Бизнес острова сокровищ. Под грифом «секретно»

 "Жить за счет искусства ради искусства – вот истинное искусство."

Владислав Гжещик

Искатели сокровищ: антиквары, арт-дилеры и коллекционеры - превратили процесс поиска, купли-продажи старинных вещей в сверхдоходный бизнес, и их профессиональная деятельность покрыта мраком и тайной, как местонахождение того замшелого дуба, под которым зарыт бесценный клад. Этот один из самых закрытых рынков, стоящий на третьем месте по прибыльности после нефти и алмазов, а его главное правило – полная и абсолютная конфиденциальность, которую свято берегут все, кто вхож в роскошный мир культурного наследия страны. Молчание для них поистине золото.

 С одной стороны, оно понятно – кто будет открыто говорить о том, что его дом полон вещей, достойных музейных экспозиций, или рассказывать способы вывоза русского антиквариата за границу, где за него отдают миллионы долларов. Но с другой - из-за сплошной секретности антикварный бизнес оброс огромным количеством слухов и домыслов. Его сравнивают с торговлей наркотиками и оружием, самих антикваров считают преступниками, которые только мечтают о том, как нажиться на чужом горе и разбазарить национальное достояние страны, а людей, работающих в органах культуры, на фоне последних событий в Эрмитаже, записывают в сообщники. О покупателях и говорить нечего – богачи, снобы и единоличники, которым плевать на эстетические чувства простых смертных. Но так ли это на самом деле и какова судьба культурных ценностей нашей страны в бешеном круговороте больших денег, искусных подделок и неиссякаемой любви к искусству? Только несколько смелых людей из этого наглухо закрытого антикварного мира согласились рассказать об этом.

 Царское это дело

 Российский антикварный бизнес так же стар, как и тот товар, на котором он держится. Практически при каждом императорском дворе существовал штат арт-дилеров, скупавших в Европе раритеты, интересные представителям царской семьи. Екатерина Великая, например, кроме коллекционирования картин (ее галерея к 1774 году насчитывала 2080 экспонатов) также страстно увлекалась нумизматикой и имела одну из самых больших коллекций монет в мире. Которые, правда, Павел I в свою бытность царем переплавил на золото для отделки дворца, за что нумизматы его до сих пор недобрым словом поминают. В общем же, уже в тот период коллекционирование считалось модным и престижным занятием, и не обходилось без искусных подделок. Однако некоторые историки приписывают официальный старт российского антикварного бизнеса Макарьевской ярмарке под Нижним Новгородом, когда это дело пошло в народ, причем поначалу на религиозной основе. Вроде как после раскола в 1664 году старообрядцы взялись тайно собирать свои духовные книги, которые специально для них стали свозиться на ярмарку с разных концов страны. Затем появились коллекционеры-исследователи рукописных и старопечатных книг, а в середине XIX в. к собирательству всякого рода старины подключился средний класс. И закрутилось-завертелось. Книги, иконы, живопись, скульптуру – все это коммерсанты того времени искали по стране, привозили из Европы и по цепочке «старьевщик-дилер-коллекционер», которая, кстати, действует поныне, продавали. В это же время наступил черед специализированных антикварных магазинов, лавок и рынков, которые функционировали преимущественно в Москве и Петербурге и которым сразу после революции 1917 года пришел конец. С целью воспрепятствования массовому оттоку за границу художественных ценностей был наложен запрет на все формы торговли ими, а крупнейшие коллекции того времени - Третьякова, Щукина, Бахрушиных - были национализированы. Но с введением нэпа антикварное дело получило второе дыхание: власти разрешили и частный бизнес, и проведение аукционов, а также, на радость антикварам, проводили распродажи, в том числе со складов Госфонда, царского имущества. Но все хорошее когда-нибудь кончается, и в 1930-е годы на смену частной антикварной торговле пришла государственная «комиссионка», славно просуществовавшая еще долгих 60 лет. Хотя схема «старьевщик-дилер-коллекционер» в тот период никуда не делась, и в роли дилера комиссионный магазин, понятное дело, выступал не всегда. В связи с чем на деятельность предприимчивых и успешных антикваров пала печать уголовников, они преследовались по закону и осуждались обществом.

 Далее последовала перестройка, и началась новая веха в истории антикварного бизнеса, как всегда, неоднозначная и полная криминальных талантов. В 1994 году рынок подвергся лицензированию, но уже в 2000-м, в пору, когда Герман Греф боролся с необъятным количеством различных видов лицензирования деятельности и вступился за освобождение бизнеса от их оков, оно было отменено. Этот шаг развязал руки многочисленным арт-дилерам и коллекционерам, которые стали приобщать избранных к искусству, но в свою очередь именно этой отменой сейчас многие объясняют криминализированность всего рынка. На сегодняшний день отследить, каким путем в руки к дилерам попадает тот или иной товар, невозможно, отсутствуют правила торговли, отчего и продавец, и покупатель оказываются незащищенными от приобретения краденых или фальшивых предметов искусства, а государство несет огромнейшие убытки в сфере налогов. Статистика показывает, что антикварный рынок по уровню доходности опережает фондовый, а его теневой оборот в России составляет не менее $300 млн.

 Искусство требует средств

 С одной стороны, может показаться, что при таком удобном положении дел, которое существует в стране, стать антикваром может каждый. Но это только кажется. В антикварном деле огромное количество подводных камней, начиная с поиска действительно раритетной вещи и оценкой ее реальной стоимости, заканчивая поиском того клиента, который выложит за нее баснословные деньги. Хотя суть дела вроде проста – купить подешевле, продать подороже, но в этот бизнес, как ни в какой другой, без определенных навыков, знаний и связей лучше не лезть.

 - Кроме того что нужно хорошо разбираться в искусстве, необходимо обладать чутьем, которое в определенных условиях имеет огромное значение, - говорит антиквар Александр Никишин. – Ведь если вам принесут вещь неизвестного происхождения, то нужно будет быстро сориентироваться: подделка это или нет, нужна ли вам она, сколько заплатить. В среде антикваров есть понятие «золотой глаз», когда человеку достаточно с первого взгляда на предмет определить его провенанс, т.е. историю происхождения. Но это исключительные люди.

 В Саратове на данный момент насчитывается не более десятка серьезных антикваров, номера телефонов которых знают только посвященные. Для многих из них торговля антиквариатом не является главным источником дохода, поскольку бизнес рискованный и базируется на долгосрочных перспективах. Раз-два в неделю саратовские антиквары съезжаются на столичные вернисажи, где у многих свои торговые места и круг клиентов. Основная жизнь антиквариата кипит в Москве и Петербурге, и только там можно обзавестись нужными связями, сбыть вещь по ценовому максимуму. В провинции рынок больше носит мелочный характер – барахолки, скупка, ломбарды, а созданные более ста лет назад вещи, представляющие культурную ценность, встречаются крайне редко. И то преимущественно они находятся во владении у людей, которые не знают их истинной ценности или знают, но молчат. Но даже если раритеты попадут в рыночный товарооборот, то на саратовском прилавке точно не появятся. У нас не тот культурный уровень, чтобы выпускать в свободную продажу антикварные вещи, стоимостью более $10-15 тыс. Хотя спрос есть. В квартирах саратовских частных коллекционеров можно встретить подлинные работы Репина и Айвазовского стоимостью около полумиллиона долларов, а также другие предметы старины, которые, по словам одного из респондентов, могут вызвать сенсацию. Но приобретаются они исключительно через посредников.

 В этом бизнесе четкая градация, кто чем занимается, и случайных людей здесь не бывает. Первое звено – скупщики. Чаще всего это они дают объявления в газеты, работают в магазинах. Потом сортируют товар: мелочевка типа чугунных утюгов и самоваров идет на прилавок, а более ценные и редкие вещи - коллекционерам или антикварам, которые на них специализируются. Практически каждый из антикваров имеет свое основное направление в работе - монеты, марки, ордена, отдельные виды живописи и т.д., поскольку одинаково хорошо разбираться во всем невозможно. У них самих, кстати, может быть свой штат сыскарей, занятых поиском раритетов, – по деревням, частным квартирам, интернету, в конце концов. Дальше антиквары смотрят по возможностям. Кто-то из них работает на заемных деньгах, покупает вещь и тут же перепродает, а кто-то вкладывает сам и может подождать, пока она вырастет в цене. Если это действительно ценная вещь, то годовой прирост составит 100-200%. Русского искусства все меньше, оно дорожает с каждым днем. Так что покупка антиквариата считается одним из наиболее выгодных вложений средств и называется альтернативным инвестированием.

 Далее. Когда антиквару попадается вещь неизвестного происхождения, то дорога ей на экспертизу. Атрибуция, т.е. установление авторов анонимных и псевдонимных научных и художественных произведений, времени и места их создания, стоит от ста до нескольких тысяч долларов и, соответственно, в разы увеличивает стоимость вещи. Опять же, если это не подделка. По словам Александра Никишина, если 20% из 100 вещей, направляемых на экспертизу, оказываются оригиналами, это уже хорошо.

 В нашей стране и на мировом рынке, высоко ценится атрибуция Третьяковской галереи, институтов И. Грабаря и Саробьянинова, музея А. Рублева. Но если есть поддельные предметы старины – есть и поддельные справки, и ни один музей или галерея не застрахованы от нечистоплотности экспертов. Был случай, когда в уважаемом музее Санкт-Петербурга обнаружилась фальшивая рюмка Фаберже, которая выставлялась как подлинная, на что имела заключение от Третьяковки. Более того, бывает так, что два солидных госучреждения делают разные выводы о подлинности предметов. Также им на пятки наступают арт-дилеры, которые в силу того, что постоянно имеют дело с культурными ценностями, считают себя экспертами и выдают свои заключения. Это все говорит о том, что в России нет достойного госинститута экспертизы антиквариата, и от «фальшака» не может быть застрахован никто: ни продавец, ни музей, ни покупатель. И кому-то это может быть очень выгодно. Но не так давно за решение этой проблемы взялись коммерсанты и, заручившись поддержкой зарубежных страховых компаний, создали Группу АРТ-Консалтинг. Правда, на них работает строго ограниченный круг экспертов из тех же самых госучреждений, но разница в том, что теперь каждый клиент застрахован от ошибки экспертизы на $2млн. Цены на услуги тоже не низкие, но на сегодняшний день это единственная компания, которая вывела российское антикварное дело на новый уровень, приблизив к европейскому.

 Право первой «брачной ночи»

 Кстати, после нашумевшей кражи из Эрмитажа все провинциальные музеи по негласному распоряжению «сверху» лишились права оказывать населению экспертные услуги. В чем фишка, непонятно, но в итоге в незавидном положении оказались сами музеи, которые потеряли дополнительный заработок, а также возможные владельцы антиквариата, желающие его продать.

Ведь если музейные сотрудники не были заинтересованными лицами в оценке антикварных вещей, то о скупщиках этого сказать нельзя. Отсюда негативное отношение ко всем антикварам в целом: дескать, обманывают наивных граждан, пользуются их неведением и за копейки скупают то, что на самом деле стоит миллионы. Но, с другой стороны, если бы каждый имел возможность выставлять свои семейные реликвии на Sotheby’s, то, наверное, и не было бы смысла в антикварном бизнесе. А ведь, так или иначе, его владельцы, постоянно рискуя нарваться на «фальшак», вкладывают свои силы и средства для того, чтобы раскрутить товар для дальнейшей продажи. 

            Реставрация картин или икон, находящихся в плохом состоянии, – еще один шаг антиквара для извлечения максимальной прибыли от перепродажи.

 - Решение об этом принимается в зависимости от того, как быстро и насколько дорого он хочет продать товар, - продолжает Александр Никишин. – Есть два вида реставрации: коммерческая и музейная. Они различаются по цене, качеству и задачам. Цель музейной реставрации – сохранить вещь в том виде, в котором она дошла, подчистить, «законсервировать» и сохранить как предмет искусства. Но для того, чтобы извлечь ценовой максимум, следует прибегнуть к более дорогой коммерческой реставрации, которая предполагает до 80% воспроизведения. Здесь главное привести товар в первоначальный «блистательный» вид, на который клюнет покупатель. Но делать это надо, лишь будучи абсолютно уверенным в успехе.

 После всех этих преамбул или без них антиквар сбывает вещи по собственным каналам. Опять же либо продает знакомому коллекционеру, либо выставляет на аукционе, сдает в галереи. И те, и другие бывают открытыми или закрытыми, куда пускают только по звонку. По словам Никишина, в них на всеобщее обозрение выставляется только 10% вещей от общего количества, все остальные уходят тайно по «своим» рукам. Кстати, на аукционах и галереях действует негласное правило: в случае, если предмет оказывается фальшивым, за него возвращают деньги. Поэтому приобретать антиквариат лучше в официальных учреждениях.

 Но самой дорогой формой продажи считается отнюдь не аукционная, как можно подумать, а та, когда вещь продается конечному клиенту - коллекционеру, собирающему уникальные и редкие предметы старины, согласно выбранной им тематике. Простому человеку, даже вдруг нашедшему в загашнике яйцо Фаберже, выйти на него практически невозможно, да и неизвестному антиквару тоже. У таких сверхбогатых людей свои поверенные, которые, удостоверившись в подлинности предмета, привозят его на дом заказчику. Главное, что может волновать коллекционера при приобретении, – сколько человек его до этого видели. Если он один из первых, то это наиболее ценно, а если товар засвечен, то он может отказаться от сделки. Подобное поведение объясняется особым престижем, чем-то вроде «права сеньора на первую брачную ночь». У богатых свои причуды.

 Таким образом, цепочка посредников, каждый из которых получает процент от сделки, возникает неизбежно. Теоретически бабушка на барахолке может продать табакерку за 500 рублей, а потом она окажется табакеркой Людовика XIV и уйдет с молотка за многие тысячи долларов. Задача антиквара – оказаться в нужном месте в нужное время и приобрести нужный предмет, а не «фальшак». Также серьезные люди предпочитают не связываться с крадеными вещами. Поскольку круг антикваров замкнут, здесь огромную роль играет репутация, и, связавшись с дурной компанией, запросто можно попасть в черный список у «белых» антикваров, а, соответственно, и богатых клиентов. Но и на старуху бывает проруха. Например, несколько лет назад Зураб Церетели через доверенных лиц приобрел картину русского художника И. Машкова, основателя «Бубнового валета», стоимостью несколько сотен тысяч долларов. А через некоторое время выяснилось, что она состоит на учете в Федеральной службе по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия РФкак предмет, похищенный из частной коллекции в Санкт-Петербурге. И Церетели картину пришлось вернуть.  О возврате денег в таких случаях можно только мечтать.

 Здесь был Вася. Аукцион Sotheby’s

 Ценообразование на антикварном рынке строится на прецеденте продаж. Т.е. если вы продали картину Шишкина такого-то года такого-то размера, допустим, за $600 тысяч, то его другое полотно более раннего года и большего размера будет стоить соответственно дороже. Информация об этой сделке автоматически попадает в антикварные каталоги, и по ней уже ориентируются остальные участники рынка. Таким образом, у продавца всегда есть возможность искусственно завысить цену. Купить через подставных лиц у самого себя товар за бешеные деньги и потом снова его выставить. Подобным способом галереи могут раскручивать работы молодых художников либо поднимать рейтинг ранее неизвестных живописцев.

 - В едином рейтинге российских и русских художников сейчас около 30 тысяч фамилий, и он постоянно пополняется, - рассказывает Александр. – Он котируется по пунктам от 1 до 6 и делится по подпунктам. Допустим, под единицей имеются в виду художники мирового уровня, такие как Пикассо, Рубенс, из русских это Айвазовский, Репин, все авангардисты, основатели «Бубнового валета». Дальше идет 1а, б и так далее. Но рейтинг, по большому счету, субъективный, многие продвигают благодаря нему свои интересы, так что четко им руководствоваться нельзя. Разве что для информации – когда жил, когда умер.

 Еще один из способов завышения цен – участие вещи в престижных аукционах типа Christie’s или Sotheby’s, где русские торги проходят не меньше двух раз в год. Причем даже если ее не купят, она уже возрастет в цене в десятки раз и приобретет новый статус. Только один нюанс: вывоз большинства культурных ценностей из России запрещен законодательством. Поэтому остается только догадываться, каким путем они попадают за рубеж.

 - Основные покупатели русского искусства за границей, - те же русские, - говорит Александр Никишин. – Это объясняется тем, что, купив вещь там, человек волен ей распоряжаться, как хочет – ввозить, вывозить из одной страны в другую. У нас же даже фамильные ценности вывозу практически не подлежат, поэтому цены на антиквариат внутри страны сравнительно ниже, чем на иностранных аукционах.

 - Основное требование при вывозе культурных ценностей за границу – наличие заключения экспертов о том, представляет вещь культурную ценность или нет, - комментирует главный госинспектор по связям с общественностью Саратовской таможни Анатолий Полубояров. – Любая картина, поделка, скульптура, книга, ювелирное изделие и прочее должны иметь разрешительный документ от федеральной службы по сохранению культурных ценностей. Если вы привыкли носить кольцо вашей прабабушки, то, отправляясь за рубеж, лучше оставить его дома или сдать в банковскую ячейку. Вывозу категорически не подлежат культурные ценности, созданные более ста лет назад, и ряд других движимых предметов, представляющих историческую, художественную или научную ценность. Например, кости древних животных. Исключение – выставки, реставрационные работы, предметы, необходимые для осуществления артистической деятельности. В этих случаях федеральная служба по сохранению культурных ценностей должна выдать свидетельство на временный вывоз.

 Саратовская граница, конечно, не та, чтобы через нее гонять на аукционы эшелоны с антиквариатом, но случаи изъятия культурных ценностей на таможне бывали.

 - В позапрошлом году в саратовском аэропорту были задержаны граждане Германии, пытавшиеся вывезти старинные монеты, - рассказал Анатолий Полубояров. – Также однажды была изъята старинная казацкая шашка, которая была импортирована в контейнере с вещами из Казахстана, но незадекларирована и, следовательно, ни обратному вывозу, ни транзиту не подлежала. Сейчас она передана областному музею краеведения. В свое время многие пытались вывезти за рубеж религиозные книги немцев Поволжья, но они считаются культурными ценностями России и вывозу не подлежат.

 Борьба с вечностью и снобизмом

 По статистике, мировой оборот антикварного рынка составляет $25 млрд, из них на долю российского приходится $1-2 млрд. Но это только приблизительные цифры. Антикварный бизнес сложный, разноплановый, противоречивый. С одной стороны, искусство принадлежит народу и считается, что общество владеет им посредством музеефикации. Но в то же время из 100 млн единиц хранения в наших музеях показывается только 10%, остальное пылится в запасниках. Или у кого-то на чердаках. Поэтому, возможно, миссия антиквара не только в том, чтобы воспользоваться случаем и «навариться» на культурном наследии, но еще в создании обмена художественными ценностями, в результате чего они станут востребованы. Ведь произведения искусства были созданы для того, чтобы украшать жизнь человека. И если при правильной организации рынка сегодня будут возникать и пополняться частные коллекции, то это к лучшему. Российский Госфонд как раз благодаря таким и появился.

 Но многие наши люди пока не готовы к этому не только в финансовом плане, но и в моральном. Это показал первый в Саратове аукцион антикварных вещей, проведенный год назад в Белой галерее.

 - Сейчас на рынок пришли не эстеты, а по большей части бизнесмены, и я сравниваю его с рынком ценных бумаг 90-х годов, когда творился полный беспредел, - говорит директор арт-галереи «Гелон» Маргарита Салмина. - У людей нет культуры приобретения антикварных вещей, они не готовы открыто совершать покупки. Для них имеет значение цена и имя, а не сама вещь. Чтобы обратить внимание на художественную составляющую, я пробовала не указывать авторов картин, но пока борьба со снобизмом не прошла. Хотя часто подписываются именно «фальшаки», подлинники могут быть и без подписи. Но клиентам на данный момент важна именно подпись, чтобы все узнали, какое произведение искусства ему принадлежит. А ведь в Саратове потрясающая живописная школа, талантливые художники. Но если никто не лоббирует их интересы, пробиться невозможно. Галеристы, согласно спросу, предпочитают академиков, заслуженных и народных мастеров, но без сподвижников, которые любили бы свой город, неизвестно, был бы у нас Петров-Водкин, Борисов-Мусатов, Павел Кузнецов. Коллекционировать саратовских художников можно начиная с суммы в 10 тысяч рублей, а коллекция русского авангарда начинается минимум со 100-150 тысяч долларов.

 Я считаю, коллекционеры – люди с тонкой душевной организацией, способные пропускать искусство через себя. Благодаря антиквариату они прикасаются к истории, к человеческой судьбе и должны быть готовы к содействию, переживанию и обладанию этой вещью. Это тяжелее, чем любовь к женщине, мужчине, марке автомобиля. Говорят, что жизнь – борьба с вечностью. Антиквариат – это некая иллюзия приобщения к вечности.

Виктория Федорова