Нужен ли мир такой ценой?...

 

Памятный камень в посёлке Южно-Курильск на острове Кунашир

Шантаж Даллеса и волюнтаризм Хрущёва

Заключение военного союза между Японией и США серьёзно затруднило послевоенное советско-японское урегулирование. Односторонним решением американского правительства были ликвидированы Дальневосточная комиссия и Союзный совет для Японии, через которые СССР стремился оказывать влияние на процессы демократизации японского государства. В стране усиливалась антисоветская пропаганда. Советский Союз вновь стал рассматриваться как потенциальный военный противник. Однако японские правящие круги сознавали, что отсутствие нормальных отношений со столь крупным и влиятельным государством, как СССР, не позволяет вернуть страну в мировое сообщество, препятствует взаимовыгодной торговле, обрекает Японию на жёсткую привязку к США, серьёзно ограничивает самостоятельность внешней политики. Без нормализации отношений с СССР трудно было рассчитывать на вступление Японии в ООН, установление дипломатических отношений с социалистическими странами, в первую очередь с КНР. 

Неурегулированность отношений с Японией не отвечала интересам и Советского Союза, ибо не позволяла налаживать торговлю с быстро восстанавливавшим экономическую мощь дальневосточным соседом, затрудняла сотрудничество в столь важной для обеих стран отрасли экономики, как рыболовство, препятствовала контактам с японскими демократическими организациями и, как следствие этого, способствовала всё большему вовлечению Японии в антисоветскую политическую и военную стратегию США. Односторонняя ориентация на США вызывала недовольство в японском народе. Всё большее число японцев из различных слоёв стали требовать проведения более независимой внешней политики, нормализации отношений с соседними социалистическими странами. 

В начале 1955 года представитель СССР в Японии обратился к министру иностранных дел Мамору Сигэмицу с предложением начать переговоры о нормализации советско-японских отношений. После продолжительных дебатов о месте проведения встреч дипломатов двух стран был достигнут компромисс – полномочные делегации должны были прибыть в Лондон. 3 июня в здании посольства СССР в английской столице начались советско-японские переговоры о прекращении состояния войны, заключении мирного договора и восстановлении дипломатических и торговых отношений. Советскую делегацию возглавлял известный дипломат Я. А. Малик, в годы войны являвшийся послом СССР в Японии, а затем в ранге заместителя министра иностранных дел – представителем Советского Союза в ООН. Во главе японской правительственной делегации был близкий к премьер-министру Итиро Хатояма японский дипломат в ранге посла Сюнъити Мацумото. 

В своей вступительной речи при открытии переговоров глава японской делегации отметил, что «прошло почти 10 лет с того дня, когда, к сожалению, между обоими государствами возникло состояние войны. Японский народ от души желает разрешения ряда открытых вопросов, возникших за эти годы, и нормализации отношений между обоими государствами». На следующей встрече Мацумото зачитал меморандум, который японская сторона предлагала положить в основу предстоящих переговоров. В этом меморандуме МИД Японии выдвигались следующие условия восстановления отношений между обеими странами: передача Японии Курильских островов и Южного Сахалина, возвращение на родину осуждённых в Советском Союзе японских военных преступников и положительное разрешение вопросов, связанных с японским рыболовством в северо-западной части Тихого океана, а также содействие приёму Японии в ООН и др. При этом японская сторона не скрывала, что основной упор в ходе переговоров будет делаться на «разрешении территориальной проблемы». 

 

Карта так называемых «спорных территорий»

Позиция Советского Союза состояла в том, чтобы, подтвердив уже состоявшиеся итоги войны, создать условия для всестороннего взаимовыгодного развития двусторонних отношений во всех областях. Об этом свидетельствовал предложенный 14 июня 1955 года советской делегацией проект советско-японского мирного договора. Он предусматривал прекращение состояния войны между обеими странами и восстановление между ними официальных отношений на основе равенства, взаимного уважения территориальной целостности и суверенитета, невмешательства во внутренние дела и ненападения; подтверждал и конкретизировал действующие международные соглашения в отношении Японии, подписанные союзниками во время Второй мировой войны. 

Японская делегация, выполняя директиву правительства, предъявила претензии на «острова Хабомаи, Шикотан, архипелаг Тисима (Курильские острова) и южную часть острова Карафуто (Сахалин)». В предложенном японской стороной проекте соглашения было записано: «1. На территориях Японии, оккупированных Союзом Советских Социалистических Республик в результате войны, в день вступления в силу настоящего Договора будет полностью восстановлен суверенитет Японии. 2. Войска и государственные служащие Союза Советских Социалистических Республик, находящиеся в настоящее время на указанных в пункте 1 настоящей статьи территориях, должны быть выведены в возможно более короткий срок, и, во всяком случае, не позднее, чем по истечении 90 дней со дня вступления в силу настоящего Договора».

Однако вскоре в Токио поняли, что попытка коренным образом ревизовать итоги войны обречена на провал и приведёт лишь к обострению двусторонних отношений с СССР. Это могло сорвать переговоры о репатриации осуждённых японских военнопленных, достижение договорённости по вопросам рыболовства, заблокировать решение вопроса о принятии Японии в ООН. Поэтому японское правительство было готово для достижения согласия ограничить свои территориальные притязания южной частью Курил, заявив, что она якобы не подпадает под действие Сан-Францисского мирного договора. Это было явно надуманное утверждение, ибо на японских картах довоенного и военного времени южнокурильские острова входили в географическое и административное понятие «Тисима», то есть Курильский архипелаг. 

Выдвигая так называемый территориальный вопрос, японское правительство давало себе отчёт в иллюзорности надежд на какие-либо серьёзные компромиссы со стороны Советского Союза. Секретная инструкция японского МИД предусматривала три этапа выдвижения территориальных требований: «Сначала требовать передачи Японии всех Курильских островов с расчётом на дальнейшее обсуждение; затем, несколько отступив, добиваться уступки Японии южных Курильских островов по «историческим причинам», и, наконец, настаивать как минимум на передаче Японии островов Хабомаи и Шикотан, сделав это требование непременным условием успешного завершения переговоров». 

О том, что конечной целью дипломатического торга были именно Хабомаи и Шикотан, неоднократно говорил сам японский премьер-министр. Так, во время беседы с советским представителем в январе 1955 года Хатояма заявил, что «Япония будет настаивать во время переговоров на передаче ей островов Хабомаи и Шикотан». Ни о каких других территориях речи не было. Отвечая на упрёки со стороны оппозиции, Хатояма подчёркивал, что нельзя смешивать вопрос о Хабомаи и Шикотане с вопросом обо всех Курильских островах и Южном Сахалине, который был решён Ялтинским соглашением. Премьер неоднократно давал понять, что Япония, по его мнению, не вправе требовать передачи ей всех Курил и Южного Сахалина и что он ни в коей мере не рассматривает это как непременное предварительное условие для нормализации японско-советских отношений. Хатояма признавал также, что, поскольку Япония отказалась от Курильских островов и Южного Сахалина по Сан-Францисскому договору, у неё нет оснований требовать передачи ей этих территорий. 

Демонстрируя своё недовольство такой позицией Токио, правительство США отказалось в марте 1955 года принять в Вашингтоне японского министра иностранных дел. Началось беспрецедентное давление на Хатояму и его сторонников с тем, чтобы воспрепятствовать японско-советскому урегулированию. 

На переговорах в Лондоне незримо присутствовали американцы. Дело доходило до того, что чиновники Госдепартамента заставляли руководство японского МИД знакомить их с советскими нотами, дипломатической перепиской, с докладами делегации и инструкциями Токио о тактике ведения переговоров. В Кремле об этом было известно. В обстановке, когда провал переговоров ещё больше оттолкнул бы Японию от СССР в сторону США, тогдашний руководитель Советского Союза Н. С. Хрущёв вознамерился «организовать прорыв», предложив компромиссное решение территориального спора. Стремясь вывести переговоры из тупика, он дал указание главе советской делегации предложить вариант, по которому Москва соглашалась передать Японии острова Хабомаи и Шикотан, но только после подписания мирного договора. Сообщение о готовности советского правительства на передачу Японии находящихся поблизости от Хоккайдо островов Хабомаи и Шикотан было сделано 9 августа в неофициальной обстановке в ходе беседы Малика с Мацумото в саду японского посольства в Лондоне. 

Столь серьёзное изменение советской позиции весьма удивило японцев и даже вызвало растерянность. Как признавал впоследствии глава японской делегации Мацумото, когда он впервые услышал предложение советской стороны о готовности передать Японии острова Хабомаи и Шикотан, то «сначала не поверил своим ушам», а «в душе очень обрадовался». И это неудивительно. Ведь, как показано выше, возврат именно этих островов ставился задачей японской делегации. К тому же получая Хабомаи и Шикотан, японцы на законных основаниях расширяли свою зону рыболовства, что было весьма важной целью нормализации японско-советских отношений. Казалось, что после столь щедрой уступки переговоры должны были быстро завершиться успехом. 

Однако то, что было выгодно японцам, не устраивало американцев. США открыто воспротивились заключению между Японией и СССР мирного договора на предложенных советской стороной условиях. Оказывая сильное давление на кабинет Хатоямы, американское правительство не останавливалось перед прямыми угрозами. Госсекретарь США Дж. Даллес в октябре 1955 года в ноте правительству Японии предупреждал, что расширение экономических связей и нормализация отношений с СССР «может стать препятствием для осуществления программы помощи Японии, разрабатываемой правительством США». Впоследствии он «строго-настрого наказал послу США в Японии Аллисону и его помощникам не допустить успешного завершения японско-советских переговоров». 

Вопреки расчётам Хрущёва вывести переговоры из тупика не удалось. Его непродуманная и поспешная уступка привела к противоположному результату. Как это бывало и раньше в российско-японских отношениях, Токио воспринял предложенный компромисс не как щедрый жест доброй воли, а как сигнал для ужесточения предъявляемых Советскому Союзу территориальных требований. Принципиальную оценку самовольных действий Хрущёва дал один из членов советской делегации на лондонских переговорах, впоследствии академик РАН С. Л. Тихвинский: «Я. А. Малик, остро переживая недовольство Хрущёва медленным ходом переговоров и не посоветовавшись с остальными членами делегации, преждевременно высказал в этой беседе с Мацумото имевшуюся у делегации с самого начала переговоров утверждённую Политбюро ЦК КПСС (т. е. самим Н. С. Хрущёвым) запасную позицию, не исчерпав до конца на переговорах защиту основной позиции. Его заявление вызвало сперва недоумение, а затем радость и дальнейшие непомерные требования со стороны японской делегации… Решение Н. С. Хрущёва отказаться в пользу Японии от суверенитета над частью Курильских островов было необдуманным, волюнтаристическим актом… Уступка Японии части советской территории, на которую без разрешения Верховного Совета СССР и советского народа пошёл Хрущёв, разрушала международно-правовую основу ялтинских и потсдамских договорённостей и противоречила Сан-Францисскому мирному договору, в котором был зафиксирован отказ Японии от Южного Сахалина и Курильских островов…» 

Свидетельством того, что японцы решили дожидаться дополнительных территориальных уступок от советского правительства, было прекращение лондонских переговоров. 

С января 1956 года начался второй этап лондонских переговоров, который из-за обструкции правительства США также не привёл к какому-либо результату. 20 марта 1956 года глава японской делегации был отозван в Токио, и, к удовлетворению американцев, переговоры практически прекратились. 

В Москве внимательно анализировали ситуацию и своими действиями стремились подталкивать японское руководство к пониманию насущной необходимости скорейшего урегулирования отношений с Советским Союзом даже вопреки позиции США. Вывести переговоры из тупика помогли переговоры в Москве о рыболовстве в северо-западной части Тихого океана. 21 марта 1956 года было опубликовано постановление Совета Министров СССР «Об охране запасов и регулировании промысла лососёвых в открытом море в районах, смежных с территориальными водами СССР на Дальнем Востоке». Объявлялось, что в период нереста лососёвых ограничивался их вылов как для советских, так и иностранных организаций и граждан. Это постановление вызвало в Японии переполох. В отсутствие дипломатических отношений с СССР было весьма трудно получать установленные советской стороной лицензии на лов лососёвых и согласовывать объёмы вылова. Влиятельные рыбопромышленные круги страны потребовали от правительства скорейшего разрешения возникшей проблемы, а именно – до окончания путины. 

Опасаясь роста недовольства в стране затягиванием вопроса о восстановлении дипломатических и торгово-экономических отношений с СССР, японское правительство в конце апреля срочно направило в Москву министра рыболовства, сельского и лесного хозяйства Итиро Коно, которому надлежало на переговорах с советским правительством добиться понимания возникших для Японии трудностей.

В Москве Коно вёл переговоры с первыми лицами государства и занимал конструктивную позицию, что позволило довольно быстро прийти к согласию. 14 мая была подписана двусторонняя Конвенция о рыболовстве и Соглашение по оказанию помощи людям, терпящим бедствие на море. Однако документы вступали в силу лишь в день восстановления дипломатических отношений. Это потребовало от японского правительства решения о скорейшем возобновлении переговоров о заключении мирного договора. Коно по своей инициативе предложил советским руководителям вернуться делегациям двух стран за стол переговоров. 

Новый раунд переговоров проходил в Москве. Японскую делегацию возглавил министр иностранных дел Сигэмицу, который вновь стал убеждать собеседников в «жизненной необходимости для Японии» островов Кунашир и Итуруп. Однако советская сторона твёрдо отказалась вести переговоры по поводу этих территорий. Так как эскалация напряжённости на переговорах могла привести к отказу советского правительства и от ранее сделанного обещания по поводу Хабомаи и Шикотана, Сигэмицу стал склоняться к прекращению бесплодной дискуссии и подписанию мирного договора на предложенных Хрущёвым условиях. 12 августа министр сообщил в Токио: «Переговоры уже пришли к концу. Дискуссии исчерпаны. Всё, что можно было сделать, – сделано. Необходимо определить нашу линию поведения. Дальнейшая оттяжка способна лишь больно ударить по нашему престижу и поставить нас в неудобное положение. Не исключено, что вопрос о передаче нам Хабомаи и Шикотана будет поставлен под сомнение». 

И вновь грубо вмешались американцы. В конце августа, не скрывая своего намерения сорвать советско-японские переговоры, Даллес пригрозил японскому правительству, что в случае если по мирному договору с СССР Япония согласится признать советскими Кунашир и Итуруп, США навечно сохранят за собой оккупированные остров Окинаву и весь архипелаг Рюкю. Для того чтобы поощрить японское правительство продолжать выдвижение неприемлемых для Советского Союза требований, США пошли на прямое нарушение Ялтинского соглашения. 7 сентября 1956 года Госдепартамент направил правительству Японии меморандум, в котором заявил, что США не признают никакого решения, подтверждающего суверенитет СССР над территориями, от которых Япония отказалась по мирному договору. Играя на националистических чувствах японцев и пытаясь представить себя чуть ли не защитниками государственных интересов Японии, чиновники Госдепартамента США изобрели следующую формулировку: «Правительство США пришло к заключению, что острова Итуруп и Кунашир (наряду с островами Хабомаи и Шикотан, которые являются частью Хоккайдо) всегда были частью Японии и должны по справедливости рассматриваться как принадлежащие Японии». Далее в ноте говорилось: «США рассматривали Ялтинское соглашение просто как декларацию об общих целях стран – участниц Ялтинского совещания, а не как имеющее законную силу окончательное решение этих держав по территориальным вопросам». Смысл этой «новой» позиции США состоял и в том, что Сан-Францисский договор якобы оставил открытым территориальный вопрос, «не определив принадлежность территорий, от которых Япония отказалась». Тем самым под сомнение ставились права СССР не только на Южные Курилы, но и на Южный Сахалин и все Курильские острова. Это было прямое нарушение Ялтинского соглашения. 

Открытое вмешательство США в ход переговоров Японии с Советским Союзом, попытки угроз и шантажа японского правительства вызвали решительные протесты как оппозиционных сил страны, так и ведущих средств массовой информации. При этом критика звучала не только в адрес США, но и собственного политического руководства, которое безропотно следует указаниям Вашингтона. Однако зависимость, в первую очередь экономическая, от США была настолько велика, что японскому правительству было весьма трудно идти наперекор американцам. Тогда всю ответственность взял на себя премьер-министр Хатояма, который считал, что японско-советские отношения могут быть урегулированы на основе заключения мирного договора с последующим решением территориального вопроса. Несмотря на болезнь, он решил отправиться в Москву и подписать документ о нормализации японско-советских отношений. Для того чтобы успокоить своих политических оппонентов по правящей партии, Хатояма пообещал после выполнения своей миссии в СССР оставить пост премьер-министра. 11 сентября Хатояма направил на имя председателя Совета Министров СССР письмо, в котором заявил о готовности продолжить переговоры о нормализации отношений с условием, что территориальный вопрос будет обсуждён позднее. 2 октября 1956 года кабинет министров санкционировал поездку в Москву японской правительственной делегации во главе с премьер-министром Хатояма. В делегацию были включены Коно и Мацумото.

И всё же жёсткое давление со стороны США и антисоветских кругов в Японии не позволили добиться поставленной цели – заключить полномасштабный советско-японский мирный договор. К удовлетворению Госдепартамента США, правительство Японии ради прекращения состояния войны и восстановления дипломатических отношений согласилось подписать не договор, а советско-японскую совместную декларацию. Это решение было для обеих сторон вынужденным, ибо японские политики, оглядываясь на США, до последнего настаивали на передаче Японии, кроме Хабомаи и Шикотана, ещё и Кунашира и Итурупа, а советское правительство решительно отвергало эти притязания. Об этом свидетельствуют, в частности, интенсивные переговоры Хрущёва с министром Коно, которые продолжались буквально до дня подписания декларации. 

В беседе с Хрущёвым 18 октября Коно предложил следующий вариант соглашения: «Япония и СССР согласились на продолжение после установления нормальных дипломатических отношений между Японией и СССР переговоров о заключении Мирного Договора, включающего территориальный вопрос. 

При этом СССР, идя навстречу пожеланиям Японии и учитывая интересы японского государства, согласился передать Японии острова Хабомаи и Сикотан с тем, однако, что фактическая передача этих островов Японии будет произведена после заключения Мирного Договора между Японией и СССР». 

Хрущёв заявил, что советская сторона в общем согласна с предложенным вариантом, но просит исключить выражение «включающего территориальный вопрос». Просьбу снять упоминание «территориального вопроса» Хрущёв объяснил следующим образом: «…Если оставить указанное выражение, то можно подумать, что между Японией и Советским Союзом, кроме Хабомаи и Шикотана, есть ещё какой-то территориальный вопрос. Это может привести к кривотолкам и неправильному пониманию документов, которые мы намерены подписать». 

Хотя Хрущёв называл свою просьбу «замечанием чисто редакционного характера», в действительности речь шла о принципиальном вопросе, а именно о фактическом согласии Японии с тем, что территориальная проблема будет ограничена вопросом о принадлежности только островов Хабомаи и Шикотан. На следующий день Коно сообщил Хрущёву: «После консультации с премьер-министром Хатояма мы решили принять предложение г-на Хрущёва об исключении слов "включающего территориальный вопрос"». В результате 19 октября 1956 года была подписана Совместная декларация Союза Советских Социалистических Республик и Японии, в 9-м пункте которой СССР соглашался на «передачу Японии островов Хабомаи и острова Шикотан с тем, однако, что фактическая передача этих островов Японии будет произведена после заключения Мирного Договора между Союзом Советских Социалистических Республик и Японией». 

27 ноября Совместная декларация единогласно была ратифицирована палатой представителей японского парламента, а 2 декабря, при трёх против, палатой советников. 8 декабря ратификацию Совместной декларации и других документов утвердил император Японии. В тот же день она была ратифицирована Президиумом Верховного Совета СССР. Затем 12 декабря 1956 года в Токио состоялась церемония обмена грамотами, что означало вступление Совместной декларации и прилагаемого к ней протокола в силу. 

Однако США в ультимативной форме продолжали требовать отказаться от заключения советско-японского мирного договора на условиях Совместной декларации. Новый премьер-министр Японии Нобусукэ Киси, уступая давлению США, стал уходить от переговоров о заключении мирного договора. Для «обоснования» этой позиции вновь были выдвинуты требования вернуть Японии четыре южнокурильских острова. Это был явный отход от положений Совместной декларации. Советское же правительство действовало в строгом соответствии с достигнутыми договорённостями. СССР отказался от получения репараций с Японии, согласился досрочно освободить отбывавших наказание японских военных преступников, поддержал просьбу Японии о приёме в ООН. 

Весьма негативное воздействие на двусторонние политические отношения оказывал курс кабинета Киси на дальнейшее вовлечение Японии в военную стратегию США на Дальнем Востоке. Заключение в 1960 году направленного против СССР и Китайской Народной Республики нового японско-американского Договора безопасности ещё более осложнило разрешение вопроса о линии прохождения границы между Японией и СССР, ибо в сложившейся военно-политической обстановке «холодной войны» любые территориальные уступки Японии способствовали бы расширению территории, используемой иностранными войсками. К тому же укрепление военного сотрудничества Японии с США было весьма болезненно воспринято лично Хрущёвым. Он был возмущён действиями Токио, расценил их как оскорбление, неуважение его усилий, направленных на нахождение компромисса по территориальному вопросу. 

Реакция советского лидера была бурной. По его указанию МИД СССР 27 января 1960 года направил правительству Японии памятную записку, в которой указал, что «только при условии вывода всех иностранных войск с территории Японии и подписания мирного договора между СССР и Японией острова Хабомаи и Шикотан будут переданы Японии, как это было предусмотрено Совместной декларацией СССР и Японии от 19 октября 1956 года». На это Токио ответил: «Правительство Японии не может одобрить позицию Советского Союза, выдвинувшего новые условия осуществления положений Совместной декларации по территориальному вопросу и пытающегося тем самым изменить содержание декларации. Наша страна будет неотступно добиваться возвращения нам не только островов Хабомаи и о-ва Шикотан, но также и других исконных японских территорий». 

Отношение японской стороны к Совместной декларации 1956 года сводится к следующему: «В ходе переговоров о заключении мирного договора между Японией и Советским Союзом в октябре 1956 года высшие руководители обоих государств подписали Совместную декларацию Японии и СССР, по которой стороны договорились продолжить переговоры о мирном договоре и нормализовали межгосударственные отношения. Несмотря на то, что в результате этих переговоров Советский Союз согласился передать Японии группу островов Хабомаи и остров Шикотан, на возвращение острова Кунашир и острова Итуруп согласия СССР получено не было. 

Совместная декларация Японии и Советского Союза 1956 года представляет собой важный дипломатический документ, который был ратифицирован парламентами каждого из этих государств. Этот документ равен по своей юридической силе договору. Она не является документом, содержание которого можно было бы изменить только одним уведомлением. В Совместной декларации Японии и СССР было ясно записано, что Советский Союз соглашается передать Японии группу островов Хабомаи и остров Шикотан, и эта передача не сопровождалась никакими условиями, которые бы представляли собой оговорку…» 

С подобной трактовкой смысла Совместной декларации можно было бы согласиться, если бы не одно важное «но». Японская сторона не желает признавать очевидное – указанные острова по соглашению могли стать объектом передачи только после заключения мирного договора. И это являлось главным и непременным условием. В Японии же почему-то решили, что вопрос о Хабомаи и Шикотане уже решён, а для подписания мирного договора якобы надо решить ещё и вопрос о Кунашире и Итурупе, на передачу которых советское правительство никогда не соглашалось. Эта позиция была изобретена в 50–60 годы теми силами, которые задались целью, выдвигая заведомо неприемлемые для Москвы условия, на долгие годы заблокировать процесс заключения японско-советского мирного договора. 

Стремясь выйти из «курильского тупика», руководители современной России предпринимали попытки «реанимировать» положение Совместной декларации 1956 года. 14 ноября 2004 года министр иностранных дел РФ С. В. Лавров, выражая точку зрения российского руководства, заявил: «Мы всегда выполняли и будем выполнять взятые на себя обязательства, тем более ратифицированные документы, но, разумеется, в том объёме, в каком наши партнёры готовы выполнять те же самые договорённости. Пока же, как мы знаем, нам не удалось выйти на понимание этих объёмов так, как мы это видим и как видели в 1956 году». 

Однако в Японии этот жест не был оценён. 16 ноября 2004 года тогдашний премьер-министр Японии Дзюнъитиро Коидзуми высокомерно заметил: «До тех пор, пока ясно не определится принадлежность Японии всех четырёх островов, мирный договор заключён не будет…» Видимо, осознав бесперспективность дальнейших переговоров с целью нахождения компромисса, президент РФ В. В. Путин 27 сентября 2005 года со всей определённостью заявил, что Курильские острова «находятся под суверенитетом России, и в этой части она не намерена ничего обсуждать с Японией… Это закреплено международным правом, это результат Второй мировой войны». 

Эту позицию разделяет и большинство народа нашей страны. По неоднократным социологическим опросам, около 90 процентов россиян выступают против каких-либо территориальных уступок Японии. При этом порядка 80 процентов считают, что пора перестать обсуждать этот вопрос. 

Анатолий Кошкин,
доктор исторических наук