Несколько причин ненавидеть русское кино

На модерации Отложенный

Нет, я не о «Ёлках - 5» и «Утомленных солнцем - 8». Я о том, что проходит по разряду «отечественное высокодуховное кино для думающего зрителя». О великом кино не для жалких плебеев. Поток его составляет половину российского кинопродукта просто потому, что каждый второй баран с камерой почему-то мыслит о себе как об утонченном творце элитарного искусства. И даже способен убедить в этом таких же элитарных баранов как он. В сумме великие кинобараны России наносят культуре ущерб, по моим оценкам превосходящий все девяносто семь еще не снятых серий «Самого лучшего фильма».

Эта зараза расползается упорно и настойчиво. Умные люди старались загнать ее подальше, на фестивали вроде «Кинотавра», чтобы оно там и оставалось, и не дай бог, не пролезало в кинотеатры и тем более в интернет. Но эстетская дрянь оказалась живучей. Мало того - ее рецензируют, захлебываясь от восторга, все центральные газеты, центральные журналы и центральный интернет. После чего у безвольного зрителя создается ощущение «А вдруг сейчас не как всегда. Вдруг действительно в этот раз получился у кого-то фильм невероятной эстетической ценности и духовного богатства. Вдруг Россия родила своего второго Феллини, или на худой конец, девятого Рязанова?». И ведь даже опытный человек, как я, верит ненадолго. Потом старается, ищет, находит, включает. Отправляет в урну на 15-й минуте просмотра. И после 100500-й встречи с уродством садится за компьютер и пишет этот текст:

* * *
Современное элитное российское кино выявить несложно, вот обезвредить - уже труднее. В большинстве случаев перед тобой в кадре рассаживают трех-четырех актеров, которые полтора часа будут выдавливать из себя экзистенциальную драму невыносимого накала. У каждого выражение лица такое, будто его Станиславский месяц до съемок одними лимонами кормил. Ну а завтра всех актеров повезут живьем закапывать. Если кто-то в кадре улыбнется - по спине холодок. Страшно. Не к добру это, в России улыбаться, да еще на глазах у зрителя. Кто-то кого-то любил, кого-то покинул Иисус, кто-то там убил собственного брата за бутылку «Боржоми», а кто-то стал проституткой, но при этом в свободное от клиентов время Канта наизусть учит. Чем еще в России заниматься, когда клиентов нет? Только Канта учить, да дерьмо жрать. И перед камерой об этом часами распинаться.



Если вдруг темы для разговоров у наших, русских героев иссякают, откуда-то достается бутылка водки, и дискуссия вспыхивает с новой силой. Ты понимаешь, что перед тобой не просто уроды, а люди, покалеченные жизнью, любящие, скорбящие, много страдавшие, измученные но при этом не растерявшие способность ныть и горевать.

На сорок пятой минуте столь зубодробительного экшена режиссер понимает - пора сменить обстановку, и наши герои выходят из комнаты (офиса, больницы, избушки, ночного клуба). На улице их скорее всего поджидает загаженный закоулок, где посреди черных иномарок наркоман в поисках дозы душит бездомного щенка.

Духовность киноленты накаляется с каждой секундой!

Чем все это кончается? Говорю прямо - убей, но не знаю. Раза три, может четыре или семь я, героически вдохнув нашатырного спирта, высижывал до финальных титров. Но и там, на финальных титрах обязательно подло выяснялось, что концовки-то и нет. Дескать, домысливай сам, придурок, мозг тебе зачем? Что, сценарист за тебя развязку придумывать будет? Да сценарист ради такого лоха, как ты, даже пальцем не пошевелит! Иногда бывает, что убьют кого-то в финале, или же он там сам от огорчения помрет - но это не для того, чтобы сюжет закрыть, а чисто так, халтура - интересный финал лень придумывать.



Актеры в русском духовном кино просто завидные, особенно в актуальных проектах, про современность. Я не понимаю, где создатели фильма выискивают эти физиономии. В реальной жизни я таких морд не наблюдаю.

У восьми из десяти в кадре на роже написано «театральное училище», а у оставшихся двоих - «друзья режиссера». При этом играют они офисных бухгалтеров, правдорубов-таксистов и подполковников. Где ты видел подполковника с загаром от театральной рампы? Что за нахрен таксист с безвольным подбородком интеллигента-вырожденца в четвертом поколении? А офисные работники как на подбор будто залезли сюда из рекламы кетчупа с ТВ.

При этом каждая из этих сволочей, мать их, чуть ли не девятистопным ямбом к тебе из кадра обращается. Монологи от пятнадцати минут до бесконечности. О том, что любовь - это когда тебе плохо. Ненависть - это когда тебе плохо. Вера - это когда тебе плохо. Смерть - это когда тебе плохо. Поклейка обоев - это когда тебе плохо. Потому что у них там всегда плохо на экране. Если кому-то вдруг и станет хорошо внезапно по сценарию, то во искупление его дурного прошлого... ну или во славу скорейшей страшной гибели. Так надо. Иначе никакая духовность тебя с экрана не придавит.

Актеры, конечно, тупые по жизни, сами до такого не допетрят. Вселенская мудрость - это удел сценаристов, ибо каждый задрот-сценарист у нас теперь - Чехов во плоти. Где-то, наверное, программа для айфона продается «Пиши как Чехов». И пишут. Что ни слово - то апломб. Что ни слог - пафос. Что ни знак препинания - патетика. Пишешь в сценарий строку «Здравствуйте, я Игорь и мне плохо!», а вкладываешь в эти слова как минимум: «Мир, ты - дерьмо, но когда-нибудь осознаешь мое величие, и я тебя прощу!»

Ну про то, что каждый второй режиссер в современной России - Тарковский, я даже писать не буду. Ведь каждый их фильм несет в себе удивительное откровение, каждый автор находит в себе силы сказать то же самое, что и все до него, но принципиально новым киноязыком. А говорят они вот что: «Почему наше кино не может пробиться на Запад?».



И если бы дело было лишь в сценаристах да режиссерах. Дело гиблое потому, что бывают там у них еще югенды в резерве. Операторами зовут.

Мы все знаем, что вокруг много больных, несчастных людей, которые не в состоянии спокойным желудком воспринимать съемку трясущейся камерой. Мне их было всегда жалко, но понять их не мог: я же не такой, я героически могу стерпеть кино, даже снятое камерой, засунутой в задницу.


Но русскому оператору под силу самое невозможное. Он не только засунет камеру в чью-то задницу, но еще ту задницу отрежет, и будет вертеть у себя над головой на веревочке. Вестибулярный аппарат самого стойкого зрителя обречен. Меня, честно, никогда не тошнило от трясущейся камеры до тех пор, пока я не увидел «Мертвых дочерей» Руминова и «Прогулку» Учителя. Я так понимаю, спонсор съемок - производитель гомеопатических таблеток «Противоблюй».

Иногда всех этих актеров, режиссеров, сценаристов и продавцов гомеопатии тошнит от собственного культурного навоза, и тогда они берутся снимать легкие просветленные ленты. Фантазии у них хватает на романтические комедии. Как правило в центре действа парень-манекен, похожий на подставку под айпад из журнала «Афиша», у которого сорвало дно и из него непрерывно льются категорически несмешные шутки и ужимки. В награду пацану положена девушка, задача которой - загадочно улыбаться глазами и делать такое простое лицо, чтобы все вокруг на фоне этой простоты казалось замороченным арт-хаусом.

После этого автора на фестивале хлопают по плечу и называют «самоотверженным борцом с надоевшей чернухой» и создателем «великой коммерческой ленты, которую тупой массовый зритель опять проигнорирует». Картину мастера отправят на показ в Израиль, где он получит вторую премию за лучший саундтрек о гуманизме и толерантности. Им-то, евреям, фигня, мелочь. А нам с этим потом жить бок о бок, да наблюдать его вечно в списках «100 лучших кинофильмов современной России».