Интервью В.В.Путина «Ассошиэйтед Пресс» и Первому каналу - 2 часть

Продолжение (окончание): 

Джон Данишевски: 
В связи с проведением Олимпийских Игр некоторые обеспокоены вопросом безопасности. 
Мы знаем, что некоторые террористические группировки уже высказали свою угрозу по отношению к безопасности на Играх. 
Какие дополнительные меры возможно должны быть предприняты, учитывая события в Бостоне, например, для того чтобы обеспечить безопасность на спортивных мероприятиях? 

Владимир Путин: 
Террористы всегда кому-то угрожают. 
Если мы будем их бояться, то значит, они победили. 
Но это не значит, что мы должны относиться наплевательски к этим угрозам. 
Мы должны сделать все для того, чтобы их купировать, эти угрозы, не дать террористам ни одного шанса на проявление своей жестокости и человеконенавистнической деятельности и политики. Мы, разумеется, проводим очень большой комплекс мероприятий, направленных на обеспечение безопасности проведения Олимпийских игр. 
Я исхожу из того, что нашим специальным службам и правоохранительным органам, безусловно, удастся это сделать. 

Что можно было бы сделать дополнительно для обеспечения безопасности? В этом случае крайне важно сотрудничество между коллегами на правоохранительном треке. Должен сообщить Вам о том, что у нас есть соответствующие договоренности и с американскими партнерами — и по линии ФБР, по линии других специальных служб, — с европейскими партнерами. Все эти люди осознают свою ответственность перед спортсменами, перед любителями спорта, перед зрителями. И надеюсь, что их совместная работа будет эффективной и обеспечит полную и абсолютную безопасность проведения Олимпийских игр в Сочи. 

Джон Данишевски: 
Еще один вопрос по Олимпийским играм. 
Я понимаю, что вы потратили 50 или 60 млрд. долларов на подготовку к Сочи, для того чтобы построить объекты, инфраструктуру, дороги. Объясните, пожалуйста, оправданы ли такие инвестиции для вашей страны? Я думаю, что ваша страна вложила гораздо больше, чем какая-либо страна во время подготовки к Олимпийским играм. 

Владимир Путин: 
Наша страна вложила, может быть, больше денег в целом в подготовку, но наша страна не вложила денег больше, чем какая-либо другая страна, собственно, на олимпийские объекты. 
Всего на подготовку к Олимпийским играм будет истрачено 214 млрд. рублей. Можно посчитать легко, сколько это в долларах, за один доллар сегодня дают 33 рубля. Из них 100 миллиардов — чисто государственное финансирование, а 114 - за счет инвесторов. 
Еще больше денег израсходовано на инфраструктуру. 
Мы делали это сознательно. Мы делали это для того, чтобы юг Российской Федерации, а Россия достаточно северная страна, был привлекательным и комфортным, и не только во время проведения Олимпийских игр, но и на десятилетия потом. 
Чтобы наши граждане не уезжали куда-то на отдых, в Турцию, в Европу, в Италию и так далее, а оставляли свои деньги здесь, чтобы наш регион, достаточно хороший по климатическим условиям, предоставлял нашим же гражданам возможности для отдыха круглый год. И мы вполне в состоянии были бы это сделать и без Олимпийских игр. Но я думаю, что вы меня поймете, это весьма сложно в условиях постоянной ограниченности в бюджетных средствах, а вот когда есть Олимпийские игры, тогда мы уже обязаны сделать то, сё, пятое, десятое. 

А что конкретно? Мы построили сотни километров новых дорог, десятки мостов (десятки мостов!) и тоннелей. Мы построили фактически две новые дороги, одна была реконструирована, она фактически, как новая, а вторая совсем новая, автомобильные дороги от берега моря в горный кластер. Мы построили от берега моря в горный кластер железную дорогу. Мы проложили две дополнительные газовые трубы, чтобы обеспечить энергетику в регионе. Мы построили электростанцию и 17 подстанций. Мы создали новый медицинский центр, мы построили 43 гостиницы с десятками тысяч современных гостиничных мест. Вот все это, надеюсь, будет служить людям на десятки лет вперед. И на это денег не жалко, потому что это деньги для того, чтобы граждане Российской Федерации могли пользоваться тем, что сделано, как я уже сказал, на протяжении десятилетий, это для людей сделали, а не только для проведения этих крупных соревнований. Конечно, это интересно, это престижно, но не это для нас главное. 

И есть еще одна составляющая, которая, на мой взгляд, является весьма существенной, — это пропаганда спорта и здорового образа жизни. Когда в стране проходят такие массовые спортивные мероприятия, безусловно, людей, которые начинают заниматься физической культурой и спортом, становится намного больше, чем до проведения мероприятий подобного рода. Вот это самая главная составляющая того, почему мы идем на такие расходы. А куда тратить, если не для людей? У нас есть доходы, скажем, от нефтегазового сектора. Мы значительную часть их тратим туда. 

Кроме всего прочего, Вы знаете, в период 2008 — 2010 годов в условиях кризиса строительство олимпийских объектов было очень мощной антикризисной мерой, потому что мы создали там несколько тысяч рабочих мест, со всех регионов Российской Федерации специалисты приехали. Мы целые города там построили. Это повышает качество и уровень наших строительных организаций, это способствует кооперации международной, некоторые вопросы достаточно сложно решались. Я очень рассчитываю на то, что сложившиеся рабочие коллективы, во всяком случае, часть из них, будет потом использована в различных регионах России, в том числе, может быть, и на юге, для продолжения строительства инфраструктурных объектов. 

Джон Данишевски: 
Сможете ли Вы сейчас предсказать результаты игры хоккейной команды России? 

Владимир Путин: 
Конечно, могу. 

Джон Данишевски: 
Хорошо, посмотрим. 

Владимир Путин: 
А что Вы посмотрите? 
Я же не сказал, какие мои прогнозы. 

Джон Данишевски: 
Я подумал, что Вы предскажете победу России. 
Мы знаем, что будет много снега. 

Владимир Путин: 
Я надеюсь, что снега будет много, я надеюсь, что все, кто приедут на Олимпийские игры, и спортсмены, и тренеры, специалисты, зрители, журналисты, что все они попадут в обстановку праздника, и нам удастся создать эту обстановку, удастся быть радушными хозяевами, и удастся провести Олимпийские игры на самом высоком уровне. 

Кирилл Клейменов: 
Владимир Владимирович, Вы знаете, мы все зависим в какой-то степени от исторического контекста. 
Вот приближается год 100-летия начала Первой мировой войны, войны, которая привела к распаду Российской Империи. 
И тогда во многом причиной краха стала нелояльность элит собственному государству. 
Затем какие-то подобные аллюзии можно проследить и в 91-м году, когда умирал Советский Союз. Как по-Вашему, сегодняшние российские элиты лояльны государству? 

Владимир Путин: 
Дело не только в элитах, всегда в обществе есть какие-то бациллы, разрушающие этот общественный организм или государственный организм. 
Но они активизируются тогда, когда иммунитет падает, когда возникают проблемы, когда начинают страдать массы, миллионы людей. 
Эти миллионы уже считают, что хуже уже не будет, давайте будем что-то менять любой ценой, мы все там сметем, «мы свой, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем». 
На самом деле так не получилось, как хотелось бы. 

Что касается лояльности или нелояльности элит. 
Наверное, может быть, есть такая специфическая проблема, Пушкин, по-моему, его, кстати, никто не заподозрит в том, что он был сатрапом государственным или царским сатрапом, наоборот, он был человеком свободолюбивым, он дружил с декабристами, и в этом-то уж никто не сомневается, но даже он однажды сказал: 
«У нас очень много людей, которые стоят в оппозиции не к правительству, а к России». 
Такая традиция у нашей интеллигенции, к сожалению, есть. 
Но связано это с тем, что всегда хочется подчеркнуть свою цивилизованность, свою образованность, всегда хочется сориентироваться на лучшие образцы. 
Ну, может быть, это и неизбежно на каком-то этапе развития. Но, без всяких сомнений, вот эта потеря государственной самоидентичности и в период развала Российской Империи, и в период развала Советского Союза, она была губительной и разрушительной. Надо заранее это понимать и не допускать такого состояния государства, в котором оно находилось на завершающем этапе Первой мировой войны или, например, в последние годы существования Советского Союза, когда у нас уже и мыло-то по талонам отпускалось. 
Помните анекдот, когда семья приходит в гости к другой, и ее спрашивают: 
- Вы чай будете пить с сахаром? 
- Да, с сахаром. 
- Ну, тогда руки будете мыть без мыла. 

Шутки-то шутками, но люди, видимо, считали, что хуже уже не будет. 
Но мы все должны понимать, как только начинаются революционные, не эволюционные, а революционные перемены, так может быть хуже, причем намного. 
И полагаю, что это понимание должно быть прежде всего как раз у интеллигенции. И именно интеллигенция должна, понимая это, предупреждать от резких движений и от революций различного рода и толка. 
Нам хватит, мы уже столько пережили и революций, и войн, нам нужны десятилетия спокойного, ритмичного развития. 

Кирилл Клейменов: 
Вот про спокойное, ритмичное развитие. Если позволите, вопрос про Украину. 
Почему не получается спокойно и ритмично развиваться вместе? Почему не удается создать общее пространство с людьми, с которыми мы живем столетия рядом, у нас очень похожий менталитет? Вы же часто встречаетесь с украинским руководством. В чем загвоздка все-таки, на Ваш взгляд? 

Владимир Путин: 
Вы знаете, что бы ни происходило, и куда бы Украина ни шла, мы все равно когда-то и где-то встретимся. 
Почему? Потому что мы - один народ. 
И как бы на то, что я сейчас сказал, ни сердились националисты с обеих сторон, а националисты есть и у нас, и на Украине, на самом деле оно так и есть. 
Потому что у нас одна Днепровская Киевская купель, у нас, безусловно, общие исторические корни и общие судьбы, у нас общая религия, общая вера, у нас очень схожая культура, языки, традиции и менталитет, как Вы правильно сказали. 
Есть, безусловно, свои особенности и своя этническая окраска во всем. 
Кстати, украинская культура, украинский язык, танцы, музыка, они замечательные. Я, например, восхищаюсь всегда этим. 

И Вы сейчас упоминали про революционные события после Первой мировой войны, обращаю Ваше внимание, и про элиты говорили. 
Вот что любопытно? И белое движение, и красное дрались между собой насмерть, миллионы людей погибли в ходе гражданской войны, но никогда не ставили вопроса об отделении Украины. 
И красные, и белые исходили из целостности Российского государства. 

Что касается этой части, Украины, это край, то мы понимаем и помним, что мы родились, как я сказал, из общеукраинской днепровской купели, там зарождалась Русь, и мы все оттуда родом. 
Так случилось, что часть этой территории оказывалась в руках различных государств, которые находились западнее от этих территорий, и все эти годы, все эти столетия украинский народ терпел большие лишения, по сути, страдал, в таком рабском унизительном положении находился. 
Только после воссоединения обеих частей Руси эта часть Украины начала развиваться и, по сути, процветать. 
За время совместного единого сосуществования Украина превратилась в большое европейское государство, получив дополнительные территории, население, причем это и за счет России, за счет некоторых областей на западе. Советский Союз произвел такие обмены и наградил Украину этими территориями. 

Кирилл Клейменов: 
На юге. 

Владимир Путин: 
На юге, это неважно, во всяком случае, она превратилась в крупное государство. 
Были проведены колоссальные инвестиции в инфраструктуру, в развитие промышленности и так далее. 
Но так получилось сегодня, что мы живем в разных государствах. Надо исходить из реалий, надо исходить из того, что значительная часть украинского народа дорожит самостийностью, то есть независимостью. Нужно не только это принимать, нужно это уважать. Кстати говоря, только при уважении взаимных интересов и вот таких подходов можно решать общие вопросы, представляющие общий интерес. 

Что касается интеграционных процессов, мы должны и здесь относиться с уважением к Украине. Если Украина считает, что ей нужно и целесообразнее заключать, скажем, договор о зоне свободной торговли с Евросоюзом, значит, так тому и быть. Но мы видим здесь определенные проблемы для нас и для них. В чем они заключаются? Что такое зона свободной торговли, ассоциированное членство? Не помню, как там эти документы называются, но суть их мне известна. 

Суть заключается в том, что Украина берет на себя дополнительные обязательства по снижению таможенной защиты, таможенных барьеров. 
По значительной группе товаров, то, что скажу, понятно, даже не нужно быть специалистом, Украина в течение какого-то времени, а по некоторым сразу, обнуляет ввозные таможенные пошлины — это первое. И второе, вводит европейские стандартны регулирования, технического регулирования. Сейчас скажу, что это такое. Когда обнуляются пошлины, появляется товар иностранного производства на украинском рынке, а свои-то предприятия работают, куда свой-то товар девать? У нас есть опасение, что они будут выдавливаться на наш рынок, на рынок Таможенного союза, на рынок России, Казахстана и Белоруссии. Но мы так не договаривались, это будет создавать проблемы для нашей экономики, это первое. 

И второе, что такое внедрить у себя в одночасье технические стандарты? 
Это значит, что украинские предприятия должны будут выпускать все, не знаю, лифт, машину, рубашку, часы и прочее, все остальные товары по техническим регламентам Евросоюза. 
Они хорошие, но они очень жесткие, и чтобы предприятия так работали по этим регламентам, нужны инвестиции многомиллиардные, время нужно. 
Сомневаюсь, что это возможно сделать в одночасье. А пока это будут делать, многие предприятия уже разорятся или опять же будут выталкивать товары на наш рынок. 
Мы вынуждены будем закрываться, вот в чем проблема. А это к чему может привести? 

У нас есть очевидные конкурентные преимущества: 
у нас общая транспортная инфраструктура, общая энергетика, у нас кооперация глубокая, у нас общий язык.

Это большие конкурентные преимущества, они исчезнут. 
Я с трудом себе представляю, как будет развиваться ракетно-космическая отрасль Украины. 
Она очень солидная и ракетная отрасль и авиация. Я просто не представляю без нашего рынка. 
Моторостроение авиационное. Наши все вертолеты оснащены украинскими двигателями, что нам делать? Как это будет все развиваться, или не будет вообще? 

Поэтому вопрос не в том, что мы хотим или не хотим, держим или не держим. 
Мы и сами ведем переговоры ведь с Евросоюзом. И о зоне свободной торговли думаем, мы думаем о том, чтобы заключить новое базовое соглашение. 
Но Вы знаете, я же ведь очень давно и хорошо знаю наших европейских партнеров, они очень хорошие ребята, с ними и пивка можно махнуть немецкого, и шнапса выпить, и бокал вина французского или итальянского выпить вкусного. 
Но когда они садятся за стол переговоров, это очень жесткие люди, очень прагматичные, и чего-то получить от них - это, знаете, сложная задача. 

Поэтому мне казалось, что если бы мы в рамках единого экономического пространства вместе бы определили какие-то принципы, то разговаривать, скажем, европейцам с нами в составе Россия - Украина - Казахстан - Белоруссия было бы гораздо сложнее, чем поодиночке с каждым, тем более в отношениях напрямую только с одной Украиной. 
Ну, посмотрим, каким будет выбор украинского руководства. 
К любому, какой бы выбор ни был сделан, мы отнесемся с уважением и, безусловно, будем продолжать работать. 
Но вопрос просто только в том, как будем работать, что мы должны будем предпринять для защиты своих собственных интересов. Видно будет. 

Джон Данишевски: 
Когда Вы говорили про интеллигенцию, мне стало интересно две вещи. Думаете ли Вы, что много русских уезжает из России? Правильно ли это? Соответствует ли это духу времени? Также я хотел бы поговорить по поводу предвыборной гонки на пост мэра Москвы, где один из кандидатов - от оппозиции. Станет ли это правильно, если он станет мэром столицы? 

Владимир Путин: 
Первая часть вопроса - это то, что выезжают. 
Вы знаете, у нас открытая страна, слава Богу. 
И то, что человек имеет в нашей стране возможность выбрать любое место жительства и место работы, сделать это свободно, это очень большое достижение современной России. 
Нельзя людей обвинять в том, что они ищут для себя достойную работу, и находят ее, если находят, где-то за пределами Российской Федерации. 
Наша задача не в том, чтобы «хватать и не пущать», как у нас говорят, а в том, чтобы создать самим, здесь, на территории Российской Федерации, достойные условия жизни и оплаты труда для высококлассных специалистов. 
В чем-то нам это уже удается, где-то пока нет. 

Я сейчас, только что, вернулся с Дальнего Востока, где во вновь открывшемся университете разговаривал со специалистами нового университетского медицинского центра. 
И там есть специалисты, которые вернулись из-за границы, по-моему, из Сингапура, вернулся доктор, причем он там был на хорошем счету, хороший доктор, хороший специалист. 
Я его спросил: «А что вернулись?» 
Он говорит: «Ну как, такие возможности, на таком оборудовании поработать, условия хорошие. Вернуться к себе на Родину, в среду родного языка, я это сделаю с удовольствием». 

То же самое происходит в некоторых научных сферах. 
Рабочая сила всегда, условно, конечно, я говорю, но люди, особенно с высокой квалификацией, всегда ищут места для наилучшего применения своих знаний и способностей, - это абсолютно нормально. Мы должны работать в направлении возврата тех, кто уехал, и создания условий для работы тем, которые работают здесь, чтобы они никуда не уезжали. 
Для ученых - это лаборатория, место жительства, жилищная проблема, уровень заработной платы. Все это не сделать в одночасье, все это должно постепенно расти. 
Повторяю, что-то удается сделать, что-то пока нет, но мы знаем, в каком направлении нам нужно двигаться. 

Теперь по поводу выборов мэра Москвы. 
Кто бы ни был избран москвичами, федеральная власть будет работать с любым будущим мэром Москвы, - это совершенно очевидный факт. 
Сегодня, правда, по всем социологическим опросам лидирует исполняющий обязанности мэра Москвы Собянин Сергей Семенович, у него, не помню сколько, за 60 процентов, по-моему. 
Причем такие цифры дают исследования самых разных независимых социологов, я думаю, что они объективными являются, даже не то, что думаю, я даже не сомневаюсь в этом. 
Он очень опытный человек, спокойный, он не очень публичный, в известной степени даже молчун такой. 
Я люблю таких людей. Он меньше говорит, больше делает. Мне показалось, что люди это почувствовали, это очень важно. 

Если же вдруг случится так, что кто-то из оппозиционеров его обгонит в этом, - ну что ж, так тому и быть, будет работать. 
Но работа по управлению таким мегаполисом, каким является Москва, требует знаний, требует большого опыта, навыков работы. 
Здесь не достаточно кричать «Караул, держи вора!» или «Мы завтра всех пересажаем в тюрьмы за коррупцию», или «Мы завтра придем и всем раздадим по тысячи долларов для начала, а потом еще по пять». 
Это, как правило, предвыборные все агитки. А вот работать системно, спокойно, без шума и пыли, но добиваться результата, это гораздо сложнее. 
Мне кажется, Собянин это умеет. Посмотрим на результаты. 

Джон Данишевски: 
Я полагаю, что после того, как господин Навальный был приговорен к заключению, он был задержан, тогда много людей как раз и вышли на улицы, это нормальное поведение по отношению к оппозиции? 

Владимир Путин: 
Это отношение не к оппозиции, а к человеку, который допустил, по мнению правоохранительных органов, нарушение действующего закона. 
Ведь где этот господин ни появляется, там всегда он следит, как у нас говорят, всегда за ним какая-то проблема: 
то спирт, говорят, или спиртовой завод там утащил, то с лесом какие-то проблемы, то у него обнаружились фирмы за границей, он их не задекларировал. 
Это очевидный факт. 

Что касается того дела, о котором Вы говорите, я, разумеется, в деталях его не знаю, но знаю, что по этому делу есть обвинительные приговоры суда. 
И люди, которые получили обвинительный приговор, согласились с ним и даже отказались его оспаривать. 
Так что это не тот случай, когда просто оппозиционера хватают за то, что он власть ругает, там есть, над чем подумать и о чем поговорить и суду, и правоохранительным органам в целом. 
Но оседлать модную тему борьбы с коррупцией - это еще не значит уметь управлять городом 12-миллионным и самому эффективно бороться с этой коррупцией. 
А вообще-то, если человек говорит о борьбе с коррупцией, он сам должен быть, прежде всего, безупречно чистым. 

Джон Данишевски: 
Думаете ли Вы, что оппозиционные партии в России поистине независимы или некоторым приходится в какой-то степени работать с Кремлем, чтобы уживаться в сложившейся системе? 

Владимир Путин: 
Так все работают, я думаю, что то же самое и в Соединенных Штатах, и в любой другой стране. Есть, конечно, ситуации и есть политические группы, которые предпочитают вообще никаких контактов не иметь. 
Но это путь в никуда, это путь к конфронтации и к беспорядкам. 
Но то, что у нас после принятия нами законов по либерализации деятельности политических партий в разы увеличилось количество партий, представленных на выборах различных уровней (в муниципалитеты, в регионы), - это факт, в разы там просто увеличение. 
Являются они независимыми или нет? 
Безусловно. Безусловно, полностью. 

Есть при этом политические партии, которые сами стараются наладить отношения с властью, стараются сделать ее более конструктивной, стараются добиваться изменений в деятельности исполнительных органов власти. 
Есть те, которые просто критикуют и предлагают, как им кажется, более рациональные и эффективные способы решения проблем, перед которыми стоит регион, либо страна в целом. 
Но то, что они являются независимыми, это очевидный факт. 
Вот Вы сейчас упомянули о некоторых наших оппозиционерах. 
Они что - разве они являются зависимыми, или Вы их в этом подозреваете? 

Джон Данишевски: 
Ну, думаю, что существует определенная ручная оппозиция и более жесткая оппозиция. 
И иногда степень их независимости разнится. Например, Навальный критикует существенно систему. И что ему нужно, чтобы преуспеть в этой системе? 

Владимир Путин: 
Этот господин оседлал очень модную тему борьбы с коррупцией. 
Повторяю еще раз, для того чтобы бороться с коррупцией, прежде всего, самому нужно быть кристально чистым. 
Но там есть проблемы. 
В этой связи у меня, к сожалению, есть подозрение, что это просто способ завоевать очки, а не истинное желание решать проблемы. 
Но неважно, Вы послушали бы, что говорят другие, например, председатели других партий, скажем, коммунисты, представленные в парламенте, как они критикуют власть, насколько жестко, как иногда критикуют власть наши эсеры, у нас есть такая партия «Справедливая Россия». 
Или господин Жириновский иногда так наваливается на федеральную, а иногда на региональную власть, что, мама не горюй, как у нас говорят. 
А те силы, которые не представлены в парламенте, их вообще десятки сейчас. 
Там даже и сказать трудно, кто, чего и как критикует действующую власть. 
Мне хотелось бы, чтобы не то чтобы критики было меньше, а хотелось бы, что она была лучшим образом литературно оформлена. 
Ну, такая уж наша политическая культура. Думаю, что постепенно и здесь будут позитивные изменения. 

Джон Данишевски: 
Говоря о политической философии, могу сказать, что Ваша политическая философия - загадка. 
Хотел бы спросить Вас, Вы - консерватор, марксист, либерал, прагматик? 
Кто Вы, какова Ваша политическая философия? 

Владимир Путин: 
Я думаю, что вполне можно сказать, что я прагматик с консервативным уклоном. 
Мне, пожалуй, даже будет трудно это расшифровать, но я всегда исхожу из реалий сегодняшнего дня, из того, что происходило в далеком и недалеком прошлом, и пытаюсь эти события, этот опыт спроецировать на ближайшее будущее, на среднесрочную и отдаленную перспективы. 
Что это такое, прагматичный подход или это консервативный, вы уж сами, пожалуйста, определите. 

Джон Данишевски: 
Думаю, многие люди с возрастом становятся консерваторами. 

Владимир Путин: 
Наверное, Вы правы. 
И все-таки я думаю, что в этом есть определенный смысл, консерватизм - это совсем не значит застой. 
Консерватизм - это значит опора на традиционные ценности, но с обязательным элементом, нацеленным на развитие. 
Вот это, мне кажется, абсолютно принципиальная вещь. 
И, как правило, в мире, почти во всех странах, складывается ситуация так, что консерваторы накапливают ресурсы, накапливают средства, возможности для экономического роста, потом приходят революционеры, все это быстро делят так или иначе. 
Но революционеры, условно, это могут быть просто представители левых движений, левых партий или, действительно, радикальные люди, потом все быстро делят, всем это нравится. 
Потом наступает период разочарования: оказывается, все уже съедено и испорчено, и надо бы опять зарабатывать. 
Люди это осознают и опять зовут консерваторов. Они опять впрягаются, начинают работать, опять чего-то накапливать, потом им опять говорят: ладно, хватит уже, накопили, достаточно, пора делить. Вот такой круговорот в политике постоянный. 

Кирилл Клейменов: 
Я хотел бы задать Вам вопрос на тему, которая активно обсуждалась в блогосфере после Вашего отпуска. 

Владимир Путин: 
Про щуку что ли? 

Кирилл Клейменов: 
Во-первых, все обсуждали щуку, ее пытались взвесить на фотографии, посмотреть, какая она в толщину, на ее длину, а потом стали обсуждать, что вообще ничего этого не было, потому что и одежда та же самая, которая была несколько лет назад на фотографии и часы. 

Владимир Путин: 
Часы у меня все время одни и те же, а одежда, во-первых, новая совсем. 
Она очень похожа, просто это охотничий камуфляж, но новая, приобретена была для этой поездки - это первое. 

Второе. Щуку я действительно поймал. 
Это первая моя щука в жизни вот такого размера. Там внутри у нее оказалась еще рыбеха, внутри щуки, граммов на 250 или на 300. Поэтому я думаю, она такая тяжелая оказалась. 
Тащил я ее три минуты, это все зафиксировано. Я после этого изменил отношение к рыбалке. Я, честно говоря, был такой, ну, никакой рыбак. Но это породило у меня определенный интерес к рыбалке. Кстати говоря, поймал ее на такую вот маленькую блесну, которую производит, по-моему, малое семейное предприятие в Красноярске, называется оно «Царь-рыба». 
Это маленькое предприятие. И блесна так называется: «Царь-рыба». Я специально сделал фотографию и хотел отослать ее производителям этой блесны, но всё не успеваю. Но надеюсь, что я это сделаю. 

Кирилл Клейменов: 
Какая реклама будет! 

Владимир Путин: 
А поделом, они заслужили эту рекламу, потому что вот результат. 
Но я думаю, что здесь нет ничего удивительного, что такой никудышный рыболов, как я, поймал такую щуку, потому что там почти людей-то нет, то есть не почти, там нет людей. 
Ближайшее жилье за 300 километров от этого озера, озеро высокогорное - на высоте 1 700 метров, там нет никого, кто вылавливал бы эту рыбу-то. 
Поэтому, ну, что там? 
Видимо, это не такая уж большая доблесть на самом деле. Но после этого я, пожалуй, займусь рыбалкой по-серьезному, мне понравилось. 

Кирилл Клейменов: 
Спасибо. 

Владимир Путин: 
Вам спасибо большое.