"Сверхчеловек" Ницше: три великих превращения

     Величайшим философом всех времён и народов был и остаётся Фридрих Ницше. В суждениях своих, сложных, малопонятных, порой, казалось бы, противоречащих всякому здравому смыслу, так же видит он Зло во многом из того, что Добром считал до сих пор «человек разумный», и наоборот. От кризиса к кризису идёт традиционное человеческое общество, от одного упадка к другому шествуют власть и культура его – и его мораль, основы построения его, само мышление человека всё больше подвергает сомнению «великий немец». Конечно, вряд ли можно слепо принять на веру всё то, о чём пишет он, вряд ли можно во всём согласиться с ним – но любая философия для того и существует, чтобы быть в первую очередь спорной наукой: ведь именно споры, как известно, реальную истину на свет породить способны. И лишь один разумный путь человека приемлет мировоззрение автора «Заратустры» – путь к сверхчеловеку.
     «В человеке важно то, что он мост, а не цель… человек есть переход и гибель» (Ницше Ф., «Так говорил Заратустра», разд. «Предисловие Заратустры»). Отметает Ницше сегодняшнее состояние человека как крайне несовершенное, считая его не более чем переходным к последней и высшей стадии – стадии с приставкой «сверх». «…Что такое обезьяна в отношении человека? Посмешище или мучительный позор. И тем же самым должен быть человек для сверхчеловека: посмешищем или мучительным позором. Вы совершили путь от червя к человеку, но многое ещё осталось в вас от червя… даже мудрейший из вас есть только разлад и помесь растения и призрака. Смотрите, я учу вас о сверхчеловеке!» (Там же)
    Но не понял век двадцатый того, что вкладывал автор учения того в понятие «сверхчеловек». И дошло до абсурда: мракобесы и демагоги со свастикой на знамёнах приравняли к сверхчеловеку себя, самоуверенно заявив о бесспорном превосходстве нации своей над другими. «Истинные арийцы, – так гордо именовали себя они, – величайшее творение Земли, и лишь они способны создать на Земле общество высших людей. Лишь одна нация может стать самой лучшей, заслуживающей право жизни на Земле – остальные неполноценны, и не место им тут…» И двинулись полчища убийц на Восток и на Запад, и творение Хуго Шмайсера успешно решало вопрос, как быть с миллионами этих самых «неполноценных». Однако не захотел признать крикливый Адольф тогда одного: в корне неверна была национал-социалистическая идеология с самого начала, потому как почти всегда великому низкопробное предпочитала она. Ведь если верить ей, то бездарный нацист для общества и сейчас был бы бесспорно ценнее, чем конструктор лучшего в мире стрелкового оружия, но не истинный ариец Михаил Калашников, чем создатель великой компьютерной империи, но опять же не истинный ариец Билл Гейтс – да мало ли подобных примеров можно привести здесь? Лучшие люди планеты Земля никогда не ограничивались одной расой. Иллюзию возвышения лучшего создал нацизм – но посредственное возвышал он на самом деле, и потому столь позорным поражением закончил дни свои…
     Что же такое тогда «сверхчеловек»? Каким его видел автор «Заратустры»? Каким-то неслыханно великим и могучим и потому – царям, завоевателям и покорителям прошлого, пришедшим из легенд великим воинам, подобным, неким полубогом – ведь именно какой-то такой образ невольно и рисуется в умах многих при одном упоминании о том самом, который «сверх»? Да, Ницше позиционирует своего «сверхчеловека» как нечто, изначально стоящее над толпой всех остальных, стоящее над массой «червей», «растений и призраков», но разве это самое «над» означает стремление к власти над ними? Тот, кто понимает приставку «сверх» как синоним исключительно властительства одних над другими, ставшего закономерным итогом превосходства над ними – безнадёжно глуп. Позволить командовать собой, диктовать себе способны только слабые, и, становясь их господином, любой вроде бы достойный неизбежно принижает себя до их состояния: чего добьётся повелитель царства живых призраков, пожизненных безликих теней, не способных создать самостоятельно ничего истинно великого, привыкших жить с постоянной оглядкой на своего властелина? С таким же успехом можно, найдя муравейник в лесу, провозгласить себя его генералом – и что такое «генеральство» принесёт его обладателю? Так самый достойный полководец в мире зароет в землю свои таланты: растратив себя на господство над толпой бездарей, даже трижды гений всё равно потерпит поражение – не то поле для приложения сил своих он выбрал, не единомышленников – рабов неразумно захотел сделать попутчиками своими. «…Дело идёт не о том, чтобы идти впереди (этим путём можно в лучшем случае стать пастухом, то есть верховной и настоятельной потребностью стада), а о возможности идти самому по себе, о возможности быть иным…» (Ницше Ф., «Воля к власти», разд. «Критика «доброго, хорошего человека...») Истинно достойному обществу мало великого правителя – ему нужны великие граждане, вот почему за тысячи лет своего существования так и не создал человек достойного общества себе подобных, и до сих пор вся история существования общества его была историей векового торжества предрассудка под названием «стремление к власти»: издавна, желая лишь того, что необходимо для выживания и достойной жизни и добывая это немногое у Природы, жил человек в согласии с ней, но, возжелав большего, возжелав богатства, которое на самом деле совершенно не нужно ему, со временем поделил закономерно самое себя на господ и прислугу, на рабов и вельмож, и культивировались, воспевались рабство и диктатура как безальтернативные много лет. «Власть» стала синонимом могущества, всесильности, но она на самом деле – всего лишь способ добиться силой ещё большего богатства, роскоши, комфорта, сумев отнять побольше у других. Так, постепенно нарастая, породило в мышлении, в психологии дикаря снедавшее его желание разбогатеть и превратить свою жизнь в цепочку сплошных, нескончаемых удовольствий, страшный порок – иллюзию ценности господства над другими, ценности как можно более полной власти над ними, что и должна принести ему богатства несметные. Но, стремясь к ней всей душой, варвар добивался прямо противоположного результата: объявив на пути таком войну всем, кто мог бы помешать ему, он рано или поздно неизбежно сталкивался с другой, более мощной силой и вместо господства сам оказывался у неё в подчинении. И, не в силах противостоять её диктату, принимал ставившиеся ею условия его существования в ней. Так рушилась ценность человека как создателя, так падала до нуля сама ценность человеческой жизни, так самые великие превращались в дармовое пушечное мясо, и опьянённые успехами властители становились уверены, что всё позволено им. И разрушение Природы живой в угоду своим интересам воспринималось ими как закономерная, неотъемлимая часть раз и навсегда выбранного курса, и перенаселённость планеты, создание как можно большего количества дешёвых исполнителей воли их, у которых можно отнимать всё больше и больше, поддерживалась и культивировалась ими как необходимый инструмент достижения всех безумных устремлений их – и так и раб, и господин запустили обратный отсчёт неизбежной гибели цивилизации своей, построенной на самодурстве одних и унижении других. Человек вынес приговор себе не тогда, когда заявил: «Это моё!», а тогда, когда заявил: «Хочу больше!..»
     Не власть, не подчинение и порабощение других будут лежать в основе представителя истинно высшего общества планеты Земля. «Сверхчеловек» должен стать не очередным тираном и диктатором, коих в истории было предостаточно и которые в итоге так и не создали достойного общества достойных людей, а помочь поднять на новый уровень само качество жизни, само восприятие действительности и единственно верные действия по отношению ко всему, что окружает каждого, когда не найдётся более места убогости и никчемности, когда уйдёт в прошлое система «властитель-толпа» и на смену ей придёт «общество достойных»: оно действительно возможно, но не в виде общества лже-«равных», как не раз пытались создать социалисты. Ницше не раскрывает образа своего «сверхчеловека», не рисует его подробный портрет: размыт и неясен образ этот – возможно, потому, что автор его не хотел навязывать читателям своим никаких готовых эталонов чего-то, что, неверно истолкованное, как в случае с германским нацизмом, могло в итоге вновь направить человека по ложному пути. А может быть, потому, что тогда иначе и быть не могло: в девятнадцатом столетии человечество, ослеплённое манией того, что преподносилось как развитие, блеском золота и хрустом купюр манимое, ещё не понимало, в чём истинный смысл существования его. Безотчётно осознавая ущербность, а потому – обречённость царившего кругом варварства, великий немец не разглядел истинных причин, питавших его столетиями, не смог обосновать всю неизбежность гибели цивилизации, построенной на дикости властительства одних над другими, дабы уже тогда заставить человечество задуматься о том, верную ли дорогу выбрало оно. Потому, не предложив реального решения, не выставив законченной концепции общества будущего, которое единственно и способно выжить на планете Земля, не идя к неизбежной гибели своей, общества высших существ, представителя которого и можно было бы с полным правом назвать каким-то таким «сверхчеловеком», он тогда так и не был услышан. Вместе с тем не было тогда, нет сейчас и не может быть никогда готовых эталонов того, что «высшим» назвать можно: бездумно идя к тому, что преподносит как высшее кто-то другой, лишь к очередному стаду придёт человек. Только и единственно сам он должен прийти к пониманию того, что есть высшее и единственно ценное для него, к чему стоит стремиться ему, если не хочет он обратно к «растению и червю» вернуться. Существует множество трактовок ницшевского понятия «сверхчеловек», однако наиболее подходящим (и именно в таком контексте оно и будет употребляться далее) представляется автору образ сверхчеловека как существа в первую очередь мудрого, высоконравственного и волевого, сумевшего найти своё место в жизни, не воюя с другими и не отнимая у других, выдавив из себя и свинью, и неандертальца, и раба, и стяжателя, во власти предрассудков живших.

Избавлением от предрассудков создаются две основы сверхчеловека – высшая нравственность, дикости и варварству, грязи и беспорядку, тунеядству и низменным инстинктам противопоставленная, которая, по замыслу великого немца, и должна стать главной отличительной чертой сверхчеловека: художником и мыслителем, сделавшим свою индивидуальность главным локомотивом всей своей жизни, видит Ницше его, и железная воля, которая есть способность осознанно, не обращая внимания ни на какие советы и увещевания, идти своей дорогой, принимая в отношении себя самого единственно верные решения и потому не становясь человеком толпы, неспособным самостоятельно ни на какие решения, отдавшим ей право решать.
     «Три превращения» (Ницше Ф., «Так говорил Заратустра», разд. «О трёх превращениях»), по замыслу автора «Заратустры», должен пройти человек, чтобы достичь состояния сверхчеловека, три стадии развития и трансформации мышления и мировоззрения своего – мысля аллегорически, автор «Заратустры» сравнивает стадии эти с состояниями «верблюда, льва и ребёнка». Первое превращение, поначалу создавшее из обезьяны человека, со временем сделало из него не более чем рабочего верблюда, вечно навьюченного поклажей и не видящего в жизни иного смысла, кроме как бесконечного, пожизненного труда на своего хозяина – это та картина, которую Ницше ежедневно наблюдал вокруг и которая до сих пор у каждого перед глазами. На второй стадии, осознав всю ущербность, бесперспективность, безысходность такого существования, поначалу одиночки, зачастую непонимаемые и гонимые другими, а затем – всё больше и больше людей и, наконец, всё человечество в целом, приходит к пониманию истинной ценности индивидуализма, ценности «своей дороги», ценности истинного успеха как результата прежде всего приложения своих способностей и нахождения единственно своего места в жизни. Путём долгих и мучительных проб и ошибок находя свой путь, наконец, избавляется человек от предрассудков общества, избавляется от зависимости от стада, от его серости, безликости, от его стелящихся по дну достижений, пытаясь «научиться жить своим разумом и волей». Сложен и опасен будет такой путь: не зная верного направления, не зная, куда стоит стремиться ему, на что надеяться, на что рассчитывать и делать ставку, вступит человек на совершенно незнакомую ему дорогу, ошибаясь и теряя. Движение по такой дороге сравнимо с восхождением по почти отвесному склону к самой высокой горной вершине, какую только можно себе представить: не всем суждено будет подняться и покорить её, многие под давлением старой системы, стремящейся поголовно всех сделать вечными «верблюдами», не выдержат противостояния с ней и скатятся обратно к состоянию этого самого «верблюда» – но именно так жизнь и выберет лучших, способных двигать себя дальше на пути к сверхчеловеку. Такова, согласно Ницше, должна быть вторая, переходная стадия, обозначенная им как стадия «льва»: «…в самой уединённой пустыне совершается второе превращение: здесь львом становится дух, свободу хочет он себе добыть и… ради победы бороться с великим драконом по имени «Ты должен». Тысячелетние ценности блестят на чешуях этого дракона, на каждой из которых блестит, как золото, «ты должен»: «Ценности всех вещей блестят на мне! – так говорит дракон. – Все ценности уже созданы, и каждая созданная ценность – это я!» Но к чему нужен лев в человеческом духе, чему не удовлетворяет вьючный зверь, почтительный и воздержный? Создавать новые ценности – этого не может ещё лев, но создать себе свободу для нового созидания – это может сила льва. Завоевать свободу и священное «Нет» даже перед долгом – для этого нужно стать львом. Завоевать себе право для новых ценностей – это самое страшное завоевание для духа выносливого и почтительного. Оно кажется ему грабежом и делом хищного зверя. Как святыню, любил он когда-то «ты должен», и теперь нужно стать львом, чтобы добыть свободу от этой любви…» (Ницше Ф., «Так говорил Заратустра», разд. «О трёх превращениях») «Пустыню» отказа от инстинктов стада, где каждый повинуется лишь одному: «Ты должен!», считает «великий немец» ключевой, описывая второе превращение: только у не боящегося пойти против безволия толпы, вечной одинаковости и вечной лояльности пастуху своему людишек, есть шанс вступить на путь «льва»…
     Те же, кто сумеет, несмотря ни на что, пройти этот путь до конца, со сменой поколений постепенно придут к высшей стадии, именуемой Ницше как «состояние ребёнка», в котором нет уже агрессии, порождённой тягой к богатству и порождающей преступность и войны, зато есть примирение с миром, в первую очередь с живой Природой, не разрушая которую, только и способно выжить человечество (скорее всего, такое состояние невозможно без возвращения рода людского в Норму природную – С.Л.). На этом этапе человек приходит к искусству жизни в мире без войн и насилия – пожалуй, это и будет какое-то такое общество, о котором человечество мечтало на протяжении столетий, потому эта стадия и именуется «состоянием ребёнка»: избавленный, наконец, от нужды держать в руках оружие, воевать ради выживания, что всегда было уделом лишних взрослых, живёт человек-«ребёнок» в мире с живой Природой, со своей планетой, с её недрами и атмосферой, с её растениями и животными и немногочисленным племенем себе подобных, и живёт долго и счастливо, имея всё необходимое ему и потому не желающий чужого, живёт многие миллионы лет. «…Почему хищный лев должен стать ещё ребёнком? Что может сделать ребёнок, чего не мог бы даже лев? Дитя есть невинность и забвение, новое начинание, игра, самокатящееся колесо, начальное движение, святое слово утверждения: своей воли хочет теперь дух, свой мир находит потерявший мир…» (Ницше Ф., «Так говорил Заратустра») Современный цивилизованный мир ещё не жил в таких условиях – так, может быть, пришло время попробовать?
     Таково ницшевское видение постепенной, со сменой многих поколений ведущейся, трансформации обычного человека в сверхчеловека, но на деле пока что способно породить оно больше вопросов, нежели ответов. Какая причина должна заставить «верблюда» презреть своё, пусть и нищенское, но всё же в чём-то стабильное, существование и пуститься на полную опасностей дорогу восхождения через «льва» к сверхчеловеку, на которой ничего не обещано ему и которую не все осилят? Против чего должен протестовать «лев»? До сих пор богатая бунтами, восстаниями и революциями история человечества не дала ответа на этот вопрос: свергнув тиранию одних правителей, бездарная чернь, неспособная управлять сама, неизбежно выдвигала на власть других – и всё начиналось сначала. Как бы ни был мощен и силён сверхчеловек, он всё же не может существовать сам по себе, отдельно от общества себе подобных – что будет представлять из себя это самое общество? Существующая сегодня система порочна и античеловечна, но какова достойная альтернатива ей? Образ сверхчеловека построен создателем его в основном на противопоставлениях всему, что Ницше считал ущербным, и не даёт он ответа на главный вопрос, что неизбежно возникнет у любого, реальностью уже сегодняшних дней живущего: что должно привести человека к пониманию действительно ценности такого пути, какая причина должна сподвигнуть его принять принципы, по которым и будет существовать сверхчеловек – ведь по каким-то принципам он будет существовать – в качестве единственно верных и потому бесспорных, и покончить со своим сегодняшним состоянием «червя»? Что заставит человека наступить на горло амбициям своим и варварству своему: ведь много лет, антинародными правителями поощряемый, считал он их богом своим и смыслом жизни своей – так что заставит его сломать и проклясть их? Веками слышал он лишь их голос, и прочно укоренились они в сознании человеческом, глубоко корни пустили в души людские – благодаря чему, какой, весомейшей из причин, вырвет он корни эти?
     Уже более столетия прошло со дня смерти «великого немца» – и где то, что считал он обществом будущего? Разве сегодняшнее общество «человеков разумных», окончательно погрязшее в стяжательстве, истреблении друг друга и уничтожении живой Природы, можно назвать хоть сколько-нибудь близким к тому, что всеми силами возвеличивал автор «Заратустры»? Так и нет на Земле того, о чём мечтал создатель учения о сверхчеловеке – и почему? Может быть, Ницше ошибался? Нет, просто много веков жил человек дикостью, и не сможет добровольно прервать порочного круга этого, пока не появится всё та же, весомая причина к тому, что необходимо станет человеку, оставив варварство своё в прошлом, вступить на дорогу «трёх превращений». Ещё не вышла на свет причина та, но она есть – в тени пока она, нужно лишь то, что высветит её, и заставит человека по-новому взглянуть на всё, понять, наконец, куда стоит идти ему. А высветит её одно: незначительные проблемы не гнетут умы людские – лишь накопление и обострение их, уже понемногу маячащая на горизонте перспектива гибели всего человечества заставит человека, наконец, начать искать выход. Живя в девятнадцатом столетии, Ницше смотрел на все проблемы человечества сквозь призму тогдашнего мировоззрения: представляя себе своё видение будущего царствия сверхчеловека, не видел он ясной дороги к царствию этому – но теперь, наконец, мало-помалу проступает из тумана невежества, лжи и обмана она. И лишь одно укажет человеку на неё: когда откажется он от самоубийственного безумия своего, безудержной, тотальной Цивилизацией именуемого, и вернётся в Норму природную, главной задачей человечества станет одно: более никогда не должно оно эту Норму покинуть. Гарантом этого может быть только мудрость всего человечества, а не отдельных представителей его, веками накопленная в разуме строителей нового мира и отбором во всех остальных культивируемая, которая и станет прародительницей той высшей нравственности общества, высшей морали его, о которой так мечтал создатель учения о сверхчеловеке и в чём так солидарен с ним автор теории, по которой все совокупно, никогда более не покидая пределов Нормы природной, должны будут высшие существа, этим самым сверхчеловекам подобные, величайшее общество на Земле создать – общество Сверхнации.