Продолжение о будущем Руси

Скоро полыхнёт огонь из божьих уст и уничтожит зло пришлой мачехи и просвирни. Следующая сказка как раз об этом.

Василиса Прекрасная

В некотором царстве жил-был купец. Двенадцать лет жил он в супружестве и прижил только одну дочь, Василису Прекрасную. Когда мать скончалась, девочке было восемь лет. Умирая, купчиха призвала к себе дочку, вынула из-под одеяла куклу, отдала ей и сказала: "Слушай, Василисушка! Помни и исполни последние мои слова. Я умираю и вместе с родительским благословением оставляю тебе вот эту куклу; береги её всегда при себе и никому не показывай; а когда приключится тебе какое горе, дай ей поесть и спроси совета. Покушает она и скажет тебе, чем помочь несчастью". Затем мать поцеловала дочку и померла.

После смерти жены купец потужил, как следовало, а потом стал думать, как бы опять жениться. Он был человек хороший; за невестами дело не стало, но больше всех по нраву пришлась ему одна вдовушка. Она была в летах, имела своих двух дочерей, почти однолеток Василисе, – стало быть, и хозяйка и мать опытная. Купец женился на вдовушке, но обманулся и не нашёл в ней доброй матери для своей Василисы. Василиса была первая на всё село красавица; мачеха и сёстры завидовали её красоте, мучили её всевозможными работами, чтоб она от трудов похудела, а от ветру и солнца почернела; совсем житья не было!

Василиса всё переносила безропотно и с каждым днём всё хорошела и полнела, а между тем мачеха с дочками своими худела и дурнела от злости, несмотря на то, что они всегда сидели сложа руки, как барыни. Как же это так делалось? Василисе помогала её куколка. Без этого, где бы девочке сладить со всею работою! Зато Василиса сама, бывало, не съест, а уж куколке оставит самый лакомый кусочек, и вечером, как все улягутся, она запрется в чуланчике, где жила, и потчевает её, приговаривая: "На, куколка, покушай, моего горя послушай! Живу я в доме у батюшки, не вижу себе никакой радости; злая мачеха гонит меня с белого света. Научи ты меня, как мне быть и жить и что делать?" Куколка покушает, да потом и даёт ей советы и утешает в горе, а наутро всякую работу справляет за Василису; та только отдыхает в холодочке да рвёт цветочки, а у неё уж и гряды выполоты, и капуста полита, и вода наношена, и печь вытоплена. Куколка ещё укажет Василисе и травку от загару. Хорошо было жить ей с куколкой.

Прошло несколько лет; Василиса выросла и стала невестой. Все женихи в городе присватываются к Василисе; на мачехиных дочерей никто и не посмотрит. Мачеха злится пуще прежнего и всем женихам отвечает: "Не выдам меньшой прежде старших!", а проводя женихов, побоями вымещает зло на Василисе.

Вот однажды купцу понадобилось уехать из дому на долгое время по торговым делам. Мачеха и перешла на житье в другой дом, а возле этого дома был дремучий лес, а в лесу на поляне стояла избушка, а в избушке жила баба-Яга; никого она к себе не подпускала и ела людей, как цыплят. Перебравшись на новоселье, купчиха то и дело посылала за чем-нибудь в лес ненавистную ей Василису, но эта всегда возвращалась домой благополучно: куколка указывала ей дорогу и не подпускала к избушке бабы-Яги.

Пришла осень. Мачеха раздала всем троим девушкам вечерние работы: одну заставила кружева плести, другую чулки вязать, а Василису прясть и всем по урокам. Погасила огонь во всём доме, оставила одну свечку там, где работали девушки, и сама легла спать. Девушки работали. Вот нагорело на свечке, одна из мачехиных дочерей взяла щипцы, чтоб поправить светильню, да вместо того, по приказу матери, как будто нечаянно и потушила свечку. "Что теперь нам делать? – говорили девушки. – Огня нет в целом доме, а уроки наши не кончены. Надо сбегать за огнём к бабе-Яге!" – "Мне от булавок светло! – сказала та, что плела кружево. – Я не пойду". – "И я не пойду, – сказала та, что вязала чулок. – Мне от спиц светло!" – "Тебе за огнём идти, – закричали обе. – Ступай к бабе-Яге!" – и вытолкали Василису из горницы.

Василиса пошла в свой чуланчик, поставила перед куклою приготовленный ужин и сказала: "На, куколка, покушай да моего горя послушай: меня посылают за огнём к бабе-Яге; баба-Яга съест меня!" Куколка поела, и глаза её заблестели, как две свечки. "Не бойся, Василисушка! – сказала она. – Ступай, куда посылают, только меня держи всегда при себе. При мне ничего не станется с тобой у бабы-Яги". Василиса собралась, положила куколку свою в карман и, перекрестившись, пошла в дремучий лес.

Идёт она и дрожит. Вдруг скачет мимо её всадник: сам белый, одет в белом, конь под ним белый, и сбруя на коне белая, – на дворе стало рассветать.

Идёт она дальше, как скачет другой всадник: сам красный, одет в красном и на красном коне, – стало восходить солнце.

Василиса прошла всю ночь и весь день, только к следующему вечеру вышла на полянку, где стояла избушка Яги-бабы; забор вокруг избы из человечьих костей, на заборе торчат черепа людские, с глазами; вместо дверей у ворот – ноги человечьи, вместо запоров – руки, вместо замка – рот с острыми зубами. Василиса обомлела от ужаса и стала как вкопанная. Вдруг едет опять всадник: сам чёрный, одет во всём чёрном и на чёрном коне; подскакал к воротам бабы-Яги и исчез, как сквозь землю провалился, – настала ночь. Но темнота продолжалась недолго: у всех черепов на заборе засветились глаза, и на всей поляне стало светло, как среди дня. Василиса дрожала со страху, но, не зная, куда бежать, оставалась на месте.

Скоро послышался в лесу страшный шум: деревья трещали, сухие листья хрустели; выехала из лесу баба-Яга – в ступе едет, пестом погоняет, помелом след заметает. Подъехала к воротам, остановилась и, обнюхав вокруг себя, закричала: "Фу-фу! Русским духом пахнет! Кто здесь?" Василиса подошла к старухе со страхом и, низко поклонясь, сказала: "Это я, бабушка! Мачехины дочери прислали меня за огнём к тебе". "Хорошо, – сказала Яга-баба, – знаю я их, поживи ты наперёд да поработай у меня, тогда и дам тебе огня; а коли нет, так я тебя съем!" Потом обратилась к воротам и вскрикнула: "Эй, запоры мои крепкие, отомкнитесь; ворота мои широкие, отворитесь!" Ворота отворились, и баба-Яга въехала, посвистывая, за нею вошла Василиса, а потом опять все заперлось. Войдя в горницу, баба-Яга растянулась и говорит Василисе: "Подавай-ка сюда, что там есть в печи: я есть хочу".

Василиса зажгла лучину от тех черепов, что на заборе, и начала таскать из печки и подавать Яге кушанье, а кушанья настряпано было человек на десять; из погреба принесла себе квасу, мёду, пива и вина. Всё съела, всё выпила старуха; Василисе оставила только щец немножко, краюшку хлеба да кусочек поросятины. Стала баба-Яга спать ложиться и говорит: "Когда завтра я уеду, ты смотри – двор вычисти, избу вымети, обед состряпай, бельё приготовь, да пойди в закром, возьми четверть пшеницы и очисть от чернушки. Да чтоб всё было сделано, а не то съем тебя!" После такого наказу баба-Яга захрапела; а Василиса поставила старухины объедки перед куклою, залилась слезами и говорила: "На, куколка, покушай, моего горя послушай! Тяжелую дала мне Яга-баба работу и грозится съесть меня, коли всего не исполню; помоги мне!" Куколка ответила: "Не бойся, Василиса Прекрасная! Поужинай, помолися да спать ложися; утро мудреней вечера!"

Ранёшенько проснулась Василиса, а баба-Яга уже встала, выглянула в окно: у черепов глаза потухают; вот мелькнул белый всадник – и совсем рассвело. Баба-Яга вышла на двор, свистнула – перед ней явилась ступа с пестом и помелом. Промелькнул красный всадник – взошло солнце. Баба-Яга села в ступу и выехала со двора, пестом погоняет, помелом след заметает. Осталась Василиса одна, осмотрела дом бабы-Яги, подивилась изобилью во всём и остановилась в раздумье: за какую работу ей прежде всего приняться. Глядит, а вся работа уже сделана; куколка выбирала из пшеницы последние зёрна чернушки. "Ах ты, избавительница моя! – сказала Василиса куколке. – Ты от беды меня спасла". "Тебе осталось только обед состряпать, – отвечала куколка, влезая в карман Василисы. – Состряпай с богом, да и отдыхай на здоровье!"

К вечеру Василиса собрала на стол и ждёт бабу-Ягу. Начало смеркаться, мелькнул за воротами чёрный всадник – и совсем стемнело; только светились глаза у черепов. Затрещали деревья, захрустели листья – едет баба-Яга. Василиса встретила её. "Всё ли сделано?" – спрашивает Яга. "Изволь посмотреть сама, бабушка!" – молвила Василиса. Баба-Яга всё осмотрела, подосадовала, что не за что рассердиться и сказала: "Ну, хорошо!" Потом крикнула: "Верные мои слуги, сердечные други, смелите мою пшеницу!" Явились три пары рук, схватили пшеницу и унесли вон с глаз. Баба-Яга наелась, стала ложиться спать и опять дала приказ Василисе: "Завтра сделай ты то же, что нынче, да сверх того возьми из закрома мак да очисти его от земли по зёрнышку, вишь, кто-то по злобе земли в него намешал!" Сказала старуха, повернулась к стене и захрапела, а Василиса принялась кормить свою куколку. Куколка поела и сказала по-вчерашнему: "Молись богу да ложись спать; утро вечера мудренее, всё будет сделано, Василисушка!"

Наутро баба-Яга опять уехала в ступе со двора, а Василиса с куколкой всю работу тотчас исправили. Старуха воротилась, оглядела всё и крикнула: "Верные мои слуги, сердечные други, выжмите из маку масло!" Явились три пары рук, схватили мак и унесли из глаз. Баба-Яга села обедать; она ест, а Василиса стоит молча. "Что ж ты ничего не говоришь со мною? – сказала баба-Яга. – Стоишь как немая!" "Не смела, – отвечает Василиса, – а если позволишь, то мне хотелось бы спросить тебя кой о чём". – "Спрашивай; только не всякий вопрос к добру ведёт: много будешь знать, скоро состаришься!" – "Я хочу спросить тебя, бабушка, только о том, что видела: когда я шла к тебе, меня обогнал всадник на белом коне, сам белый и в белой одежде: кто он такой?" – "Это день мой ясный", – отвечала баба-Яга. "Потом обогнал меня другой всадник на красном коне, сам красный и весь в красном одет; это кто такой?" – "Это моё солнышко красное!" – отвечала баба-Яга. "А что значит чёрный всадник, который обогнал меня у самых твоих ворот, бабушка?" – "Это ночь моя тёмная – все мои слуги верные!"

Василиса вспомнила о трёх парах рук и молчала. "Что же ты ещё не спрашиваешь?" – молвила баба-Яга. "Будет с меня и этого; сама ж ты, бабушка, сказала, что много будешь знать – состаришься". – "Хорошо, – сказала баба-Яга, – что ты спрашиваешь только о том, что видала за двором, а не во дворе! Я не люблю, чтоб у меня сор из избы выносили, и слишком любопытных ем! Теперь я тебя спрошу: как успеваешь ты исполнять работу, которую я задаю тебе?" – "Мне помогает благословение моей матери", – отвечала Василиса. "Так вот что! Убирайся же ты от меня, благословенная дочка! Не нужно мне благословенных". Вытащила она Василису из горницы и вытолкала за ворота, сняла с забора один череп с горящими глазами и, наткнув на палку, отдала ей и сказала: "Вот тебе огонь для мачехиных дочек, возьми его; они ведь за этим тебя сюда и прислали".

Бегом пустилась домой Василиса при свете черепа, который погас только с наступлением утра, и наконец к вечеру другого дня добралась до своего дома. Подходя к воротам, она хотела бросить череп. "Верно, дома, – думает себе, – уж больше в огне не нуждаются". Но вдруг услышала глухой голос из черепа: "Не бросай меня, неси к мачехе!"

Она взглянула на дом мачехи и, не видя ни в одном огонька, решилась идти туда с черепом. Впервые встретили её ласково и рассказали, что с той поры, как она ушла, у них не было в доме огня: сами высечь никак не могли, а который огонь приносили от соседей – тот погасал, как только входили с ним в горницу. "Авось твой огонь будет держаться!" – сказала мачеха. Внесли череп в горницу; а глаза из черепа так и глядят на мачеху и её дочерей, так и жгут! Те было прятаться, но куда ни бросятся – глаза всюду за ними так и следят; к утру совсем сожгло их в уголь; одной Василисы не тронуло.

Поутру Василиса зарыла череп в землю, заперла дом на замок, пошла в город и попросилась на житье к одной безродной старушке; живёт себе и поджидает отца. Вот как-то говорит она старушке: "Скучно мне сидеть без дела, бабушка! Сходи, купи мне льну самого лучшего; я хоть прясть буду". Старушка купила льну хорошего; Василиса села за дело, работа так и горит у неё, и пряжа выходит ровная да тонкая, как волосок. Набралось пряжи много; пора бы и за тканье приниматься, да таких берд не найдут, чтобы годились на Василисину пряжу; никто не берётся и сделать-то. Василиса стала просить свою куколку, та и говорит: "Принеси-ка мне какое-нибудь старое бердо, да старый челнок, да лошадиной гривы; я всё тебе смастерю".

Василиса добыла всё, что надо, и легла спать, а кукла за ночь приготовила славный стан. К концу зимы и полотно выткано, да такое тонкое, что сквозь иглу вместо нитки продеть можно. Весною полотно выбелили, и Василиса говорит старухе: "Продай, бабушка, это полотно, а деньги возьми себе". Старуха взглянула на товар и ахнула: "Нет, дитятко! Такого полотна, кроме царя, носить некому; понесу во дворец". Пошла старуха к царским палатам да всё мимо окон похаживает. Царь увидал и спросил: "Что тебе, старушка, надобно?" – "Ваше царское величество, – отвечает старуха, – принесла диковинный товар; никому, окромя тебя, показать не хочу". Царь приказал впустить к себе старуху и, как увидел полотно, заволновался. "Что хочешь за него?" – спросил царь. "Ему цены нет, царь-батюшка! Я тебе в дар его принесла". Поблагодарил царь и отпустил старуху с подарками.

Стали царю из того полотна сорочки шить; скроили, да нигде не могли найти швеи, которая взялась бы их работать. Долго искали наконец царь позвал старуху и сказал: "Умела ты напрясть и соткать такое полотно, умей из него и сорочки сшить". – "Не я, государь, пряла и соткала полотно, – сказала старуха, – это работа приёмыша моего – девушки". – "Ну так пусть и сошьёт она!" Воротилась старушка домой и рассказала обо всём Василисе. "Я знала, – говорит ей Василиса, – что эта работа моих рук не минует". Заперлась в свою горницу, принялась за работу; шила она не покладываючи рук, и скоро дюжина сорочек была готова.

Старуха понесла к царю сорочки, а Василиса умылась, причесалась, оделась и села под окном. Сидит себе и ждёт, что будет. Видит: на двор к старухе идёт царский слуга; вошёл в горницу и говорит: "Царь-государь хочет видеть искусницу, что работала ему сорочки, и наградить её из своих царских рук". Пошла Василиса и явилась пред очи царские. Как увидел царь Василису Прекрасную, так и влюбился в неё без памяти. "Нет, – говорит он, – красавица моя! Не расстанусь я с тобою; ты будешь моей женою". Тут взял царь Василису за белые руки, посадил её подле себя, а там и свадебку сыграли. Скоро воротился и отец Василисы, порадовался об её судьбе и остался жить при дочери. Старушку Василиса взяла к себе, а куколку по конец жизни своей всегда носила в кармане.

Василиса – душа Руси, а её родительская семеюшка: купец – сам Сварог и матушка – Великая Богоматерь Лада. При смене вёрст отправилась на отдых в вечность Богоматерь, тогда и объявилась на Руси мачеха. Вскоре уехал на долгое время и батюшка – в Правь, тогда и утвердились в Яви зависть и беззаконие мачехи.

Мачеха в фольклоре родов Руси – это пришлая идеология (например, византийская) чуждая национальному мировоззрению.

Прощаясь с дочерью, Богоматерь Лада передала Василисе своё благословение и куколку – ведическое учение божественной семеюшки русского Бога Сварога. Береги её всегда при себе и никому не показывай; а когда приключится тебе какое горе, дай ей поесть и спроси совета. Покушает она и скажет тебе, чем помочь несчастью. А кушает куколка только лакомый кусочек – любовь Василисы. Куколка подсказывала девице, что делать. Василисе хорошо было жить с богом, да и отдыхать на здоровье.

Как только ушёл в Правь батюшка, так и мачеха перешла на житье в другой дом, поближе к Нави. Суть дома (двора) отражается во всех учениях. В фольклоре дом мачехи (двор просвирни) всегда противопоставлен родительскому дому.

После ухода на отдых Сварога и Лады осиротела Русь, потому и плачет Василиса. Она делится своим горем с куколкой: "На, куколка, покушай, моего горя послушай". Точно так же велико и горе души в причитаниях славутных певуний, потому что "нейдёт, не катится семеюшка" по белу свету Яви, горько ей за всех "сердечных детушек" (народ Руси), лишённых божественной родительской опеки. В словах славутной певуньи – Ирины Федосовой слышится та же боль: "Бедны людушки как море колыбаются, быдто деревья стоят да подсушенные".

Мачеха и её семейка мучила Василису всевозможными работами, чтоб она от трудов похудела, а от ветра и солнца почернела. Тогда-то душе православного народа совсем житья не стало! От злобы к падчерице мачеха с дочками своими худела, дурнела. Вознамерилась мачеха совсем извести Василису со света белого и отослала её за огнём, да не куда-нибудь, а в царство смерти (в Навь).

Сюжет хождения за огнём передан в Ведах и повторяется во многих произведениях фольклора. Все они повествуют о битве светлых небесных сил Сварога со злом. В конце третьей версты вселенной Чернобог заморозил Белое море и похитил огонь, тогда погибло всё живое. В русских Ведах про ту пору сказано: "За речкой Смородиной, на Хвангурской чёрной горе тын железный, а в нём высокий пламень. Семь оград его ограждают, Чёрный бог его охраняет, у огня он спит-посыпает". Отправился за огнём молодой Сварожич Крышень, победил он Чёрного бога. "От Белого моря к Чёрному он понёс священное Пламя. И вручил он людям Огонь, и навеки им заповедовал: Зажигайте Огонь священный! Пусть пылают огни горючие высоко, до самого неба!"

Жители ночи вселенной могут питаться лишь ветрами из божьих уст. Василиса, как Я небылицы и Крышень Вед, разжигает в Нави огонь печи (вселенной), подкидывает в неё дрова – первородные начала и стряпает пищу. А этой божественной пищей (краюшкой хлеба) из вселенской печи можно накормить и напоить не только навьего стража, Василису, но и всех жителей вселенной. Здесь краюшка хлеба и есть опыт Бога в творении жизни.

В навьем царстве нет плоти, поэтому ночь вселенной характеризуется тощими образами, костями, сухими листьями, трещащими деревьями. Баба-Яга – страж Нави, Веды её называют Бурей Святогоровной и Свароговной. В ночи вселенной чёрный всадник на чёрном коне; подскакал к воротам бабы-Яги и исчез, как сквозь землю провалился, – настала ночь. Навий двор имеет окно и ворота, которые являются входом/выходом в ночь вселенной. В ночи вселенной может быть и светло, как среди дня. Озаряется же двор Яги светом белого всадника – жар-цветом самого Сварога и красным всадником – красным солнышком, потому на дворе Яги и стало светать.

Яга обладает такими же способностями, как и плоть человека. Она обоняет. Она молвит: "Фу-фу! Русским духом пахнет!" Василиса – православная душа, оттого она и пахнет русским духом. Яга и душа-девица общаются на понятном им метафизическом языке. В Нави зарождаются положительные и отрицательные эмоции. Страх и ужас Василисы вызваны картинами царства мёртвых. Яга тоже обладает эмоциями, она на Василису подосадовала, что не за что рассердиться.

Намерение Яги направлено на очищение навьего двора. Сор из её избы никогда не выносится, поскольку он сгорает в пламени вселенской печи. Но кто-то по злобе земли в него намешал. Здесь речь идёт о земных страстях, с которыми людские души попадают из Яви в Навь. Баба-Яга принимает меры, она очищает души от злобы, чтобы затем эти птички-пташечки могли перелететь через косящато окошечко в дом Прави.

Благословенная Василиса исполнила все задания Яги, в этом ей помогает не только куколка, но и слуги верные Яги: солнышко красное, день ясный и ночь тёмная.

Семь кругов Всевышнего или семь вёрст вселенной составляют полный цикл бытия нашей отчизны. Путь любого жителя по каждому из трёх царств вселенной характеризуется той же длительности (в семь вёрст). Потому навье путешествие Василисы заняло семь суток (вёрст): ночь и весь день шла Василиса и только к следующему вечеру вышла к избушке Яги, обратная дорога – той же длительности, да и гостевала Василиса у Яги два дня. На седьмой день (версту) ночных странствий Василисы огонь из навьего черепа сжёг в уголь мачеху и её дочек. Душа-девица прячет в землю огонь, он-то и очищает Явь от злобы мачехи.

Затем душа-девица отправляется в город (в Правь). Василиса в Прави поджидает встречу с батюшкой. Василиса прядёт тончайшие нити, и к концу зимы выткала полотно. Полотно у Василисы было такое тонкое, что сквозь иглу вместо нитки продеть можно. Сказка напоминает о количественной характеристике души, поведанной в небылице: "как игольное ушко". Это полотно кроме царя носить некому, поэтому и понесла его старуха к царским палатам да всё мимо окон (косещатых) похаживает.

Когда батюшка начнёт своё странствие в новом круге эволюции вселенной, тогда следом за Ним пойдут на белый свет и переновлённые жители. Начало этого процесса отмечено пословицей: "Зима с навьего гнезда снимается и на Русь собирается". После зимы (после ночи вселенной) неминуемо наступит весна и начнётся день вселенной.

Сказка поведала, как Василиса кроит и шьёт небесные сорочки – судьбу народа. Эти события и отмечается в календаре ведической Руси. 3 сентября (21 августа в допетровском летосчислении) – день мастерицы Василисы. "Баба Василиса, со льнами торопися – готовься к потрепушкам да к супрядкам!" 18 октября (5 октября) – день "вековечных ткачих", начинают ткать холсты. В честь русского Бога Сварога на дедовой родительской неделе 10 ноября (28 октября) отмечаются "льняницы" или "смотрины": выносится напоказ вытрепанный лён ("опышки"). А выбеливают холсты с 1 апреля (с 19 марта), из них и шьётся одёжка русского народа.

В сказке царь и есть народ Руси. Он в Прави ожидает начало новой версты вселенной. Как увидел он полотно (рукоделье души-девицы), заволновался. "Что хочешь за него?" – спросил царь у старухи. Я тебе в дар его принесла. Захотел царь наградить ткачиху из своих рук, а как глянул на Василису, так и влюбился в неё без памяти. Когда на новой версте пришёл народ в Явь, тогда и сыграли свадебку.

Стражу ночи вселенной задолго была известна алчность и зло дома мачехи, потому она и говорила Василисе: "знаю я их, поживи ты наперёд". Сказка поведала душе Руси, что скоро из черепа (ночи вселенной) полыхнёт огонь первородных начал, уничтожит зло мачехи и просвирни. Батюшка порадуется об её судьбе. Заживут счастливо царь – православный народ и его православная душа – Василиса Прекрасная, а при них и сам батюшка русский Бог Сварог. В русской пословице об этой поре молвится: "Свят дух на земле живёт".