Окаянный гений

В целях написания данного поста мне пришлось систематизировать свои знания о Бунине и его творчестве. И – прежнее резко негативное отношение к Бунину несколько смягчилось. Что есть Бунин? Талантливейший до гениальности мастер русского слова, возможно, основатель литературного течения, с последователями Шолоховым и Платоновым, далее легион. При этом сам Бунин, моё мнение, так и не воплотил свой дар в классическое произведение. Много мыслей, фраз, обрывков, штрихов, тирад – но цельной картины нет.

Буквально вчера канадка Элис Манро (Munro) была удостоена Нобелевской премии по литературе, главной литературной, но и самой политизированной премии, и опять никто не понял, за что. «Манро – мастер рассказов», - сказали в Шведской академии.

Так и с Буниным, который был удостоен нобелевки 80 лет назад, в 1933 г. Сам Бунин, когда его спросили, ответил, что премия была вручена «по совокупности его произведений». Позже называл роман «Жизнь Арсеньева», видно, ему так хотелось. Но, представляется, Бунин, как и другие русские писатели, получил эту премию за словесный террор против России, ценимое свойство.

Доказательством служат последующие лауреаты, включая даже Шолохова, «Тихий Дон» которого был истолкован наследниками Нобеля как обвинительное заключение большевизму.

Но так или иначе, давайте отметим юбилей первого международного признания русского писателя, имя которого Иван Алексеевич Бунин.

Так вот, Бунин, интересный дореволюционный писатель, не более, приковал к себе широкое внимание литературной белогвардейщиной. Часть своего дневника, хронологически относимую к периоду революции и гражданской войны, он обработал под названием «Окаянные дни». Причём, если дневник писался, разумеется, в режиме лайв, то «Окаянные дни» вышли к 1925 г. в уже пропитанном ядовитой антибольшевистской слюной виде. Об этом упоминал П.Б. Струве, редактор берлинской газеты «Возрождение», где произведение было впервые опубликовано. По словам Струве, Бунин «значительно переработал текст». Изначально нейтральная хроника дневника сменилась «окаянными днями».

Бунин исходил из  того, что революция была чудовищной незадачей.

«Неизбежна была революция или нет? —Никакой неизбежности, конечно, не было, ибо, несмотря на все недостатки, Россия цвела, росла, со сказочной быстротой развивалась… Была Россия, был великий, ломившийся от всякого скарба дом».

Бунин считал, что «окаянные дни» наступили по злой и случайной воле шайки проходимцев, а не были искуплением тысячелетних грехов русского барства.

Этого он признать не мог, будучи пафосным снобом, барином, помещиком, с крепостническим сознанием. Частенько Бунин в своей литературе обращается, например, к вкусной еде. В дневнике так постоянно отмечает, что откушал, и очень негодует, когда плохо – «горячая вода с капустными листьями». А так, «налимья уха, розовые рябчики в крепко пожаренной сметане», «дорогие вина и коньяки». Как тут не расстроишься, утратив сытный стол!

Но больше всего его терзала голая правда русской жизни, которую обнажила революция.

«Чернь»,  «полудикари», «проклятые обезьяны», «скотина без пастуха», «мордовские морды», «сахалинские физиономии».

(Как вы находите его морду, кстати?) И далее -  «субъекты чистой уголовной антропологии», «разбойнички муромские, брянские, саратовские и прочая», «шатуны», «голь кабацкая». Это только о беспартийных.

А вот о партийных: «красная аристократия: карманные воры, уголовные злодеи и какие-то бритые щеголи во френчах, в развратнейших галифе, в франтовских сапогах непременно при шпорах, все с золотыми зубами и большими, темными, кокаиническими глазами…»

Тем более, о вожде противоположной партии:

«...Выродок, нравственный идиот от рождения, Ленин явил миру как раз в самый разгар своей деятельности нечто чудовищное, потрясающее; он разорил величайшую в мире страну и убил несколько миллионов».

Известно также, что Бунин не щадил от оскорблений почти всех русских писателей, как современников, так и классиков. По первое число досталось, конечно, Есенину и Маяковскому, за связь с большевиками.

«Кудрявый пьяница, очаровавший её писарской сердцещипательной лирикой под гармонь, под тальянку».

«Маяковский самый низкий, самый циничный и вредный слуга советского людоедства по части литературного восхваления его и тем самым воздействия на советскую чернь».

Но досталось и всему «серебряному веку» - «буйнейший пьяница Бальмонт, незадолго до смерти впавший в свирепое эротическое помешательство; морфинист и садистический эротоман Брюсов; запойный трагик Андреев». О Цветаевой – «ненормальная с не прекращавшимся всю жизнь ливнем диких слов и звуков».

Бунин внимательно следил за советской литературой, читал Шолохова, Бабеля и др., не уставая оскорблять прочитанное в своём дневнике. Впрочем, иногда и отдавая дань таланту.

Интересно, что в годы Второй мировой войны, проживая в Ницце, и с ужасом наблюдая падение одного за другим европейских государств под натиском гитлеровской армии, он стал переживать за Советский Союз. Это была последняя надежда человечества, считал Бунин. Бунин! Поражался и негодовал, что значительная часть эмиграции пошла в услужение фашистам. Страх европейской интеллигенции тогда был столь велик, что она болела за СССР. И где тут теория, что фашизм и коммунизм две стороны одной медали? Очень разные вещи.

Когда в 1946 г. Константин Симонов посетил Бунина в Ницце, был эпизод (верить Симонову?), что  Бунин предложил тост: «Выпьем за великий русский народ — народ-победитель! И ещё — за полководческий талант Сталина!». Тёмное заалело?

Бунина потихоньку стали издавать в СССР в годы хрущёвской оттепели. В начале 60-х годов вышло 5-томное собрание сочинений тиражом в 250 тысяч экземпляров, а в 1965 году – 9-томное издание таким же тиражом. Разошлось, разумеется, на ура. А вот «Окаянные дни» оставались в СССР запрещённым произведением вплоть до 1990 г., если мне не изменяет память. Сейчас Никита Михалкова снимает по этому произведению фильм. Что там будет? Бр-р-р.

Бунин – русский писатель и этим всё сказано. Это главная его ипостась. Окаянный гений. Желчный  одиночка. Но одиночка - это непременное условие творца. Творец коллективным, стадным быть не может. Он и должен быть одиночкой, травимый, гонимый, изгой.

Бунин, однако, не столь зол и кровожаден к большевизму, как мнится его фальшивой пастве. Там больше сварливое ворчание. Объективно он, конечно, стал знаменем и отцом русской демшизы. Но с Гитлером не пошёл. А это дорогого стоит для болезненно зависимого антибольшевика.

Рошаль Семён