Вернуть России имена

«Целый пласт новых исследований»

(из интервью с П.Г.Щедровицким)

РЖ: Петр Георгиевич, как Вы оцениваете результаты работы над проектом «Философия России»?

П.Щ.: Я считаю, что 21 том первой серии – это огромная работа. Целый пласт новых исследований был проведен. Плюс подготовка и осуществление самого издания. Работа эта была достаточно хорошо воспринята как профессиональным сообществом, так и людьми внешними для философии: культурологами, представителями гуманитарных наук, журналистами, общественностью. И мы решили не останавливаться и продолжить эту линию, взяв в качестве предмета для второй серии первую половину 20 века.

Подбор персоналий снова занял у нас длительное время, больше года. Как мы и ожидали, ряд вещей оказался очень сложным, потому что материалов мало. Например, сегодня сложно найти фотографии Вышеславцева, очень известного нашего философа первой половины 20 века, философа права. Не осталось материалов, потому что он умер в изгнании.

РЖ: Если вы в будущем возьметесь за 19 век, появится еще больше сложностей?

П.Щ.: Знаете, неоднозначно. Например, часть авторов первой половины 20 века глубоко проработана: уже сделаны монографии, исследования, диссертации. Есть на что опереться, в отличие от второй половины 20 века, где мы часто начинали с нуля и впервые составляли этот сборник. В отличие от второй половины века, мы здесь пошли по пути как персональных томов, так и сборников, в которых материал подобран не по конкретному автору, а по теме. Например, «Русская философская психология» или «Русский философский марксизм».

РЖ: Сколько всего томов будет в проекте «Философия России»?

П.Щ.: Пока 21+37, то есть почти 60. Но я не исключаю, что в итоге томов окажется больше. Я уже сегодня получаю отзывы, что это нетранспортабельно, что в библиотеке под всю серию нужен отдельный шкаф. С другой стороны - масса благодарностей, особенно от университетских библиотек. Книги нашего проекта востребованы, прежде всего, студентами гуманитарных факультетов.

РЖ: Электронную версию делать будете?

П.Щ.: Будем. Есть несколько сопутствующих идей, в том числе, про каждого из мыслителей снять фильм. Или идея сделать один том, который будет называться «Словарь русских философов 20 века»: 100 авторов, про каждого из них 4-5 страничная статья. А такой материал уже можно переводить на иностранные языки, объем позволяет.

«Все идеи появляются сначала в философии»

РЖ: Петр Георгиевич, теперь хотелось бы задать столь нелюбимый философами вопрос – о пользе философии.

Не будем замалчивать тот факт, что практическая польза этой науки часто ставится под сомнение в самых разных слоях общества.

П.Щ.: Да, я согласен с Вами. Как раз, продвигая наш проект «Философия России 20 века», мы столкнулись, прежде всего, с удивительным незнанием внутри самой России нашей философской истории. Например, чуть-чуть выходишь за границы профессионального круга и сталкиваешься с мифами о том, что ничего, кроме марксизма, в 20 веке не было. То есть катастрофическое незнание людей и идей. И вторая проблема - катастрофическое непонимание того, какое огромное влияние многие из этих людей оказали не только на отечественную, но и на мировую философскую мысль.

За рубежом тоже не знают многих наших ученых-философов. А у нас в стране не знают, что некоторые из них являются классиками мировой философской мысли, в том числе ряд людей, которые были в 22 году высланы на известном «Философском пароходе». Многие из тех, кто представлен в нашем проекте, оказали влияние на целые философские школы и научные направления. Например, Питирим Сорокин в США - на становление всей американской социологии, а Александр Кожев (Кожевников), уехавший до революции и работавший во Франции, - на весь французский экзистенциализм.

Когда мы сегодня переводим зарубежные философские работы на русский язык, мы восстанавливаем тот разрыв, который породили большевики, целенаправленно вытравливая новые идеи и закрыв границу. Мы обнаруживаем следы реальной и виртуальной коммуникации, которая существовала между мировой философией и русским философским миром. И вот это вторичное восстановление роли русской философии в мировой философии - сверхзадача нашего проекта, скажем так, второго и третьего горизонта.

РЖ: На Ваш взгляд, почему у нас бытует мнение, что философия никак не пересекается ни с политикой, ни с политологией, ни с социологией, ни с психологией? Что это совершенно не прикладная наука? Каково ее влияние на самом деле на так называемую «реальную жизнь»?

П.Щ.: Причины этого мнения мне не понятны. А влияние самое прямое - все идеи появляются сначала в философии. Потом они получают большую конкретизацию и раскрытие в социальных или естественных науках.

Вспомните, Декарт придумывал науки в качестве примера своего метода мышления. У него есть рассуждения о таком методе, как философский труд, а к рассуждениям сделано приложение нескольких новых наук. Он создавал науки как приложение к своим философским воззрениям. Точно так же мы легко можем проследить связь с философскими идеями математики, физики и, тем более, политологии, потому что вся политическая наука берет свои корни в аксиологии, в теории ценностей, в философских работах Платона, Аристотеля, средневековых мыслителей.