Проблема устойчивого роста экономики России

Перечитав свою статью семилетней давности, понимаешь, что все осталось по-прежнему, но профессор Медведев в то время был не одинок.

Проблема устойчивого роста экономики России

в условиях неопределенности конъюнктуры мирового нефтяного рынка (подготовлено к публикации в 2006 г.)

Экономика России седьмой год подряд развивается высокими темпами. За эти годы (1999 - 2005 гг.) ВВП России увеличился почти на 57%, а среднегодовой темп приро­ста составил 6,6%. Это более чем вдвое превышает среднегодовые темпы прироста мировой экономики за тот же период - 3,0%. Россия оказалась в числе пяти стран с наиболее высокими темпами роста в мире за последние шесть лет. Благодаря экспортным доходам и росту налоговых поступлений российские макроэкономические показатели удерживаются на достаточно высоком уровне. Приток средств от внешнеэкономической деятельности обеспечил увеличение ликвидности и расширение внутреннего инвестиционного и потребительского спроса.

Однако проблемы, порождаемые зависимостью российской экономики от колебаний внешней среды, уже несколько лет находятся в центре общественного внимания. Одной из форм их обсуждения является дискуссия относительно использования сверхдоходов от экспорта нефти, накапливаемых в Стабилизационном фонде (СФ). Основным фактором нестабильности внешней среды служат рез­кие и непредсказуемые колебания мировых цен на экспортируемые нашей страной товары и прежде всего цен на нефть. Целью данной статьи является обоснование необходимости формирования четкой экономической стратегии, в рамках которой может быть достигнута цель устойчивого долгосрочного роста экономики России.

Возрастание нестабильности

В современных условиях эффективность функционирования национального экономического комплекса любого государства во многом зависит от масштабов и характера его включения в процессы международного разделения труда. Ситуацию, сложившуюся в России в этой сфере, нельзя признать удовлетворительной. Товарная и географическая структуры внешнеэкономического оборота страны не способствуют формированию благоприятных условий для устойчивого экономического роста. В структуре экспорта около 80% приходится на сырьевые товары, что подтверждается данными Госкомстата, представленными на рисунке 1. Доля налогов, собранных в нефтегазовом комплексе в 2004-2005 гг., достигла 30%. Согласно оценке Всемирного банка доля нефтегазового ВВП в 2003 г. составила 23%, а по расчетам, опубликованным в различных российских источниках, в 2005 г. она превысила 35%. Это предопределяет зависимость национального хозяйства страны от колебаний конъюнктуры мировых сырьевых рынков, отрицательно влияя на устойчивость экономического роста и на его финансовое обеспечение.

Рис.1. Товарная структура экспорта РФ в 2003 и 2004 г. (%).

Источник: данные Госкомстата РФ.

Если сделать декомпозицию темпов роста ВВП на две составляющие: влияние нефтяного и прочих факторов на совокупный рост по годам, то чем больше колебания цен на нефть, тем меньше влияние «других» факторов (не связанных с нефтью) на рост ВВП. Это относится к изменениям в цене на нефть в обоих направлениях. Так, ощутимое повышение цен на нефть в 2000 г. привело к тому, что на их долю, согласно отчетным данным, пришлась значительная часть (5,9 % из 10-ти) роста ВВП в 2000 г. Небольшое снижение средней цены нефти в течение двух следующих лет оказало отрицательное воздействие. Изменение цен на нефть сократило рост ВВП в 2001 г. на 0,1 % (рост составил 5 вместо 5,1 %), а в 2002 г. – на 0,9 % (рост ВВП был равен 4,3 % вместо 5,2, которые можно было бы ожидать, если бы цена на нефть оставалась такой же высокой, как и в предыдущем году). Одним из важных выводов, который можно сделать, исходя из представленных расчетов, является то, что до сих пор Россия могла добиваться темпов роста в размере пяти и более процентов только тогда, когда существенно повышалась цена на нефть. 

Россия, быстро интегрируясь в мировое хозяйство, вынуждена постоянно корректировать макроэкономическую политику, отвечая на трансформационные изменения на мировых товарных рынках. Следует отметить, что современный мировой рынок нефти за последние тридцать лет претерпел существенные изменения и  значительно отличается от рынка образца 70-х годов. Сегодня закономерности функционирования рынка нефти принципиально иные.

    Во-первых, нефтяной рынок стал истинно мировым. Интенсивное развитие процессов интернационализации и глобализации привело к тому, что сегодня он вписан в систему глобальных экономических отношений, которые через механизмы обратной связи оказывают на его поведение гораздо более широкий, чем ранее, спектр воздействий.

Во-вторых, с конца 80-х годов на мировом нефтяном рынке сформировался избыток предложения - как реального, так и потенциального. Причем, этот избыток образуется и за счет спроса, и за счет предложения. На стороне спроса снижается энергоемкость ВВП в индустриально развитых странах, являющихся основными потребителями жидкого топлива в мире. Так, рост ВВП США в 1992-2002 гг. составил 2,9%, а энергопотребление всего лишь 1,6%. В мире в целом эти показатели выросли на 3,0 и 1,5% соответственно. Вопреки распространенному мнению, энергопотребление Китая, рост которого оценивается в 9,7% в этот период, было достаточно умеренным – 2,8%[1]. Потребление становится все более энергоэкономным за счет технологических (снижение удельного потребления на единицу произведенной продукции) и структурных факторов (в структуре ВВП увеличивается доля менее энергоемких производств и отраслей).

На стороне предложения в результате интенсивного научно-технического прогресса и рациональной налоговой политики нефтедобывающих государств снижаются издержки и расширяется предложение как путем ввода новых месторождений, так и повышения нефтеотдачи (рост извлекаемого потенциала на разрабатываемых месторождениях). Расширению предложения способствовала и налоговая политика «новых» нефтедобывающих государств, вышедших на рынок в период высоких цен на нефть в 70-е - начале 80-х годов. Многие государства, на территории которых были открыты новые месторождения, стали проводить более эффективную, более гибкую налоговую политику. Дифференцированно ослабляя налоговое давление на производителей, государства стимулировали рост производства, создавая навес «избыточного» предложения в виде, например, резервных (неиспользуемых) производственных мощностей (по ряду оценок, в странах ОПЕК их объем насчитывает 5-6,5 млн. баррелей в сутки), накопленных коммерческих и/или стратегических запасов.

В-третьих, произошел переход от монопольных механизмов регулирования рынка к конкурентным. Закономерности естественной динамики освоения невозобновляемых энергоресурсов, описываемые известной специалистам так называемой кривой Хубберта, свидетельствуют о том, что приближение к вершине этой кривой создает объективные предпосылки для внедрения конкурентных механизмов регулирования рынка, которые идут на смену монопольным. В разных странах это происходит с разным темпом: раньше всего это произошло в США, так как они прежде других, уже в 70-е годы, оказались на вершине кривой Хубберта. На этапе монопольной структуры рынка доминирует природный фактор снижения издержек. То есть эффект их уменьшения получается за счет открытия все более дешевых месторождений - так было при обнаружении месторождений на Ближнем и Среднем Востоке, вследствие чего предельные издержки разведки и добычи нефти в мировой нефтяной промышленности держались до начала 70-х годов ниже средних. На этапе конкурентной структуры рынка доминирует фактор НТП - основной механизм снижения издержек как при геологоразведке, так и при освоении и эксплуатации разрабатываемых месторождений. Поначалу НТП лишь уменьшает негативное влияние природного фактора (как это было в 70-е годы), а впоследствии может полностью его компенсировать и даже превысить.

Общая закономерность конкурентного рынка - понижательное давление на цены, поскольку конкуренция, создавая избыток предложения, всегда действует в интересах потребителя.

В-четвертых, наблюдается переход от монопольного к биржевому ценообразованию. Движущим механизмом биржевого ценообразования являются ожидания субъектов рыночных отношений, то есть фьючерсный рынок (рынок ожиданий). При этом доминирующими становятся цены не на «физическую», а на «бумажную» нефть (переход от торговли нефтью к торговле нефтяными контрактами). Плечо этих ожиданий все время увеличивается по мере развития рынка и за последние 10 с небольшим лет выросло почти в 30 раз - с 3 месяцев до 7 лет при торговле отдельными товарными позициями на Нью-Йоркской товарной бирже. Это означает, что биржевые ожидания не только приобретают глобальный характер, но и то, что конструктивный (или деструктивный) эффект от поведения того или иного игрока на рынке может оказывать влияние на все более длительную перспективу.

Отмеченные характерные черты современного рынка нефти позволяют предположить, что хотя сегодня конъюнктура данного сегмента мирового рынка характеризуется в целом повышательной ценовой динамикой, вполне возможно резкое и непредсказуемое падение цен в кратко- и среднесрочной перспективе.

Проведенный экспертами анализ динамики нефтяных цен за тридцатилетний период с учетом инфляции доллара показывает, что текущие цены являются рекордно высокими только в номинальном выражении. Реальная же стоимость нефти (то есть скорректированная на инфляцию) все еще заметно уступает уровню начала 1980-х годов, в пересчете составляя 25.-30 долл. за барр. и может приблизиться к нему, достигнув 100 долл. за барр. Общая нестабильность мирового рынка усиливается из-за того, что изменчивы также цены на газ, черные и цветные металлы и некоторые другие сырьевые товары. В 2005 г. цены на нефть превысили средний уровень более чем вдвое, на газ - на 66%. При этом цены на многие сырьевые товары связаны между со­бой. Так, в 1992-2005 гг. корреляция цен на нефть с ценами на газ превышала 90%, с ценами на никель - 80, с ценами на черные металлы - 70%. Исключение составляет алюминий, цена которого отрицательно коррелирует с ценой на нефть.

Колебания экспортных цен на сырьевые товары создают серьез­ные проблемы во многих сферах. Резкое изменение валютных поступлений может приводить к скачкам инфляции, обменного курса и процентных ставок. Остановимся более подробно на первых двух показателях.

Во многих исследованиях утверждается, что даже умеренная ин­фляция наносит существенный вред национальной экономике и дол­госрочному росту, поскольку приводит к значительным искажениям в экономике и блокирует действие ключевых факторов экономического роста. Прежде всего инфляция крайне несправедлива с социальной точки зрения, так как является налогом на тех, чьи доходы или акти­вы фиксированы в номинальном выражении или неадекватно индек­сируются в соответствии с ней, а это, как правило, наиболее бедная часть населения. Однако инфляции присущи и другие издержки, на­много перевешивающие связанные с налогом на денежные остатки.

Во-первых, она «размывает» сигналы, которые призвана обеспечи­вать четко функционирующая система относительных цен. Во-вторых, к ее издержкам относятся время, энергия и ресурсы, расходуемые с целью защиты от инфляции и отвлекаемые от инвестиций и процесса производства. В-третьих, вследствие повышения рисков возможно от­рицательное влияние инфляции на относительные объемы инвестиций из-за роста реальной пороговой ставки окупаемости проектов. Нако­нец, в-четвертых, инфляция ослабляет стимулы к сбережениям и спрос на национальную валюту и способствует бегству капитала, что также отрицательно сказывается на уровне выпуска в данной стране. Таким образом, задачу сдерживания инфляции нельзя недооценивать.

Значительный приток валютных поступлений в Россию привел к повышению курса национальной валюты. Необходимость ограничения темпов укрепления рубля, как пра­вило, обосновывают желанием поддержать конкурентоспособность российских производителей или предотвратить так называемую «гол­ландскую болезнь». Сильно пе­реоцененный реальный обменный курс, делающий неконкурентоспо­собной большую часть отечественной промышленности, может стать серьезной помехой устойчивому развитию экономики.

Несмотря на то, что конкурентоспособность российской эконо­мики и особенно обрабатывающей промышленности, как известно, невысока, нельзя однозначно утверждать, что причиной этого яв­ляется чрезмерно переоцененный валютный курс. Кон­курентоспособность отечественных производителей зависит далеко не только от уровня реального обменного курса. Более того, излишняя защита российских производителей от конкуренции с импортом может даже препятствовать росту факторной производительности. Естественно, неэффективные российские предприятия, не желающие что-либо менять в своей деятельности, всегда будут выступать за меры по защите от такой конкуренции, но поддержка таких производителей не отвечает интересам, связанным с поддержанием конкурентоспособности национальной экономики в целом.

«Голландская бо­лезнь» в ее классическом определении - это спад в несырьевом тор­гуемом секторе как реакция на повышение прибыльности сырьевого сектора. Последнее может объясняться, например, ростом мировых цен на сырье или открытием новых месторождений. Причина «сжатия» несырьевого торгуемого сектора - переток производственных ресур­сов в те сектора, где ресурсы дают большую отдачу. При этом переток наблюдается не толь­ко в сырьевой сектор, но и в сектор неторгуемых товаров[2].

Сильнее всего от удорожания производственных ресурсов страдает торгуемый несырьевой сектор, который не в состоянии в ответ на рост издержек увеличить цену производимого товара. Это связано с тем, что полный аналог данного товара можно закупить на мировом рынке по фиксированным ценам. Прибыльность же неторгуемого сектора вполне способна возрасти, так как бум в сырьевом секторе влечет за собой рост доходов в экономике и соответственно удорожание неторгуемых товаров, что может компенсировать увеличение издержек.

Классическим примером неторгуемых товаров являются услуги, но в настоящее время в России к неторгуемым товарам можно также отнести и большую часть продукции обраба­тывающей промышленности. Последняя в основном выпускает не очень качественные недорогие товары (с небольшой добавленной стоимо­стью). С учетом низкой цены таких товаров импорт их точных анало­гов оказывается нецелесообразным прежде всего в силу относительно высоких транспортных издержек, а также импортных пошлин.

Соответственно на внутреннем рынке потребитель зачастую выбира­ет не между российским и импортным товарами аналогичного качества, а между менее качественным, но и более дешевым российским товаром и более качественным и более дорогим импортным. Как следствие, цены большинства товаров, производимых российскими обрабатывающи­ми предприятиями, определяются соотношением внутреннего спроса и предложения, хотя и с учетом уровня цен на импортную продукцию.

Таким образом, массированный экспорт сырьевых товаров опасен не столько тем, что, способствуя укреплению национальной валюты, он повышает цену экспортируемых товаров, снижая их конкурентоспособность на мировых рынках, а вообще лишает национальных предпринимателей стимулов заниматься производством товаров в обрабатывающих отраслях, способных реально конкурировать с импортными аналогами, т.е. приводит к сжатию торгуемого сектора экономики.

Неторгуемость продукции российской обрабатывающей промыш­ленности ярко проявляется в структуре российского экспорта (См. рис.1). Кроме сырья Россия экспортирует в основном продукцию ВПК. Причем, даже включая вооружения, экспорт машин и оборудования составляет чуть больше10% российских поставок за рубеж.

Непредсказуемость и изменчивость ключевых макроэкономичес­ких показателей (инфляции, обменного курса, процентных ставок), как продемонстрировано во многих исследованиях, оказывают серьезное негативное влияние на инвестиции и экономический рост. Это связано прежде всего со значительным снижением эффективности инвестици­онных проектов из-за неопределенности ожидаемых показателей инф­ляции и обменного курса и сокращением инвестиций вследствие макро­экономических рисков.

Волатильность отрицательно воздействует на темпы экономического роста. По некоторым расчетам ее увеличение на одно стандартное от­клонение замедляет рост экономики на 1,3% в год[3]. Особенно заметно негативный эффект проявляется в странах с недостаточно развитой финансовой системой и слабыми государственными институтами. К сожалению, к ним можно отнести и Россию.

Характерной чертой российского государственного аппарата в последние восемь лет является его эволюция не в направлении использования принятых в цивилизованном обществе принципов самоуправления и нахождения оптимальной и устойчивой линии взаимного поведения и сотрудничества с крупным бизнесом, а сращивание с его пробюрократической частью (получающей всевозможные льготы по ведению бизнеса в обмен на часть прибыли). Недавняя административная реформа, по мнению многих экономистов и политиков, не дала и не могла дать позитивных результатов, ибо была направлена не на искоренение бюрократии, а лишь на видоизменение структурного соотношения ее сил. Одна из провозглашенных целей бюрократического аппарата - содействие развитию предпринимательства на базе частной собственности, -  по сути, противоречит сущности самой бюрократии, для которой предпочтительной формой собственности является государственно-монополистическая. Реализуя функции владения, пользования и распоряжения этой собственностью она отождествляет свои корпоративные интересы и потребности с государственными, блокируя все кардинальные изменения в реформировании государства. Явным сигналом растущей бюрократизации российского аппарата является неуклонный рост его численности с 2001 г. Сегодня на 100 россиян приходится 1 чиновник[4]. А показатель темпов роста или снижения численности бюрократии является одним из наиболее важных параметров при определении инвестиционного климата страны. Общепризнанный рейтинг  инвестиционной привлекательности A.T. Kearney включает его в свою комплексную оценку наряду с такими параметрами, как качество регулирования и защиты инвестиций, объем внутреннего спроса, уровень бедности и др. Примечательно, что в январе 2006 г. Россия переместилась в этом рейтинге с 11 места на 6-е, но в основном за счет повышения оценки перспектив прямых иностранных инвестиций в добывающий сектор. Другой известный рейтинг CalPERS, оценивающий инвестиционную привлекательность 27-ми развивающихся рынков для вложения таких долгосрочных инвестиционных ресурсов как пенсионных резервов, поставил Россию на 21 позицию. Достаточно высокую оценку в этом рейтинге получили качество российского финансового рынка с точки зрения его ликвидности и волатильности, а также регулирование финансовых рынков и защиты прав кредиторов. А вот по уровню защиты прав акционеров оценка очень низкая, что в частности связано с «делом ЮКОСА». И зарубежные, и российские эксперты отмечают склонность руководства России к расширению сферы контроля государства над экономическими активами в нефтяной отрасли, банковском секторе, машиностроении. А по фактору свободы прессы Россия делит последнее место с Пакистаном, Египтом и Китаем. Это усиливающееся административное вмешательство государственных служб в регулирование экономической деятельности (в частности через судебные разбирательства) нашло отражение в таком понятии как «избыточное присутствие государства».

Российское бизнес-сообщество также оценивает современное влияние государства на социально-экономические процессы как дестабилизирующее. Пятый раунд мониторинга административных барьеров, проведенный ЦЕФИР весной 2005 г., показал, что предприниматели отмечают существенный рост нестабильности «правил игры» и коррупции. Частые изменения законодательства и недобросовестная конкуренция ослабляют стимулы для развития предпринимательства. По данным Всемирного банка, доля фирм, полагающих, что интерпретация законов и правил в России непредсказуема, составляет около 75%. Повышение же предсказуемости государственной политики может увеличить вероятность новых инвестиций более чем на 30%[5]. Слабость государственного управления, оказывающая дестабилизирующее влияние на экономику и увеличивающая риски для предпринимателей, проявляется также в низкой эффективности координации различных государственных служб, отсутствии качественного информационного обеспечения хозяйствующих субъектов и возрастании различных административных барьеров.

В целом можно отметить, что именно несоответствие качества государства качеству рынка и бизнеса снижает макроэкономическую устойчивость экономики, а, следовательно, делает Россию менее привлекательной для иностранных инвесторов.

Монетарная политика государства

В условиях растущей нестабильности мирового нефтяного рынка и зависимости российской экономики от доходов сырьевого сектора правительство стремилось проводить политику, направленную на ослабление негативного воздействия конъюнктурных колебаний на экономическое развитие. С ростом цен на нефть и увеличением притока капитала при ограниченных возможностях стерилизации избыточной ликвидно­сти российские денежные власти оказались перед выбором: уско­рение инфляции или повышение темпов укрепления рубля. Распо­лагая ограниченным набором стерилизационных инструментов, Цен­тральный банк не всегда может одновременно стремиться к дости­жению двух целей: препятствовать чрезмерному укреплению рубля, поддерживая тем самым конкурентоспособность российских произ­водителей, и снижать инфляцию.

Учитывая возникающие в связи с внешней зависимостью проблемы, правительство и Банк России приняли ряд мер, направленных на ослаб­ление влияния внешней конъюнктуры на внутренние экономические условия. Центральный банк объявил одной из главных целей своей курсовой политики сглаживание эффекта колебаний мировых цен, скупая на валютном рынке сверхдоходы от экспорта нефти. Правительство отреагировало на подорожание нефти почти полным прекращением внешних заимствований и сохранением умеренного уровня расходов. Принципиальным шагом в создании эффективного механизма контрциклической политики стало образование в 2004 г. Стабилизаци­онного фонда с формализованными, законодательно закрепленными пра­вилами пополнения. Однако механизму его формирования и особенно использования присущ ряд недостатков. В частности, в СФ автомати­чески перечисляется лишь часть конъюнктурных доходов (КД), возни­кающих вследствие превышения мировыми ценами их стандартного уровня. Всего по итогам 2004-2005 гг. в СФ было направлено (вклю­чая исходно зачисленную сумму 106 млрд. руб. и неиспользованные дополнительные доходы, перечисленные в СФ) 2138 млрд. руб. (75 млрд. долл.). По расчетам, сделанным на основе данных, приведенных в статье Е. Гурвича, только от нефтяной отрасли в этот период в бюджет поступило около 87 млрд долл.[6] При ожидаемом сохранении в 2006 г. цены на нефть па уровне 51 долл. за баррель в СФ поступит еще 44 млрд. долл.

Другой проблемой, связанной с ценовыми колебаниями, становятся неста­бильными доходы бюджета, что требует частого пересмотра либо ве­личины государственных расходов, либо налоговых ставок, либо раз­меров заимствований.

Возможности денежных властей варьи­ровать макроэкономические параметры в ответ на изменение внешних условий весьма ограничены. Это касается в первую очередь бюджетных доходов и расходов: нереально без серьезных долгосрочных послед­ствий сократить обслуживание государственного долга, с политической точки зрения чрезвычайно сложно снизить зарплату работникам бюд­жетного сектора или свернуть ключевые социальные программы, невозможно часто пересматривать налоговые ставки. Резкое изменение обменного курса способно привести к кризи­су банковской системы и поставить в тяжелое положение целые отрас­ли.

Итак, целями курсовой политики ЦБ в последний период было сглаживание долгосрочных колебаний внешней конъюнктуры и поддержание конкурентоспособности российских производителей. В целом результаты этой политики могут быть оценены положительно. Заниженный курс сдерживал рост импорта, сохраняя значительное сальдо торгового баланса. По различным оценкам, если бы и 2004-2005 гг. правительство РФ и Централь­ный банк не реагировали на подорожание российских экспортных товаров, то обмен­ный курс доллара упал бы более чем вдвое - до уровня ниже 15 руб., создав силь­нейший шок для производителей.

В дальнейшем при снижении мировых цен курс столь же резко изменялся бы в обратную сторону. Соответствующие колебания госу­дарственных расходов достигли бы 10% ВВП и, таким образом, в отсутствие специ­альных мер колебания внешних условии приводили бы к постоянным потрясениям в российской экономике, тем самым существенно замедляя ее рост.

Следует отметить, что в итоге проводимой политики реальный эффективный курс рубля повысился к 2005 г. всего на 6,5%, но инфляция вопреки всем предпринятым мерам осталась на достаточно высоком уровне - около 11% и, согласно прогнозам,  проблема подавления инфляции сохранит свою актуальность  в последующий период.

Пределы сырьевого  роста

Таким образом, два важнейших фактора определяли эко­номический рост в прошедшие годы: эффект девальвации рубля и быстрый рост экспортных доходов, в первую очередь за счет энергосырьевых товаров. Эффект де­вальвации рубля уже исчерпан. Более того, продолжавшееся и в 2005 г. повышение курса рубля, с одной стороны, превращается в барьер на пути российского несырье­вого экспорта, а, с другой, облегчает импорт, перехватывающий растущий внутрен­ний спрос у отечественных производителей.

В экспорте сырьевых товаров также наступает перелом тенденций. Уже в 2005 г. резко сократился прирост добычи нефти в России: если с 1999 по 2004 г. добыча нефти возросла с 305 т до 460 млн. т или на 8,6% в среднем за год, то в 2005 г. прирост добычи не достиг и 10 млн. т или 2,2% (см. рис.2). Соответственно замедлился рост физичес­кого объема экспорта энергоресурсов. Прогнозы добычи нефти на десятилетнюю пер­спективу говорят о сохранении 2% ежегодного прироста  как оптимистического пока­зателя, т. е. видны вполне объективные пределы роста[7]. Согласно расчетам исполнительного директора Центра по эффективному использованию энергии И. Башмакова при снижении добычи нефти (по каким либо причинам) с 470 млн. т в 2005 г. до  450 млн. т в 2006 -2008 гг. прирост  ВВП в 2006 г. составит всего 1%. При этом ненефтегазовый ВВП возрастет на 4,8%[8].

Рис.2. Добыча и экспорт нефти в России в 2004-авг.2005 гг.

Источник: Госкомстат РФ.

Причинами возможного снижения добычи в будущем являются прежде всего:  хроническое недоинвестирование геологораз­ведки в течение последних 15 лет;  форсированная нефтедобыча из высокодебитных скважин - своего рода снятие «сливок». Возможности увеличения экспорта энергоресурсов еще более ограничены, так как внутреннее потребление энергоресурсов в условиях многолетнего динамичного роста повышается, а экспорт нефти и нефтепродуктов уже сейчас составляет более 54% ее добычи, тогда как в 1995 г. доля экспорта составляла 41%. Есть ограничения и по транспортной инфра­структуре для экспорта.

Однако негативные явления, проявившиеся в данном секторе экономики, отражают более общую тенденцию формирования новой модели экономического роста, которая характеризуется переходом в 2004 г. инвестиционной активности от частного бизнеса, «спрятавшегося» за иностранными юрисдикциями,  к предприятиям с преобладающим участием государства. Как отмечают многие экономисты, в этот период эффективность инвестиций значительно снижается из-за все большей концентрации принятия инвестиционных решений у государственных чиновников и связанных с ними лиц. Значительная часть экономических агентов была вынуждена отложить реализацию планов долгосрочного развития и ограничить инвестиции.  Падение деловой активности в результате давления власти на бизнес привело к насыщению спроса на деньги и снижению потенциально возможных темпов роста ВВП. Как уже отмечалось выше, основной причиной стал рост неопределенности и рисков, связанных с возросшей «нестабильностью правил игры».

По оценкам экспертного института при сохранении инвестиционной активности частного сектора на прежнем уровне темпы прироста ВВП могли бы составить в 2004 г. 8,5-9,6%, в 2005 г. - 10,2-12,6%[9]. Это позволило бы решить поставленную правительством проблему удвоения ВВП за десятилетний период. Однако без массированного наращивания добычи нефти и газа эта задача является нереальной. Как показывают расчеты, при стабилизации добычи на текущем уровне достигнуть этой цели возможно только за счет роста ненефтегазового ВВП в 2,3 раза, хотя реально его можно увеличить всего на 80%. В таком случае наиболее оптимальной могла бы стать корректировка поставленной цели как удвоение ненефтегазового ВВП при стабильном объеме нефтегазового ВВП и росте всего ВВП на 70%.

Из проведенного анализа можно сделать следующие выводы.

Относительно стабильное бескризисное развитие российской экономики в условиях неопределенности и усиливающейся  глобализации мирового хозяйства в принципе возможно при реализации двух взаимоисключающих сценариев. Первый сценарий исходит в основном из опоры на собственные силы. Это предполагает жесткую концентрацию власти и стратегических ресурсов, усиление перераспределительной роли государства, которое обеспечит перелив прибыли из высокодоходных добывающих отраслей экономики в отрасли обрабатывающей промышленности и тем самым создаст условия для формирования производственно-инновационной модели российской экономики. Но, безусловно, даже при оптимистическом прогнозе осуществления такого сценария нельзя не сказать о значительных издержках, которые неизбежно последуют за автономизацией экономической власти: значительной эрозии демократии, росте коррупции, снижении инвестиционной активности национально частного сектора, а также росте недоверия зарубежных инвесторов и усилении автаркических процессов. Ограниченность стратегии опоры на собственные силы ярко продемонстрировал Китай, создавший мощный (по масштабам), но в основном имитационный промышленный сектор при отсутствии демократических институтов гражданского общества.

Вторым сценарием, наиболее вероятным, является дальнейшая интеграция России в мировую экономику на основе углубления и расширения внешнеэкономических связей при их дальнейшей либерализации, следование основным фундаментальным законам функционирования мирового рынка, нахождение оптимальных ниш, исходя из имеющихся и возможно созданных в будущем сравнительных конкурентных преимуществ российской экономики. Реализация этого сценария предполагает значительный приток иностранных инвестиций, в том числе в добывающие отрасли, вступление России в ВТО, свертывание неконкурентоспособных отраслей экономики и специализацию на узких сегментах мирового производства. Именно дальнейший рост открытости позволит при неизбежных колебаниях мировой конъюнктуры достигать макроэкономической стабильности, учитывая сигналы, поступающие в экономику из внешней среды.

Из этого вытекает ответ на уже традиционный вопрос: сможет ли Россия  в таких условиях перейти от экспортно-ориентированной стратегии к какой-либо иной, например инновационной. По-видимому, в среднесрочной перспективе - нет, так как ее развитие определяется вполне объективными конкурентными преимуществами, которые основываются на следующих факторах:

-        огромном природном потенциале (17% природных запасов);

-        отсутствии современной технологической базы в обрабатывающих и машиностроительных отраслях (износ составляет 70%);

-        низкой технологичности экспортируемой продукции (всего 1,5% приходится на наукоемкие товары);

-        неспособности к «интеллектуальному взрыву» (расходы на науку почти в 24 раза меньше чем в США и в 5 раз Германии);

-        слабых внутренних инвестиционных возможностях и др.

Однако это не значит, что следует оценивать ее позиции в мировой экономике как «сырьевого придатка», а роль нефтяного фактора - как «нефтяной иглы». И США, и Западная Европа испытывают не меньшую, хотя и обратную внешнюю сырьевую зависимость. Их опасения потери доступа к крупным нефтяным запасам уже нашли отражение в обвинениях основных стран-экспортеров в проведении политики ресурсного национализма. Как представляется, Россия должна использовать свой ресурсный потенциал как реально движущую силу и постепенно диверсифицировать структуру экономики через целенаправленное перераспределение инвестиционных ресурсов и создания благоприятного климата для иностранных и отечественных инвесторов в производстве высокотехнологичной и наукоемкой продукции. При этом надо стремиться максимально ослабить дестабилизирующее влияние на экономику волатильности мировых сырьевых рынков, что, в свою очередь, предполагает снижение уровня зависимости обрабатывающих секторов от динамики сырьевого экспорта, повышение степени переработки сырья, развитие сферы услуг. Правительству следует разработать и озвучить  четкую стратегию промышленного развития, выделить отрасли (и возможно конкретные предприятия), которым будет оказана существенная государственная поддержка. По нашему мнению круг этих отраслей должен включить те, ценовая и неценовая конкурентоспособность которых обусловлена:

-        необходимостью проведения коренной модернизации и реструктуризации,

-        значительной зависимостью от импорта сырья, что повышает их уязвимость,

-        высокой зависимостью от динамики мировых цен на энергоносители.

К этим отраслям можно отнести машиностроение, легкую промышленность, лесную, деревообрабатывающую и целлюлозно-бумажную, топливную, черную и цветную металлургию.

Другим направлением должна стать государственная поддержка отраслей, которые вызывают прямой и косвенный мультипликативный эффект. К ним можно отнести туризм и банковский сектор. В рамках поддержки последнего предлагается выделять государственные средства на развитие ипотечного кредитования и системы государственных гарантий. Сегодня доля внутренних кредитов к ВВП в России в четыре раза ниже среднемирового уровня.

Третьим направлением экономической политики могут стать так называемые «вертикальные» меры, направленные на повышение диверсификации: налоговое и таможенно-тарифное регулирование, создание специальных экономических зон, стимулирующих углубление переработки сырья и экспорт готовых изделий.

Четвертым направлением, должны стать «горизонтальные меры поддержки», которые предусматривают устранение препятствий, сдерживающих предпринимательскую активность: прозрачность правил взаимоотношений государства и бизнеса, низкие издержки доступа к экономическим ресурсам (земельным участкам, сырью и материалам, капиталу и др.), защита прав экономических субъектов и т.п. Как отмечалось выше, пока эти меры носят во многом декларативный характер и не способствуют повышению инвестиционной привлекательности России. Сегодня усиливающееся вмешательство государства, прежде всего из-за непредсказуемости изменения законодательства, оказывает дестабилизирующее влияние на экономику, снижая инвестиционную активность национальных и зарубежных предпринимателей.

И наконец, государство должно финансировать развитие системы венчурного инвестирования, например, через создание специальных фондов и структур технопаркового типа. Здесь показателен опыт Индии. Так, результатом государственной поддержки венчурного бизнеса стал новый статус Индии крупнейшего экспортера информационных технологий, а ее доля в мировом экспорте этой продукции, по некоторым оценкам, в 2008 г. составит около 30%.

Источником финансирования предложенных мер государственной поддержки может стать Стабилизационный фонд, часть средств которого направляется в Инвестиционный фонд. В соответствии с постановлением, которое вступило в силу с 1 января 2006 года, средства Инвестфонда РФ могут использоваться для реализации инвестиционных проектов, направленных на социально-экономическое развитие РФ в части создания и (или) развития инфраструктуры (в том числе социальной), имеющей общегосударственное значение или необходимой для выполнения в соответствии с межправительственными соглашениями обязательств РФ по созданию объектов на территории РФ; на создание и (или) развитие элементов российской инновационной системы; на обеспечение реализации институциональных преобразований.

В 2006 г. размер Инвестиционного фонда составил 69,7 млрд рублей. По словам главы правительственной комиссии по инвестиционным проектам министра экономики Г. Грефа уже запланировано направить в 2007 г. в Инвестфонд 95 млрд рублей. Кроме того, порядка 50 млрд рублей накопленным итогом 2006 г. перейдет на 2007 г. Инвестиционный фонд также пополнится средствами от экономии Стабилизационного фонда при досрочной выплате задолженности Парижскому клубу кредиторов (около 22 млрд долл.) в размере 7,7 млрд долл. Таким образом, объем Инвестиционного фонда в 2007 г. составит более 150 млрд рублей.

В рамках средств данного фонда господдержка может осуществляться в следующих формах: софинансирование на договорных условиях инвестиционного проекта, направление средств в уставные капиталы юридических лиц, предоставление государственных гарантий РФ под инвестиционные проекты. Минимальная стоимость таких проектов должна быть не менее 5 млрд рублей. При этом минимально возможная доля участия частного инвестора должна быть не меньше 25%. Государство также будет гарантировать до 60% суммы кредита, привлекаемого компанией для реализации инвестиционного проекта, прошедшего соответствующий отбор. Срок государственной гарантии не будет превышать 5 лет. Различными российскими источниками сообщается, что часть средств из российского государственного инвестиционного фонда будет потрачена в 2006 г. на финансирование как минимум пяти проектов, которые выберет Министерство экономического развития и торговли России.

По нашему мнению часть средств фонда должна быть направлена на модернизацию авиационной промышленности. Сегодня эта идея находит поддержку у представителей российской администрации. Так, по словам Главы Совета федерации С. Миронова российская промышленность нуждается в переоснащении, а использование закупаемой или арендуемой старой иностранной техники, например, «бывших в употреблении» Боингов подрывает национальное производство, которое способно строить свои самолеты, используя имеющиеся конкурентоспособные технологии. Согласно оценкам Миронова для полного переоснащения авиационной промышленности необходимо 35 млрд долл., которые могут быть выделены из Стабфонда. В этом случае в течение пяти лет создающийся в России авиахолдинг сможет стать примерно таким же конкурентоспособным и даже капиталоемким, как «Газпром». Следует также отметить, что государственная финансовая поддержка авиационной промышленности может стать решающим фактором, который обеспечит выживание данной отрасли после присоединения России к ВТО. Следует напомнить, что одним из спорных неурегулированных вопросов между США и РФ в переговорном процессе о нашем членстве в этой организации является так называемые требования «ВТО плюс», которые не являются обязательными и ужесточают условия присоединения страны - кандидата. К ним,  в частности, относится либерализация рынка импортной гражданской авиатехники.  Американская сторона настойчиво требует отменить импортные пошлины на авиатехнику из США, в первую очередь компании Боинг, которая превалирует в иностранных поставках и составляет около 60% стоимости всех закупаемых самолетов. Полная и немедленная отмена этих пошлин (сегодня они составляют 20%), на чем настаивают представители США, и отсутствие других мер поддержки российских производителей (в частности госфинансирования) могут привести к потере конкурентоспособности и окончательному развалу российского авиастроения.

Меры концентрической, выборочной поддержки отраслей обрабатывающего сектора приобретают особую актуальность, если учесть, что политика наращивания нефтяного экспорта имеет свои временные пределы. Оптимистический прогноз, основанный на имеющихся данных о  доказанных запасах нефти на территории России, говорит об их исчерпании при текущем уровне добычи  примерно через двадцать ­- сорок лет. При этом следует ожидать дальнейшее развитие «голландской болезни»,  что будет выражаться в оттоке средств из обрабатывающих отраслей в сырьевые отрасли (инвестиций, квалифицированной рабочей силы), значительном увеличении импорта готовых изделий и потере стимулов для производства высококачественных национальных товаров, способных конкурировать с зарубежными аналогами. Поэтому одним из возможных путей диверсификации экономики и преодоления отраслевого дисбаланса в распределении ресурсов может стать разработка технологий использования альтернативных нефти источников сырья (сжижение природного газа, сжижение и газификация угля, анаэробное сбраживание и сжигание отходов, ветроэнергетика), что позволит использовать как естественные (природные ресурсы), так и приобретенные (научные кадры, НИОКР) конкурентные преимущества российского экономического потенциала. Как показывает опыт США, Японии, Германии, Китая и Индии, которые активно занимаются проблемой разработки и внедрения новейших технологий в области альтернативных энергоресурсов, без активной государственной поддержки эта задача не может быть решена.

Относительно макроэкономической политики российского правительства можно сделать следующие выводы. Политика стерилизации, которая была направлена на сдерживание укрепления рубля и поддержание экономического роста, может иметь положительные результаты только в краткосрочной перспективе. В средне- и долгосрочной перспективе она сдерживает развитие финансовых рынков и банковской системы. Нельзя сказать определенно, что она способствует повышению конкурентоспособности российских товаров, так как низкая конкурентоспособность многих отраслей обрабатывающего сектора российской экономики практически не связана с динамикой реального курса рубля, а унаследована от дореформенного периода. Поэтому дальнейшее проведение такой политики не сможет остановить укрепление рубля и поддерживать конкурентоспособность экономики в целом. В этом заключается ее ограниченность. При изменении внешних условий (например, падении цен на нефть при наращивании использования альтернативных источников энергии) экономический рост резко замедлится, а средства Стабфонда могут быть «проедены» в течение нескольких лет, и вновь встанет вопрос о необходимости диверсификации источников российских государственных доходов и привлечения инвестиций в несырьевой сектор экономики. Решая проблему внешней нестабильности на нефтяном рынке, видится два совершенно разных пути и два сценария, о которых говорилось выше. Следуя первому, предполагающему наращивание присутствия государства в экономике и, особенно, в сырьевом комплексе, российским правительством предлагается доктрина использования частичного контроля над мировым энергетическим пространством, которым обладает Россия как крупнейших экспортер нефти и газа, для установления новых правил игры, направленных на поддержание стабильности и безопасности в данной сфере мировой экономики. С этой инициативой Россия выступила на прошедшем в Санкт-Петербурге в июле 2006 г. Саммите Большой Восьмерки. Данная концепция исходит из того, что в условиях функционирования мирового хозяйства, все более приобретающего глобальный характер, проблема устойчивого роста не может быть решена только на национальном уровне путем проведения макроэкономической политики, нивелирующей внешние колебания. Она требует адекватного изменения правил игры, создания новых регулирующих механизмов на международном уровне, которые создадут условия для ликвидации страновых дисбалансов  и достижения долгосрочной экономической стабилизации за счет прежде всего устранения колебаний цен на энергоносители. Эта цель предполагает принятие следующих мер:

-        введение новой системы ценообразования (учитывающей в частности не только мировые цены на энергоносители, но и цены на смежных рынках);

-        развитие международной системы долгосрочных и надежных поставок;

-        распределение инвестиционных рисков между всеми заинтересованными сторонами по всей цепочке поставок энергоресурсов (так называемая солидарная ответственность);

-        прозрачность планирования энергосберегающих технологий;

-        энергообеспечение депрессивных районов за счет сверхдоходов;

-        создание мирового энергетического реестра и резерва;

-        объявление интернациональным достоянием месторождений, определяющих глобальную безопасность и др.

Озвученные новые концептуальные предложения были оценены некоторыми экспертами как попытка России создать мировую плановую экономику в энергетической отрасли за счёт политической стабилизации спроса на энергоносители, заменить свободный рынок энергоносителей на управляемый (что отчасти напоминает деятельность ОПЕК), а также использовать газ и нефть в качестве средства давления и отстаивания своих политических и экономических интересов.  Как представляется, осуществление подобной инициативы предполагает достаточно высокий уровень государственного контроля и участия в топливно-энергетическом комплексе стран - крупнейших производителей и потребителей энергоресурсов. Это, в свою очередь связано, с необходимостью полной или частичной национализации ТЭК. Как показывают многочисленные исследования, эффективность государственной корпоративистской модели управления намного ниже частной. Следствием перехода нефтяных активов в руки государства, как правило, являются снижение рентабельности производства, ухудшение качества менеджмента, падение доходов и инвестиционной активности. Также появляются другие нефинансовые издержки, о которых говорилось выше. Некоторые проводимые в России исследования доказывают, что экономический рост, как правило, выше в тех странах, где присутствие государства в энергетике меньше, чем в тех, где оно превалирует.

Поэтому проблема устойчивого экономического роста по нашему мнению лежит в плоскости развития либерально-демократической модели и сводится к решению трех ключевых задач: проведению крупномасштабной модернизации и диверсификации российской экономики за счет получаемых конъюнктурных нефтяных доходов,  улучшению инвестиционного климата и активной государственной поддержке бизнеса (прежде всего в сфере международной конкуренции и малого предпринимательства) путем ведения равноправного диалога и дальнейшего совершенствования демократических институтов.