Лженаука или Миф о Жирафе

Читателя, знакомого с методами настоящей научной дискуссии, не надо
убеждать, что жирафы не существуют. Ему достаточно четко и ясно сказать: «Ее
нет и не было!» Подобный метод доказательств носит название «принцип
Лавуазье» — в честь знаменитого химика. Как известно, он отрицал
существование метеоритов на том основании, что «камни не могут падать с
неба, потому что на небе нет камней». Среди последователей Лавуазье был и
Симон Hьюкомб, который отверг идею создания летательных аппаратов тяжелее
воздуха потому, что аппараты тяжелее воздуха летать не могут. Hезависимо от
великого французского ученого так называемый принцип Лавуазье был
сформулирован также в России: «Этого не может быть, потому что не может быть
никогда».

Первое упоминание о «жирафе» — мифологическом звере с неестественно длинной
шеей — мы находим у арабского путешественника Аль Кварима. Вслед за Аль
Кваримом многие путешественники уверяли, что они видели — а некоторые даже
фотографировали — это «длинношеее». Совсем недавно журнал «Планета», рискуя
ввести в заблуждение излишне доверчивого читателя, несмотря на протесты
всемирно известного научного деятеля Андре Парено, опубликовал статью, где
легенда о жирафе трактуется как непреложная истина. Памятуя о «принципе
Лавуазье», мы ограничимся утверждением, что жирафа не существует, и основное
внимание уделим тому, каким образом могла возникнуть «Легенда о жирафе».
Общеизвестно, что в Африке, которой приписывается сомнительная честь быть
родиной этого гипотетического животного, довольно часто наблюдаются явления,
известные под названием фата моргана, или мираж, когда наблюдатель видит
отдаленные предметы в местах, где на самом деле они отсутствуют. При этом
сам предмет или часть его могут предстать перед наблюдателем в
деформированном виде — вытянутыми в горизонтальном и вертикальном
направлении, как в кривом зеркале. Естественно предположить, что поводом для
возникновения версии о существовании жирафы послужил мираж, из-за которого
обычное, хорошо изученное животное, например, лошадь, могло представиться
путешественнику в искаженном виде — с непомерно длинной шеей.

Действие фата морганы могло быть усугублено фактором чисто психологическим.
Исследователю, заблудившемуся в пустыне и мучимому жаждой, в условиях
действия высокой температуры и заторможенного сознания могло начать
казаться, что его шея растет и вытягивается до размеров, позволяющих ему
дотянуться до ближайшего оазиса. В этих условиях немудрено, что фантазия
путешественника на основании увиденных им миражей могла создать образ
животного со столь же длинной шеей.

Польский исследователь Гржибовский в легенде о жирафе видит пробуждение
биологической памяти человека о вымерших доисторических животных, тоже
отличавшихся исключительно длинной шеей.

Следует упомянуть также о работе английского биоматика Дж. Гедвика, который,
давая дальнейшее развитие мифу о жирафе, доказывает, что понятие «жирафы»
могло быть введено физиками, когда они пробовали применять методы статистики
к сравнительной патоанатомии парнокопытных. Тогда понятие «жирафы» — лишь
некая абстракция, которая совершенно не предполагает существования
материального носителя ее свойств.

Таким образом, мы видим, как применение современных методов позволяет
объяснить возникновение легенды о жирафе с позиций науки, не прибегая к
заведомо не выдерживающей критики гипотезе о реальном существовании жирафы.
Применение этих методов может оказаться плодотворным при подходе к
рассмотрению и других вопросов во всех областях знания.

В заключение хотелось бы отметить достопримечательный факт, ярко
демонстрирующий единство здравого смысла и новейших достижений современной
науки. Когда простому американскому фермеру показали рисунок, изображающий
так называемую жирафу, он воскликнул: «Hе может быть!» Разве это не служит
наглядным подтверждением народной мудрости и близости к народу современной
науки?