Возможен ли переход школы знаний в школу человека?

- А, я во чего сделал!

Сделал он не бог весть что – какое-нибудь игрушечное подобие «Жигулёнка» из спичечной коробки, но для него это настоящий автомобиль! А посадите его за станок-автомат, пусть нажмёт он кнопку, и станок выплюнет ему железную деталь. Запрыгает ли у мальчишки сердце от счастья? Загорится ли душа желанием сделать завтра сдать что-нибудь ещё более интересное?

А другой нынче вырастит куст ранних помидоров. Пусть по подсказке, но своими руками и своим умом. А через год возьмётся растить полсотни цыплят и грядку сверхранней картошки. И вручит одно ведро молодых клубней маме, а второе – своему лагерю труда и отдыха для ужина у пионерского костра.

Ну а поставьте тогда рядом с ним другого, который до 14 лет тешился «счастливым детством», пальцем о палец не ударив, и вот взобрался на ту же самую современную технику. Поставьте и сравните. Где будет творец урожаев, вдохновенный жизнерадостный кормилец страны, а где горький мученик, «ковыряло земли» и угробитель техники. Мы же их миллионами выпускаем в жизнь, таких угробителей!

В школу и они приходят с живыми глазами, готовые работать головой, руками и всем существом своим. Однако к 14 годам человека уже не узнать; слова не вытянешь, в магазин не дошлёшься. Сколько сил на такое «преображение» положили сердобольные мамы и вся наша система образования. А с ними – и «Учительская газета», которая тоже ринулась оборонять школяров от ручного труда, не отказав себе в удовольствии похихикать над «серпом и молотом», метлой и топором.

По радио недавно услышал: «Школа не может выглядеть лучше, чем всё общество». О, песня панихидная! Школа призвана в любом мраке быть лучом света, радостью и надеждой общества, генератором, вливающим в него свежие, здоровые, творческие силы. Кроме школы их растить некому.

Посильно ли это ей, сегодняшней? Резонный вопрос. Но если все 130 тысяч школ мы в ближайшие годы превратим в 130 тысяч очагов нормального воспитания, у них не будет неразрешимых задач и наш Союз станет завиднейшей страной мира.

Другое дело учителя, которые жили в безнравственную эпоху.

Кто же их будет перевоспитывать?

Не верю я, что средства нет от всех тревог, обид и бед, несчастий и недугов.

Сильней жень-шеня и вина, верней, чем верная жена, надёжней даже друга

на свете средство есть. Оно как свет, когда в душе темно и жить прошла охота;

есть средство чудное одно, что мной испытано давно, - ЛЮБИМАЯ РАБОТА.

Иной пролить и семь потов и семь ночей не спать готов из-за рублей тех длинных.

Его работа не спасёт, а только глубже засосёт с тугой мошной трясина.

Кому-то, знаю, всё равно, какое дело им дано, - их мучит жажда власти.

Мне жаль таких - ведь средства нет для них от всех тревог и бед, недугов и несчастий.

Пусть будет жизнь меня ломать, а все вокруг - не понимать, сомненьями измотан,

я не сломаюсь всё равно, покуда средство есть одно - ЛЮБИМАЯ РАБОТА.

Талант, отпущенный по смете, наполнить действием пора.

Всё совершенное на свете изготовляют мастера.

Чтобы тебя не огорчала судьба несовершенных дел, -

не вышло - начинай сначала, умри, но сделай, как хотел.

Проверь познания и чувства. Отъедини от бреда явь.

И труд на уровень искусства рукою мастера поставь.

Смотри: выходит?! Не напрасно за мыслью следует рука.

И всё прекрасное прекрасно людскому братству на века.

Оно надеждой светит веку. Над дикой страстью держит власть,

не позволяет человеку до грани варварства упасть.

Гляди вперёд добрей и шире, переступи тоску и страх.

Всё совершенство - в этом мире,и мир стоит на мастерах