Черноморский флот в Великую войну. Часть 2

На модерации Отложенный

В конце 1914 года произошло несколько важных собы­тий. Прежде всего, начались операции русского флота по блокаде так называемого Угольного района. Под этим названием был известен район анатолийского побере­жья, где находились Зонгулдак, Козлу, Эрегли, Килимли. Отсюда в Константинополь доставляли уголь. Сам уголь был плохого качества, однако после начала войны Тур­ция уже не могла рассчитывать на поставки кардифа, поэтому приходилось использовать местные ресурсы. Кро­ме того, эти угольные месторождения находились срав­нительно недалеко от столицы.

Так как в Анатолии практически не имелось ни же­лезных, ни даже обычных дорог, доставить уголь в Константинополь можно было только морем. Вопросы воздействия на экономику противника русские штабы не рассматривали, поэтому перед войной у Черноморского флота не было никаких планов операций против Уголь­ного района. Лишь обращение союзников осенью 1914 года заставило русских обратить внимание на этот достаточно уязвимый пункт. Англичане готовили Дарданелльскую операцию и попросили русских постараться прекратить подвоз угля в Константинополь. Директива ставки от 1 ноября дала начало целой серии разнообразных опера­ций, продолжавшихся всю войну. Черноморский флот использовал все имеющиеся в его распоряжении средства. Были проведены 5 бомбардировок Угольного райо­на крупными кораблями, более 20 обстрелов эсминца­ми, 1 попытка закупорить порт брандерами, несколько бомбардировок с воздуха, огромное количество рейдов эсминцев для уничтожения пароходов и парусников, уча­ствующих в перевозках. И все-таки полностью перерезать турецкие коммуникации русские не сумели. Дело в том, что все их действия носили спорадический характер, тогда «как нужно было придать им организованный систематический характер.

Первый обстрел Зонгулдака стал и первой боевой с операцией Черноморского флота в этой войне. Он опи­сан нами в предыдущей главе. В декабре русский флот предпринял попытку заблокировать Зонгулдак, затопив на входе в порт несколько брандеров. Мы на 3 года опередили сэра Роджера Кийза с его Зеебрюггской операцией. Правда, эта попытка Черноморского флота завер­шилась оглушительным провалом, не было даже види­мости успеха, как у англичан.

 

Брандеры

 

Достаточно быстро выяснилось, что все обстрелы Зон­гулдака дают мало пользы, так как турецкие суда укры­ваются за высоким молом, который полностью прикры­вает их от огня с моря. Тогда было решено закупорить гавань Зонгулдака. Для этой цели были отобраны 4 наи­более изношенных парохода, имевшихся в распоряже­нии командования флота — «Олег», «Исток», «Атос» и «Эрна». Однако к операции готовились так долго, что ее уже начали обсуждать даже на севастопольском базаре.

20 декабря из Севастополя вышли броненосцы «Евстафий», «Иоанн Златоуст», «Пантелеймон», «Три Свя­тителя», «Ростислав», крейсера «Кагул», «Память Мер­курия», «Алмаз», 14 эсминцев и минные заградители «Ксения», «Константин», «Алексей» и «Георгий», на которых находилось 680 мин. Примером российской орга­низованности может служить то, что эти мины были 4 различных моделей, что значительно затрудняло работу моряков. Одновременно с закупоркой Зонгулдака пред­полагалось поставить минное заграждение на подходах к Босфору. И вот эта операция принесла гораздо больше пользы.

21 декабря около 16.00 примерно в 70 милях от входа в Босфор заградители отделились и в сопровождении 3-го дивизиона эсминцев приступили к выполнению задачи. Уроки первой постановки были учтены, и заградители тщательно промеряли глубины. Постановка началась в 21.40 и завершилась в 23.16. За это время заградители по­ставили около 585 мин. Потерь не удалось избежать и на этот раз: часть мин разорвалась при постановке. На сле­дующий день в 8.00 заградители соединились со своими броненосцами, впрочем, ненадолго. В 16.00 в тот же день 22 декабря они вместе опять отделились и самостоятель­но проследовали в Севастополь.

Брандеры вышли из Севастополя отдельно от главных сил флота под прикрытием только крейсера «Алмаз» и миноносцев 6-го дивизиона «Стремительный», «Стро­гий», «Свирепый» и «Сметливый». 23 декабря около 9.00 они соединились с главными силами флота. В 14.30 по сигналу Эбергарда «следовать по назначению» отряд от­делился и взял курс на Зонгулдак. Теперь его возглавлял броненосец «Ростислав». К отряду были добавлены ко­рабли 4-го и 5-го дивизионов эсминцев.

План операции был разработан командиром крейсера «Алмаз» и утвержден начальником отряда, то есть ко­мандиром «Ростислава». Он пишет:

 

«Ввиду неимения времени до ухода из Севастополя собрать всех начальников, участвующих в операции, этот план в общих и главных чертах был выработан мною с командиром крейсера «Алмаз», начальником отряда пароходов и флаг-офицером оперативной части штаба Тумановым, который должен был идти на 6-м дивизионе миноносцев, как хорошо знающий Зонгулдак».

 

Сам план в законченном виде был передан на «Рос­тислав» 23 декабря уже в море. В общих чертах он выгля­дел так. При подходе к турецкому берегу 6-й дивизион отделяется и идет вперед. С рассветом миноносцы обсле­дуют район Зонгулдака, обращая особое внимание на вражеские корабли, которые могут помешать закупорке. Миноносцы должны были постараться их уничтожить, вернуться к отряду и доложить обстановку. На рассвете «Ростислав» и «Алмаз» должны подавить береговые бата­реи и очистить порт от турецких войск. Они должны дви­гаться за миноносцами, которые поставят тралы. После этого по сигналу с «Ростислава» пароходы идут в гавань и затапливаются. Миноносцы снимают с них команду, и весь отряд возвращается на соединение с флотом.

Но план начал рушиться еще в море. На пароходе «Эрна» произошла авария в машине, и «Ростиславу» при­шлось брать его на буксир. Скорость отряда снизилась до 5,5 узла. С наступлением темноты «Ростислав» потерял связь с отрядом. Считая, что пароходы отстали, 24 декаб­ря в 3.00 командир броненосца временно повернул на запад, намереваясь через полчаса повернуть обратно на восток, чтобы встретиться с отставшими кораблями.

В это время волнение усилилось, и на «Эрне» выр­вало буксирные кнехты. К счастью, поломка машины была исправлена, и пароход мог двигаться самостоя­тельно. В 3.30 «Ростислав» повернул на восток. Около 3.50 неожиданно на «Ростиславе» увидели справа по борту луч прожектора. В этом луче показались силуэты «Олега» и следовавших за ним миноносцев. Одновременно послы­шалась артиллерийская стрельба. Ничего не понимая, на­чальник отряда запросил по радио «Алмаз», не крейсер ли ведет огонь. «Алмаз» должен был следовать за паро­ходами, но в темноте оторвался и шел далеко в стороне. В свою очередь крейсер запросил броненосец, не его ли стрельбу слышат на «Алмазе». Одновременно была пере­хвачена вражеская радиопередача, причем радисты сразу четко определили, что это работает «Бреслау».

Все попытки собрать отряд вместе окончились прова­лом. Лишь на рассвете был встречен «Олег», а потом «Исток» и «Эрна». «Атос» вообще пропал. Позднее выяс­нилось, что на рассвете он налетел на «Бреслау», кото­рый немедленно обстрелял пароход. Командир «Атоса» лейтенант Четверухин подорвал судно, но вся команда — 2 офицера и 31 матрос — попала в плен. При этом на «Атосе» сначала германский крейсер приняли за... «Па­мять Меркурия»!

Только от командира отряда пароходов капитана 2 ранга Евдокимова, находившегося на «Олеге», коман­дир «Ростислава» получил какое-то объяснение ночных событий.

После неожиданного поворота' броненосца на запад «Олег» его потерял и продолжал следовать прежним кур­сом. Около 4.00 были замечены силуэты неизвестных ко­раблей. Сначала подумали, что это «Ростислав», ведущий на буксире «Эрну», но потом вся команда «Олега» твер­до решила, что видит 4 миноносца. Их приняли за кораб­ли 6-го дивизиона, тем более, что на каждом были ясно видны 4 трубы.

Миноносцы сблизились с «Олегом» и осветили его прожекторами. Евдокимов в рупор крикнул, что они ос­вещают «Олег». В ответ послышался громкий смех и ответ по-русски: «Прочли, что «Олег», получай!» После этого миноносцы открыли огонь. Команда парохода сразу поняла, что это турецкие эсминцы типа «Самсун» с добавочными фальшивыми трубами. Дав несколько залпов, головной миноносец выпустил торпеду, от которой пароход уклонился. Потом турецкие эсминцы погасили прожектора и скрылись в темноте.

Это прекрасный пример достоверности свидетельств очевидцев. Нападение на отряд произвел один «Бреслау». Сушон предположил, что русские в рождественские праздники попытаются провести какую-нибудь операцию, и вечером 23 декабря отправил легкий крейсер в море. «Гебен» и «Хамидие» в это время сопровождали войсковые транспорты в Трапезунд, а сам адмирал остался на бере­гу. Ночью «Бреслау» заметил корабль, идущий без ог­ней, и осветил его прожектором. Это оказался «Олег». Крейсер обстрелял пароход, и немцы остались убежде­ны, что потопили его. Хотя на «Олеге» действительно возник пожар, и 4 человека команды погибли, пароход и не думал тонуть. Вот вам еще одно достоверное свиде­тельство. Тут же «Бреслау» заметил силуэт двухтрубного военного корабля, немедленно отвернул на запад и дал полный ход.

В результате русский отряд оказался полностью раз­бросанным. Лишь к 9.00 удалось собрать все корабли. В это время прибыл 6-й дивизион, и его командир «порадо­вал» сообщением, что из-за плохой видимости он вооб­ще не нашел Зонгулдака. Несмотря на значительную по­терю времени, начальник отряда все-таки решил про­должать операцию. В 9.30 он приказал миноносцам 4-го и 5-го дивизионов поставить тралы, после чего «Ростис­лав» и «Алмаз» направились к берегу.

6-й дивизион снова выдвинулся вперед и подошел на расстояние всего 2 мили к Зонгулдаку. Но тут минонос­цы были обстреляны 4 батареями, о существовании ко­торых русские ранее не подозревали. Миноносцы прак­тически сразу отошли. Начальник отряда направил на помощь миноносцам «Алмаз», но тот вернулся назад, сообщив по радио на «Ростислав» о наличии 4 турецких батарей.

Начальник отряда с «Ростиславом» и «Алмазом» ре­шил подавить батареи и приказал брандерам пригото­виться к прорыву. В 10.40 броненосец взял курс на Зонгулдак. В это время на горизонте появились корабли ни­чего не подозревающего Эбергарда. Только сейчас он уз­нал, что операция еще не выполнена, зато пропал один из брандеров. Адмирал отправил на поиски «Атоса» один из миноносцев. Этот корабль сразу увидел на севере боль­шой дым и опознал «Бреслау». Но на броненосцах эскад­ры этот же дым приписали «Гебену», который также на­ходился в море.

В 11.00 Эбергард по радио приказал «Ростиславу» и «Алмазу» присоединиться к главным силам, а парохо­дам — идти по назначению. После того, как «Ростислав» сообщил о новых батареях, операцию отменили. Так как, «Олег» уже был не в состоянии вернуться в Севастополь,. да и вообще брандеры стали обузой для флота, Эбергард приказал их затопить, что и было исполнено в 13.00. Флот взял курс на Севастополь, а «Бреслау» издали следил за ним. Операция по закупорке Зонгулдака с треском про-. валилась.

Зато немедленно принесла свои плоды постановка мин. Возвращающийся «Гебен» 26 декабря попал на новое минное заграждение и буквально в 1 миле от входного» буя подорвался на 2 минах. Линейный крейсер принял около 600 тонн воды, но угрозы гибели корабля не воз­никло. Зато ремонт «Гебена» в Константинополе, где не было крупного дока, превратился в серьезную проблему, Немцам пришлось сооружать кессон, чтобы заделать про­боины. Ремонт затянулся до 1 мая. При этом в начале апреля Сушону пришлось пойти на серьезный риск и вывести в море линейный крейсер с не до конца заделанной пробоиной. Вдобавок на том же заграждении 2 января подорвался турецкий минный крейсер «Берк», который вышел из строя до конца войны.

 

Бои на внутреннем фронте

 

В конце января 1915 года флот совершил несколько выходов в море. Адмирал Эбергард 28 января подвел итоги деятельности Черноморского флота в истекшем году в приказе № 75. Он имел пометку «в море». Мы приведем этот приказ полностью.

 

«По истечении 3 месяцев войны с Турцией, я с глубоким удовлетворением должен отметить огромную и тяжелую, хотя и мало понятную со стороны работу, которую выполнил Черноморский флот в этот период. Устаревшими тихоходными судами он нес блокадную службу в суровое зимнее время, преимущественно у неприятельских берегов. В бою с вошедшими в Босфор накануне войны современными быстроходными крейсерами, являющимися последним словом кораблестроительного искусства, он очистил себе возможность такой блокады. Доблестью своего личного состава он сделал врагу небезопасными походы и стоянки в собственных его портах. Условия морской войны не дают обнаружиться бесстрашию, хладнокровию, выдержке и тому неуклонному исполнению каждым своего долга, благодаря коим флот несет успешно свою боевую службу, обеспечивающую не только безопасность южных границ России от высадки на них неприятельского десанта, но и преграждающую подвоз подкреплений и снабжения турецкой анатолийской армии. Рассчитывая в начале войны на свои морские пути как для своей анатолийской армии, так и для высадки десанта на наши берега, Турция теперь принуждена удерживать крупные силы у Константинополя для защиты его от нашего удара и подвозить подкрепления к Эрзеруму долгим и трудным сухопутным путем. Одновременно с этим полным напряжением сил моего ли штаба разработана и вылилась в отчетливые формы организация боевой службы флота, а также связи с флотом крепостей, частей войск и других учреждений, подчиненных командующему флотом только с началом вой­ны. Значение выполненной Черноморским флотом работы, многим теперь неясное, будет, я уверен, оценено, беспристрастной историей.

Горячо благодаря своих ближайших помощников — флагманов и чинов моего штаба, а также всех командиров, офицеров и молодецкие команды судов, я должен выделить особо труды инже­нер-механиков н машинных команд при постоянных походах со стоянками в порту только для приема запасов, все исправления и переборки механизмов успешно производятся ими в море, во время походов. Способностью нести столь напряженную службу и поддерживать в полной боевой готовности материальную часть своих судов ограниченный в своем составе флот обязан в значительной степени знаниям, опыту и упорному труду инженер-механиков и машинных команд. Приказ этот прочесть при собрании офицеров и команд.

Адмирал Эбергард»

 

Впечатляющий пример штабного канцеляриста! Не сра­зу понимаешь, о чем идет речь, хотя в целом адмирал высказывается вполне связно.

Но этот образец красноречия не произвел впечатле­ния на ставку. 28 января флот вернулся в Севастополь, и морской министр адмирал Григорович пригласил Эбергарда в великокняжеский дворец. На следующий день в Севастополь должен был прибыть Николай IIдля офи­циального посещения Черноморского флота. Но была и неофициальная часть царского визита.

Григорович уведомил Эбергарда, что в ставке недо­вольны действиями начальника штаба флота и началь­ника оперативной части штаба (флаг-капитана по опе­ративной части). Он добавил, что неплохо бы их заме­нить, и даже порекомендовал конкретных офицеров на эти должности. Эбергард категорически отказался. Он заявил, что полностью несет ответственность за действия флота, и если она найдена неудовлетвори­тельной, то снимать следует его, а не подчиненных ему офицеров.

На следующий день Николай IIприбыл на «Георгий Победоносец», служивший штабным кораблем флота. Эбергард сделал официальный доклад о деятельности флота, царь ничего не сказал и лишь поинтересовался его планами на ближайшее будущее. Затем он спросил, имеются ли у Эбергарда какие-либо вопросы.

Адмирал сказал: «Я имею сведения, что в ставке недовольны деятельностью моего начальника штаба и моего флаг-капитана, и мне предлагают их сменить. Но за боевую деятельность флота, Вашим Величеством мне вверенного, отвечаю я один. И если это недовольство действительно существует, я всеподданнейше прошу Ваше Величество заменить меня, и ради России и пользы флоту буду считать это Высочайшей мне милостью».

Царь был очень удивлен и спросил, откуда такие сведения. Адмирал ответил, что это слова Григоровича. Николай поинтересовался у Григоровича, откуда ему стало это известно. Министр обтекаемо ответил, что об этом много говорят в морском министерстве и Петрограде. На это царь заметил, что нельзя верить всем слухам, а Эбергарду сказал: «Я вполне вам доверяю, и я доволен вами и деятельностью Черноморского флота, о чем можете объявить в приказе».

Трещина, порожденная грубой телеграммой Нико­лая Николаевича, продолжала расширяться. Может быть, это было вызвано непониманием ставкой прин­ципов морской войны. От флота постоянно требовал»; «осторожности» и «обороны берегов». Призрачная вероятность вражеского десанта буквально гипнотизировала ставку. А может быть, это был просто припадки пещерного национализма, которым страдал великий князь. Начальник оперативной части штаба флота капитан 1 ранга К.Ф. Кетлинский был поляком, а ведь все давно и твердо знали, что людишек мутят скубенты, поляки и жиды».

 

Второе столкновение с «Гебеном», 10 мая 1915 года

 7 мая русский флот вышел в море, чтобы нанести удар по Угольному району. В состав эскадры вошли броненос­ца «Евстафий», «Иоанн Златоуст», «Пантелеймон», «Три Святителя», «Ростислав», крейсера «Кагул», «Память Меркурия», «Алмаз», гидроавиатранспорт «Александр I» и группа эсминцев.

9 мая эсминцы «Дерзкий» и «Беспокойный» вошли в порт Козлу и обстреляли портовые сооружения. Они так­же потопили пароход «Селяник». В районе Эрегли крей­сер «Память Меркурия» уничтожил 2 парохода и 27 па­русников. В результате активных действий русского флота Турция к этому времени потеряла уже треть своего тор­гового тоннажа. В 10.00 сообщение об атаке прибыло из Эрегли в Константинополь, но с перепугу местный ко­мендант сообщил, что началась высадка русских войск! «Гебен» немедленно вышел в море и по пути разминулся с русской эскадрой, которая направилась к Босфору для обстрела береговых укреплений.

Последовавшее столкновение показало ошибочность применяемой Эбергардом тактики, но в то же время оно продемонстрировало полное бессилие немцев.

На рассвете к проливу направились выделенные для обстрела броненосцы «Три Святителя» и «Пантелеймон». Их сопровождали «Александр I» и «Алмаз». Остальные броненосцы остались примерно в 25 милях от пролива. Крейсера «Память Меркурия» и «Кагул» находились мо­ристее в дозоре. То есть, русская эскадра была разброса­на на большом пространстве. Это совершенно непонятно, так как штаб флота полагал, что «Гебен» может раз­вить 28 узлов. Получается, что русские сами просто на­прашивались быть уничтоженными по частям.

Утром из Босфора вышел эсминец «Нюмуне». В 5.15 он заметил дымы на севере, пошел им навстречу и в 5.40 передал по радио, что видит русский флот. Он по­пытался обстрелять русские тральщики, но сам попал под огонь броненосцев и начал отходить. «Гебен» при­нял радиограмму «Нюмуне» и пошел на сближение с русскими.

Его заметил крейсер «Память Меркурия», который полным ходом пошел на соединение с главными силами, «Гебен» вдогонку ему нахально передал прожекто­ром свои позывные «GB». В 7.05 Эбергард приказал груп­пе обстрела присоединиться к эскадре, а сам пошел им навстречу. Однако «Гебен» быстро настигал его, и стало ясно, что соединиться русские броненосцы не успеют. Поэтому Эбергард повернул навстречу «Гебену», чтобы не подставлять под удар замыкавший строй слабый «Ростислав». При этом адмирал приказал сни­зить скорость до 5 узлов. В 7.53 с дистанции 94 кабель­това русские открыли огонь, «Гебен» немедленно от­ветил (По немецким данным, бой начался на дистанции 87 кабельтовых). Линейный крейсер вел огонь с максимальной скорострельностью, пытаясь использовать свое крат­ковременное преимущество. Хотя его залпы постоянно накрывали «Евстафий», и броненосец временами про­сто скрывался за стеной высоких всплесков, попада­ний немцы не добились. Вероятно, немцев сбила с толку хитрость Эбергарда, и они совершенно неправильно оценили скорость русских броненосцев. Впрочем, оче­редная попытка организовать централизованный огонь эскадры у русских тоже не удалась.

Командир «Пантелеймона» капитан 1 ранга Каськов, оценив обстановку, приказал выжать из машин все, на что они способны. «Пантелеймон» развил 17,5 узла — на полтора узла больше, чем на испытаниях! Более старый «Три Святителя» старался не отстать от него. В 8.06 груп­па обстрела присоединилась к эскадре. При этом «Панте­леймон» открыл огонь по «Гебену», не вступая в строй, через голову «Ростислава». Вскоре в линейный крейсер попали 2 тяжелых снаряда, из них 1 — ниже ватерлинии. Хотя повреждения были несерьезными, положение «Гебена» становилось опасным. Он отвернул в сторону и вышел из боя. В 8.12 бой закончился. Линейный крейсер сначала отошел на север, удерживая дистанцию около 100 кабельтовых от русской эскадры. Когда противники достаточно удалились от Босфора, «Гебен» развил 26 уз­лов и прорвался к проливу.

Немцы полагали, что добились 3 попаданий, хотя на самом деле в русские корабли не попал ни один снаряд. Залпы «Гебена» ложились так близко к «Евстафию», что броненосец сильно встряхивало. Адмирал Эбергард несколько раз посылал старшего офицера осмотреть ниж­ние помещения, чтобы убедиться, что броненосец не получил пробоин. Хотя на палубе и спардеке «Евстафия» после боя нашли более 30 осколков германских снаря­дов, повреждений флагманский броненосец не получил. За этот бой адмирал Эбергард был награжден мечами к имеющемуся у него ордену Св. Владимира 2-й степени, что превращало орден в высокую боевую награду.

 

Подрыв «Бреслау» на мине, 18 июля 1915 года

 

Невидимый враг караулил турецкие корабли букваль­но повсюду. 19 июля отряд из 4 пароходов с грузом из 1 1000 тонн угля вышел из Зонгулдака в Босфор. Навстре­чу им 18 июля из Босфора вышел «Бреслау». Он также должен был встретить пароход «Кезан» с грузом кероси­на. Крейсер должен был отконвоировать пароход через минные поля в Константинополь.

Но в 6.56, уже через полчаса после выхода из проли­ва, крейсер налетел на мину, которая взорвалась под котельным отделением № 4. 8 человек погибли. Крейсер принял 642 тонны воды, но сумел вернуться назад. Это заграждение поставил 14 июля русский подводный мин­ный заградитель «Краб».

«Бреслау» поставили в док для ремонта. После осмот­ра выяснилось, что повреждения не столь велики, как показалось сначала. Однако нехватка материалов и ква­лифицированных рабочих привела к тому, что ремонт затянулся до февраля 1916 года.

 

Атака Зонгулдака, 6 февраля 1916 года

 

Когда русское командование убедилось, что обстрелы с моря никак не могут прекратить вывоз угля из Зонгул­дака, оно решило провести воздушный налет на этот порт. Для этого планировалось использовать авиатранспорты «Александр I» и «Николай I», каждый из которых нес по 7 гидросамолетов. Именно самолеты должны были нане­сти удар по шахтам, которые были укрыты складками местности от огня корабельных орудий.

1 февраля 1916 года группа эсминцев, блокирующая Зонгулдак, сообщила, что видит в порту большой паро­ход. Командир дивизиона запросил разрешение проник­нуть в порт и уничтожить его, но начальник 2-й манев­ренной группы отказал ему, не желая подвергать кораб­ли чрезмерному риску.

Так как транспорт «Ирмингард» уже не раз ускользал от русских кораблей, командование решило провести задуманный ранее воздушный налет на порт. Очередной начальник 1-й маневренной группы получил приказ раз­работать план операции.

5 февраля на рассвете из Севастополя вышли мино­носцы «Поспешный» и «Громкий». Они должны были в 13.00 сообщить по радио состояние погоды в районе Зон­гулдака. Если погода окажется хорошей, в море должна была выйти 1-я маневренная группа — линкор «Импе­ратрица Мария», крейсер «Кагул», миноносцы «Завет­ный» и «Завидный» — вместе с обоими гидроавиатранспортами. Подойдя на расстояние 20 миль к Зонгулдаку, гидроавиатранспорты должны были поднять самолеты. Маневренная группа в это время должна была находить­ся в 20 милях от них.

Командир «Поспешного» сообщил, что у Зонгулдака «ветер зюйд-ост 1 балл, легкая зыбь, стихает». Поэтому 5 февраля в 14.00 в море вышли и остальные корабли. Око­ло 18.00 была получена еще одна радиограмма от «Поспешного», который сообщал, что в гавани стоит боль­шой транспорт.

6 февраля в 10.20 на расстоянии 15 миль от Зонгулдака начался спуск на воду гидросамолетов. Они взлетели в воздух, а корабли временно отошли немного на север. Из-за поломок моторов до Зонгулдака сумели долететь лишь 11 машин из 14, остальные 3 сели на воду. Все са­молеты были вооружены 2 — 50-кг бомбами и несколь­кими более мелкими.

Хотя погода была относительно неплохой, условия для бомбардировки были крайне тяжелыми. Небо затянули рваные облака, которые затрудняли прицеливание. Сбра­сывать бомбы можно было лишь сквозь разрывы в тучах. Попытки самолетов снизиться были слишком опасны, так как турецкие батареи вели огонь шрапнелью. В ре­зультате летчики сбросили бомбы практически наугад. И все-таки одна из бомб попала в транспорт «Ирмингард», который затонул прямо у причала. Но его повреж­дения оказались настолько малы, что он был поднят уже 25 февраля. Другая бомба подожгла парусник. 1 самолет так и не сумел сбросить бомбы. Весь налет продолжался около часа.

В 11.20 гидроавиатранспорты заметили возвращающи­еся самолеты и начали поднимать их на борт. Во время этой операции в 11.16 «Александр I» был атакован гер­манской подводной лодкой UB-7. Корабль уклонился от торпеды, которая ткнулась в поплавок одного из гидро­самолетов и затонула. По перископу лодки был открыт огонь ныряющими снарядами.

К 13.30 был поднят на борт последний гидросамолет. Его привел на буксире эсминец «Громкий». После этого русские корабли взяли курс на Севастополь, куда и прибыли днем 7 февраля.




ЛКр Гебен



Линейный корабль "Пантелеймонъ" во главе 1-й бригады линкоров ЧФ