Деградация или эволюция?

Культура смысла и культура чувства

Моя жена, преподаватель в музыкальной школе, как-то раз произнесла сентенцию, заставившую меня задуматься над проблемой эволюции интеллекта. Я задержался на пару минут на ТВ канале, по которому шел какой-то хит парад и она сказала: «Судя по тому, что массовая музыкальная культура все более возвращается к ритмике и все больше уходит от мелодики, человечество явно деградирует к уровню наших пра-пра-предков из первобытного африканского племени мумбу-юмбу».  

Однако возврат к ритмике, свидетельствующий в некотором роде о шаге назад нашей музыкальной культуры и об оскудении ее интеллектуальной и эмоциональной составляющей - не единственный повод для размышлений о перспективах разума.

Современные культурные тренды становятся все более нацеленными на то, чтобы на фоне массового и поточного производства культурных продуктов ухищряться находить способы привлечения внимания.

Культура смысла, воздействующая на интеллектуальную функцию сознания, все отчетливей замещается культурой чувственных раздражителей, а культурный продукт все более становится вместилищем спецэффектов и спецприемов.

Шоу не только must go on[1], но и должно обязательно превосходить предыдущее, чтобы оно было замечено массовым потребителем зрелищ.

Как следствие этой общей тенденции – повышение порога восприимчивости культурных феноменов и сужение диапазона их эмоционального восприятия. Чтобы завоевать внимание аудитории производители культурного продукта стремятся к прямому и все более возрастающему воздействию на рецепторы, обращающиеся к наиболее примитивным, но мощным центрам чувственного восприятия.

Однако не только культурное оскудение и усреднение стало общим трендом нашего развития. Эта тенденция проявляется и в сферах чисто интеллектуальной деятельности нашего мозга. Так американский физик Джонатан Хюбнер, анализируя технический прогресс за пять с половиной веков, пришел к выводу, что индивидуальная изобретательность человечества (а она была основана на мыслительных прорывах отдельных личностей) иссякает.

Стоит ли потому удивляться, что мозг современного человека сегодня уже гораздо меньше мозга верхнепалеотических людей и даже неандертальцев?

В общем, задуматься есть над чем. И прежде всего, задаться вопросом: эти факты - свидетельство деградации или эволюции человека как носителя разума?

Что происходит с нашим интеллектом

И так, глупеем мы или эволюционируем к какому-то новому качеству разумности? Даже беглый взгляд в наше прошлое позволяет выделить интересные моменты, которые подводят нас к ответу на заданный вопрос.

Условно, наша разумность прошла уже две эволюционные стадии и вступила в третью.

Первая стадия – формирование индивидуальных универсальных интеллектуальных способностей, которая сопряжена с интенсивным ростом и развитием мозга. Она занимает временной отрезок от явления человека в лоне Природы до времени, когда четко обозначились разделение труда и специализация внутри больших человеческих групп.

В этот период мозг работает в универсальном режиме, обеспечивая все виды деятельности, которыми приходится заниматься древнему человеку. Как отмечает в интервью журналу «Эксперт» доцент кафедры антропологии биологического факультета МГУ Станислав Дробышевский: «Охотник-собиратель должен был уметь все с нуля и полностью: сделать все орудия труда, добыть огонь, построить жилище, выследить добычу, убить ее и приготовить. При этом он должен был быть носителем и всех социальных знаний: легенд и преданий, умения выстраивать отношения с сородичами, изготовление украшений. У него не было ни специалистов, ни энциклопедий, поэтому ему требовался более мощный мозг».[2]

Вторая стадия – специализация индивидуальных интеллектов, связанная с разделением между людьми функций в общественном воспроизводстве: выделение земледельцев и скотоводов, ремесленников, административной функции, появление искусства и науки как самостоятельных видов деятельности, дифференциация внутри функций и т.д.

Упрощение и сужение функционала в общественном воспроизводстве неизбежно ведет к снижению требований к индивидуальному мастерству, умению, искусности, в общем, качеству, которое возможно более точно передается английским словом   skilful. И, как следствие, - к сужению и однообразию загрузки и активации нейронных узлов в нашем мозге.

На этой стадии происходит стабилизация размеров мозга и начинается его уменьшение. Однако как отмечают антропологи и нейрофизиологи, интеллект связан не только с размером мозга как таковым и даже не с числом нейронов, а с количеством связей между ними.

Логично предположить, что по мере развития общественного производства, общественных коммуникаций и, как следствие, повышение интенсивности контактов и событий в окружающем человека мире, происходит рост числа синоптических связей в мозгу. Условно говоря, по мере увеличения событийности, ведущего к увеличению реакций на более интенсивное изменение окружающей среды, повышается к.п.д. мозга, как аппарата разумности.  

Т.е. уменьшение объема мозга - следствие не только индивидуальной специализации, но и развития коммуникативных возможностей человека.

Третья стадия характеризуется слиянием двух трендов – деградация индивидуальной разумности и взрывная коллективизация интеллекта. Эти явления стали следствием технологической, информационной и коммуникативной революции, которая началась в последней четверти XXвека.

С одной стороны мы все меньше занимаемся устным и письменным счетом (счетные приборы), мы меньше загружаем свою память деталями нужной нам информации (под рукой всегда интернет справочники и энциклопедии), все уже становится спектр необходимых для повседневной жизни и трудовой деятельности знаний. Уж как мы поиздевались над г-жей Простаковой из фонвизинского «Недоросля» с ее сомнением насчет необходимости изучения географии, но факт остается фактом – сегодня навигатор делает «излишними» для основной массы не только эту науку, но и элементарные навыки ориентирования на местности.

Даже в общественно-политической сфере мы видим признаки деградации интеллекта, в частности - усиление роли и привлекательности в обществе вертикальных властных структур.

В связи с этим стоит отметить любопытный факт в уже упоминавшемся мной интервью Станислава Дробышевского: «Первые павианы эволюционировали в сторону увеличения головного мозга так же быстро, как и наши предки. Но они выбрали путь усиления вертикали власти – жесткой иерархии в группе, а ее легче всего поддержать агрессией. Это полностью остановило развитие интеллекта».

Я думаю, в этом факте удивительного ничего нет: освобождение индивидуальности от социальной активности и ответственности на фоне все четче проявляющегося вытеснения человека из сферы производства обращает индивидуальность к области физиологических и психических удовольствий, а это неизбежно ведет к атрофированию ее интеллектуальных способностей. Тем более что на примере содержания нашего телевидения, этот тренд более чем очевиден.

Принцип древнеримских властителей «хлеба и зрелищ»[3], в соответствии с которым они управляли плебсом, сегодня возведен современными политиками в …надцатую степень и отсюда многократно увеличено и влияние этого принципа управления народом на индивидуальное сознание.    

С другой стороны индивидуальное сознание все больше становится частью общего со-знания, а индивидуальный интеллект дополняется обращением к коллективной интеллектуальности, вследствие чего происходит усиление общей интеллектуальной производительности человечества и усиление потенциала коллективного разума.

Что нас ждет?

Попытка проецирования описанных тенденций эволюции разума неизбежно ведет нас к гипотезе постепенного превращения человеческого сообщества в подобие муравейника или пчелиной семьи, как рассредоточенной коллективной разумности, основанной на четкой специализации членов сообщества. Такое коллективное разумное образование с рассредоточенным   интеллектом, состоит из элиты, управляющей центрами манипуляций коллективным сознанием, некалифицированных работников, выполняющих простейшие трудовые функции, и «встроенных» в автоматизированные и механизированные производственные и сервисные системы; «воинов», обеспечивающих порядок в сообществе и защиту его от внешнего воздействия.

В то же время формирование такой коллективной разумности и совершенствование технологий, коммутирующих не только людей между собой, но и человека с общими информационными системами и системами их передачи, неизбежно ведет к превращению индивидуальности в «нейрон», а значение этой индивидуальности как и нейрона будет зависеть от числа коммутирующих «синапсов».

Иначе говоря, управление в таком сообществе с рассредоточенным интеллектом будет принадлежать тем, кто имеет доступ к большему числу «синоптических» коммуникационных точек и узлов. И уже сегодняшние манипуляции   общественным сознанием с использованием подконтрольных СМИ – яркий тому пример.

В то же время человеческое сознание, разум становится все более коллективной функцией, своеобразным коллективным «распределенным мозгом», подобным описанному в статье доктора технических наук Виктора Луговского «Распределенный мозг» муравьиной семьи»[4].