Легенды старого Дворца. Молебен

Легенды старого Дворца. Молебен

Наверное, это было очень красивое зрелище, когда вчерашние гардемарины, среди которых были и Великие Князья, и потомки лучших фамилий России, преклонив колено, потому что Офицер российского Флота не встаёт на колени даже перед Богом, слушали выпускной молебен. Может быть, даже не вслушиваясь в слова,  проникнувшись всей величественностью и значимостью момента, просто потому что эта традиция была освещена веками. Их благословляли на службу не только Российскому Императору, а в первую очередь, России - своей Родине. И они не раз доказывали это, заполняя траурными списками, выбитыми на чёрном мраморе, размещёнными в Церкви Морского Корпуса, число погибших на разных морях и океанах. Потому что в Море на всех одна и Победа, и  Смерть. Ни одна, ни вторая не делят людей по кастовому признаку при Наварине, Синопе и Цусиме, блестящие Офицеры сполна отдавали выданные им кредиты…

Мне часто доводилось бывать в старой училищной Церкви. От остальных помещений эта аудитория отличалась только круглыми размерами и высоким куполом. Давно пропали мраморные плиты с именами героев, как и доски с гвардейскими экипажами в Столовом зале, от церковной утвари и убранства ничего не осталось и в помине. Но, как бы ни называлось это помещение, какую бы роль оно не выполняло, учебной аудитории, класса или лаборатории, её все равно называли  Церковь.

Так получилось, что я вырос абсолютно равнодушным к Вере. Да и сейчас Вера моя отлична от Веры большинства. Может быть, время, может быть, окружение... Как бы то ни было, я об этом не жалею и никогда не жалел. Но, почему-то, заходя в разгромленный Храм, я испытывал какое-то чувство неловкости или даже вины. Что-то терялось в связи времен, чего-то не хватало. Да, вместо церковных праздников пришли другие, и торжественных моментов тоже хватало, но всё это было не так. Не давало чувствовать себя «гардемарином Морского Корпуса, Корпуса, единственного на всю Россию»…

- Старшина, слушай, а давай молебен на выпуск закажем?

- Димон, ты перегрелся? Или к госам переготовился? Какой на хрен молебен. А парторг?

- Нормальный, Андрюха, в Никольском Соборе. Как раньше…

- А ты в Бога-то веришь?

- Нет, конечно, но разве это главное?

- Да, трахнут нас, как свиней…

- Да и чёрт с ними, всё равно выпуск через месяц. Вот после выпуска и пойдем.

- Нормально, освятимся и в кабак…. Слушай, а почему нет?

На следующий день, сразу после обеда, благо у нас, почти лейтенантов, выход в город был уже практически свободным, пять выпускников первого взвода тридцать пятой ротой отправилась в Никольский Собор, который так же носит название Морского…

Куда идти, к кому обращаться в двухэтажном Храме? Сняв фуражки, мы робко толпились у входа, вызывая шушуканье прихожан. Наконец, подошел какой-то священник. Узнав о цели нашего прихода, он чуть не упал в обморок. Ещё бы, знал бы он, что из пяти «ходоков», четверо было членами КПСС, а один еще и парторгом роты….

Но на дворе стоял девяностый, последний полный год существования Великой Империи, и что-то в наших жизнях начинало меняться…

Нас проводили к старшему. Пожилой человек, в богатых облачениях слушал нас и плакал…

- Какое училище?

- Фрунзе.

- Фрунзе? Морской Корпус…. Снова…

Я не знаю, но в этот момент, у меня на глазах появились слёзы. Я почувствовал, что каким-то краешком прикоснулся к чему-то великому, древнему и стал по настоящему своим для старого Дворца.

- Сколько стоит?

- Что?! Стоит?! Да о чём вы….. Мы так долго вас ждали…

Конечно, всё тайное очень скоро стало явным. Начались запугивания, угрозы. Как же, религиозный дурман проник в святая святых Военно-Морского Флота. Мне грозили, что вместо Северного Флота, я окажусь на Каспийской флотилии и так далее. Но на все это был один ответ, старый, как мир:

- Дальше флота не пошлют, меньше группы не дадут.

Мы уже чувствовали, что минута расставания близка и ничего не боялись. Того, что нас ждет на Флоте, тоже не боялись, потому что еще не знали. Да и вообще, наше поколение очень трудно было запугать…

Сразу после выпуска, оповещая по дороге ребят с других рот и училищ, мы направились  Никольский Собор. Там нас уже ждало ленинградское телевидение и знаменитые «600 секунд» во главе с Александром Невзоровым. Впервые я попал на церковную Службу. С началом молебна зал стал наполняться гражданскими людьми,  впервые увидевшими такое незабываемое зрелище. Около сотни морских офицеров в парадной форме и с кортиками, выстроенные священнослужителем в строй, сжимая в руках фуражки, слушали Молебен, благословляющий их на службу Родине. Когда, следуя словам, читаемым священником, люди стали опускаться на колени, Священник прервался и сказал:

- Преклоните только одно колено, дети мои… Офицер Российского Флота не стоит на коленях ни пред кем, даже перед Господом Богом…

- Оружие, вон.

Мы вынули из ножен кортики и держали их поверх фуражек. Священник ходил вдоль строя и кропил святой водой. И странно, он вроде бы не говорил ни о Боге, ни о Вере, но всё было так логично, так правильно. Он говорил о наших предшественниках, создавших Великий Флот.  О тех, кто погиб за Родину и под Андреевским, и под Советским Военно-Морскими Стягами. О нас, которым предстояло стать достойным их памяти…. Не знаю, но, по-моему, именно в этот момент, уже навсегда уйдя из Дворца, после пяти лет жизни в нем, я стал для него своим. Не так ли и в жизни, мы находим только тогда, когда потеряем.

А через месяц с небольшим, поднявшись на борт флагманского корабля сто семидесятой бригады противолодочных кораблей «Адмирал Исаченков» и представляясь комбригу, капитану первого ранга Доброскоченко, я был бесцеремонно перебит и услышал:

- Давай, румын, расскажи о молебне….

Я рассказывал и видел его глаза. И дело совсем не в Церкви или Боге, совсем нет. В том, что традиции и легенды вечны. И мы непобедимы, когда у нас есть Вера в Дело, которому мы служим.