БЛАГАЯ ВЕСТЬ

     БЛАГАЯ ВЕСТЬ


         События эти относятся к последниму годам жизни девятнадцатого царя Иудеи, имя которому – Ирод Великий. Он происходил из семьи знатных идумеев, племени испокон веков враждебного иудеям. И потому не имел никаких шансов стать царем Иудеи. Но он им стал благодаря своему уму, изощренному коварству и дикой жестокости. 
         К тому времени Иудея потеряла свою самостоятельность и стала территорией, подвассальной Риму. Ирод проявил себя верным и надежным сторонником римлян. Когда злейшие враги римлян, парфяне, вторглись в Иудею и захватили столицу царства, Иерусалим, он собрал войско и с помощью римлян нанес поражение парфянам и отбил у них город. После этого римляне провозгласили его царем Иудеи и окрестных земель. 
         Никогда еще, со времен древних царей Израиля, Давида и Соломона, не была так велика и сильна Иудея, как во времена Ирода. И никогда еще иудеи  ненавидели столь сильно своего царя, как Ирода Великого.  В борьбе за трон он уничтожил всех представителей прежней династии иудейских царей,  казнил враждебный ему высший иудейский совет – синдреон и, вопреки многовековой традиции, сам стал назначать членов совета и первосвященника иерусалимского храма. 
         Он восхищался обычаями римлян и греков, строил театры и стадионы, устраивал гладиаторские бои и полностью пренебрегал традициями иудеев и установлениями их древней религии. И вместе с тем он перестроил и расширил главное святилище страны – иерусалимский храм, превратив его в одно из чудес света. Но иудеи не простили ему его преступлений.
          В последние годы он страдал неизлечимой болезнью, которая приносила ему страшные мучения. Говорили, он гниет заживо, из него выползают черви и от него исходит смрад. В умопомрачении он приказал казнить двух своих сыновей от любимой жены, Мариамны, которую он казнил еще в прежние времена. И, наконец, он вызвал из Рима своего старшего сына от первой жены и приказал удушить его. 
         В таких условиях иудеи все чаще вспоминали слова древних пророчеств, где говорилось о Спасителе, Помазаннике Божьем, который с божественной помощью воссядет на трон Израиля, изгонит нечестивцев и поработителей и принесет мир и успокоение народу Израиля.


         В пригороде Иерусалима, столице иудейского царства, проживали супруги, Иаким и Анна. Они любили друг друга, но шли годы, а у них не было детей. Так прожили они бездетно много лет. Анна часто плакала и молила Всевышнего дать ей ребенка. Она была очень набожна, исполняла все предписания, употребляла только кошерную пищу и не могла понять, за что ей такое наказание.

         Муж ее, Иаким, скотовод, был столь же набожен и благочестив, как и его жена. И переживал об отсутствии у них детей столь же сильно, как и Анна. Однажды, в положенное время, он подобрал годовалого бычка «без изъяна или порока», как того требует Закон, и отправился в храм, чтобы преподнести скотину в жертву Богу. Священник внимательно осмотрел бычка и принял его, но пожурил Иакима - ведь у него с женой нет детей, а это большой  грех перед Господом, ибо сказал Господь: «Плодитесь и размножайтесь».

         Иудеи с насмешкой смотрели на Иакима, и он, опозоренный и расстроенный, отправился со стадом далеко в горы, чтобы подольше не возвращаться домой.

         Анна плакала и не могла понять, где же ее муж, почему он не возвращается домой. 
         - Скажи, - спрашивала она свою старую служанку, - чем я провинилась перед Всевышним, что Он лоно мое затворил, ла еще и мужа отобрал?  Что не так делала?
         - Не плачь, Ханнушка, - отвечала ей, повздыхав, служанка, - все ты делала, как полагается, и муж твой вернется, и лоно твое отворится.
         - Эх, твои бы слова, да Богу в уши, - говорила ей Анна.
         - А ты верь, верь, Ханнушка, и все исполнится.
         Так прошло сорок дней. И вот однажды Анна проснулась и вдруг уверилась – да, да, сегодня так и случится. Муж возвращается и мечты ее о ребенке обязательно сбудутся.
         - Возвращается муж, - крикнула она служанке, - я точно знаю, возвращается. Он уже у Золотых ворот, бегу ему навстречу.
         - Ах ты, Боже правый, - покачала головой служанка. – Да не дано нам знать, где он сейчас.
         - Нет, нет, он уже там, - крикнула ей Анна, выбегая из дома. Она побежала в направлении Золотых ворот и увидела Иакима, что со своими стадами шел ей навстречу. 
         - Боже, благодарю Тебя, - шептала Анна. 
         И те же слова произносил про себя Иаким, спеша ей навстречу. Ибо однажды, когда он, завернувшись в теплые шкуры, лежал у костра и смотрел на звезды, он ясно осознал, что ему следует собирать стадо и возвращаться домой. И в то же утро, как только стало светать, Иаким погнал свое стадо к дому. 

Целование Иоакима и Анны (Зачатие девы Марии)
Ма́стер жития́ Мари́и (нем. Meister des Marienlebens; работал ок. 1463—1490 гг.) — анонимный немецкийхудожник,
         Они заключили друг друга в объятия и расплакались от счастья. Через девять месяцев у них родилась дочь. В положенное время Иаким устроил пир и пригласил на него священников из храма. С их согласия он дал имя ребенку – Мириам – «Любимая небесами», что по еллински звучало, как «Мария».  

         У Анны была младшая сестра, Лизавета, муж которой, Захария, был начальником синагоги в Бейт Керем, что невдалеке от Иерусалима. Захария был коэн, что означает - из рода Аарона, брата пророка Моисея. Когда наступал его черед, он исполнял свои священнические обязанности в иерусалимском Храме. У Лизаветы и Захария не было своих детей, а потому они привязались к Марии, как собственному ребенку. Тем более, что Анна после рождения Марии стала часто болеть, и девочка все более находилась на попечении своей тети. 
         Когда Марии исполнилось три года, родители взяли девочку в Храм и, согласно обычаю, подали дитя священнику. Им в тот день был Захария. Тот поставил девочку на третью ступень Храма, произнес молитвенные слова, приобщая ее Богу, а она смеялась и подпрыгивала от радости. А потом побежала по лесенке Храма до самого верха.

Введение Марии во храм», Тициан, Галерея Академии, Венеция, 1534-38

         - Видели, она пробежала двенадцать ступенек, - сказал Захария, - это знак, что она будет здесь жить до двенадцати лет.
         И он предложил оставить Марию при Храме проживать там под надзором храмовых девиц. Проживать при Храме - большая честь, и родители с радостью согласились. Девочка, к удивлению всех, не расстроилась, а наоборот явно обрадовалась, что будет отныне проживать при Храме Господнем. Со временем она подросла и стала выполнять разные девичьи работы. И когда началась работа над храмовой завесой, Мария и еще семь девочек, все из рода Давидова, стали выполнять эту почетную и ответственную работу - прясть пряжу для завесы. 
         - Она девочка необычная, - говорила старшая над девицами Захарию, - Иногда подойдешь к ней, а она что то бормочет, будто с кем то разговаривает. «С кем ты разговариваешь?», - спросишь. Она только улыбнется и скажет – «не велено мне рассказывать».  Замкнутая, вся в себе, - продолжала воспитательница. -  И все ей легко дается, словно до рождения всему научилась. И Тору знает, и шьет, и пряжу прядет. Вот золотые нити ей доверили, с ними трудно работать, а она справляется.

         Между тем Анне становилось все хуже и хуже. Иаким потратил все свои сбережения на целителей, но они оказались бессильны. 
         - Прости меня Иаким, что покидаю тебя. - говорила она, - Нам было так хорошо вместе. Может быть, слишком хорошо.  Мы думали друг о друге, о нашем ребенке и забывали о Боге. Теперь Он призывает меня к себе. 
         Она умерла на рассвете, и по обычаю, в тот же день, ее, обернутую в пелены, захоронили  в маленькой пещерке – «гробе», которую Иаким, захлебываясь от слез, отрыл у подножья скалы. 
         - Теперь мама всегда будет там лежать? – спросила маленькая Мария, стоя у гроба рядом с Лизаветой и держась за ее руку.
         - Там лежит ее тело, а душа улетела к Богу, - пояснила Лизавета, - умирает только тело, а душа вечна. 
         После смерти матери Мария еще сильнее замкнулась в себе. Воспитательница жаловалась Лизавете, что она стала плохо есть. 
         - Говорит, - я сыта, есть не буду. - Как так, сыта? - спрашиваю. - Он мне свою пищу приносил. Я ее поела. – Не выдумывай. – Нет, приносил и сказал, - ешь Мария, это пища особая. – Да кто же он такой? - Не знаю, он очень красивый и добрый. – Вот такая она выдумщица. Ведь никто же не мог к ней приходить, да еще и кормить ее. 

         Так прошли годы и Марии исполнилось двенадцать лет. По закону она не могла более пребывать в Храме, дабы не осквернить Дом Божий месячными, и ее следовало отдать на сохранение к ее будущему мужу. Но кому отдать такую необычную девочку?

         Cвященник Захария с помощью служителей-левитов долго, охая и кряхтя, облекал себя в одеяния, предписанные Законом. Проходили века, но одеяния эти оставались точно такими, какими Бог повелел изготовить пророку Моисею: ...И соткали мантию, чтобы на нее надевался эйфод, целиком из голубой шерсти, и отверстие для головы в центре ее наподобие ворота кольчуги... И сделали по подолу мантии гранаты из нитий голубой шерсти, багряницы и червленицы, скрученных вместе. И сделали колокольчики из чистого золота, и повесили эти колокольчики между гранатами по всему подолу мантии...

         И Захария сделал все, как положено по Закону: ...надел эйфод поверх мантии, завязал тесемки эйфода, укрепив ими эйфод на ней, надел на него хошен, вложил в хошен урим и тумим, надел на голову тюрбан, а на тюрбан подвесил с передней стороны венец из золота, корону святости...     

          Наконец, совершив одеяние, он отправился, позвякивая колокольчиками, к Святая Святых, где за пологом, расшитом золотыми нитями, хранились самые древние свитки Закона. Когда то в Святая Святых еще первого, Соломонова храма, стоял Ковчег Завета со скрижалями Господними. Но со времен Вавилонского пленения Ковчег безвозвратно исчез и никто не знает, где он. Поэтому в Святая Святых второго Храма, возведенного c возвращением иудеев в родные места, хранились древние свитки.
         Захария подошел к пологу, ограждающему Святая Святых, и стал молиться о Марии в надежде услышать совет Божий – кому отдать ее на сохранение. И вот он услышал голос - пусть неженатые мужчины из иудиного племени приходят со своими посохами, и видение подскажет, кто возьмет Марию на сохранение и впоследствии станет ей мужем.

         Захария рассказал на иудейском совете, что услышал он в Святая Святых, и после долгих споров и колебаний первосвященник позволил ему собрать неженатых мужчин иудиного племени. Захария отдал распоряжение по синагогам и через некоторое время мужчины пришли к Храму. Они столпились во внешнем дворе, и Захария приказал им оставить посохи и войти во внутренний двор Храма для молитвы. Свершив молитву, они вышли из Храма и каждый взял свой посох. Ничего не произошло, никаких видений не было, и Захария был вынужден отпустить их.          
         - Вот видишь, Захария, напрасно мы позволили тебе собрать их, - произнес недовольно первосвященник. – Провинились мы перед Богом, язычникам уподобились. Не будь ты коэн, заслужил бы ты суровое наказание.
         Захария молча выслушал его и, понурив голову, отправился домой. 
         - Слушай, Захария, - сказала ему Лизавета, выслушав его рассказ, - а может не все мужчины пришли. Не было того, кому предназначено. Отправь гонца в Галилею и Самарию. Там много иудеев живет. Вот ведь твой друг, Иосиф-плотник. Он овдовел, а его ведь не было. 
         - Да он же старый, - вздохнул Захария, с сомнением покачав головой,  - но попробую, если совет позволит мне.
         
         Иосиф-плотник проживал в местности, именуемой Галилеей, что к северу от Самарии и Иудеи, в небольшом иудейском городке Назарете. Иосиф овдовел пару лет назад, и хотя он был в годах, он исполнил повеление и пошел в храм. И когда после молитвы мужчины вышли из Храма и разобрали свои посохи, из его посоха вылетела голубка, и все поняли, что ему суждено быть мужем Марии, хотя он был много старше ее. Он пытался протестовать, ссылаясь на свой преклонный возраст, но Захария лишь воздел очи к небу и развел руками.

         Так Мария стала жить в Назарете, в доме Иосифа, и он обязан был сохранять ее в чистоте до оглашения их мужем и женой. Таков был брачный закон. От первого брака у Иосифа было много детей, сыновья, Иаков, Иосиф, Симон, Иуда, и дочери, Саломея и Мария.  Мария вскоре сдружилась с ними и стала им, как родная сестра. Особенно она заботилась об Иакове, который более других горевал по своей умершей матери. Марию так и стали называть – мама Иакова.

         Иосиф часто уезжал по своим плотничьим работам, и она оставалась одна. Она часто задумывалась о своем будущем и сознавалась себе, что ей вовсе не хочется становиться женой Иосифа.

         - Наверное, я плохая, Господи, раз не жду этого часа, - прошептала она однажды во время вечерней молитвы, находясь в своей маленькой комнатке. – Вот знаю, что это плохо, но ничего не могу с собой поделать. 
         И тут она узрела удивительный свет, и прекрасный юноша вышел из сияния и предстал перед ней. 
         - Здравствуй, Мария, помнишь я приходил к тебе, когда ты была маленькой? 
         - Конечно, помню. Тебя зовут Габриэль. Иногда ты кормил меня чем то очень вкусным, а потом меня ругали, когда я отказывалась есть. Я думала, ты забыл обо мне.
         - Нет, Мария. Я не забыл тебя. А сегодня я исполняю поручение Божие.             - Какое у тебя поручение?  Ты, наверное, услышал мои слова и пришел, чтобы отругать меня?

         - Нет, нет, твои мысли совершенно естественны. Я пришел к тебе с другим. У меня к тебе благая весть. Знай, Божья Сила осенит тебя и войдет в лоно твое. И от той Божьей Силы родится у тебя Святой Ребенок. Будет Он Сыном Человеческим Царя Небесного, и имя Его будет Иисус, что означает - Спаситель. Ты же после рождения Его останешься девой.  
         - О Господи, да неужели возможно такое? - удивилась она. - Неужели понесу я без мужчины и останусь девой после рождения сына?
         - Именно так, для Господа нет ничего невозможного.      
         - Благодарю тебя, Господи, что Ты избрал меня, - сказала Мария и добавила, - Я раба Господня, и да будет мне по слову Его. 
         - И вот еще что, - продолжал ангел, - Елизавета, тетя твоя, тоже ждет ребенка, она беременна уже шесть месяцев.
         - О, Боже, как я рада за нее, - произнесла Мария, - Она так хотела ребенка. Можно мне навестить ее и пожить немного в ее доме? 
         - Конечно, поезжай к ней и поживи до рождения ею младенца. Имя ему дадут - Иоанн, а в народе назовут Предтечей, потому как станет он предшественником Сына Человеческого и его провозвестником. И когда родится Иоанн, возвращайся в дом Иосифа.

                                               Благая весть


  Ангел пропал, а Мария еще долго вспоминала лик его и его слова и не могла заснуть. Назавтра она попросила запрячь повозку с осликом и сказала, что отправляется погостить к своей тетке, Елизавете. В тот же день, попрощавшись с домочадцами, в сопровождении возчика и девочки-служанки она отправилась в путь. 
  «Какой он хорошенький, этот ангелочек, мой старый знакомый, Габриэль», - думала она, покачиваясь на возке и вспоминая ночное видение, - «Наверное, умер от какой нибудь болезни и Господь прибрал его к Своим делам. Вот бы мужа такого, я бы полюбила его крепко-крепко, и дети были бы у нас самые, что ни на есть, настоящие. Девочки и мальчики. И родились бы так, как полагается детям рождаться. А пузо у меня будет? И как же Он изойдет из меня, этот Сын Человеческий?  Ой, да о чем это я», - опомнилась она, - «Прости меня Господи за мысли мои срамные», - прошептала она. 
  - Куда путь держите, красавицы?  - услышала она греческую речь и даже вздрогнула от неожиданности. Она подняла голову – рядом с ними ехали на боевых конях два воина в римских одеяниях. Один из них, совсем молоденький, улыбаясь, поглядывал на нее. 
  Мария отвернулась и набросила на лицо накидку. Ибо не только разговаривать, но и посмотреть в сторону язычника было непростительно для иудейской девушки. 
  - В Иерусалим едем, - буркнул возница, - Темнеет уже, заночевать пора. 
  - Поможем вам ночлежку найти, с этим не волнуйтесь, - произнес воин, - Меня Пандера зовут, я из Фессалии, что в Греции, а тебя то как? – обратился он к Марии. 
  - Ее Марией зовут, - пролепетала служанка.
  - Молчи, не разговаривай с ними, - шепнула ей Мария.
  И в этот момент сильный порыв ветра откинул ее накидку и сбросил с головы. Волосы ее разлетелись, и она схватилась за них, наклонив голову и пытаясь спрятаться от порыва ветра. Пандера ловко подхватил накидку и подал ее служанке. 
  - Накрой ее, - сказал он. 
  - Спасибо, - пролепетала служанка и Марии ничего не оставалось делать, как добавить: - Благодарю тебя. 
  Пока ехали к ночлежке, Пандера успел рассказать о своей семье, о том, что он уже год как служит в армии и сразу попал в Иудею. 
  - Не нравится мне у вас, - вздохнул он, - люди дикие, угрюмые. 
  - В Египте много лучше, - подтвердил его напарник. – А здесь только и смотри по сторонам, как бы чего не вышло.
  - Не нравится, а понаехали. От еллинов уже прохода нет. – Произнес возчик. – Уже скоро и речь свою забудем, все на еллинском, да на еллинском. 
  Они въехали на постоялый двор, и воины вместе с возчиком отправились к хозяину. Вскоре все устроилось. Животных отправили в стойла, женщинам отвели отдельную комнатку, а возчик поселился с хозяевами. Воины ушли в соседний домик, по соседству с лошадьми. 
  - Спокойной ночи, Мария, - крикнул ей Пандера и помахал рукой, - глядишь, увидимся.
  - И тебе хорошо выспаться, - вдруг произнесла Мария, взглянув на него. Она тотчас отвернулась и вбежала в свою комнатку. 
  - Какой он ладненький, хорошенький, - вздохнула служанка, - он даже не спросил, как меня зовут. 
  - Чепуха какая то, зачем он тебе нужен? – недовольно произнесла Мария. Между тем, хозяйка принесла еду и разговор был исчерпан. 
  Ночью Марию мучали кошмары. То ей явился ангелок с ликом Пандеры, то воин с ликом Габриэля. Она запуталась в них, и вдруг она почувствовала, как сильные мужские руки ласкают и мнут ее тело. Сладостная боль пронзила ее и сменилась наслаждением, которого не знала она никогда. В голове у нее помутилось, и она уснула крепким сном. На утро выяснилось, что воины уже покинули их, и она была рада этому. 


Встреча Марии и Елизаветы
Ма́стер жития́ Мари́и (нем. Meister des Marienlebens; работал ок. 1463—1490 гг.) — анонимный немецкийхудожник,

  Мария с нетерпением ожидала встречи со своей тетушкой. После смерти Анны Елизавета заменила ей мать. Марии тогда не было еще и десяти лет. Иаким так и не оправился от горя, он продал свой скот и уехал куда то далеко, в чужие края. Обещал скоро вернуться, да так и пропал. И теперь Лизавета с Захарием самые близкие и дорогие ей люди. 
  «Ах, как хочется узнать – действительно тетушка беременна или нет», - размышляла Мария, - «Если – да, то ангел в самом деле являлся мне, и все, что он сказал мне, так и будет, а если – нет, то со мной что то происходит нехорошее. Может, какой бес вселился и тогда надо целителя искать, чтобы изгнал этого беса. Бывает, в человека сразу несколько бесов вселяются и терзают его и терзают. Бесы горечь не любят. Вот у девочек, когда бывал жар, приходил целитель и давал горечь. И бес выходил, противно ему было. Тогда жар спадал, и девочка выздоравливала. А вот мама чахла все сильней и сильней и умерла. Бес так и не захотел из нее выходить, сидел в ней до самой смерти. Выпил из нее все соки и замучил до смерти. И кто они такие, эти бесы, почему Господь не покарает их? Девочки говорили, это души давно умерших людей. Бог их по какой то причине не взял к Себе, вот они летают стаями и так и новоровят в кого-нибудь забраться и таким вот образом еще немного пожить. Ой, какой постыдный сон был прошлой ночью, о нем даже вспоминать не хочется. И пятно на простыне...Об этом и тетушке не расскажешь. Неужели все же бес вселился? Господи, - вдруг пришло ей в голову, - может, то что случилось со мной ночью и есть зачатие? Тогда я уже беременна. Наверное, так и есть.»
  Она задремала и проснулась от людских голосов – они въехали в Иерусалим. Мария, хотя детство ее прошло в этом городе, плохо знала его. Ведь все свое время она провела в девичьей, по соседству с Храмом. И вот вдали показался Храм, огромное сооружение, будто нависшее над всем городом. По приказу царя Ирода Храм перестроили и увеличили в размерах.Ушло на это восемнадцать лет. Поэтому сколько Мария себя помнила, Храм все строился и строился. Над входом в Храм возвышался барельеф - громадный римский орел, символ власти Кесаря. Возчик что то зашептал, и до Марии донеслись его слова – «Покарай, Всевышний, нечистивого царя, для которого Кесарь выше Бога». 
   В соседних улицах, примыкающих к Храму, всегда толпился народ, а за порядком следили конные воины. Несколько всадников попались им навстречу, и в одном из них она узнала Пандеру. Сердце ее замерло, заколотилось, все вокруг исчезло, и она видела только его лицо. Они молча смотрели друг на друга,  он лишь слегка улыбнулся и сделал ей знак рукой. Она улыбнулась ему в ответ и отвела взгляд. Она пыталась взять себя в руки и забыть об этой нежданной встрече, но еще долго не могла успокоиться. 
  Вскоре они свернули на дорогу, ведущую к Бейт Карем.  И вот, наконец, Бейт Карем и тетушкин дом, сразу за которым начинались горы. Рядом с домом стоял седобородый Захария с инструментом в руке и подправлял окно. 
  - Дядя, здравствуй, я приехала погостить у вас, - воскликнула Мария, бросаясь к нему. Он обнял и поцеловал ее в обе щечки.
  - Дядя, ну что ты молчишь, скажи что нибудь, - с нетерпением произнесла Мария. Но он только помотал головой и замычал ей в ответ что то невразумительное. 
  - Да что с тобой случилось, дядечка? Ты не можешь говорить? 
  Он утвердительно затряс головой. Тут открылась дверь и показалась Елизавета. 
  - Тетушка, это я приехала, - кинулась к ней Мария, - Тетушка, ты...?
  - Да, да, Мария. Уж так нежданно, негадано. Не ждали мы с Захарием. Седьмой месяц пошел. Вот не думала, ведь возраст уже не тот. Перед соседями даже стыдно. 
  Они обнялись и фигуры их соприкоснулись. И тут Лизавета вскрикнула и приложила руки к животу.
  - Ой, ребеночек взыграл, да так сильно. – Она взяла руку Марии и приложила к животу, - Чувствуешь, как забился? Так еще не бывало, это он тебе радуется.
  - Так есть ему, чему радоваться, тетушка, - загадочно улыбнувшись, произнесла Мария. 
  - О чем ты? Как, неужели? Но ведь вы еще не объявлены. Не может быть... 
  К ним подошел Захария и погладил жену по животу. 
  - Радуется ребеночек, все понимает, - произнесла Елизавета и все трое обнялись и прижались друг к другу. 
  - Какой сегодня чудесный день, - произнесла Елизавета, - я о тебе все время вспоминала.
  - Мы вместе, я так рада, тетушка.
  И только Захария мычал и в знак согласия тряс головой. 
  - Иди, Захария, к приезжим, устрой их, - сказала, улыбнувшись, Елизавета, - а мы с Марией пойдем ко мне, нам надо пошушукаться. Правда, Мария?
  - Конечно, тетушка. Нам есть, что рассказать друг другу.

Они сидели на удобной тахте, взявшись за руки, а за окном открывался сумрачный и пустынный вид на горную Иудею. 
  - Тетушка, - начала Мария, - прежде всего скажи, что с дядей случилось? Как он речь потерял?
  - Слушай. Если бы все это не с нами было, я бы не поверила. Когда он немым домой пришел, я так испугалась, стала спрашивать его, что произошло. Он взял палочку и на глине все написал. В его черед он нес службу в Храме, и когда служба закончилась и все разошлись, он задержался. Он всегда так делал. Задерживался и молил Господа даровать нам дитятю. Мы давно уже всякую надежду потеряли, но он все равно молил по привычке. И тут свет возник и явился ему из света юноша ангельского вида, встал по правую руку от жертвенника и сказал– «Захария, понесет жена твоя, Элишева, – так и сказал мое имя на еврейский манер – и родит сына. Назовешь его Иохананом – «Бог миловал».  И станет он знаменитым пророком Иоанном Предтечей». И тут мой Захария взял, да и сказал ангелу – нет, говорит, у нас в роду такого имени. У нас другие имена, и поэтому не хочу его так называть. Не положено. Тогда ангел рукой своей прикоснулся к устам Захария и тот замолчал. Хотел еще что то сказать и не может. А ангел только произнес – Иди, Захария, домой, твоя жена понесет от тебя. – Сказал и пропал. Вот и все. Пришел он домой, а сказать уже ничего не может. Только написал все. Ну а потом легли мы с ним спать и понесла я от него. 
  - Это страшно интересно, тетушка, но, когда я ехала к тебе, я уже знала, что ты беременна. 
  - Да кто же это мог сообщить то?
  - Никогда не догадаешься.
  - Неужели из соседей кто то у вас побывал?
  - Нет, тетушка. Меня накануне отъезда ангел посетил, Габриэль. Он все и сказал. 
  - О, Господи, что делается.
  - Вот я и приехала. Я думаю, что он же и Захарию показался. И, тетушка, он мне кое что еще сказал, такое, что даже страшно вымолвить.
  - Да что же? Говори быстрей. 
  - Он сказал, что я тоже беременна.
  - Как так? Ты с Иосифом или с кем то другим..
  - Нет, нет, не думай так, тетушка. Иосиф заботливый, ласковый, он и пальцем до меня не дотронулся. И все окружающие тоже. Тут совсем другое. Ангел сказал, что я понесла от Божьей Силы и родится у меня Святой ребенок. А я после Его рождения девой останусь. Ребенок боком выйдет.
  - Боже мой, у меня голова кругом пошла.
  - Вот я ехала и думала – если ты беременна, значит это мне не приснилось. Теперь ты понимаешь, почему твой ребеночек так взыграл?  Он ведь сам не простой, а во мне Божью Силу почувствовал. 
  - Ах, Господи, с Захарием бы поговорить, что там в Святых книгах написано про все такое. 
  - Не спеши, тетушка. Успеется. Я ведь пробуду с тобой, пока ребеночек у тебя не родится. А потом к себе возвращусь. Так ангел распорядился. 
  - А когда у тебя последние месячные были?
  - Дней двадцать назад.
  - Значит, скоро ясно будет, беременна ты или нет. Ты понимаешь, о чем я говорю?
  -Понимаю, тетушка, нам говорили.
  - Вот и хорошо. 
  Они обнялись, и Елизавета проговорила: 
  - Знать бы, что с нами со всеми будет и с дитятими нашими. Какая судьба их ждет, Господи?

  Между тем, приезд Марии оказался очень кстати. Захария по причине немоты не мог исполнять свои священнические обязанности, как прежде, и ему перестали платить жалование. Пришлось уволить домовую служанку, и девочка, которая приехала с Марией, ее заменила. А возчик стал помогать Захарию возделывать огород и ходить за овцами и курами. 
  Сам Захария был в угнетенном состоянии духа. Он принадлежал к роду Авия, одному из двадцати четырех родов, на которые поделились к тому времени коэны, потомки Аарона, брата пророка Моисея. И представитель каждого рода в строго заданной очередности служил священником в Храме. Но, согласно Закону, у священников не должно быть никаких физических недостатков.  И поэтому Захарию отстранили от несения службы. Он продолжал ходить в местную синагогу, подходил к арон а-кодеш, хранилищу свитков Торы,  и часами, покачиваясь в такт словам, шептал знакомые ему с детства молитвы. Но он не мог их выговорить вслух. 

  Прошло около месяца после приезда Марии, и стало окончательно ясно, что она беременна. Однажды она со служанкой отправилась в деревню за покупками, а когда возвратилась, Елизавета шепнула ей:
           - Я все рассказала Захарию, что с тобой произошло. Он очень обеспокоен. Одно слово написал: «Машиах» и побежал в свою комнату, читает пророков и всякие предсказания.
  - Тетушка, а что такое – Машиах?
  - Это тоже, что и Мессия. На арамейском означает – Помазанник. А греки говорят – Христос. 
  - Значит, у меня родится этот самый Христос? 
  - Выходит, что так.  
  - Тетушка, я, наверное, скажу сейчас нехорошие слова, но я так хочу быть обычной женщиной. Неужели мне не суждено ей стать? 
  - Кто знает, Мария. Как Господь решит. Вот родится у тебя Машиах, а там, глядишь, даст тебе Господь обычную жизнь. А может и не даст – ведь ты не простой женщиной будешь, а богоматерью. 
  - Страшно мне, тетушка.
  - И мне тоже, за дитяток наших будущих страшно. Я ведь недавно в мольбах обратилась к Гавриилу. Спросила его – что с дитятками нашими станет, когда вырастут? И знаешь, что он мне ответил? Он ответил – лучше вам этого не знать.