В этом фильме, снятом в двадцатые годы прошлого века, мелкий вор Тапиока, которого играет Игорь Ильинский, попадает в тюрьму в момент, когда окружающие (включая тюремщиков) уверены, что ему удалось похитить 3 миллиона долларов. И воришка с удивлением видит, как прежде грубые тюремщики вытягиваются перед ним во фрунт, а вместо тюремной баланды в камеру, теперь больше похожую на номер в отеле, приносят изысканные кушания. Ведь вдруг отблагодарит, когда выйдет?
Ходорковскому, проведшему десять тяжелых лет с самой страдающей частью народа, истина Тапиоки открылась, похоже, только после выхода из мест не столь отдаленных. Давно не тайна, что многие заключенные в России с самыми тяжелыми проблемами сталкиваются как раз не в неволе, а после освобождения из исправительного учреждения: за время их отсутствия в квартиры вселяются другие люди, с судимостью никто не берет на работу и т.д. А Михаила Борисовича ждал самолет под парами, трансфер с вереницей автомобилей эскорта из берлинского аэропорта "Шенефельд" в отель и прочие удобства, которые, думается, еще нескоро войдут в какой-нибудь федеральный стандарт "постпенитенциарной реабилитации лиц с непогашенной судимостью" - или какое там еще придумает определение отвечающая у нас за формулировку правительственных программ Высшая школа экономики.
Впрочем, не только тюрьма тюрьме, но и виза визе рознь. В соответствии с шенгенскими стандартами для поездки в Германию обычный смертный россиянин может подать документы на визу "не ранее чем за три месяца до планируемой даты поездки", да потом еще нужно дождаться зафиксированной посольством даты собеседования. Похоже, для Михаила Борисовича сделали исключение. Вряд ли в посольстве ФРГ в Москве были заранее проинформированы о том, что он, оказывается, еще 12 ноября подал прошение о помиловании и что прошение это будет удовлетворено через месяц, а не через три (как положено для визы) или через шесть (когда истекал срок).
Добавьте сюда еще справку с места работы (допустим, хорошо работает отдел кадров колонии общего режима №7), а также бумагу об отсутствии непогашенных судимостей (отбросим формализм: то, что для Запада судимость судимости рознь, мы знаем уже давно).
Обязательная для других россиян "гарантия возвращения на родину" в случае Ходорковского, похоже, тоже вряд ли может быть названа стопроцентной...
Мелочи, бюрократическая волокита? Да, но ведь нам, кажется, уже больше двадцати лет все те же господа из посольств читали лекции о равенстве всех перед законом. В деле Ходорковского этих же господ, а также их соотечественников из западных СМИ возмущала как раз "селективная юстиция". То есть почти никто из них не отрицал, что компании Ходорковского недоплачивали налоги и поглощали другие предприятия с нарушениями. Не это возмущало, скажем, немецкий журнал Der Spiegel, который назвал Ходорковского до его ссоры с Путиным и ареста в 2003 году "комсомольским перевертышем" и "приспособленцем чистой воды". Der Spiegel, как и другие западные СМИ, возмущало то, что Ходорковского за эти преступления посадили, а другие "авторы" подобных деяний ходят на свободе.
Вопрос: а чем селективная юстиция в визовом вопросе так уж принципиально отличается от селективной юстиции уголовной? И там, и там - ограничение свободы передвижения. И там, и там - бесправие, очереди, непрозрачность, оставление за чиновником права "не называть причин отказа".
Политологи спорят, будет ли участвовать Ходорковский в публичной политике или останется частным лицом? Соглашусь с либеральными коллегами: человек, проведший 10 лет в тюрьме, имеет право сказать, что знает жизнь народа. Он заслуживает и того, чтобы его считали сильным человеком с твердой волей. Но сильный - не всегда добрый, а твердость воли не всегда означает демократичность убеждений.
Пока что ни один бывший олигарх в России не показал себя сильным и демократичным публичным политиком. Закрытый, явно не дружественный к массовому активисту-"пользователю" характер политических структур Михаила Прохорова, бесконечные манипуляции Березовского... Прямо скажем, не тянет это все ни на Мартина Лютера Кинга, ни даже на американского миллиардера-мэра Майкла Блумберга.
Вот и теперь Нельсон Мандела не получился. Сторонники Ходорковского ждали его в Москве, еще лучше - в Петрозаводске или Сегеже, а не в Берлине. Не дождались. Похоже, российская бизнес-культура девяностых имеет мало общего с демократией. И место ее носителям в "топе" нашей политики обеспечивают их капиталы, а не личные качества и убеждения.
Комментарии