Оказывается, нас всегда не любили. Вы можете сказать почему?

        В своих описаниях пришельцы из Западной Европы редко когда говорили о русских с симпатией. «[Русский] народ... предается лени и пьянству, не заботясь ни о чем более, кроме дневного пропитания», — так о русских писал известный английский дипломат и путешественник Джильс (Джайлс) Флетчер, посетивший царскую Россию в конце XVI века в годы правления Федора Иоанновича. Отзыв этот, кажущийся весьма нелицеприятным, на самом деле далеко не самый резкий из всего того, что иностранцы писали о нашей стране и ее населении.

        Заподозрить в симпатиях к русскому народу других иностранцев, побывавших в нашей стране, куда сложнее. Приехавший в Россию во второй половине XVII века голландский путешественник и корабельный мастер Ян Янсен Стрейс, который также не обошел вниманием склонность населения к спиртному, использовал гораздо более жесткие выражения. «Они называют водку вином и считают ее самым почетным напитком; ее пьют без разбора мужчины и женщины, духовные и светские, дворяне, горожане и крестьяне, до и после еды, целый день, как у нас вино», — писал Стрейс, которому обычаи наших предков были явно не по душе.

         Досталось от европейцев и русским царям, чье правление, по словам Флетчера, было «чисто тираническим» и даже «варварским», а сама страна, как считал Олеарий, была не чем иным, как «полицейским государством».

«Он (царь) - умерщвлял кого хотел, бил кого хотел, возвышал кого хотел, унижал кого хотел",- писал англичанин.

       Глубоко подавленный увиденным в России,  французский монархист де Кюстин был свято уверен, что в этой стране в принципе никто не может быть свободен. «Российская империя — это тюремная дисциплина вместо государственного устройства», — мрачно констатировал француз. Главным же злодеем, по вине которого все люди оказались вконец запуганными и загнанными в угол, он считал правителя: «Здесь действуют и дышат лишь с разрешения императора или по его приказу» (1839 г.).

      Спорить о том, возвели ли иностранцы на русский народ напраслину или они были правы, можно долго. Однако с одним из утверждений де Кюстина, ставшим почти пророческим, поспорить довольно сложно: «Дать этим людям свободу внезапно — все равно что разжечь костер, пламя которого немедля охватит всю страну».