийство».

К 1990 году от Горбачева устала и страна, и партия. В январе того года госсекретарь США Дж. Бейкер констатировал: «Обстоятельства таковы, что Горбачев не выживет... Опасность для него не в том, что его выбросят с помощью дворцового переворота, а в том, что причиной этого станет улица».

Через год экс-президент США Ричард Никсон, совершивший «инспекционную поездку» в СССР, сделал ещё более радикальный вывод: «Советский Союз устал от Горбачева». Первый сигнал, подтверждающий этот вывод, прозвучал на февральском (1990 г.) Пленуме ЦК КПСС.

Тогда впервые в Мраморном зале Кремля, где обычно проходили Пленумы, прозвучала критика в адрес генсека. Автором её был Владимир Игнатьевич Бровиков, посол СССР в Польше. В своё время он работал вторым секретарем ЦК Компартии Белоруссии, а затем Председателем Совмина БССР. Горбачев, придя к власти, постарался избавиться от «машеровца» и направил его послом в Польшу.

Достаточно быстро для Бровикова стало очевидным, что польские методы разрушения социализма стали один в один повторяться в СССР. Поэтому 5 февраля 1990 года Владимир Игнатьевич выступил на Пленуме.

В своем выступлении Бровиков дал оценку перестройке, «которая за неполных пять лет ввергла страну в пучину кризиса, подвела к черте, у которой мы лицом к лицу столкнулись с разгулом анархии, деградацией экономики, гримасой всеобщей разрухи и падением нравов».

С горечью Владимир Игнатьевич констатировал, что: «Мы все мечемся и ищем панацею от всех бед, надеясь, что возведенная в абсолют демократия всё расставит по своим местам в политической сфере, а рынок – в экономике…

В итоге страну из державы, которой восхищались в мире, превратили в государство с ошибочным прошлым, безрадостным настоящим и неопределенным будущем.

И всё это на потеху Западу, который, славословя в наш адрес, умиленно улюлюкает по поводу краха «колосса на глиняных ногах», гибели коммунизма и мирового социализма».

Бровиков назвал основную причину кризиса в СССР: «Наша трагедия сегодня в том, что по-прежнему мы никак не можем отказаться от единоличной власти в государстве и партии». И задал вопрос: «Общество намаялось без поста президента?». Намек на планы Горбачева обрести пост президента был более чем определенным. Выступление Бровикова членами Пленума было встречено одобрительно, но и только.

Пытаясь достучаться до членов ЦК КПСС, Владимир Игнатьевич вновь выступил на мартовском (1990 г.) Пленуме. Говоря о предложениях Пленума III Съезду народных депутатов СССР по статьям 6 и 7 Конституции СССР, отменяющим руководящую роль КПСС, Бровиков отметил:

«…Вместо ускорения социально-экономического развития (а именно в этом состояла квинтэссенция решений XXVII съезда) идет его замедление. Вместо повышения уровня жизни людей труда наблюдается его снижение. Вместо реформирования системы государственного и хозяйственного управления во многом происходит ее деформирование. …Словом, весь наш реформаторский пар уходит в гудок, в лозунги и бесконечные дебаты в этом зале и в смежных с ним.

В крайне тяжелом положении оказалась сама партия, и мы это все понимаем. Её поносят самыми последними словами… Создается впечатление, что наши руководители спешат поставить крест на партии как ведущей силе общества, а функции ликвидируемого Политбюро передать Президенту. Но надо ли так спешить? …И где, товарищи, гарантия, что президентская власть спасет от свалившихся на нашу голову бед?

…Считаю, что за кризис в стране и партии обязаны лично отвечать не только товарищ Лигачев, которого здесь называли, но и товарищи Горбачев, Медведев, Слюньков, Яковлев, Лукьянов. Они, мне кажется, не совсем оправдали оказанное им доверие и не полностью справились с порученными участками работы».

Горбачев крайне болезненно воспринял выступление Бровикова. Но он негодовал бы ещё больше, если бы знал, что концовка выступления должна была быть следующей: «Во имя спасения Родины предлагаю: за измену интересам советского народа и предательство партии Генерального секретаря ЦК КПСС Горбачева М.С. из членов КПСС исключить. Партийной группе КПСС на Съезде народных депутатов СССР солидарно выступить за освобождение Горбачева М.С. от должности Президента СССР. Политбюро ЦК КПСС в нынешнем его составе распустить».

К сожалению, Бровиков не обладал информацией о предательском сговоре Горбачева с Рейганом и Бушем и поэтому не смог поставить решающую аргументированную точку в своем выступлении.

Помимо этого, он заранее прозондировал настроение членов Пленума и понял, что его выступление поддержит максимум треть, а то и меньше членов Пленума. Так впоследствии и произошло на апрельском (1991 г.) Пленуме ЦК КПСС, когда рассматривался вопрос отставки Горбачева. И свою концовку Владимир Игнатьевич не озвучил.

Но даже в усеченном виде выступление Бровикова было впечатляющим. Оно произвело эффект разорвавшейся бомбы и было одобрено шквалом аплодисментов. Оно бы имело конкретные последствия, если бы на Пленуме прозвучали конкретные факты, подтверждающие предательскую деятельность генсека. Но те члены Политбюро, которые обладали такой информацией, предпочли промолчать.

Горбачев же весьма оперативно решил вопрос с Бровиковым. Его в том же 1990 году «по состоянию здоровья» отправили на пенсию и вывели из состава ЦК КПСС.

Секретные переговоры

Надо признать, что предательство Горбачева вплоть до краха СССР оставалось тайной даже для членов ЦК КПСС. Более того, большинство из них не могло поверить, что измена поселилась на самом верху. Это было обусловлено не только феноменом авторитета «первого лица», утвердившегося в сталинский период, но также тем, что Горбачев сдавал позиции СССР весьма скрытно.

Напомню, что Горбачев уже в 1985 году отменил протоколирование хода межгосударственных переговоров, что позволяло значительную часть достигнутых им договоренностей сохранять в тайне.

Решающую часть переговоров генсек, а потом Президент, предпочитал вести с главами других государств один на один. За шесть лет пребывания на посту главы СССР Горбачев таким образом пять раз встречался с президентом США Р. Рейганом и шесть - с Дж. Бушем-старшим.

При этом в СССР официально сообщалось, что в ходе ряда встреч не было достигнуто согласие из-за неприемлемых требований американской стороны. Но затем Горбачев неожиданно в «рабочем порядке» соглашался с этими требованиями, идя на односторонние уступки американским «партнерам». Полагать, что члены Политбюро не понимали, что происходит явное предательство интересов СССР, наивно. Но они, в том числе и те, которые впоследствии кляли бывшего генсека, делали вид, что ничего особенного не происходит.

Наиболее полной информацией о предательстве Горбачева обладал Председатель КГБ СССР Владимир Александрович Крючков. Видимо, некоторая информация была известна Председателю Совмина СССР Николаю Ивановичу Рыжкову и министру обороны Дмитрию Тимофеевичу Язову.

Однако никто из членов горбачевского Политбюро не попытался остановить генсека. Все они дружно поддерживали предательские действия и заявления Горбачева. В постсоветский период они объясняли своё поведение довлеющим авторитетом Генерального секретаря.

Этим членам Политбюро не мешало бы вспомнить, как в октябре 1964 году члены Президиума (Политбюро) ЦК КПСС сумели добиться освобождения неуемного реформатора Никиту Сергеевича Хрущева от должности Первого секретаря ЦК КПСС.

Не случайно одно время Горбачев опасался повторить судьбу Хрущева. Об этом он неоднократно говорил своим западным «партнерам». Ну, а после расстрела в декабре 1989 года румынского коллеги Н. Чаушеску, Горбачев стал панически бояться подобной участи.

Смелость Сажи Умалатовой

Очередной «звонок» для Горбачева прозвучал в декабре 1990 года на IV Съезде народных депутатов СССР (17-27 декабря 1990 г.). Перед началом работы Съезда депутат Сажи Умалатова предложила первым в повестку дня поставить вопрос о недоверии Президенту СССР, заявив «менять надо не только курс, но курс и главу государства».

Я помню это выступление Умалатовой. Она волновалась, но достаточно четко изложила, по каким причинам Горбачев потерял право быть Президентом СССР: в стране нет хозяина, полномочия, предоставляемые Президенту, Горбачев не использует, в результате страну захлестнула волна насилия и ненависти, а СССР живет на подачки Запада.

Большинство депутатов в зале слушали Умалатову с каким-то страхом. Ведь всё, что было правдой, но о чем предпочитали молчать, вдруг зазвучало с трибуны Кремлевского Дворца съездов. Это нарушило то благостное состояние, в котором пребывало большинство народных избранников.

Поэтому, когда Председатель Верховного Совета СССР А. Лукьянов поставил предложение Умалатовой на поименное голосование, то за включение его в повестку дня высказалось всего 426 депутатов, против - 1288, воздержались 183. Однако ситуация могла быть иной, если бы в поддержку выступления Умалатовой прозвучала информация о предательской деятельности Горбачева. Её, как говорилось, мог озвучить глава КГБ В. Крючков. Но он промолчал о «грехах» генсека, хотя и выступил на съезде.

Зато во время следствия по делу ГКЧП, отвечая на вопрос следователя, почему участники путча раньше не ставили вопрос об отставке Горбачева, Владимир Александрович ответил: «Ну как же, а в парламенте... Сажи Умалатова просто подвиг совершила...». Одним словом, «мы пахали».

В итоге IV Съезд поддержал Горбачева и предоставил ему, как Президенту СССР мыслимые и немыслимые полномочия. Но это была пиррова победа. Часы стали отбивать время, отмеренное Горбачеву и, к сожалению, стране.

«Ухожу в отставку!»

К апрелю 1991 года авторитет Горбачева не только в стране, но и в КПСС был серьезно поколеблен. Немаловажную роль в этом сыграли трагические январские события в Вильнюсе. Горбачев категорически отрекся от своей причастности к ним.

Его ложь была более чем очевидна, так как это было уже третье якобы несанкционированное Президентом применение воинской силы против гражданского населения (Тбилиси, Баку, Вильнюс).

Даже сторонники Горбачева поняли, что он лжет.

Помимо этого крайнее недовольство в стране вызвало повышение цен с 1 апреля 1991 года. При этом ряд необходимых населению товаров исчезли с прилавков магазинов. В ЦК КПСС тоннами пошли письма с требованием отставки генсека.

На пленумах крупнейших партийных организаций страны: Киевского горкома Компартии Украины (10 марта 1991 г.), Ленинградского обкома КПСС (11 марта) и Московского горкома КПСС (23 апреля) зазвучали требования об уходе Горбачева в отставку.

В канун апрельского Пленума ЦК КПСС 32 из 72 российских секретарей обкомов партии подписали письмо в ЦК с требованием отставки генсека. И вот 24 апреля 1992 года в Кремле на совместном заседании ЦК КПСС и ЦКК КПСС началось рассмотрение вопроса «О положении страны и путях вывода экономики из кризиса».

Горбачев на Пленуме ограничился вступительным словом. С докладом выступил новый Председатель СМ СССР Валентин Сергеевич Павлов. После доклада начались выступления. Генсек сразу же стал объектом жесткой критики. После одного из критических выступлений Горбачев неожиданно встал из-за стола президиума и, пробормотав: «Ладно, хватит, сейчас всем отвечу!», пошел к трибуне. В зале раздались возгласы: «Перерыв, перерыв!». Но Горбачев заявил: «Я коротко. Успеете пообедать».

И добавил: «Я должен констатировать, что около 70 процентов выступивших на Пленуме заявляют, что уровень популярности и авторитет Генерального секретаря упали чуть ли не до нуля. Считаю, что в таком состоянии оставлять человека и партию нельзя. Это просто преступно. Предлагаю прекратить прения и решить вопрос о замене генсека и о том, кто займет его место между съездами. И кто смог бы к тому же устроить те 2-3 или 4 партии, которые сидят сейчас в этом зале... Ухожу в отставку!»

Среди участников Пленума возникло замешательство. Был объявлен перерыв, во время которого «горбачевцы» организовали сбор подписей в поддержку генсека. Параллельно проходило заседание Политбюро ЦК. Оно предложило Пленуму проект решения следующего содержания: «Исходя из высших интересов страны, народа, партии, снять с рассмотрения выдвинутое Михаилом Сергеевичем Горбачевым предложение о его отставке с поста Генерального секретаря ЦК КПСС».

Это решение было принято 322 голосами «за», при 13 «против» и 14 воздержавшихся. Впоследствии «горбачевцы» говорили о заранее подготовленной попытке сместить Горбачева. Это вызывает улыбку. Если бы попытка готовилась бы заранее, то она удалась бы. Ведь нетрудно было просчитать реакцию «горбачевцев» и после перерыва выпустить второй эшелон выступающих, требующих отставки Горбачева, а при необходимости и третий. Подобные вещи успешно проделывались даже на уровне райкома партии.

Причем опять всё могло решить выступление Председателя КГБ СССР Крючкова. Он обладал неопровержимыми фактами предательской деятельности генсека и Президента.

Тогда бы для Владимира Александровича отпала бы необходимость организовывать фарс-комедию, известную как августовский путч 1991 года. Именно после него страна безвозвратно покатилась к развалу.

Странное молчание шефа КГБ

Не вызывает сомнений, что молчаливую позицию руководителя советских органов госбезопасности во многом определила кадровая связка Горбачев – Крючков, созданная генсеком в ноябре 1988 года. Свою суть она особенно ярко проявила в ситуации с секретарем ЦК КПСС Александром Николаевичем Яковлевым.

В 1989 году советским спецслужбам стало известно, что «он занимает выгодные для Запада позиции, противостоит консервативным силам в СССР и Запад может твердо рассчитывать на него в любой ситуации». Крючков доложил эту информацию Горбачеву. Но тот лишь предложил главе КГБ ограничиться разговором «по душам» с Яковлевым. Разговор окончился ничем. Яковлев только молчал и горестно вздыхал. Крючков доложил об итогах разговора генсеку, но тот предпочел «замять» ситуацию с Яковлевым.

Спустя некоторое время, Владимир Александрович вновь доложил Горбачеву о том, что по линии разведки и контрразведки поступили важные материалы о содержании его переговоров с президентом Бушем-старшим на Мальте.

Информаторы КГБ и ГРУ утверждали, что в ходе этих переговоров генсек дал согласие изменить политический строй в СССР, коренным образом пересмотреть отношения СССР с западными странами, согласился на включение ГДР в состав ФРГ и подтвердил согласие на выход Прибалтики из Союза.

Это подтверждали и статьи, появившиеся в западных СМИ.

Выслушав информацию, Горбачев лишь спросил: «А где вы это достали?». На ответ Крючкова, что так информируют доверенные источники, добавил: «Ну, мало ли что там пишут…». Глава КГБ «согласился» и с этим странным ответом генсека. Его почему-то не насторожило, что это был второй очевидный «прокол» Горбачева.

Возникает вопрос, а как бы поступил в этом случае директор ФБР? Полагаю, что он незамедлительно проинформировал бы Сенат и Конгресс США о явной нелояльности Президента.

Информацию о разговоре с Горбачевым по поводу Мальты Крючков озвучил только в 2001 году в интервью корреспонденту «Литературной газеты» Дм. Беловецкому. При этом добавил, что: «Горбачев всегда был предателем партии и страны». (Десять лет, которые потрясли… М.: «Вагриус». С. 36-38). Верная констатация, но, как говорят, дорога ложка к обеду.

Глас в пустыне или…

Пытливый читатель может напомнить: Председатель КГБ СССР Крючков в 1990-1991 годах регулярно предупреждал партию и советских людей о происках врагов социализма. Да, это так. В этой связи несколько слов о публичных заявлениях главы КГБ.

Владимир Александрович на февральском (1990 г.) Пленуме ЦК КПСС выступал на следующий день после упомянутого В. Бровикова. Но он лишь посетовал на то, что в стране ведется «целенаправленная дискредитация партии, органов власти, вооруженных сил и правоохранительных органов».

Из выступления Крючкова на Пленуме мне запомнился лишь его риторический вопрос – «куда же смотрят органы госбезопасности»? На этот вопрос глава КГБ ответил, что «смотрят туда, куда надо». Но, как показало развитие ситуации в стране, видимо, не совсем…

С тревогой, но весьма обтекаемо Крючков выступил на XXVIII съезда КПСС (июль 1990 г.). Напомню, тогда вопрос стоял: тем ли путём идёт страна? Но помимо общих рассуждений о происках врагов делегаты съезда ничего конкретного от Председателя КГБ не услышали.

11 декабря 1990 года Крючков выступил по Центральному телевидению с разоблачением «козней Запада, который, делая ставку на националистов», стремится развалить СССР. И вновь ни слова о предательской политике Горбачева и его паладинов министра иностранных дел Шеварднадзе и члена Президентского совета Яковлева.

Выступал Крючков и на упомянутом IV съезде народных депутатов СССР (декабрь 1990 г.), на котором С. Умалатова предложила рассмотреть вопрос об отставке Президента. Владимир Александрович предпочел не услышать предложения Умалатовой.

На апрельском (1991 г.) Пленуме ЦК КПСС, когда вновь был поставлен вопрос об отстранении Горбачева от должности, Крючков тоже выступал. Тогда его выступление опять могло всё определить. Но Владимир Александрович обошёл стороной вопрос ответственности генсека за происходящее в Союзе.

Наконец, 17 июня 1991 года на закрытом заседании Верховного Совета СССР Крючков говорил о внешних силах, активно действующих по созданию бедственного положения в стране. Он тогда констатировал, что «наше Отечество находится на грани катастрофы».

Подтверждая своё высказывание, Председатель КГБ озвучил секретную записку Юрия Владимировича Андропова «О планах ЦРУ по приобретению агентуры влияния среди советских граждан», датированную 1977 годом.

В записке говорилось о том, что «американская разведка ставит задачу осуществлять вербовку агентуры влияния из числа советских граждан, проводить их обучение и в дальнейшем продвигать в сферу управления политикой, экономикой и наукой Советского Союза».

В записке также подчеркивалось, что основное внимание ЦРУ будет обращено на советских граждан: «способных по своим личностным и деловым качествам в перспективе занять важные административные должности» в партийном и советском аппаратах.

Не вызывает сомнений, что к моменту выступления главы КГБ на заседании Верховного Совета «агенты влияния ЦРУ» были уже подготовлены, внедрены на соответствующие должности и вели «соответствующую» работу в интересах США. Поэтому действовать следовало без промедления. Однако Крючков вновь ограничился рассуждениями на общие темы.

После выступления Председателя КГБ на закрытом заседании Верховного Совета никаких конкретных действий по пресечению деятельности агентов влияния не последовало. Напрашивается вывод. Видимо, агенты влияния были слишком могущественными людьми...

Этот вывод косвенно подтвердил бывший начальник Управления «С» КГБ СССР (нелегальная разведка) генерал Юрий Иванович Дроздов. Он, ссылаясь на американского разведчика, заявил корреспонденту «Российской газеты» (31.08.2007) о том, что ЦРУ и Госдепартамент США имели в СССР «агентуру на самом верху».

В этом случае единственным способом, которым можно было обезвредить могущественную западную агентуру, было оглашение фамилий. Напомню, что в Италии в 1981 году таким образом удалось предотвратить правый государственный переворот, который готовили члены тайной масонской ложи «П-2». Для этого оказалось достаточным опубликовать список с фамилиями 962 членов этой ложи. В неё входили три министра тогдашнего правительства Италии, руководители всех трех итальянских спецслужб, политический секретарь социал-демократической партии, зам. министра обороны, президент объединения итальянских промышленников «Конфиндустрия» и т. д.

Самую многочисленную часть ложи составляли военные. Например, начальник генерального штаба министерства обороны Италии, заместитель главнокомандующего военно-морскими силами НАТО в Южной Европе и др. Весьма могущественные люди. И, тем не менее, оглашение списка заговорщиков-масонов поставило крест на их планах. Этот скандал в Италии, несомненно, был известен Крючкову.

Не вызывает сомнений, что ему также было известно о международной встрече делегаций органов госбезопасности социалистических государств, состоявшейся в 1974 году в Гаване. На этой встрече особый интерес вызвало выступление начальника контрразведки социалистической Чехословакии Мольнара. Цитату из его выступления привел в своей книге «Как готовили предателей: Начальник политической контрразведки свидетельствует…» первый зам. Крючкова Филипп Денисович Бобков, участник встречи в Гаване.

Мольнар заявил: «Хочу предупредить вас, что настоящая опасность наступит тогда, когда на сотрудничество с противником пойдут представители властных структур, лица, стоящие у власти».

И далее: «Говорю это на опыте моей Чехословакии. Мы пережили то, что творили руководители государства во времена Дубчека, то, что делал он сам. И органы государственной безопасности не могли препятствовать тому, что вело к гибели строя. Мы не могли выступить против власти, потому что народ верил власти, а не тем, кто выступает против нее. Тем более, что они прикрывались клятвами в верности идеям Маркса и Ленина, утверждали на словах социализм…

Хочу предупредить и призвать вас подумать, как поступать в таких случаях. Одно дело подпольная борьба отдельных лиц или групповых формирований, которые вступили в сотрудничество с противником. И совсем другое, когда происходит изменение позиций руководителей партии и государства в сторону от социалистического пути развития…».

Вышесказанное подтверждает ранее сделанный вывод. Ситуацию в 1991 году можно было бы изменить только в случае, если бы Крючков назвал фамилии. Тем более, что Председатель КГБ СССР к тому времени располагал списком агентов влияния Запада. Это был так называемый «Список Крючкова» или «Список 2200», столько в нем фигурировало фамилий. Обычно при упоминании этого списка у многих на лице отражается скептицизм. Однако сегодня существуют достоверные свидетельства того, что такой список существовал.

В 2010 году уже упомянутый Ю. Дроздов в интервью «Российской газете» (17.09.2010) сообщил, что «так называемый «Список Крючкова» с именами этих людей из американской агентуры не был высосан из пальца». На уточняющий вопрос корреспондента «РГ» Николая Долгополова Дроздов ответил: «Я не считаю, я уверен в этом. Подтверждение - наши агентурные материалы».

Почему же публичные выступления Крючкова не возымели должного эффекта? Почему они оказались гласом в пустыни? Ведь они, казалось бы, были проникнуты озабоченностью судьбой СССР. Прежде всего, потому, что проблемы преподносились главой КГБ в общих чертах, без конкретных фактов и фамилий.

Я помню свою реакцию, да и реакцию тех членов ЦК КПСС и народных депутатов ВС СССР на выступления главы КГБ. За годы советской власти все привыкли, что советскую общественность периодически информировали о «коварных» планах Запада. Но тем дело и кончалось, происки врагов «успешно пресекались».

В 1990-1991 гг. всех успокаивало то, что Председатель КГБ всегда выступал в присутствии генсека и Президента. Какой из этого следовал вывод? «Наверху» ситуацию контролируют. Соответственно, все были уверены, что Горбачев поручил главе госбезопасности проинформировать коммунистов и народных депутатов СССР о том, КГБ не «дремлет» и контрмеры будут своевременно приняты.

В силу этого публичные выступления Крючкова о «происках врагов» воспринимались без должной обеспокоенности. Почему этого не осознавал сам Председатель КГБ СССР, до сих пор не ясно.

А ведь всего лишь одно его выступление с конкретными фактами и именами могло кардинально изменить ситуацию и, возможно, сегодня бы мы имели обновленный СССР. Но не случилось.