Работа лучших адвокатов (янки в Токио).

Рагинский М.Ю. Милитаристы на скамье подсудимых. По материалам Токийского и Хабаровского процессов. – М.: Юрид. лит., 1985.

Тактика подсудимых и их защитников

Перед судом Международного военного трибунала в Токио предстала опасная банда заговорщиков, которая не сложила оружие даже на суде, не проявила и малейших признаков раскаяния. Как справедливо отметил в своем выступлении обвинитель от СССР А.Н. Васильев, лидеры правящей клики империалистической Японии на суде продолжали „активно защищать свою преступную агрессивную политику, которая принесла неисчислимые бедствия и страдания миллионам людей". Подсудимые в качестве тактического приема избрали полное отрицание своей вины. Когда же в качестве неопровержимых доказательств им приводили японские документы, они ссылались на незнание

53

изобличающих их фактов и документов или свою забывчивость. К тому же вследствие попустительства Макартура и его штаба была возможность уничтожить многие секретные архивы.Доихара, Хата, Иранума, Хирота, Хосино, Кимура, Сато, Игэмицу, Умэдзу отказались от дачи показаний. Более разнообразными были тактическиеприемы защитников подсудимых. Однако тех и других объединяла цель: любыми способами сорвать процесс либо затянуть его, выиграть время в надежде на обострение разногласий между судьями, сделать невозможным вынесение приговора. Особенно нагло вели себя американские адвокаты, которые руководили всей защитой. Их поведение на процессе не раз вызывало возмущение мирового общественного мнения. Для того чтобы добиться оправдания своих подзащитных, американские адвокаты прибегали к всевозможным нечестным приемам: запугивали свидетелей, всячески склоняли их к заведомо ложным показаниям в пользу подсудимых, тенденциозно подтасовывали факты и документы, представляли недоброкачественные доказательства, в частности сомнительного происхождения документы, зачитывали и представляли фальшивки, однажды уже отклоненные Трибуналом. Приведем несколько примеров из выступлений американских адвокатов на Токийском процессе. Пример первый. 14 мая 1946 г. на одном из заседаний Трибунала обсуждались ходатайства защиты об исключении из обвинительного акта некоторых пунктов. В частности, такое ходатайство было заявлено относительно пункта, вменявшего подсудимым в вину умышленное убийство американского адмирала Кидда и значительного числа американских офицеров и матросов во время нападения японцев 7 декабря 1941 г. на американский флот в Перл-Харборе. Излагая доводы защиты, американский адвокат майор Блекни заявил: „Если гибель адмирала Кидда при налете на Перл-Харбор является убийством, то мы знаем имя того человека, руками которого была сброшена атомная бомба на Хиросиму, мы знаем начальника штаба, который составил план этой операции, мы знаем главнокомандующего ответственного за это государства" [         Стенограмма процесса от 14 мая 1946 г., с. 212]. Несомненно, что основания для такого сопоставления имеются, но такое сопоставление не могло служить доводом в оправдание преступлений, совершенных японскими агрессорами. Пример второй. В процессе допроса в качестве свидетеля обвинения японской марионетки Генри Пу И [В 1909 году в возрасте трех лет Пу И был возведен на китайский престол, а через два года —низложен в связи с революцией 1911 года.  Но жил он безбедно, так как китайское правительство ежегодно отпускало императорской семье четыре миллиона китайских долларов. В начале 30-х годов Пу И перешел в услужение к японским империалистам. Генри Пу И был взят в плен советскими войсками. Вот как описывают его пленение авторы книги „Суд в Токио": когда наш авиадесант 19 августа 1945 г. занял мукденский аэродром, к советскому офицеру подошел высокий китаец в роговыхочках и отлично сшитом костюме.  Подошедший сказал, что он — император Маньчжоу-го Генри Пу И — просит отделить его от группы взятых в плен японских генералов и передает себя в руки советского командования. Он сдался, потому что нельзя было скрыться и потому что опасался за свою жизнь — уж слишком многое он знал опреступлениях японских агрессоров.] тот же адвокат Блекни предъявил свидетелю для опознания его письмо к подсудимому Минами. Пу И заявил, что это письмо подложное. Майор Блекни попытался спрятать письмо, но обвинитель потребовал, чтобы оно было передано Трибуналу. В последующемэто письмо было использовано обвинением для разоблачения махинаций защиты, пытавшейся представить суду явную фальшивку. При допросе Пу И адвокаты применяли недобросовестные приемы, чтобы дискредитировать свидетеля в глазах судей. Так, чтобы доказать отсутствие у него моральных устоев, его политическую беспринципность, перешедшую в прямую измену своей родине, адвокаты повели на него яростную атаку. Ведущий в этой атаке был все тот же Блекни. Вот несколько из заданных им вопросов.

54

Вопрос: Платили ли вам регулярно четыре миллиона долларов до того времени, когда вас вновь пытались возвести на трон.

Ответ: Предполагалось, что эта сумма будет нам выдаваться, но правительство находилось в финансовых затруднениях. Поэтому нам платили неаккуратно. Время от времени нам давали несколько сот тысяч долларов, а однажды — миллион.

Вопрос: Продолжалось ли это и после вашего вторичного свержения с трона.

Ответ: Да.

Путем многочисленных и ловко поставленных вопросов Блекни, доказывал, что предположение о японском принуждении в отношении Пу И несостоятельно. Однако Пу И твердо стоял на своей главной позиции: он стал жертвой страха и принуждения. Он заявил в ответ на вопрос адвоката: „Я уже ответил. По-моему, вам мало поможет, если вы будете продолжать задавать мне один и тот же вопрос. Меня угнетали все последние десять лет. Конечно, я хотел бы рассказать моим друзьям и широкой публике обо всем, что пережил. Я уже дал вам ответ. Может быть, вам это и не понравится, вы как защитник, конечно, хотели бы исказить правду, но я заявляю, что все, что мною здесь сказано, правда". Пу И подробно рассказал, как после вступления СССР в войну сЯпонией министр двора Иосиока силой заставил его вместе с семьей покинуть Синьцзин, где они тогда находились, и отправиться в Токио, предварительно подписав, неизвестно для чего, акт об отречении от маньчжурского престола, который номинально числился за ним одиннадцать лет. Пу И утверждал, что цель отправки — заставить его и семью молчать, убив их всех, так как японцы уже знали, что освобождение Маньчжурии началось. После этих показаний Пу И Блекни решается на вопрос свидетелю: знает ли он, что китайское правительство намерено судить его как преступника за сотрудничество с японцами? Трибунал снял этот вопрос. И Блекни задает последний вопрос Пу И в надежде получить ответ, который смог бы использовать для антисоветской провокации.

Вопрос: Является ли что-либо из того, что вы здесь показали, результатом угроз или каких-либо обещаний вам?

Ответ: Мне ничем не угрожали и ничего не обещали. Я говорю правду.

Пример третий . О событиях в районе озера Хасан дает показания свидетель — Герой Советского Союза П.Ф. Терешкин. Он был начальником пограничной заставы во время японской агрессии. Американский адвокат Фернес лезет из кожи вон, чтобы подорвать доверие к свидетелю. После реплики председательствующего о бесполезности проводимого этим адвокатам допроса Фернес признает: „Частично моей целью было подорвать доверие к этому свидетелю и показать его предубежденность". Каким же способом решил добиться этого Фернес. Обратимся к стенограмме процесса:

Адвокат: Советский Союз не держал шпионов или секретных агентов на другой стороне границы?

Терешкин: Это вопрос не моей компетенции.

Адвокат: Можете ли Вы ответить на вопрос, безразлично — касается ли он Вас или нет?

Терешкин: Пока я был на границе, я охранял ее вместе с пограничниками.

Адвокат: Вы командовали пограничниками, не так ли?

Терешкин: Я был начальником пограничной заставы.

55

Адвокат: И у Вас не было шпионов или секретных агентов, которые посылали бы Вам донесения как своему офицеру?

Терешкин: Нет.

Адвокат: И, поскольку Вы знаете, другие офицеры Советского Союзане имели таких шпионов и секретных агентов на другой сторонеграницы?

Терешкин: Вы говорите о секретных агентах, но если они были секретными, как же я мог знать о них?

Адвокат (раздраженно): Я Вас спрашиваю, у Вас были шпионы, не правда ли?

Терешкин: Я повторяю, что моей обязанностью было охранять границу. Я не вел шпионской деятельности.

Так закончилась недобросовестная попытка американского адвоката бросить тень на советского свидетеля. Излюбленным приемом защитников были заявления явно необоснованных отводов судей. Так, ими был заявлен отвод председателю Трибунала Уэббу по той причине,что он до назначения в Токио по поручению своего правительства расследовал японские зверства на одном из островов Тихого океана. Отвод был отклонен. Отвод судье от Филиппин Джаранилле был заявлен потому, что тот находился в японском плену и испытал на себе все ужасы „марша смерти на Батаане", когда в 1942 году японцы на Филиппинах перегоняли пленных [Во время переброски из Батаана в лагерьО'Доннелл умерло примерно 8 тыс. американских и филиппинских военнопленных. В лагереО'Доннелл с апреля по декабрь 1942 года умерло не менее 27 тыс. американцев и филиппинцев.], а потому не сумеет быть беспристрастным. Отвод против Джараниллы был отклонен председательствующим со следующей мотивировкой: „Ни я, ни мои коллеги не вправе отменить назначение, сделанное генералом Макартуром". На первых же заседаниях защитники пытались оспорить правомочность Трибунала судить главных японских военных преступников. Так, лидер японских адвокатов Киёсэ Итиро 13 мая 1946 г. заявил, что союзные державы не имеют права включать в Устав Трибунала преступления против мира и делать их наказуемыми, что агрессивная война сама по себе не является незаконной и преступной, что война является актом государства, а за такие акты  в международном праве не существует индивидуальной ответственности и т.п. Американский адвокат Кенинхэм в своем выступлении 8 октября 1946 г. заявил: „...юрисдикция Трибунала распространяется на территорию, где власть принадлежит генералу Макартуру, а поэтому затрагивание соглашений, пактов или союзов, заключенных в Европе, выходит за рамки юрисдикции Трибунала". Это заявление было настолько вызывающим, что на него последовал резкий ответ председательствующего: „...Ваше возражение чрезвычайно глупо. По-моему, вы даже обращаетесь не к нам, а к публике". Трибунал отверг притязания защиты, а в приговоре убедительно показал их юридическую несостоятельность. На Токийском процессе и после его окончания защита пыталась отрицать возможность наказания подсудимых под тем предлогом,что японское правительство, подписав акт о капитуляции, якобы не согласилось на предание суду лиц, ответственных за развязывание и ведение войны, что капитуляция Японии как бы и не совсем капитуляцияи т.п. Трибунал отверг и эти попытки как неосновательные, исходя из анализа акта о капитуляции, заявления императора Японии и правительства от 14 августа 1945 г. и Потсдамских документов. В Приговоре говорится: „Трибунал считает, что перед подписанием акта о капитуляции японское правительство изучило акт о капитуляции и не возражало против того, что будут судимы те, кто ответствен за войну. За три недели до подписания акта о капитуляции —10    августа 1945 г. император сказал подсу

56

димому Кидо: „Для меня невыносимо, что должны быть наказаны те, кто ответствен за войну. Но я думаю, что теперь настало время выносить невыносимое". Приговор также отверг доводы защиты о том, что некоторые подсудимые неподсудны Международному военному трибуналу, поскольку они были взяты в плен, и поэтому на них якобы распространяется статус военнопленных. Трибунал признал, что положения Женевской конвенции о военнопленных не могут быть распространены на военных преступников, совершивших свои преступления до их пленения. Американский адвокат капитан Брукс избрал способом затягивания процесса заявление всевозможных заведомо необоснованных ходатайств и возражений. На замечание председателя: „...Вы говорите слишком долго... Мы убедительно просим защиту об экономии нашего времени" Брукс цинично ответил: „Я сделал возражение исключительно для того, чтобы оно было занесено в протокол". Некоторые американские адвокаты превращали перекрестные допросы свидетелей, вызванных обвинителями, в обструкцию Трибуналу. Вот один из многих примеров. 2 августа 1946 г. на судебном заседании давал показания свидетель Маэда, который сообщил о системе и программах милитаризации средних и высших школ, где молодежи повседневно прививалось стремление к захвату чужих территорий и порабощению народов. Допрос свидетеля адвокатом капитаном Клейманом протекал следующим образом:

Адвокат: Вы сказали, что армейские офицеры инструктировали директоров школ по вопросам учебной программы. Скажите, разве в учебной программе для элементарной школы не был предусмотрен японский язык?

Председатель: Разве мог японский язык не преподаваться в японской школе?

Адвокат: Если угодно Трибуналу, я сейчас искренне стараюсь получить ответ на вопрос, который интересовал суд еще два месяца тому назад: что же представляли собой эти учебные программы ? Это ни разу не было выяснено обвинением, и мы, защита, хотим сделать картину ясной для Трибунала. Если Трибуналу неугодны эти вопросы, я могу от них отказаться. Председатель: Трибунал не хочет, чтобы этот вопрос был задан.

Адвокат: Хорошо... Я перехожу к следующему вопросу: предусматривалась ли арифметика для этих учащихся?

Председатель: ...Это невозможно. Дело принимает серьезный оборот. Вы, капитан Клейман, перед Международным военным трибуналом, который судит бывших руководителей японской империи за величайшие преступления, совершенные когда-либо в отношении людей.

Адвокат: Если угодно, ваша честь [Форма обращения к председательствующему в англо-американских судах.], мне важно для данной стадии дела показать, что подобные программы... имелись в школах любой страны мира.

Председатель: Продолжайте спрашивать!

Адвокат: ...Были ли музыка, рисование, японская история, рукоделиеп редусмотрены для этих школ?

Председатель: Свидетель не должен на это отвечать.Адвокат: Я не имею больше вопросов. [Стенограм мы ..., с. 3124, 3146]

57

Свидетель обвинения Танака Рюкити в суде дал важные показания. Американский адвокат Логан с целью дискредитации свидетеля задает ему такого рода вопросы: „Не болели вы психической болезнью", „Не обещало ли вам обвинение неприкосновенность, если вы дадите выгодные для обвинения показания". Когда этими вопросами не удалось дискредитировать свидетеля, Логан заявил: „Этому человеку не место здесь в суде в качестве свидетеля, он должен сидеть на скамье подсудимых, таккак он в свое время был начальником жандармерии". Обвинителю пришлось выступить со специальной справкой о том, что Танака никогда в жандармерии не служил и что, таким образом, заявление адвоката не соответствует действительности. Американские адвокаты не останавливались перед подтасовкой доказательств, передержкой в цитировании документов и тому подобными приемами. Майор. Блекни, например, был уличен советским обвинителем в подтасовке содержания весьма важного документа, представленного в качестве доказательства. Речь шла о решении, принятом на совещании с участием императора японским правительством 6 сентября 1941 г.: тайно вооружаясь против Советского Союза, выжидать благоприятного для нападения момента, маскируя подготовку дипломатическими переговорами. Совещание от 6 сентября по существу было сговором преступников о том, как лучше замести следы и какой ответ дать, если военные приготовления будут замеченыСоветским Союзом и тот потребует объяснений. В решении этого совещания было записано: „В случае если возникнет вопрос об отношении Японии к Советскому Союзу, мы ответим, что(курсив мой. — М.Р.) Япония не возьмет на себя инициативу начать военные действия..."Блекни, цитируя это место из решения, пропускает слова „мы ответим, что", и тогда цитата приобретает иной смысл. В данном случае, как было установлено, имела место не случайная ошибка, а умышленное искажение адвокатом текста документа. Несмотря на все ухищрения защитников главных японских военных преступников, сорвать процесс им не удалось.