Слезы мои

24 августа 1942 года, девятнадцатилетний рядовой Ваня Иземцев сжав зубы, поднялся в свою первую и последнюю атаку. И хотя мать положила ему с собой опасную бритву (дабы он исправно скоблил в армии пушок над верхней губой), минометный осколок все перечеркнул в самом начале боя.

Нашли мы его той весной. Пацан, как пацан. Но не думаю, что б уж очень он нам обрадовался - поляна где Ваню примостила смерть, хороша. Тихая лесная заимка, где люди не досаждают своей суетой и дешевой памятью.

Весной наглеет клевер, летом гром дает персональные салюты бывшему пехотинцу. Осенью? Осенью все скидываются на оранжевое одеяло – до следующей весны оно укрывает Ваню.

А переместится в братскую могилу ему не улыбается. Свою поляну он не променяет даже на кремлевскую стену.

Поэтому, достав парня из дерна, мы тут же выкопали рядом новую могилу.

Но по глубже. И опять похоронили. Поставили крест и подсадили поближе яблоню-дичку. Подсадили, что б в знойные времена, тень над могилой Вани имелась всегда.

Сегодня прочитал блог Троицкого. Этот гламурный музыкальный укурок навязчиво предлагает мне принять в душу нового героя – Толокно. Ту самую *****, что успела поучаствовать в групповухе на 9-м месяце беременности в Зоологическом музее и осквернить пару православных храмов.

Ныне Толокно – знаменито. Оно взывает из застенков.

А вот с чего Ване быть знаменитым? Нет на то причин. Он просто отдал свою жизнь за Родину. Без пафоса, незаметно.

И наверняка он смотрит оттуда с усмешкой. Смеется. Протягивает свой ППШ:

- Возьмите, мне он уже не нужен. А вот вам очень пригодится.