Даллес не виновен...Ч.2

«История Востока» или Россия по умолчанию. Гл.24

Особо следует сказать о русско-китайских отношениях. Если первые шаги в этой области были сделаны, как упоминалось, в конце периода Мин, то основные миссии, главным образом русских в Китай, последовали после установления цинской власти (миссии Ф. И. Байкова в 1654—1657 гг., Н. Г. Спафария в 1675—1678 гг. и др.). Хотя эти миссии не достигли поставленной цели, т. е. не сумели установить с Китаем прочные связи, они немало сделали для этого. Параллельно с миссиями шло продвижение русских казаков, которые вышли к Тихому океану и Амуру и начали осваивать некоторые приамурские территории, которые маньчжуры считали своей вотчиной. Назревала остроконфликтная ситуация. В 80-х годах XVII в. Канси перешел к активным действиям: маньчжурское войско вытеснило казаков из крепости Албазин. И хотя вскоре казаки вернулись обратно, обеспокоенное московское правительство решило начать переговоры, для чего было направлено специальное посольство Ф. А. Головина. Трудные переговоры в Нерчинске закончились подписанием в 1689 г. Нерчинского договора, условия которого оказались невыгодными для России (казаки были обязаны оставить Албазин и очистить Приамурье).
Как бы в компенсацию за это через четверть века (1715) была достигнута договоренность об открытии в Пекине Русской духовной миссии — под формальным предлогом заботы о религиозных потребностях тех из албазинских казаков, кто попал в китайский плен и жил в Пекине. Миссия со временем стала не столько духовным, сколько культурным, научным и дипломатическим центром. Там получали китаеведческое образование и писали свои сочинения лучшие специалисты XVIII—XIX вв. по Китаю, включая знаменитого Н. Я. Бичурина, отца Иакинфа. Миссия сыграла немалую роль в налаживании контактов России с Китаем в те времена, когда регулярного обмена посольствами и тем более стационарных посольств иных стран цинский Китай еще не знал. Важно также, что уже с середины XVIII в. между Россией и Китаем через Монголию была налажена достаточно регулярная транзитная торговля.

Нет никакого сомнения в правильности постулата: «Кто владеет прошлым (историей), тот контролирует настоящее, а кто контролирует настоящее, тот и определяет будущее.». С этой точки зрения и прочтём отдельные места в «Истории Востока» русского историка Л.С.Васильева, хватит нам читать немцев, они постоянно вводят нас в заблуждения, а русский напишет правду.

И если не считать мелкие детали или подробности, о которых я не знаю и которые не влияют на движение «Каравана» к цели, то прочитанное правда, всё так и было.

Но ведь можно и не врать, можно о многом умолчать. И случайно ли в этой книге из 63 глав, в которой показана даже Африка южнее Сахары, что никак не является востоком относительно России, но в ней не нашлось места или главы, чтобы показать и русский «Восток» в контексте с другими сведёнными в одну книгу.

Но Россия в этой книге проходит по умолчанию и только в той части в которой соприкасается с другими странами. Казалось бы, да и бог с ним, мы и так всё про себя знаем. Но если бы это было так, если бы в СССР после войны история не превратилась в лёгкий предмет с набором событий и дат, то изложение в таком виде было бы для автора проблематично. Пройдём по выделенным местам.

«……. Параллельно с миссиями шло продвижение русских казаков, которые вышли к Тихому океану и Амуру и начали осваивать некоторые приамурские территории, которые маньчжуры считали своей вотчиной.........»

Следует отметить, что в книге Н.И. Никитина для средних и старших классов по вопросу «Освоение Сибири в XVII-м веке» отмечается, что уже в 1627 г. М. Перфильев с казаками были на Илиме и взяли ясак с бурят и эвенков, то есть вопроса принадлежности этих племён к другому подданству не возникало.

А в 1639 г. 30 казаков во главе с И. Москвитиным первыми из русских людей вышли на берег Тихого океана.

Отмечается в книге и экспедиция «письменного головы» Василия Пояркова в 1643-46 г.г., главным приобретением которой было известие о том, что «….берега Амура в основном заселяли фактически ни от кого не зависимые племена.».

Как это понимать? Это нужно понимать так: ближайшая к Амуру маньчжурская крепость Нингута была на удалении 500 км.. Для сравнения: размеры Португалии 160 на 560 км.. То есть, Португалия чуть-чуть не вмещается по длине между Амуром и Нингутой, у которой расположен «Ивовый палисад» (огороженная территория) и в нём пункты пропуска и таможенного контроля. О чём более подробно говорится в работе Г.В. Мелихова «О северной границе вотчинных владений маньчжурских (цинских) феодалов в период завоевания ими Китая (40-80 годы XVII в.) в книге «Документы опровергают», Москва, «Мысль», 1982 г.. Это уже не книга по истории, это книга «против фальсификации истории русско-китайских отношений», имеющая практическое значение как путеводитель в споре по территориальным претензиям. И, как русский историк, автор «Истории востока» не должен был оставлять выделенное без пояснений, поскольку оно имеет провоцирующий характер, если не в практическом значении, то в идеологическом, что уже к истории отношения не имеет.

Что приводит Г.В. Мелихов о территории маньчжур, опираясь на доклад губернатора Маньчжурии Чжан Шансяня в 1661 г. императору Канси в Пекин:

«Доклад примечателен тем, что в нем маньчжур­скому императору напоминаются географические ус­ловия «земель Мукдена», указывается на их чрезвы­чайную заброшенность (несмотря на то, что маньчжу­ры в это время уже построили крепость в Нингуте). В документе говорилось:

«Чжан Шансянь доложил: «Что касается геогра­фии земель Мукдена, то от Синцзина на востоке до Шаньхайгуаня на западе более тысячи ли; от Кайюаня на севере до Цзиньчжоу на юге также более ты­сячи ли. [Эти земли] делятся на две части — Восточ­ную и Западную, лежащие по обе стороны от реки [Ляохэ]...

В Западной части граница проходит севернее Шаньхайгуаня и [лежащих] от него к востоку [пунк­тов] Чжунцяньсо, Цяньвэй, Хоусо, Шахэ, Нинъюань, Ляныпань, Ташань, Синшань, Суншань, Цзиньчжоу и Далинхэ; по южной же ее стороне лежит море. Это так называемая Граница ивовых тычин⁶². (стр.44 Г.В. Мелихов)»

То есть сами вотчинные земли манчжур, это территория 500 км. с востока на запад и 500 км. с севера на юг, тогда как минимальное расстояние от Ляодунского залива до Амура в направлении Биробиджана 1050 км..

Я не историк, я электротехник, но даже я нахожу причину отсутствия колонизации берегов Амура в том, что кочевников дикий Амур не интересовал, их интересовал цивилизованный Китай, где было чем поживиться в условиях, когда ограбление соседа было одним из способов производства средств жизни. И то обстоятельство, что и монголы, и маньчжуры, и ханьцы веками не видели угрозы со стороны Амура переросло в стойкую привычку, которая отражена в географическом описании земель Мукдена в 1684 г.:

«…………..«Описание Мукдена», например, вышед­шее в 1684 г., сообщает: «Земли Шенцзина на западе смыкаются с Цифу⁶⁷, на юге и востоке (? — Г. М.) примыкают к морю, на севере ограничиваются Боль­шой Пустыней (или Большой Пустошью — Да мо), про­стираясь по правую и левую стороны от реки Ляо­хэ» ⁶⁸. (стр.46 Г.В. Мелихов)»

На севере ничего нет! Поэтому появление русских не только на Амуре, но и на реках в направлении Нингуты и Гирина, и приведение ими к русскому подданству тамошних племён установлением ясака даже в среднем течении реки Сунгари не могло не беспокоить Пекин. Времена, когда на Амур ходили с юга пограбить, за ясырем и за новобранцами для армии, закончились. Русские уже не только много лет распахивают земли Приамурья, но и исследуют территорию на юг от Амура, насколько это позволяет отсутствие сопротивления какого-либо государства, охраняющего свою территорию. Русские занимают незанятые земли.

«. Трудные переговоры в Нерчинске закончились подписанием в 1689 г. Нерчинского договора, условия которого оказались невыгодными для России (казаки были обязаны оставить Албазин и очистить Приамурье).»

Автор не только историк, он историк со специализацией по Китаю, а не по Бразилии и поэтому он не мог не знать о положении в Китае в предшествующий переговорам в Нерчинске период как в общем плане, так и в частности по Маньчжурии.

«С первых лет правления императора Шуньчжи (1644—1661 гг.) «земли Мукдена», несмотря на свой почетный статут, значительно обезлюдели. Главной причиной этого был массовый уход маньчжурских «восьмизнаменных» войск (т. е. взрослого боеспособ­ного населения) на юг для завоевания Китая, пе­реезд туда же членов семей воинов, их слуг и много­численных рабов, а за ними ремесленников и торгов­цев.

К началу правления Шуньчжи в «священной сто­лице» северо-восточного района — Мукдене был ос­тавлен военный гарнизон всего в 774 человека, в ос­новном инвалиды⁴⁷. (стр.35 Г.В. Мелихов)»

То есть, эта запись Г.В. Мелихова не противоречит, а дополняет вышеприведённый доклад губернатора Маньчжурии о положении дел Пекину. Маньчжурия обезлюдела и ей не до колонизации Амура было до тех пор, пока на Амуре не появились русские поселенцы. И маньчжуры, кроме воинского корпуса с пушками и аргумента – «Мы хотели освоить Сибирь и Амур, но позже….» – в Нерчинск ничего не привезли.

И эта констатация последствия Нерчинского договора может говорить лишь о той невыгодности для России, когда она залезла в чужой огород, пока хозяин спал, и вынуждена была убраться, когда хозяин проснулся и предъявил свои права на «Огород» им обустроенный.

Но Г.В. Мелихов пишет и о другом:

«С уходом основной массы маньчжуров в Китай совпало по времени появление в бассейне Амура пер­вых русских землепроходцев: В. Пояркова (1644 г.), Е. Хабарова (1649—1652 гг.), О. Степанова (1653— 1658 гг.) и др., в результате чего весь Амур до Татар­ского пролива и земли к востоку от р. Аргуни до Большого Хингана вошли в российские владения, а ясак взимался до самого моря⁵⁶. (стр.38)»

«В 1653 г. на Амур прибыл Дмитрий Зиновьев, по­сланный царем Алексеем Михайловичем для уточне­ния сведений о новом крае; по указу царя он вручил Е. Хабарову царскую золотую медаль за покорение Амура. С августа 1653 г., после отъезда Хабарова в Москву, командиром русского отряда в Приамурье стал Онуфрий Степанов. Земли Приамурья стали за­селяться русскими крестьянами, которые занимались на них хлебопашеством. Приамурье вошло в админи­стративный состав России.

В течение лета и осени 1653 г. Степанов успешно плавал со своим отрядом по Сунгари, собирая ясак с местного населения. Однако в 1654 г. маньчжурское войско преградило отряду Степанова путь вверх по Сунгари. Зиму 1654/55 г. он перезимовал в Кумарском остроге. Весной 1655 г. к этому острогу подсту­пило хорошо вооруженное маньчжурское войско с 15 пушками, осадными лестницами и специальными передвижными щитами. Командовал войском маньч­журский фудутун Минъаньдали. Не сумев взять рус­скую крепость, маньчжуры отступили на свои исход­ные базы на территории Мукдена.

Русские нанесли маньчжурам несколько ощути­мых поражений. Эти поражения «непобедимых» до того маньчжуров, применявших в своих походах про­тив местных племен на окраинах Северо-Востока ог­нестрельное оружие, вызвали серьезное беспокойство в Пекине. (стр.39 Г.В. Мелихов)»

И более того, Г.В. Мелихов указывает на письменный источник 1655 г. и называет его «ценнейшим документом» того времени:

«В 1655 г. О. Степанов вновь ходил со своим отря­дом вверх и вниз по Амуру и вверх по Сунгари, а так­же по Уссури, успешно объясачивая местное дючерское население. Успехи свои он отметил в ценнейшем документе — «Ясачной книге даурские и дючерские и гилятцкие земли 163 (1653. — Г. М.) года», впервые введенной в научный оборот советским историком Б. О. Долгих⁵⁷.(стр.39 Г.В. Мелихов)»

То есть, и документально засвидетельствовано, что на Амуре были не бродячие шайки любителей поживиться за чужой счёт, а хозяева необустроенной и не охраняемой никем территории:

«Между тем начавшееся к концу 70-х годов XVII в. интенсивное освоение русскими бассейна Аргуни и Зеи⁸⁰, появление флотилий Онуфрия Степанова и ка­заков из отряда Никифора Черниговского на Сунгари и на Муданьцзяне   создавали   реальную возможность освоения Русским государством и той территории, ко­торая еще разделяла фактические владения обоих го­сударств на рубеже 80-х годов XVII в. (см. карту 4). Это приблизило бы границы Русского государст­ва непосредственно к территории Цинской империи, чего так опасались маньчжурские правители, усмат­ривавшие в таком продвижении русских «угрозу» вот­чинным владениям маньчжурского императорского дома. Чтобы ликвидировать эту воображаемую «угро­зу», цинские власти начали готовиться к превентив­ным военным действиям против русских………(стр.51-52 Г.В. Мелихов)»

«В этой связи возник вопрос о строительстве треть­ей «очереди» Ивового палисада, чаще всего называв­шейся «Лютяо бянь» (Граница ивовых тычин) или «Синьбянь» (Новая граница)⁸¹.

С этой же целью форсированными темпами завер­шалась перестройка всего Ивового палисада. Уточне­ние хронологических рамок процесса строительства Ивового палисада позволяет подкрепить наши преж­ние выводы о целях его строительства⁸² рядом новых доказательств. Теперь можно с полной уверенностью утверждать, что Ивовый палисад как целостная обо­ронительная линия должен был прикрыть с северо-за­пада территорию, подведомственную Гирину и Нингуте⁸³. Строительство Новой границы начиная с 1678 г.и полную перестройку Старой линии Ивового палиса­да осуществил мукденский цзянцзюнь Аньчжуху. Именно ему довелось завершить это грандиозное для XVII в. фортификационное сооружение и оформить его как единое целое⁸⁴.(стр.53-54 Г.В. Мелихов)»

«Биография Аньчжуху» сообщает, что мукденский цзянцзюнь, приступая к порученному ему делу, преж­де всего произвел инспекционную поездку по грани­цам империи на Северо-Востоке и предложил расши­рить территорию Мукдена на 20 ли по сравнению с существовавшей прежде линией. Источник сообщает:

«Аньчжуху в том же году (17-й год Канси, т. е. 1678 г. — Г. М.) был с повышением назначен фэнтяньским (мукденским) цзянцзюнем. Пожалован шубой из отборных лисьих шкурок, темными соболями, при­дворной одеждой, яшмой и лошадьми со сбруей. Вско­ре же прибыл в Фэнтянь (Мукден). Произвел инспек­ционный осмотр границ. Представил доклад, прося расширить границу на [полосу] в 20 с лишним ли. [На землях] протяженностью в несколько тысяч ли (!) с запада на восток (!) установил палисад из [иво­вых] кольев (ли му чжа), устроив в нем укрепленные проходы. Разместил [при этих воротах] пограничные гарнизоны для охраны (шэ бин фан шоу). Перестроил дороги, проведя их по высоким насыпям. Перенес поч­товые станции [на военных почтовых трактах] в ме­ста прежних [крупных] городов» ⁸⁵. (стр.55 Г. В. Мелихов)»

И это при том. что русские к войне не готовились из-за отсутствия побудительных причин: до пограничных постов Цинской империи 500 км. от Амура неогосударствлённой земли («Дикое поле») с родоплеменным укладом. И главная задача русских не столкновения с государствами, а обустройство Амура и обеспечение мирной жизни племён согласившихся на подданство белому царю и внесённых в ясачные книги. Мирные намерения русских подтверждает наилучшим образом следующее обстоятельство:

«………….Наиболее вес­ким доказательством того, что русские и не помышля­ли о каких-либо агрессивных акциях против цинского Китая, является общая слабость русских военных сил в Приамурье в 80-х годах XVII в. и малочисленность там русского населения, среди которого преобладало мирное, гражданское население. Эти факты невозмож­но оспорить. Русские источники полны жалоб на ма­лолюдство, на плохое снабжение боеприпасами и сна­ряжением, на отсутствие пороха.

В Албазине к момен­ту его первой осады маньчжуро-китайскими войсками насчитывалось всего три пушки, 4 ядра к ним и 300 ручных пищалей; порох и свинец кончились в первый же день штурма. Эта ситуация наглядно демонстри­рует, что русские отнюдь не готовились к «агрессии» против Цинской империи, …….. (стр.90-91 Г.В. Мелихов)»

И только через 40 лет, как русские появились на Амуре, маньчжуры строят в 1683 году на Амуре свою первую крепость Айгунь.

«Начало этого периода было связано с проры­вом маньчжуро-китайских войск через буферную зону, отделявшую Цинскую империю от Русского государ­ства, и непосредственным выходом Цинов на правобе­режный Амур. В эти годы происходит закладка на Северо-Востоке ряда новых цинских крепостей и горо­дов; предпринимаются первые попытки хозяйственно­го освоения района Айгуня (только с 1686 г.); ведется активная подготовка к военным действиям против Албазинского воеводства; осуществляется неоднократная осада Албазина и других русских поселений на Амуре. (стр. 69 Г.В. Мелихов)»

То есть, о невыгодности Нерчинского договора историк-китаист не мог написать, поскольку он увидел бы гораздо больше оснований написать о неравноправности этого договора, за который голосовало 15000 маньчжурских воинов вокруг Нерчинска против полутора тысяч русских, что заставило и бурятских вождей изменить свой взгляд на действенность русской защиты от маньчжур. Поэтому казаки если и очищали какие-то территории на Амуре, то с правом обещания вернуться. Но «История Востока» об этом молчит.

«Как бы в компенсацию за это через четверть века (1715) была достигнута договоренность об открытии в Пекине Русской духовной миссии ………»

С одной стороны мы уже познакомились с объективностью оценок автора «Истории Востока» с привлечением других источников, а с другой – у автора слишком извращённое представление по вопросам компромиссов.

«Маньчжуро-китайские власти предприняли грубое нарушение статус-кво, существовавшего в Приамурье более 40 лет. Воспользовавшись своим военным пре­восходством, они прибегли к военным действиям и во­енному шантажу на последующих мирных перегово­рах. Спустя 150 лет, в условиях изменившегося соот­ношения сил, Российское государство вернуло себе, но мирными средствами (путем переговоров, без пролития крови) большую часть этих потерянных в 1689 г. зе­мель и, таким образом, восстановило историческую справедливость. (стр. 98 Г.В. Мелихов)»

Из сказанного вполне очевидно, что вплоть до XIX в. цинский Китай уверенно и даже не без оттенка высокомерия сохранял свои традиционные позиции в сношениях с внешним миром. Кое в чем он время от времени поступался, разрешая, в частности, вести торговлю с европейскими и русскими купцами без обычного прикрытия этих связей камуфляжем даннических отношений. Хотя, как это хорошо видно из материалов о посольстве Макартнея или из описей русских миссий, во взаимоотношениях с официальными представителями держав маньчжуры твердо стояли на почве традиции, едва ли не искренне считая послов представителями от государств-вассалов, если не реальных, то потенциальных.Словом, цинский Китай, особенно после его немалых территориальных приобретений XVII—XVIII вв., был одной из крупнейших стран мира с достаточно еще стабильной и жизнеспособной внутренней структурой, с хорошо налаженной экономикой, сильной армией. Но слабость его была именно в том, что в другие времена всегда составляло его силу, — в мощи китайского традиционного государства, в отсутствии развитой по европейским меркам и принципам частной собственности. Это стало отчетливо сказываться с начала XIX в., когда англичане начали быстрыми темпами наращивать ввоз опиума в Южный Китай.

«……………во взаимоотношениях с официальными представителями держав маньчжуры твердо стояли на почве традиции, едва ли не искренне считая послов представителями от государств-вассалов, если не реальных, то потенциальных…………»

Это было для внутреннего потребления закрытого сообщества для консервации устоявшихся отношений, что в той или другой форме мы можем увидеть и у других народов. Ведь когда-то столицей Мира был и Каракорум. Кроме того, народы захватывавшие Китай, через какое-то время исчезали, а китайцы на их число увеличивались. Эта же участь ожидала и маньчжур.

«……………Словом, цинский Китай, особенно после его немалых территориальных приобретений XVII—XVIII вв., был одной из крупнейших стран мира с достаточно еще стабильной и жизнеспособной внутренней структурой, с хорошо налаженной экономикой, сильной армией.……….»

При огромных и послушных людских ресурсах и соизмеримых с другими странами уровнях технологий, это было и неудивительно.

«…………..Это стало отчетливо сказываться с начала XIX в., когда англичане начали быстрыми темпами наращивать ввоз опиума в Южный Китай……….»

В отличие от англичан Россия пресекала движение опиума на протяжении всей границы с Китаем в обоих направлениях. Кроме того, российским купцам запрещалось продавать свой товар в Китае за деньги или драгметаллы: только обмен товар на товар, что развивало производство в обеих странах, было выгодно и Китаю, и Пекинский двор не мог не видеть существенного отличия экономического сотрудничества с Китаем России и развитых западных стран. Это обстоятельство и наличие сухопутных границ на многие тысячи километров заставляло Китай считаться с Россией и, возможно, поэтому Россия и была тем единственным государством, представительство которого было допущено в Пекин. А европейцы за это право воевали с Китаем. Но ввоз опиума в Китай достаточно хорошо объясняет нам нюансы понимания Западной цивилизации принципов свободной рыночной торговли: «Ты умри сегодня, а я завтра может быть!»

Движимые жаждой наживы, английские купцы поставили дело на широкую ногу, так что-то самое серебро, которое до того шло в Китай, теперь стало щедрым потоком идти в обратном направлении — в качестве платы за опиум, торговля которым шла в основном контрабандным путем. Несмотря на официальные запреты и даже эдикты императора, торговля не прекращалась, причем нет сомнений в том, что на этом грели руки и наживались многие чиновники цинской администрации. Только в 1839 г., когда наместником двух южных провинций стал Линь Цзэ-сюй, началась энергичная борьба против опиумной контрабанды, в ходе которой конфискации подверглись запасы опиума в английских торговых факториях. Эти события были использованы Англией в качестве casus belli. В конце 1839 г. были спровоцированы первые столкновения китайцев с англичанами, а летом 1840 г. британская военная эскадра высадила десант. Отставка Линь Цзэ-сюя не смягчила остроту конфликта, с обеих сторон начались открытые военные действия, которые завершились успешным продвижением англичан и капитуляцией цинского Китая летом 1842 г.

«Движимые жаждой наживы, английские купцы поставили дело на широкую ногу,..»

Здесь можно подумать, что ввоз опиума в Китай и вывоз серебра, это частное дело отдельных купцов…. Это вполне допустимо на начальном этапе, когда шёл поиск путей поставки и протаптывания тропинок контрабандистов, Но потом, когда связи были налажены и каналы поставки определены, всё это перешло под контроль Ост-Индской Кампании, а раз в деле фигурирует Ост-Индская Кампания, то в деле участвует и Английское правительство.

«……Эти события были использованы Англией в качестве casus belli. В конце 1839 г. были спровоцированы первые столкновения китайцев с англичанами, а летом 1840 г. британская военная эскадра высадила десант. Отставка Линь Цзэ-сюя не смягчила остроту конфликта, с обеих сторон начались открытые военные действия, которые завершились успешным продвижением англичан и капитуляцией цинского Китая летом 1842 г.»

Автор «Истории востока» говорит о ввозе опиума в общем плане, что не даёт представления о заинтересованных кругах и о масштабах трагедии Китая, о крахе его экономики под флагом «Свободы торговли» в свободных рыночных условиях, Китай пушками учили жить свободно. Остаётся только удивляться тому, что при всех стараниях либералов-извращенцев такое слово как Свобода и до наших дней ещё не стало нецензурным. Но каковы результаты Нанкинского договора 1842 г.:

«Торговля опиумом занимала особое место в балан­се англо-китайской торговли. Журнал «Экономист» писал, что «экспорт Индии в Китай составляет один из главных путей, которым Англия оплачивает импор­тируемый чай и шелк» ⁷⁷. Так, в 1854 г. в Англию и ее колонии было вывезено из Китая чая на 15 млн. долл. и шелка на 9,2 млн. долл., т. е. всего более чем на 24 млн. долл., в то время как Англия ввезла в Ки­тай мануфактурных товаров лишь на 4 млн. долл. Пассив был покрыт за счет контрабандного ввоза в Китай опиума⁷⁸.

В результате истощения запасов серебра в стране сократился приток его в государственную казну.

Комментируя материалы докладов китайских экономи­стов о финансовом состоянии страны, архимандрит Поликарп обращает внимание, что в их докладах «нет ни слова об опиуме, хотя каждый и видит, и знает, что главная и единственная причина истребле­ния серебра есть опиум» ⁷⁹. В поисках выхода цинские власти вводили по всей стране дополнительные нало­ги……….. (стр.394-395 Г.Н. Пескова)»

Надо отметить и то, что своими действиями Англия уничтожала Китайский рынок для своих товаров, своего потенциального покупателя, делая его неплатежеспособным.

Позиция России в торговых отношениях с Китаем определялась следующим образом:

«Опубликованные в 1800 г. «Положение о торговле в Кяхте» и «Инструкция кяхтинской таможне и ком­паньонам» ставили под контроль государства деятель­ность русских компаний. Был установлен целый ряд запретов и правил, за нарушение которых предусмат­ривались достаточно суровые наказания. Так, обмен товаров на деньги, а также провоз золота, серебра и опиума наказывались конфискацией товаров и высыл­кой купцов из Забайкальского края. Надзор за соблю­дением правил торговли возлагался на компаньонов, которые были прикомандированы к кяхтинской та­можне и получили официальные полномочия от прави­тельственных органов. Их указания были обязатель­ными для русских купцов. За недостаточный контроль компаньоны и старшины сами подвергались штрафу, размер которого вдвое превышал нанесенный по их ви­не ущерб. В случае повторного несоблюдения правил они высылались из Кяхты ¹¹⁶.

В период, когда торговля опиумом в Китае приобре­ла угрожающие масштабы, русские власти на восточ­ном участке границы стремились не допустить контрабандного провоза наркотиков через Кяхту. Правители Урги (ныне Улан-Батор) также возложили на маймайчэнского дзаргучея специальное поручение «смотреть за тайной торговлей опиума и преследовать торгующих оным со всею возможною строгостью» ¹¹⁷. Русская и китайская администрация поддерживали по этому воп­росу постоянные контакты. (стр.404 Г.Н. Пескова)»

А указ Сената России от 20 января 1844 г. отдавал лицо продавшее китайцу опиум под суд военного трибунала. Всё это оказывается было известно ещё до рождения автора «Истории Востока», но он счёл эти данные, и множество других, несущественными моментами и для России, и для русского человека.

Неповоротливость традиционного государственного механизма, неумение вести бои против хорошо вооруженных современным оружием английских войск — все это, равно как и экономическая незаинтересованность Китая в активных связях с внешним миром, поставило страну в крайне невыгодное положение перед лицом активного, энергичного, напористого врага, движимого чувством наживы и стремлением найти емкий рынок для своей нуждающейся в новых рынках капиталистической промышленности. Нанкинский договор 1842 г. практически поставил Китай на колени: империя должна была выплатить огромную контрибуцию и предоставить Англии множество льгот, начиная с открытия для торговли теперь уже пяти портов и кончая льготными условиями для британских торговцев, вплоть до низких 5%-ных таможенных тарифов. Вскоре аналогичные льготы получили торговцы других капиталистических стран, а все иностранцы приобрели право экстерриториальности, т. е. неподсудности китайским властям. Именно эта серия неравноправных договоров и открытие Китая для иностранной торговли на очень льготных основах, с откровенными привилегиями для иностранцев, и положили начало не столько превращению Китая в полуколонию (преувеличивать этот момент едва ли стоит — Китай оставался вплоть до XX в. политически независимым государством, хотя, конечно, он в международных делах все же зависел от баланса политических сил капиталистических держав), сколько упадку империи, концу цинской династии.

«…….Нанкинский договор 1842 г. практически поставил Китай на колени:.......»

«……Вскоре аналогичные льготы получили торговцы других капиталистических стран, а все иностранцы приобрели право экстерриториальности, т. е. неподсудности китайским властям…….»

«……начало не столько превращению Китая в полуколонию (преувеличивать этот момент едва ли стоит — Китай оставался вплоть до XX в. политически независимым государством, хотя, конечно, он в международных делах все же зависел от баланса политических сил капиталистических держав), сколько упадку империи, концу цинской династии..»

Резюме автора в конце 24-й главы вообще поражает «объективным суждением»…..

Как это понимать: Китай на коленях, свободный ввоз опиума для не в меру свободолюбивых стран, граждане этих стран китайскому Суду неподсудны на территории Китая, и, если не преувеличивать этот момент, Китай сохраняет свою политическую независимость как государство? Не является ли НИУ ВШЭ филиалом Кащенко?

И здесь же русский историк Л.С. Васильев, профессор, Заведующий лабораторией исторических исследований НИУ ВШЭ (Национального исследовательского университета Высшая школа экономики) начинает выкручиваться и говорить о каком-то балансе политических сил капиталистических стран, при котором политическая независимость Китая якобы обеспечивается? Что стало с русскими, неужели для того, чтобы открыть дверь в такую закордонную сомнительную организацию, как ВШЭ, нужно позорить имя русского учёного и писать всякую чушь….. Да Китай и во внутренних делах зависел в этой ситуации от тех, кто его ограбил. Может ли нищий и больной быть независимым в хозяйственных делах у себя на подворье?!

1 октября 2013 г.       А. Дычко

(продолжить)