20 лет назад Конституция пошла по этапу

Илья Константинов, в 1993 году — народный депутат, член Верховного Совета, лидер «Фронта национального спасения»

Принятая после расстрела Верховного Совета конституция — конституция авторитарная, я бы сказал, монархическая. В ней роль не только законодательных, но и судебных органов власти была резко снижена, и вся вертикаль власти поставлена под контроль президента, под контроль исполнительной власти.

Я бы сказал больше: указ №1400 и последовавшие за ним события, кровавый расстрел парламента, не просто на десятилетия поставили крест на дальнейшем развитии парламентаризма в России, но и, ко всему прочему, обесценили идею правового государства. Сегодня россияне относятся к конституции в большинстве своем как к документу, не имеющему прямого действия. Как к документу, который каждая новая администрация трактует по-своему. Как к документу, который фактически является фиговым листком авторитарного режима. Более того: большинство наших соотечественников считают, что по-другому в нашей стране и быть не может. Вот это, на мой взгляд, самые страшные последствия событий сентября-октября 1993 года: потеря веры народа в закон, потеря веры народа в правовое государство, потеря веры в то, что у нас может быть построено общество, где будет верховенство закона.

Между тем шанс победить у Верховного Совета и его сторонников был. Для этого нужно было в короткие сроки сформулировать и предложить обществу внятную и популярную политическую стратегию, стратегию развития страны, альтернативную той, которую предлагала команда Ельцина. А Верховный Совет и его руководство заняли по преимуществу оборонительную позицию и тем самым свели шансы на победу фактически к нулю.

***

Александр Куликов, депутат Государственной думы, член парламентской комиссии по расследованию событий сентября-октября 1993 года

То, что нынешний режим родился из пеленок, которые приготовил Ельцин, для меня очевидно. Все то, что сегодня порочное есть в системе власти, корнями уходит в 1992–1993 годы, когда Ельцин трижды покушался на разгон высших органов власти: Верховный Совет и Съезд народных депутатов РСФСР. Покушался на нарушение конституции и установление режима личной абсолютной власти.

Это был ноябрь-декабрь 1992-го, март 1993-го, в конце концов, это был октябрь 1993 года, когда насильственным путем ему удалось это сделать, ценой гибели сотен и сотен граждан Российской Федерации, погибших от рук ельцинских головорезов.

Больше того: Россия до сих пор не выбралась из этого болота беззакония, произвола и насилия власти: ни государственные институты, ни федеральная власть в целом, ни правоохранительная система, ни судебная система.

Мы должны признать: резкое сужение политических прав граждан, резкое сужение возможностей общественных структур проводить диалог с властью и контролировать власть, резкое сужение возможностей парламента по контролю за исполнением ими же принятых законов — вот мы что сегодня имеем. Абсолютно бесконтрольную президентскую и исполнительную власть, неподконтрольные обществу.

В 1992–1993 годах Ельцину мешал парламент Российской Федерации, который, плохой или хороший, согласно конституции, выполнял волю народа и осуществлял свои обязанности по контролю над исполнительной властью России.

Мы должны четко разделять парламент РСФСР 1990–1992 годов, когда он создал условия для развала Советского Союза, принял «Декларацию о суверенитете», Беловежье утвердил и так далее. Когда создал условия для экономической вакханалии под предлогом приватизации. Когда он предоставил президенту Ельцину особые полномочия — полномочия на издание нормативных документов, в частности, указов, которые по юридической силе были приравнены к закону. И вот этот парламент в декабре 1992 года попытался исправить свою ошибку. Большинство депутатов поняли, к чему приводит абсолютизация власти, искусственно созданная самим парламентом. Но у них уже ничего не получалось, как не получилось и в марте 1993 года. А когда в сентябре 1993 года парламент отрешил Ельцина от должности, на основании решения Конституционного суда и конституции, то его достаточно быстро разогнали, уничтожив, — по неофициальным данным, более трех тысяч убитыми и ранеными — тех, кто защищал конституцию.

Думается, что расклад именно военных сил, с участием правоохранительных органов, был таков, что Ельцин обладал большими возможностями для подавления сопротивления. А в политическом плане победа оппозиции была вполне вероятна: более 63 субъектов Федерации поддержали Верховный Совет и выступили против антиконституционного указа №1400.

В этом случае возможность Верховного Совета, если бы все двигалось мирным путем, одержать победу, была более чем очевидна. Я убежден, что аналитики Ельцина, в том числе западные доброхоты, все это проанализировали и дали отмашку Ельцину, чтобы он пошел на насильственный разгон.

Исполнительная власть готовилась к силовому варианту достаточно откровенно, и информация об этом просто витала в воздухе. Я тогда был председателем Совета народных депутатов города Волжский Волгоградской области. Накануне 21 сентября было совещание в Москве, где Хасбулатов собирал председателей Советов всех уровней. И здесь же, на этом совещании, хоть и не говорилось публично, что Ельцин готов к таким силовым акциям, но было сказано, что Ельцин крайне негативно относится к парламенту.

СМИ, которые контролировались правительством Черномырдина, также негативно отражали роль парламента и народных депутатов, и в целом Советов всех уровней. Говорилось, что Ельцин ездит в Кантемировскую и Таманскую дивизию, но не для того чтобы познакомиться с личным составом, а для того чтобы прощупать силовые возможности этих дивизий. В воздухе пахло грозой, хотя во время совещания председателей Советов не было произнесено ни одного слова о военной конфронтации. Речь шла об экономических проблемах, о неудавшейся приватизации, которую осуществлял Чубайс на основании указа президента, о необходимости применения экономической реформы, которая была подготовлена учеными Российской академии наук. Говорилось о том, что шоковая терапия Гайдара — чудовищный эксперимент, который должен быть прекращен раз и навсегда.

Сейчас уже, глядя на события двадцатилетней давности, очевидно, что Ельцин уже тогда определился и готовил силовой захват власти. Именно его сторона развязала военно-политический конфликт при поддержке политических кругов Запада — это тоже очевидно.

Выступая в парламенте с предложением о создании межфракционной комиссии по расследованиям тех событий, я отметил, что явно не стыкуется реальное количество погибших, раненых и без вести пропавших в осенние дни 1993 года с официальными данными.

Отдельно стоит отметить нормативные документы, подписанные в знак примирения. Один из них — это акт об амнистии, в котором фактически виновные уведены от ответственности, а невиновные амнистированы. Невиновные — это те, кто не желал подчиняться антиконституционному указу Ельцина.

В этом смысле необходимо пересмотреть политические и правовые оценки того времени. Очень важно восстановить в памяти нынешнего поколения события того времени, сохранить память о тех людях, которые остались на позиции конституции и закона, которые жизнь за это положили 3–4 октября 1993 года в Москве. Тех людей, которые оказались забыты. Их семьи нуждаются не только в восстановлении их доброго имени, но и в конкретной системе мер социальной поддержки. Оказать поддержку как семьям погибших, так и тем из числа защитников Белого дома, кто живет и здравствует. Необходимо увековечить тот подвиг, который они совершили.

* * *

Лев Пономарев, исполнительный директор организации «За права человека», в 1993 году — народный депутат

Когда говорят, что указ №1400 — антиконституционный, это не совсем верно. Я был членом Верховного Совета, участником Съезда народных депутатов. И я точно знаю, что источником конфликта были именно Верховный Совет, Съезд народных депутатов и Конституционный суд, возглавляемый Зорькиным. Потому что там возникла коллизия: старая конституция де-факто прекратила свое действие, потому что был избран президент Российской Федерации, глава государства, но тем не менее съезд не одобрял поправки, которые должны были утвердить новый порядок. Народ легитимировал эту должность, выбрал президента, а Съезд народных депутатов во главе с интриганом Хасбулатовым (а он действительно стал интриговать: почему бы мне не возглавить Россию?) отказывался принять поправку в закон, которую Верховный Совет уже принял. Фактически надо было принять на Съезде народных депутатов всего лишь одну поправку. Убрать фразу, в которой было написано, что все вопросы Российской Федерации подотчетны Съезду народных депутатов России. Надо было разделить функции исполнительной и представительной власти. Но он этого не делал, он подкупал Съезд народных депутатов. Я был инициатором того, чтобы Конституционный суд разрешил эту коллизию. Я ходил к Зорькину, но он с удовольствием пытался включиться в популистскую кампанию против Ельцина.

Она была действительно популистской, потому что были трудные экономические реформы, и поддержку населения против них можно было получить легко. Да, референдум 1993 года поддержал Ельцина. Тогда голосовали о доверии Ельцину и съезду народных депутатов. Но Ельцин преувеличил результаты этого референдума — известна его определенная слабость, — и вместо того чтобы готовить страну к роспуску Съезда народных депутатов, который можно было сделать бескровным, используя информационный ресурс и все остальное… Конфликт между Съездом народных депутатов и Ельциным, причем неправильно говорить, что Ельцин нарушал Конституцию, — можно было решить, опираясь на референдум, и он мог бы это сделать. Но он этого не делал. Он шел, «отдыхал» и так далее — я тогда ездил к нему, вытаскивал его из очередного отпуска.

И вот лето 1993 года было потеряно. И вот, когда он понял, что сейчас Съезд, и будет импичмент, он второпях начал что-то делать. К тому времени его стали предавать все подряд. …Я призывал население Москвы, москвичей, чтобы они вышли на улицу, противостояли мятежникам, я этим занимался, я был на Моссовете, призывал людей идти к Моссовету.

Эти события — трагические, бесспорно. После 1993 года моя партия, «Демократическая Россия», потеряла влияние на Ельцина, его окружили шестерки, и это действительно был трагический поворот. Но в тот вечер, 3 октября 1993 года, бесспорно, надо было дать отпор мятежникам. Потому что они были вооружены, они первыми применили силу, в здании этой книжки СЭВ, мэрии. Они ворвались, применили силу, избили, они первыми начали стрелять.

Там были провокации, бесспорно. Трудно разобраться в провокациях. Погибли совершенно невиновные жертвы, около ста тридцати человек погибли молодых людей, которые верили, что они идут защищать парламент, а там сидел вооруженный Баркашов. Если бы тогда победили мятежники, то страну возглавили бы такие замечательные люди, как Руцкой, который объявил себя президентом, как Хасбулатов. И вот возникает вопрос… Может быть, Ельцина взяли под стражу, может быть, арестовали бы, расстреляли, не знаю… Страна возглавляется Руцким и Хасбулатовым. Я абсолютно уверен, что часть военных округов не подчинилась бы этому. И тогда страна бы раскололась. Ядерная страна. Когда часть военных округов не подчинилась бы Хасбулатову как новому главе государства, легко представить, что было бы. Были бы столкновения вооруженных масс, граждан, на улицах Москвы, потому что определенный арсенал был в нашем распоряжении, и мы были на грани того, чтобы начать раздавать оружие гражданам. Они требовали, чтобы мы раздали оружие, когда мы стояли рядом с Моссоветом.

Ельцин оказался практически один. Его все предали, кроме народа, может быть, активистов, лидеров партий. А многие силовики предали его, полагая, что он все, потерял свои позиции. Некоторые генералы ходили сдаваться Руцкому. Хотя военный округ на Дальнем Востоке не стал бы подчиняться, не Руцкому даже, а Хасбулатову.