Сталинская охота за дипломатами Гитлера

Когда в начале лета 1945 года Алексей Матвеевич Сиднев, генерал-майор военной контрразведки СССР, получил самый значительный в своей карьере пост, ему было всего 38 лет. Он должен разыскивать в оккупированном Берлине ключевые фигуры рухнувшего гитлеровского режима. 8 июня 1945 года директивой № 143с он поручает своим людям найти одного 52-летнего немца. Этим немцем был Иоахим фон Риббентроп, министр иностранных дел в правительстве Гитлера.

Шесть дней спустя Риббентропа задерживают в одной квартире Гамбурга, но не русские, а англичане. Для Сиднева это провал, и тем ревностней он подстегивает своих людей: они должны поймать хотя бы прочих важных сотрудников министерства иностранных дел, которые «прячутся в Берлине».

Некоторые из бывших подчиненных Риббентропа действительно попали в сети. 13 августа Сталин получает сообщение, что контрразведка задержала 374 человека не только в Берлине, но по всей Восточной Европе. Среди них было множество бывших сотрудников дипломатических представительств, которые при существующем спросе на «военных преступников» могли предстать перед судом. Они принимали такое же участие в развязывании Второй Мировой войны, как и немецкая армия.

Протоколы допроса - это психограмма

В документах значатся такие люди как Фритц Гробба (Fritz Grobba), бывший немецкий посланник в Багдаде, Карл Клодиус (Carl Clodius), чрезвычайный уполномоченный Гитлера в Румынии, Герберт фон Рихтхофен (Herbert von Richthofen) и Адольф-Гейнц Беккерле (Adolf-Heinz Beckerle), последние послы в Болгарии, сотрудники бывшего дипломатического представительства в Москве и другие военные атташе. Большинство из них были доставлены на Лубянку, центр спецслужб в Москве, где они допрашивались в течение нескольких месяцев и чаще всего бывали осуждены на 25 лет лагерей. Протоколы допросов исчезли в архиве.

Сегодня из подвалов спецслужбы всплыло 189 документов. Российские историки расшифровали их и опубликовали. На 900 страницах представлены тексты допросов, письма, дневники и последующие ходатайства заключенных о помиловании.

Редко, когда предоставляется подобная возможность вникнуть в мало известные детали внешней политики Третьего Рейха. Из опубликованных материалов можно узнать, как Бориса III, царя Болгарии, вынудили присоединиться к Гитлеру в войне против Югославии и Греции. Как бывший посланник Гитлера в Багдаде должен был инсценировать государственный переворот и с помощью верховного муфтия Иерусалима собрать арабский легион для борьбы против «англичан, евреев и большевиков». Или как Папа Римский Пий XII или румынский король Михаил сотрудничали с немцами.

Протоколы допроса - это еще и психограмма. При чтении мысленно спускаешься в комнаты допроса Лубянки, следишь за порой сдержанными, порой вспыльчивыми следователями и за тем, как арестованные немцы взвешивают свои слова в ходе допроса. Как одни делают это без задней мысли, другие перекладывают вину на своих бывших коллег, а третьи чистосердечно признаются в том, что может грозить им виселицей.

«Мои слова переданы верно»

Это постоянное отслеживание вопросов и полученных показаний, все тщательно протоколируется: время начала и окончания допроса, ранг офицера, ведущего следствие, наличие предупреждения переводчику о необходимости точного перевода. И каждый раз под текстом допроса стоит подпись арестованного и отметка: «Мои слова переданы верно». При чтении иногда в это верится с трудом.

Из протоколов можно четко понять, что интересовало сталинские спецслужбы, а что нет. Естественно, следователи искали в первую очередь доказательства, что немецкие дипломаты тоже участвовали в раскручивании военной махины против Советского Союза. Такой человек как Адольф-Гейнц Беккерле пришелся как раз кстати.

Советская контрразведка задержала его в Болгарии, он был обер-группенфюрером СА и последним наместником Гитлера в Софии. До этого он служил начальником полиции во Франкфурте-на-Майне и в оккупированной Лодзи (Польша). В марте 1945 года Беккерле сообщил некоему высокопоставленному офицеру Абвера о секретных договорах с Болгарией, которой Гитлер в случае оказания поддержки обещал передаь территории Югославии и Греции:

Инструкция Гитлера заключалась в том, чтобы я настаивал на неукоснительном соблюдении всех требований немцев без ущемления достоинства царя Бориса. Я предпринимал все усилия для обострения отношений Болгарии и России и провокации военного конфликта между двумя странами.

Судьба евреев? Не интересует.

Беккерле щедр на признания. Он сообщает подполковнику, ведущему следствие, дополнительную информацию о своей деятельности в Болгарии, хотя вопрос об этом ему не задается:

По указанию Гиммлера я добился переселения от 14 до 15 тысяч евреев из Македонии и Фракии. По моему распоряжению они были отправлены в Польшу. Их дальнейшая судьба мне неизвестна.

Русских не интересовало местонахождение этих людей. Следователь не расспрашивает об этом, ему не нужно знать, почему Беккерле отправил тысячи людей на смерть: преследование евреев Гитлером не представляло для Сталина интереса. 

Зато его ищейки тратили часы на выуживание у арестованных максимального количества имен. Они интересовались и собственными людьми - теми, которые действительно или только предположительно сотрудничали с Германией. При Сталине поиск шпионов превратился в навязчивую идею.

Генерала Карла Шпальке (Karl Spalcke), который на момент окончания войны был военным атташе в Румынии, снова и снова спрашивают о контактах между рейхсвером и Красной Армией, бывшими весьма интенсивными в период существования Веймарской Республики. Он курировал советских военных, когда те прибыли в Германию на учебные маневры. Никого из этих офицеров уже не было в живых - перед началом войны Стали приказал осудить их как предателей родины. Теперь же диктатор приказывает искать подтверждение ложному обвинению.  

Шпальке: Когда я вел переговоры с командирами Красной Армии, я все время пытался получить ответы на вопросы, которые интересовали Генштаб. Но собранные мной факты я получил без их ведома.  

Следователь: Вы лжете. Нам известно, что командиры Красной Армии работали на Германию, и что Вы получали от них данные информационного характера. Почему Вы отрицаете это?

Поздняя реабилитация

Настоящая и приписываемая вина не сравнивалась, советские офицеры работали сдельно. Судьба по-разному обошлась с арестованными. Готтхольд Штарке (Gotthold Starke), советник посольства в Москве до 1941 года, был доверенным лицом графа фон Шуленбург (von der Schulenburg) - человека, которого Гитлер в 1944 году приказал повесить за участие в заговоре 20 июля. Штарке навестил Шуленбурга за день до его ареста, и тот поручил ему после поражения Гитлера передать советскому министру иностранных дел следующее: В жизни для него «самым горьким часом» был тот, когда в 1941 году он должен был сообщить Молотову о «безрассудном объявлении войны». Доверие Шуленбурга не помогло Штарке: его упрятали в одну из тюрем города Владимира. Его ходатайства о помиловании будут проигнорированы, хотя в 1948 году он письменно заверяет министра иностранных дел Молотова:

Я всегда был убежден, что благополучие может прийти только с Востока, но не с Запада. Поэтому я уверен, что я могу быть полезен не только немцам, но и русским в немецкой восточной зоне оккупации.

Штарке вернется в Германию только в 1955 году. 73-летний Герберт фон Рихтхофен (Herbert von Richthofen), дипломат старой имперской школы и немецкий посланник в Софии, умрет в подвалах Лубянки. Его преемник Беккерле, отправлявший на смерть евреев и свирепствовавший в Лодзи, напротив, вернется на родину невредимым и получит от города Франкфурта компенсацию в 6 тысяч марок. В конце 1966 года его снова арестуют, но до суда дело не дойдет.

Одной из интереснейших судеб является участь журналиста Германа Перцгена (Hermann Pörzgen), с 1937 года работавшего в Москве корреспондентом газеты "Frankfurter Zeitung". Во время войны он служит немецким пресс-атташе в Танжере, Париже, а потом в Софии. В 1944 году его арестовывают в Болгарии и отправляют в Москву.

Статьи Перцгена из Советского Союза в тридцатые годы и даже его частные визиты в ленинградский Эрмитаж были истолкованы как шпионаж. Он писал «очерки клеветнического характера», и его «антисоветская позиция» очевидна, - записывают следователи. Перцгене осудят на 15 лет, его ходатайства о помиловании также останутся неудовлетворенными.

Он приедет в Германию только в 1955 году вместе с последними военнопленными и через год добровольно вернется в Москву - в качестве корреспондента своей старой газеты, которая теперь называлась "Frankfurter Allgemeine".   

Страна Советов не отпустила его. Он останется здесь на последующие 20 лет, где и скончается в 1976 году. Сегодня Перцген считается корифеем немецкой журналистики в вопросах освещения событий в России. Военная прокуратура Москвы все же реабилитирует его в 1990 году, спустя 14 лет после его смерти.

В.С. Христофоров: «Тайны дипломатии Третьего рейха: Германские дипломаты, руководители зарубежных военных миссий, военные и полицейские атташе в советском плену. Документы из следственных дел. 1944-1955»; серия «Россия XX век», издательство Международный фонд «Демократия», Москва, 2011 год.