ОКНА В ПРОШЛОЕ. ПАРИЖ 1900. ГОЛОВИН.

   1900. Париж. Всемирная выставка. Символические проводы девятнадцатого века. Помахать ему ручкой от имени России выпала честь колоритной группе художников, в их числе и Головину Александру Яковлевичу.

Бакст Л. Н.  Портрет Головина А. Я.

В год его рождения,  — 1863 — или почти в этот год, на свет появились картины:

— Пукирев. Неравный брак. 1862.

— Энгр. Турецкие бани. 1862.

— Мане. Завтрак на траве. 1863.

— Мане. Олимпия. 1863.

— Флавицкий. Княжна Тараканова. 1864.

—  Ричард Дадд. Мастерский замах сказочного дровосека.  1855—64.

   В Москве, на Плющихе, в  местах, где за 25 лет до того бегал маленький Лёва Толстой, где, как и тогда, по улицам пастухи гнали стада коров, в семье священника родился мальчик, Саша Головин. 

   Три года спустя отец был назначен профессором богословия и настоятелем в Петропавловскую церковь, когда-то бывшей домовой, графов Разумовских. Это в селе Петровско-Розумовское. Было такое когда-то. С 1865 года церковь меняет статус: храм Петровской земледельческой и лесной академии (ныне Тимирязевка).

   Это впечатление-память уже взрослого Головина о тех местах:

Осень. Петровско-Разумовское.

   Ректор академии и профессура принимают  сердечное участие в его жизни: Головин учится в лучшем: лицее, гимназии. В 1881 году он, как в своё время Коровин,  поступил на архитектурное отделение Московского училища живописи, ваяния и зодчества. И, так же, вскоре переводится на живописное отделение.  А здесь у нас кто?  Знакомые всё лица с именами,  ласкающими слух! —  Коровин, Серов, Левитан, Врубель, Архипов, Нестеров... Стоп: количество знаков!

   Почитаем Коровина: «...И писал он очень хорошо. Внешний вид, манера держать себя сразу же обратили на него особое внимание всех учеников да и преподавателей... Красавец юноша, блондин с расчесанным пробором вьющейся шевелюры — с пробором, тщательно приглаженным даже на затылке, он удивил лохматых учеников нашей школы. Фигура, прекрасный рост, изящное платье, изысканные манеры (он был лицеистом), конечно, составляли резкий контраст с бедно одетыми учениками школы. И к тому еще на мизинце А. Я. Головина было кольцо — кольцо с бриллиантом!»

   Ничего, Константин, Головин о Вас тоже кое-что вспомнит: «...в практической жизни он был беспечен и способен к самым курьезным поступкам. Однажды, например, придя к Поленовым в день Нового года во фраке, он неожиданно остался у них жить целую неделю, не снимая фрака...».

  К месту будет и цитата из воспоминаний Головина о том, как сам великий Поленов рассказал ему о своём первом с Головиным знакомстве: «...Подходит ко мне какой-то франтик и просит посмотреть его этюд. Я посмотрел и сказал «хорошо». Франтик обрадовался и просиял».

   Ну и  маленькая объективка от Коровина, это важно: «...и он, Головин, был добрым человеком. Он никогда ни о ком не сказал ничего плохого. Никогда ни на кого не обиделся. Деликатная натура его кротко принимала все хулы и несправедливости — он никогда не бывал зол и гневен. Он был кротким человеком и нежно учтив. В нем всегда жило чувство прощения ко всем. На всякое злое мнение, на несправедливость и непонимание он только махал своей мягкой, женской рукой и, смеясь, говорил:

— Пускай... Что же делать!..».

   Преподаватели-«передвижники» (не будем указывать пальцами) не вызывали восторга у Головина: «...вообще, «передвижничество» не захватывало меня своими темами, хотя я и чувствовал значительность отдельных мастеров, входивших в этот круг...

Зато яркой фигурой представляется мне В.Д. Поленов. Его картины восхищали всех нас своей красочностью, обилием в них солнца и воздуха. После пасмурной живописи «передвижников» это было настоящее откровение...».

   Да, авторитет В. Д. Поленова и его сестры Елены был огромным для молодых художников, а Е. Поленова, с её тонким вкусом, стала  наставником и советчиком Головина, да и, попросту, другом. Плюс к этому, Поленовы — члены  абрамцевского кружка Саввы Мамонтова.

Елена Поленова. Детали интерьера.

Елена Поленова. Эскиз скворечника. Бумага (вырезана по контуру и наклеена на картон), акварель, золото.

   После окончания Училища Александр Яковлевич ищет свой путь и пробует себя в станковой живописи, в декоративном искусстве - проектирует мебель, интерьеры,  работает в керамике. А, сблизившись С. И. Мамонтовым и художниками абрамцевского кружка, гармонично вписывается в атмосферу поиска новаторских идей.

Щемит. Ущерб луны.  1894.

Благовещение. Створки Царских Врат. Архангел Гавриил. 1894.

Благовещение. Створки Царских Врат. Богоматерь. 1894.

Портрет М.К.Головиной. 1897.

Портрет жены художника. 1898.

Портрет певицы Валентины Ивановны Кузы. 1900.

Братина. Майолика.

Видите, внизу слева. Приличных размеров посуда! Как и положено, полуведёрная.

Клеопатра. Эскиз декоративного майоликового панно для гостиницы Метрополь в Москве. 1898.

Театр. Это с юных лет. Благодаря знакомству с театральной с Николаем Музилем и его семьёй. Николай — актёр Малого театра, сыграл во всех пьесах А. Н. Островского. Естественно, А. Головин знаком с драматургом. Знал его пьесы почти наизусть. Знаком и  с артистами — А. П. Ленским и с М. Н. Ермоловой.

   Но, «...с театрально-декорационным искусством я ближе познакомился в годы существования Московской частной оперы, которую субсидировал С.И. Мамонтов...» — отмечает сам Головин.

   Музыку и драматургию чувствовал прекрасно, и вот результат — в 1898 назначается на должность художника-декоратора Императорских театров.

Эшафот. Эскиз декорации к опере А.Н. Корещенко «Ледяной дом». 1900.

Хоромы княгини. Эскиз декорации к опере А.С.Даргомыжского «Русалка». 1900

Зал во дворце. Эскиз декорации к опере А.Н.Корещенко «Ледяной дом». 1900 Бумага, акварель

   1898 год. Головин и его друг Коровин начинают работу по оформлению и организации русского художественного кустарного отдела на Всемирной выставке в Париже 1900 года. Головин А. — интерьер, Коровин К. — экстерьер.

   1900 год. Головин участвует в Выставке своими керамическими работами и награждён золотой и серебряной медалями.

   Впереди у А. Я. Головина — живопись и любимый театр... в театре уже двадцатого века.