7 писем из Тувы

5

« Привет тебе, мой милый Друг!

Вот, вроде бы утряслись немного шторма в наших душах, состояния устаканились. Поход под занавес вкатил в размеренную колею. Что там, на чём я закончил? Ах да!

Посушились, приготовились трогаться наутро. Однако не все члены команды были единодушны в реализации такого расклада. Так начались долгие философские споры о «помощи самарцам». В результате, рано утром к пострадавшим соседям выдвинулись Андрей и Владик со спутниковым телефоном. Мы же начали неспешные сборы без них.

Вернувшись к назначенному сроку, принесли не особо радостные вести: пятый участник самарцев всё не находится, МЧС заявку на поиск принимает, но не более, труп вывозить никто не хочет, снующие туда-сюда моторки также сторонятся. В ходе оживлённым дебатов «что делаем дальше мы» я давлю на то, что нам тоже надо двигаться вперёд, что поиски собственными усилиями недопустимы, что… в общем, такая… циничная позиция. Ну, да ладно. Коллегиально решаем всё же идти, предварительно ещё разок сходив к ним. По ходу дела объявляется пропавший водник самарской группы, снимаем заявку в МЧС ещё раз попросив помощи в вывозе тела. Сами строгаем для этого дела плотик, ждём подхода самарцев и, дождавшись их, уходим вперёд, оставляя их с этой нелёгкой миссией. Не все считают это правильным со многих точек зрения. Потом ещё не раз вспыхивают споры, каждый отстаивает свою правду…

А мы тем временем ухаем в небольшие пороги, которые, конечно, давят на психику, напоминая о неприятном.. Перешагиваем… Ночуем в симпатичном месте с муравьями. Тут выясняется, что судно наше трещит уже совсем по швам – лопнула поперечина. Опять ремонт. И трогаемся. А впереди довольно существенные пороги… неприятные ощущения отдают в ноги, сухостью отзываясь во рту. Но прежде ребята заходят в попутную деревню, где отовариваются дичью (деревенские охотно приторговывают мясцом оленей) и хлебушком. После чего бухнулись в порог Васильевский и как-то так лёгонько и безо всяких проблем, покачиваясь и маневрируя, прошли.

Потом сверху врубили ливень, и мы по привычной уже схеме мокли, дрожали, пытались согреться… Неспешно подвалили к самому сложному из оставшихся порогов – «Байабалоку». Осмотрели его уже уверенно, чувствуя в себе силу. Да и пошли - чего тут рассиживать. Корабь наш скрипел, извивался и гнулся, будто моля о пощаде. Доколе, мол, можно мучить его истерзанный корпус. Но мы домучили, вполне технично преодолевая валы, минуя «бочки» и пробираясь мимо камней, желающих задеть нас своими гранитными боками. За порогом и приземлились на симпатичную стоянку. Этот порог будто бы подвёл черту под неровным колыханием нашего похода, сгладив немного неурядицы и происшествия.

Вот и сегодня вышёл день сродни санаторному – восстанавливаем силы различными мероприятиями: от безделья до приготовления бани. Уютно булькает на костре привычное обеденное варево, пыхтит массивная каменка для бани на прибрежном песке, народ развалился ленно и безмятежно. Посмотрим, что день грядущий нам готовит.

За сим прощаюсь.

            Пока, дорогой Друг!

6 августа»

6

« Это снова я, милый Друг!

Будто накаркал последними строками в прошлом письме, ибо день, точнее полтора, заготовили нам очередное приключение. Смахивает на дурной детектив с налётом паранойи. И столько уже среди нас пересудов и толков, что устали сами, а потому попытаюсь изложить кратенько.

Только сели мы вкушать тот самый булькающий обед, глядь, что-то плывёт по реке.

Выбежали смотреть вверх по течению – не несёт ли река что-то ещё? Нет, вроде. Но прибегает парень. Группа на катерах, что прошла ранее к порогу наверх, потеряла один катер в валах, он потонул, вещи вымыло. Парень просит помочь догнать. Прыгаем в кат, гребём, рыскаем глазами. Некоторые остатки снаряжения вскоре вылавливаем, удаляясь от нашего стойбища всё ниже и ниже по течению. Но парень (Антон) убеждает, что катер поднимут и вернутся и за ним, и за нами. Дрейфуем, подгребая, вплоть до порога, где всё же стопорим машины. Найдена лишь какая-то фигня из утонувшего, а важного нет. Антон этот жмётся чего-то, жмётся и выдаёт – катер, может, и не придёт. Мягко говоря, изумляемся. Он же прыгает в проходящую вниз мимо моторку и, что-то там обещая, убывает с глаз наших долой.

А вот не выходит у меня кратенько! События напихались в этот вечер со всех сторон, ничего не отбросишь, не отрежешь. А, ладно! Тогда хронологически. Ещё до намёков Антона, что катер-то вовсе и не спустится за нами, притулились к нам на берег несколько катамаранов – то оказались туристы с верховьев Кызыл-Хема - они сопровождали «наших» самарцев. В обещанных нам по телефону деревнях их не встретили, так и шли они вниз с грузом своим нелёгким сами. Нас поприветствовали довольно тепло, но измученность их бросалась в глаза. Подивились тому, что опять мы во что-то вляпались, да и поползли дальше. Мы же сныкали (Антон помог всё же) катамаран в кустиках и покывыляли босиком, в плавочках, спасжилетах и с вёслами назад, на стоянку. Сначала крались вдоль берега – теплилась надежда на «попутку», и это завёло нас в тупик – случилось препятствие в виде глубокой (по пояс) протоки. А ведь вечерело, вода холодная, идти ещё долго, одежду, что есть, мочить неохота. Вот и устроили шоу нудистов, кидая через протоку вёсла с одной стороны, ловя с другой, переправляясь уже налегке. А потом выбрались на лесную дорогу и два часа плелись по ней, меся иногда грязь, как Челентано виноград, цепляя клещей из травы и собирая грибы. Вдруг неясный шум мотора – я бегу-лечу неуклюже чуть назад, где дорога шла прямо по берегу, выжидаю. А вдруг моторка? Ан нет, крадётся звук по дороге, постепенно формируясь в УРАЛ или ГАЗ, или ЗИЛ. Притормаживает, оттуда вылезает… Женя тот самый, что спасал нас несколько дней назад, находясь на отдыхе, а потом уехал домой. Сейчас же он уже был на службе, ехал по спасательным делам – вытаскивать самарцев. Типа, один спасатель на всё про всё. Он, конечно, округлился глазами, стал похож на того волка из мультика «Жил-был пёс» - «Шо, опять?!». Сумбурно обрисовали ситуацию, он, по-моему, не до конца понял, но зато информацию про самарцев, где они и как они, принял. Короче говоря, оставшихся и изведшихся в неведении товарищей наших на стоянке мы обрадовали своим появлениям уже в сумерках. Ужин стыло жался к догорающему костру, чай чифирём темнел в кане, а баня устало дымила в темноте. План по спасению катамарана выработали, потрескали осклизлой каши и пошли на покой.

Встали не по-дневальному рано – надо было топать за кораблём, чтобы тем же путём переть его обратно. Цельных восемь километров. Это в одну сторону. По лесной дороге. Вроде настроились. Но только позавтракали – глядь, везут наш родненький на моторке! Весь он так обмяк и обвис, что почти что вызывал скупую слезу.

И опять вроде всё наладилось. Одни ушли в гору, другие остались баню снова мастерить, то бишь, топить. Но покой же нам даже и сниться не успевал. Вскоре снова прискакал Антон этот катерный, до этого мелькавший по берегу и на лодке местных – продолжал поиски. Приходит он такой, мнётся, молчит… мы поддакиваем сочувственно, мол, не находили ничего. Помялся он, помялся, да и выдал: некуда этим ценным его вещам деваться, кроме как в наши захапистые ручонки. Да, да, дорогой Друг, спёрли мы его «пистолет, разрешение, права, документы, деньги, планшетник, три телефона…», «пиджак замшевый…три», получается. Мы даже как-то и не сразу поняли тяжесть обвинения, а, прозрев, обомлели. Какие-то притчи начал он нам рассказывать, как, мол, воровать нехорошо, потом аукнется. Уходя, бросил что-то вроде «думайте пока…». Вернулись ребята и, узнав про эдакий наезд, тоже вылупились. Возмущались уже все вместе. Но потом как-то отвлеклись – тут и гроза подоспела, и шквал, и сооружение бани вышло на финишную прямую, потом, собственно, парилка… В общем, сидим уже вечером расслабленные возле костра и умиротворяемся тишиной. Я пытаюсь жарить блины. Забегая вперёд – блины вышли комом. Все. Первый оказался последним. То ли тесто не той системы, то ли руки – да блин не жарился, отказываясь становится съедобным. Да и не до блинов стало – с вечерним визитом пожаловал наш гость дорогой, он же главный обвинитель. И давай по новой бодягу тянуть про то, что кроме, как в наши потаённые закрома его ценностям деваться было некуда. От подозрений перешёл к конкретным делам – мол, встретят нас в Кызыле, будут проверять на полиграфе. Не хихикай вновь, дорогой Друг, так и сказал. «Без проблем», - ответили мы. Но он продолжал бухтеть до темноты, натягивая наши нервные струны. Ушёл, но паранойей своей коснулся и нас. Только навязчивые идеи появились уже у нас – установили «сигнализацию», катамаран чуть ли не в спальник внесли. И, как апогей волнений – в ночи и со сна приняли соседей по палатке за нежданных гостей, когда те [соседи], полоснули по нашему шатру фонариком, выйдя до ветру. То есть нерв был, но урон материальный, по счастью, нанесён не был. Вздохнули, когда отчалили от очередной нескучной стоянки, подзуживая друг друга встречающим «полиграфом», который представлялся в особо буйных фантазиях и джипами с братками, и перекрытием дороги, и чуть ли не пытками на костре…

Впереди маячили остатки порогов. Остатки оказались достойным завершением – и покачало, и побрызгало, и «бочками» попугало, заставляя маневрировать и напрягать мозолистые уже руки.

Памятуя о близости тувинских деревень, долго искали прибежища на островах, но бухнулись среди берёзок на берегу. День был предзаключительный, солнце лудило сверху плотным жаром и мы расползлись по теням в ожидании ужина. Вещички сохнут, мы расслабляемся. Завтра домой!

Пока, дорогой Друг!

8 августа»

7

«Здравствуй, милый Друг!

Вот и пишу тебе заключительное письмецо.

К концу похода мы шарахались уже от любого подозрительного шороха, ожидая подвоха на каждом шагу. Что тут говорить, если наши страхи перед местным населениям загнали нас в овражек окопного типа ожидать водителя Пашу на месте антистапеля. Так и сидели с барахлом, пригибаясь, заслышав звук приближающегося мотора. А разведгруппа для поисков заплутавшего Паши чуть ли не ползком передвигалась по окрестным лескам. Но вот Паша появился, и от радости мы были готовы швырять в голубеющее небо отсутствующие чепчики.

А с утра ведь мочило – не зря вечером не было росы, а навалившаяся духота придавила к спальникам и коврикам. Просушиться толком не сумели, потащили тувинскую сырость с собой. Пока не выскочили на трассу «Енисей», выглядывали и иногда замечали «полиграфовые» джипы с красноярскими номерами – сильно, видать, задело чужой паранойей. А потом тела расслабились, вяло развалившись по креслам микроавтобуса. В окнах было красиво, заманчиво и иногда сказочно. Я застрял на границе сна вместе со всем мыслями, вяло копошившимися в голове.

Красноярск мы «потрогали» как-то краешком и несущественно. Скорее, выполнили формальные дела: поесть, поспать, сдать груз, сходить в кино и капельку погулять. Город отчего-то не впечатлил, но удовлетворение, что всё сделано – присутствовало.

            И вот теперь в Шереметьево мы отчаливаем по домам – пожали руки, разошлись, улыбаясь, каждый со своими переживаниями…

Так сказать, …чуть не написал «отмучились» … завершили мы своё путешествие. А за окном электрички мелькают подмосковные лобни и долгопрудные в наливающейся августовской жаре…

Мы вернулись, дорогой Друг!

11 августа»