Роман о перестройке: о чем Горбачев рассказал бы Фрейду

Владимир Федоровский, который был дипломатом во времена больших потрясений на Востоке, дает читателю возможность познакомиться с уникальными свидетельствами очевидцев и неизвестными ранее архивными данными о Михаиле Горбачеве, его супруге Раисе и западных партнерах. Отрывок из «Романа о перестройке» (Le Roman de la Perestroïka). 

Сталин любил рассказывать членам Политбюро о своих юных годах в семинарии, тогда как Хрущев с удовольствием вспоминал о своей жизни рабочего, которую ему довелось познать до революции. Занявший кремлевское кресло Горбачев тоже нередко ссылался на крестьянскую среду Северного Кавказа, откуда он был родом. Но если два его предшественника решительно порвали с прошлым, чтобы стать теми, кем стали, то Горбачев выстраивал карьеру, упорно сохраняя верность корням. После учебы в вузе он даже решил оставить столицу и вернуться в Ставрополь: там он долгие годы занимался вопросами сельского хозяйства, которое было самым больным местом советской экономики.

По фрейдистской теории, такая страстная привязанность Горбачева к родной среде представляется в качестве некого фантазматического построения, которое призвано снять или смягчить детский и чрезвычайно болезненный шок, нечто вроде кастрации. Это чувство возникло не только при виде сталинского террора, но и чудовищного осознания причастности к этим преступлениям его предков или даже всего советского общества. И действительно, повзрослев (но еще даже не получив возможности занять высокую должность), Горбачев без конца говорил о Сталине. 

Читайте также: Горбачев Иран приблизил, а Ельцин отдалил

Мой друг Мишель Гюрфинкель (Michel Gurfinkiel) выдвигал по этому поводу теорию о поиске некоего идеального отца: такая ситуация возникает в том случае если отец или оба родителя неожиданно обесцениваются в глазах ребенка. Так, в 1986 году Михаил Горбачев отказался встретиться с дочерью Сталина Светланой, так как опасался, что в беседе с ней ему пришлось бы обсуждать заслуги и ошибки ее отца. Год спустя, на торжественной церемонии по случаю 70-летней годовщины революции он трижды устраивал овации после упоминания имени вождя, особо отметив его ключевую роль во время Великой отечественной войны. В СССР после 1956 года в подобной риторике не было ничего необычного: Сталина превозносили как военного лидера, но в то же время осуждали связанные с его культом личности злоупотребления и преступления. 

Как бы то ни было, эту сублимацию однозначно усилила особая обстановка, которая сложилась на Северном Кавказе после 1941 года. Хотя у родного региона Горбачева было немало причин встретить гитлеровских солдат как освободителей (так было на Украине, в Крыму и даже в некоторых соседних мусульманских анклавах), он оказал нацистам яростное сопротивление: сражение за Ставрополь стало одним из ключевых столкновений в войне параллельно с битвами за Сталинград и Москву или блокадой Ленинграда.

После 1945 года проявленный во время войны героизм и дух национального единства послужили для местного населения основой для примирения красных и белых, сторонников режима и диссидентов. Можно предположить, что Горбачевы вернули себе или укрепили доверие жителей, хотя по сути и пытались найти квадратуру круга: сохранить режим путем его модернизации, объединить государственную мощь со свободой... 

Также по теме: Горбачев - новому президенту не удастся действовать «по старинке»

Как бы то ни было, Сталин не был единственной опорной фигурой в бессознательном Горбачева. Михаилу требовались заступники, сильные личности, которые могли бы принять у него вассальную клятву и наградить мудрым советом. Как несложно убедиться, такую роль играли для него Андропов и Яковлев. Кроме того, досталась она и Раисе, которая была скорее не супругой, а доминантной, фаллической матерью, главным источником вдохновения. Всех знакомых с четой Горбачевых поражала невероятная привязанность Михаила к жене. В начале 1980-х годов, когда Горбачев уже был членом Политбюро, он неизменно снимал обувь по возвращении домой, потому что так нравилось Раисе. Позднее, когда он стал генеральным секретарем Компартии, он согласился на то, чтобы супруга одевалась у западных кутюрье и собрала вокруг себя настоящий двор, подобно великой княгине (это, кстати говоря, неизменно критиковали его противники).

Горбачев не принимал никаких решений без совета жены, так что вокруг быстро начали поговаривать о двух Политбюро. Во время (даже официальных) ужинов первая леди нередко требовала, чтобы ее посадили рядом с мужем, и нарушала все правила протокола, говоря вместо него или предлагая ответы. После распада восточноевропейской империи, когда у Горбачева сложилось ощущение, что предложенная в свое время Яковлевым политика могла завести лишь в тупик, именно советы Раисы подвели его к тому, чтобы попытаться укрепить режим, расставив на ключевые посты людей... которые впоследствии организовали августовский путч 1991 года. Именно она опять-таки косвенно стала препятствием для его союза с Ельциным: генеральный секретарь никогда не забудет, как в 1987 году тот неуважительно отнесся к его супруге. Чуть позже, в период с сентября по декабрь 1991 года, Горбачев, вероятно, не стал бы молчать и бездействовать при виде грозившего распада СССР и стремления к независимости советских республик, если бы Раиса не слегла из-за инсульта после попытки государственного переворота... 

Владимир Федоровский, бывший российский дипломат, один из основателей Движения за демократические реформы и автор множества международных бестселлеров.