По математике тройка

ПО МАТЕМАТИКЕ ТРОЙКА

По воскресеньям недалеко от железнодорожной станции, у разбитого немецкими бомбами здания школы, собирался базар. Промышленных товаров в нелёгкие пятидесятые почти не было, зато продукты – в изобилии. Зерно, картошку продавали вёдрами, крупные яблоки, груши – на десяток, фасоль, семечки – баночками. Сливочное масло, конечно, на килограммы, но весов ни у кого не было, приносили его на сельский рынок уже взвешенным дома на безмене, ручных рычажных весах, и кто в чём: в глубоких эмалированных чашках, низких алюминиевых кастрюльках. В Шуркиной бедной семье не было ни того, ни другого. Мать, слепив увесистый комок жёлтого пахучего масла, уложила его аккуратной горкой в тарелку. Долго шлёпала по нём, выбивая воду, потом пригладила. Ранним утром она вытащила уже хорошо застывшее масло из погреба. Тарелку поставила на расстеленный кусок марли – цедилок. Концы завязала сверху – готово, можно идти.

- Смотри, Шурка, не отдай вместе с цедилком, где его взять теперь? Это мне кума Настя Коробчиха кусок дала, кум Никифор ездил за кожей в Армавир, и там в магазине выбросили марлю, в очередь два раза становился.

Вряд ли нынешнее поколение знает, что слово «выбросили» обозначало поступило в продажу, но не ко всякому товару применялось это слово, а только к дефициту, выбросили, например, шерстяные кофточки, покрывала, обувь – в общем, всё то, чего не было в свободной продаже. Может быть, ещё и потому «выбросили», что дефицитным товаром чаще всего торговали на улице, чтобы не создавать давку внутри магазина. Знакомая картина: на тротуаре стоит километровая очередь. Люди, подходившие со стороны, спрашивали: «Что дают?» Обязательно осведомлялись о количестве товара, если осталось мало, то очередь занимать не стоит.

На базар нам надо было идти в Овечку (станция и село тогда имели одинаковое название), в семи километрах от дома. Шагали девчата бодро, по прохладным полям и взгорьям. В половине восьмого уже были на месте. В шесть утра приходил рабочий поезд из Армавира, и из него вываливала толпа горожан, приезжавших на село за дешёвыми продуктами.

Поставив тарелку на землю на подстеленную газету (прилавков тогда не было), девчата томились оттого, что никто их маслом не интересовался, даже не приценивались. Соседка, торговавшая резаными курами, сказала, что надо приходить раньше, уже все понабрали, масла нынче было много. Солнышко уже начало хорошо припекать, а покупателей всё не находилось. Маслице начало подтаивать, вокруг горки по краю тарелки образовался жёлтенький прозрачный ободок.

- Ну всё, - думала Шурка, - вытечет масло на землю, мамка ведь ни за что не по-верит, что его не купили. Наварганила с горкой, и подставить нечего.

Рядом стояла подружка, терпеливо дожидаясь, пока купят это злосчастное масло, и тогда они вместе пойдут в магазин за тетрадями, блокнотами и пёрышками для ручек. Учительница советовала брать только пионерские перья, они были из золотистого металла, длинненькие, со звёздочкой в верхней части – потому и пионерские. Буковки получались красивые, с нажимом вниз – потолще, а без нажима - тонкая, но чётко видная линия. Любое металлическое перо надо было окунать в чернильницу только кончиком, иначе в тетради появится рогатая клякса. Тогда учительница русского языка красными чернилами обязательно напишет - Грязно!!! Количество восклицательных знаков зависело от величины кляксы и от наличия других помарок.

Наконец подошёл дядька в лётчицкой кожаной куртке, изрядно потёртой на рукавах и карманах.

- Почём масло, девчата?

- Как у всех, по шестнадцать рублей.

- По шестнадцать крепкое, а у вас оно уже поплыло. Давайте по пятнадцать заберу.

Девчонки с радостью согласились.

- Сколько тут у вас его?

- Кило восемьсот с походом.

- Так, так, так, - соображал дядька, задрав голову вверх и прищурив глаза. - Вот вам двадцать рублей – и бегите в магазин за конфетами.

Девчата опомниться не успели, как потёртый лётчик вывалил ком в цедилок – и умёлся.

- Слушай, - спохватилась Шурка, - он же надул нас.

В голове застряла цифра 16, как наказывала мать: «Смотри, раззява, не продешеви. Ты должна получить трошки меньше тридцати двух рублей.»

Вот и думай, сколько это «трошки меньше». А тут еще не по 16 продали, а по 15. Господи, ну сколько же это стоит?

- Так, - начала успокаивать расстроенную подругу Райка. –Давай считать! Один килограмм стоит пятнадцать рублей, правильно? За два килограмма – тридцать . А теперь давай отнимем то, сколько стоит 200 граммов.

Тут Райка, уставясь на подругу, замолчала. Тогда стала думать Шурка.

- Если килограмм стоит 15 рублей, то 100 граммов стоит рубль пятьдесят. У нас до двух недостаёт 200 граммов, значит, три рубля надо отнять: 30 – 3 = 27. Для убедительности Шурка палочкой на влажном песке всё пересчитала заново.

- От, паразит, он недодал нам целых семь рублей. Пойдём поищем его по базару. Он, видно, с Армавира, будет ещё долго тут околачиваться.

Обманщика в приметной потёртой куртке нашли быстро.

- Дядь, вы нас обсчитали на 7 рублей.

- Как так? – притворно удивился «лётчик».

И девчата не спеша, толково изложили ему, сколько стоит их масло. «Лётчик» - так уже про себя окрестили его девчата, - не перебивая, слушал улыбаясь.

- Ну ладно, - согласился он неожиданно, - раз умеете считать, то отдам.

И отсчитал помятыми рыжими рублями требуемую сумму.

- А вы ещё и цедилок с маслом прихватили, мамка мне даст за него. На что молоко цедить?

- Ну уж это я вам не верну. Тут сверху ещё один кус положил. Уже капает, ищу, во что бы переложить всё это.

Девчата не настаивали. А сердце прыгало от радости: по математике у них была тройка, а вот сообразили же, как сосчитать. Хорошо хоть дядька честный попался - вернул деньги, не споря.

 .