Сократ – первое пришествие Христа

Сократ – первое пришествие Христа

        Бирюкова:

        Мне неловко открывать тему, в которой процентов 99 не моего текста. Но я же честно и сразу, без загадок, признаю, что это сочинил Платон. Правда, Платон тогда не знал того, что знаю я – КТО находился в теле Сократа. Сам Господь. Иисус Христос. А впрочем, с чего это я беру на себя смелость недооценивать Платона? Возможно, Платон это знал. Но не сказал…

    Платон:

228  - Обычное дело,- сказал Алкивиад.- Где Сократ, так другой на красавца лучше не зарься. Вот и сейчас он без труда нашел убедительный предлог уложить Агафона возле себя.

После этого Агафон встал, чтобы возлечь рядом с Сократом. Но вдруг к дверям подошла большая толпа веселых гуляк и, застав их открытыми,- кто-то как раз выходил,- ввалилась прямо в дом и расположилась среди пирующих. Тут поднялся страшный шум, и пить уже пришлось без всякого порядка, вино полилось рекой. Эриксимах, Федр и некоторые другие ушли, по словам Аристодема, домой, а сам он уснул и проспал очень долго.

(Бирюкова. Я с этих греков не могу! Это же типичная студенческая пирушка! Гитлер стращал сам себя:"Но когда я представляю как пресно и скучно на христианских небесах... там только "Аллилуйя", пальмовые ветви, младенцы, старики и старухи..."  Гитлер  просто не про те христианские небеса думал! Гитлеру и в голову не приходило, что там ведь есть Сократ! И вино, и закуска... правда, голубых мальчиков там быть не может, Сократ не допустит. А мне они и не нужны!)

Проснулся он на рассвете, когда уже пели  петухи, а проснувшись, увидел, что одни спят, другие разошлись по домам, а бодрствуют только Агафон, Аристофан и Сократ, которые пьют из большой чаши, передавая ее по кругу слева направо, причем Сократ ведет с ними беседу. Всех его речей Аристодем не запомнил, потому что не слыхал их начала и к тому же подремывал. Суть же беседы, сказал он, состояла в том, что Сократ вынудил их признать, что один и тот же человек должен уметь сочинять и комедию и трагедию и что искусный трагический поэт является также комедиографом. (Согласна!!! Говорить о серьезных вещах нужно так, чтобы толпа каталась от хохота по земле!)  Оба по необходимости признали это, и сперва уснул Аристофан, а потом Агафон. (Он их одолел!)

Сократ же, оставив их спящими, встал и ушел, а он, Аристодем, по своему обыкновению, за ним последовал. Придя в Ликей и умывшись, Сократ провел остальную часть дня  обычным образом, а к вечеру отправился домой отдохнуть. (Железный был мужик!)

*

Бирюкова:

Но это только присказка. Сказка началась позже, когда Сократа стали судить - ни за что, как и Христа. Сократ (как и Христос) мог с легкостью избегнуть смертного приговора. Для этого Сократу:

1. Не следовало являться на разбирательство; он имел такое право, силком бы его не поволокли.

2. После вынесения обвинительного вердикта он мог потребовать заменить смертный приговор

- денежным штрафом,

- изгнанием

- тюремным заключением.

Но не потребовал. Предпочел умереть. Даже убежать, что ему предлагалось, не захотел. Это была демонстративная смерть. Он плюнул в морду демократии. Именно демократия убила Сократа. Народ-с! А Христа убил кто? Тоже народ-с! Правда, не грецкий. Греки, арийцы, убив Сократа, на те же грабли повторно наступать уже бы не стали. (Греки не стали убивать Перегрина, не стали убивать Аполлония - я к этим именам еще вернусь.) Ничего-о-о! На свете водились еще и жиды!

И римлянин Пилат не убивал Христа, но пытался спасти. От жидов.

Итак, Сократ умер по собственной воле. И Христос ведь тоже пошел на смерть добровольно! И причина в обоих случаях одна и та же - решались вопросы гораздо более важные, чем отдельно взятая человеческая жизнь. (Нужно было возвестить об Том, кто создал Вселенную; тут мало просто ходить и кричать, тут надо непременно заплатить за идею своей жизнью - иначе не поймут. Причем умереть нужно какой-нибудь страшной смертью: или в огне, или на кресте; яд оказался слишком гуманным средством.)  И оба они, Сократ и Христос, не были простыми людьми. У обоих была связь с Высшим Разумом. Не с Зевсом или с каким-то там Яхве, которые оба демиурги, но с Кем-то неизмеримо более могущественным. С Тем, Кто создал Вселенную. ТКСВ.

Обратите также внимание еще на одно совпадение - Христос был предан, и Сократ был предан. Христа предал Иуда. А Сократа предали народному "правосудию" Мелет, Анит и Ликон. Главным предателем был Мелет... Иуда то ли сам удавился, то ли его удавили (или зарезали, если принять версию Булгакова), Мелета же казнили. Именно за Сократа. Анит и Ликон тоже поплатились. В смысле на этом свете. Ну а уж на том...

Популярность Сократа после казни резко возросла. Популярность Христа - сами знаете.

Аполлония никто не казнил, и о нем забыли. Перегрин  всячески напрашивался на казнь, но его тоже не казнили, и тогда в огонь Перегрин бросился сам -  не помогло. Забыли. Еще и посмеялись. Посему не может быть ни малейших сомнений в том, что вопрос о казни и Сократа и Христа решался не земными судьями, а наверху. (Попробовал бы Иуда не предать... Иуде никто бы не позволил поломать всю игру!)  И того, и другого вывел на казнь Тот, Кто создал Вселенную. Причем, чтобы соблюсти некоторые этические принципы, в теле Христа пошел на казнь самолично Тот, Кто создал. Да и в теле Сократа, возможно, тоже.

Дело Сократа слушалось в 399 году до Рождества Христова. Судила его толпа численностью в 500 человек. Народные, бля, избранники...

*

Платон:

312. Апология Сократа.

(После обвинительных речей)

Как подействовали мои обвинители на вас, афиняне, я не знаю; а я из-за них, право, чуть было и сам себя не забыл: так убедительно они говорили. Впрочем, верного-то они, собственно говоря, ничего не сказали. Из множества их поклепов всего больше удивился я одному: они говорили, будто вам следует остерегаться, как бы я вас не провел своим умением говорить.

Разберем же с самого начала, в чем состоит обвинение, от которого пошла обо мне дурная молва, полагаясь на которую Мелет и подал на меня жалобу.

315. Следует привести их обвинение:"Сократ преступает закон и попусту усердствует, испытуя то, что под землею, да и то, что в небесах, выдавая ложь за правду и других научая тому же."

317.  Эту известность, о мужи афиняне, получил я благодаря некоторой мудрости. Свидетелем этой мудрости я приведу вам бога, который в Дельфах.  Ведь вы знаете Херефонта.  Вот он и спросил, есть ли кто-нибудь на свете мудрее меня, и Пифия ему ответила, что никого нет мудрее.

318. Услыхав это, стал я размышлять сам с собою: что бы такое бог хотел сказать и что это он подразумевает? Потому что сам я, конечно, нимало не сознаю себя мудрым; что же это он хочет сказать, говоря, что я мудрее всех? Ведь не может же он лгать: не полагается ему это. Долго я недоумевал, потом прибегнул к такому решению вопроса: пошел я к одному из тех людей, которые слывут мудрыми, он был один из государственных людей, думая, что вот этот, мол, мудрее меня. Ну и когда я присмотрелся к этому человеку, то мне показалось, что этот муж только кажется мудрым и многим другим и особенно самому себе, а чтобы в самом деле он был мудрым, этого нет; и я старался доказать ему, что он только считает себя мудрым, а на самом деле не мудр. От этого и сам он и многие из присутствовавших возненавидели меня. Уходя оттуда, я рассуждал сам с собою, что этого-то человека я мудрее, потому что мы с ним, пожалуй, оба ничего в совершенстве не знаем, но он, не зная, думает, что что-то знает, а я коли уж не знаю, то и не думаю, что знаю. На такую-то малость, думается мне, я буду мудрее, чем он... Оттуда я пошел к другому, из тех, которые кажутся мудрее, чем тот, и увидал тоже самое; и с тех пор возненавидели меня и сам он и многие другие. Ну и после этого стал я уже ходить по порядку...

(Он же их всех сам и разозлил! Смерти себе искал!)

319. После государственных людей ходил я к поэтам... Брал я те из их произведений, которые, как мне казалось, всего тщательнее ими отработаны и спрашивал у них, что именно они хотели сказать, чтобы кстати, и научиться от них кое-чему. Стыдно мне, о мужи, сказать вам правду, а сказать все-таки следует. Ну да, одним словом, чуть ли не все присутствовавшие лучше могли бы объяснить то, что сделано этими поэтами, чем они сами. И относительно поэтов вот что я узнал в короткое время: не мудростью могут они творить то, что они творят, а какою-то прирожденною способностью и в исступлении... (Бирюкова: Да! Да! Да!)

320. Под конец уж пошел я к ремесленникам... они грешили тем же, что и поэты.

Вот от этого самого исследования, о мужи афиняне, многие меня возненавидели, причем как нельзя сильнее и глубже...

322. От этого и обрушились на меня и Мелет, и Анит, и Ликон: Мелет, негодуя за поэтов, Анит - за ремесленников, а Ликон - за риторов.

 Сократ, говорят они, преступает закон тем, что развращает молодых людей и, богов, которых признает город, не признает, а признает другие, новые божественные знамения.

(Стоп!!! Это предельно важно! Сократ и в самом деле искал другого Бога! Того, Кто создал Вселенную! Ибо ни один из античных греческих богов считаться создателем Вселенной не мог!

И еще. Цитирую показания свидетеля раннего христианства Лукьяна из Самосаты,около 120—180 гг. н. э., что Христос ввел новые таинства:-« христиане ведь еще и теперь почитают того великого человека, который был распят в Палестине за то, что ввел в жизнь эти новые таинства.» )

331. О мужи афиняне, и люблю вас, а слушаться буду скорее Бога, чем вас и не перестану философствовать, уговаривать и убеждать всякого из вас: о лучший из мужей, гражданин города Афин, величайшего из городов, не стыдно ли тебе, что ты заботишься о деньгах, о славе и почестях, а о разумности, об истине и душе своей не заботишься? Могу вас уверить, что так велит Бог, и я думаю, что во всем городе нет у вас большего блага, чем это мое служение Богу. Ведь я только и делаю, что хожу и убеждаю каждого из вас...

А Христос вот что сказал:

“Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут” (Матф. 6:19-20).

(Ребята, но вы сравните Сократа с его Богом и Абрама с Яхве! Но ведь есть же разница!

И Христос со своим Небесным Отцом - ведь это просто новый Сократ! Я нисколько не удивлюсь, если выяснится, что Христос - это повторно посланный на Землю Сократ!)

Христос: если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною.

Услышав слово сие, юноша отошел с печалью, потому что у него было большое имение. Иисус же сказал ученикам Своим: истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное; и ещё говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие” (Матф. 19:16-24).

 Сократ:

333. В самом деле, мне кажется, что Бог послал меня городу как такого, который всюду садится и каждого из вас будит, уговаривает, упрекает. Но может статься, что вы меня с легкостью убьете, и тогда всю остальную вашу жизнь проведете во сне, если только Бог, жалея вас, не пошлет вам еще кого-нибудь. (Через 399 лет! Вот оно – пророчество о пришествии Христа!) А что я такой, как будто бы дан городу Богом, это вы можете усмотреть вот из чего: похоже ли на что-нибудь человеческое, что я забросил свои собственные дела и сколько уже лет терпеливо переношу упадок домашнего хозяйства, а вашим делом занимаюсь всегда, убеждая заботиться о добродетели.

334. Началось у меня это с детства: вдруг какой-то голос, который всякий раз отклоняет меня от того, что я бываю намерен делать, а склонять к чему-нибудь никогда не склоняет. Вот этот-то голос и не допускает меня заниматься государственными делами. И кажется, прекрасно делает, что не допускает. Будьте уверены, что если бы я попробовал заниматься государственными делами, то давно бы уже погиб и не принес бы пользы ни себе, ни вам. И вы на меня не сердитесь, если я вам скажу правду: нет такого человека, который мог бы уцелеть, если бы стал откровенно противиться вам или какому-нибудь другому большинству и хотел бы предотвратить все то множество несправедливостей и беззаконий, которые совершаются в государстве. (Поразительно!)

337. А делать это, говорю я, мне поручено Богом через прорицания и в сновидениях и вообще всякими способами, какими когда-либо еще обнаруживалось божественное определение и поручалось человеку делать что-нибудь.

(А вот диавола тогда не было, ибо еще никто из правящих тогда богов не дерзнул объявить себя Творцом Вселенной. Диавол появился только после того, как Яхве наплел Моисею, что это именно он сотворил мир.)

345. Немного не захотели вы подождать, о мужи афиняне, а вот от этого пойдет о вас дурная слава... что вы убили Сократа, известного мудреца.  Подумайте о моих годах, как много уже прожито жизни и как близко смерть...

346. И вот я, осужденный вами, ухожу на смерть, а они, осужденные истиною, уходят на зло и неправду; и я остаюсь при своем наказании, а они при своем.

А теперь, мои обвинители, я желаю предсказать, что будет с вами после этого. Ведь для меня уже настало то время, когда люди особенно бывают способны пророчествовать - когда им предстоит умереть. И вот я утверждаю, о мужи, меня убившие, что тотчас за моей смертью придет на вас мщение, которое будет много тяжелее той смерти, на которую вы меня осудили.

Божественное знамение не остановило меня ни утром, когда я выходил из дому, ни в то время, когда я входил в суд, ни во время всей речи, что бы я ни хотел сказать.

Ведь прежде-то, когда я что-нибудь говорил, оно нередко останавливало меня среди слова, а теперь во всем этом деле ни разу оно не удержало меня от какого-нибудь поступка, от какого-нибудь слова. Как же мне это понимать? А вот я вам скажу: похоже, в самом деле, что все это произошло к моему благу, и быть этого не может, чтобы мы правильно понимали дело, полагая, что смерть есть зло. Этому у меня теперь есть великое доказательство, потому что быть этого не может, чтобы не остановило меня обычное знамение, если бы то, что я намерен был сделать, не было благом.

А рассудим-ка еще вот как - велика ли надежда, что смерть есть благо? Умереть, говоря по правде, значит одно из двух: или перестать быть чем бы то ни было, так что умерший не испытывает никакого ощущения от чего бы то ни было, или же это есть для души какой-то переход, переселение ее отсюда в другое место, если верить тому, что об этом говорят. И если бы это было отсутствием всякого ощущения, все равно что сон, когда спят так, что даже ничего не видят во сне, то смерть была бы удивительным приобретением. Мне думается, в самом деле, что если бы кто-нибудь должен был взять ту ночь, в которую он спал так, что даже не видел сна, сравнить эту ночь с остальными ночами и днями своей жизни и, подумавши, сказать, сколько дней и ночей прожил он в своей жизни лучше и приятнее, чем ту ночь, то, я думаю, не только всякий простой человек, но и сам Великий царь нашел бы, что сосчитать такие дни и ночи сравнительно с остальными ничего не стоит. Так если смерть такова, я со своей стороны назову ее приобретением, потому что таким-то  образом выходит, что вся жизнь ничем не лучше одной ночи.  С другой стороны, если смерть есть как бы переселение отсюда в другое место и если правду говорят, будто бы там все умершие, то есть ли что-нибудь лучше этого? В самом деле, если прибудешь в Аид, освободившись вот от этих так называемых судей, и найдешь там судей настоящих, тех, что, говорят, судят в Аиде,- Миноса, Радаманта, Эака, Триптолема, и всех тех полубогов, которые в своей жизни отличались справедливостью - разве это будет плохое переселение? А чего бы не дал всякий из вас за то, чтобы быть с Орфеем, Мусеем, Гесиодом, Гомером! Что меня касается, то я желаю умирать много раз, если все это правда...

*

Бирюкова:

Христос об этом не говорил столь подробно. А зачем? Ведь уже сказано. Сократом. Читать умеешь?

И далее Сократ ждет смерти в тюрьме. Там одна тонкость была - на острове Крите жена Миноса Пасифая отдалась быку и от него родила Минотавра и оный Минотавр ежегодно требовал от Афин дани в виде девушек и юношей. Что он там с ними делал, я не знаю, говорят, что ел, а непотребства никакого не было... но Афинам это все равно надоело и они послали героя Тесея, который Минотавра убил. И вот в память об этом деянии Афины ежегодно посылали на Крит посольство, и пока посольство не возвращалось, казнить никого нельзя было! И Сократ ждал возвращения посольства и беседовал с учениками. Как лет 400 спустя беседовали с Перегрином в тюрьме его ученики, чем дали повод Лукиану для издевки… наверное, у Лукиана была язва двенадцатиперстной кишки. Лукьяну  так и хочется иногда дать подзатыльник! Но он свидетель и я его цитирую:-« Главари же христиан даже ночи проводили с Протеем в тюрьме, подкупив стражу. Потом туда стали приносить обеды из разнообразных блюд и вести священные беседы. Почтенный Перегрин – тогда он еще носил это имя – назывался у них новым Сократом.» Вот вам еще одно совпадение. Значит, ранние христиане почитали Сократа, но после Никейского собора (Первый Нике́йский собор — соборЦеркви,признаваемый Вселенским; состоялся в июне 325 года в городеНикея (ныне Изник, Турция) и всей последующей правки Сократ из христианства исчез. Вообще. Совсем. Ну, батюшки там посоветовались…

     Но Сократа невозможно оторвать от христианства. Вернусь к Сократу.

Платон:

Глава "Федон"

377 Сократ: ...я понял, что поэт, если только он хочет быть настоящим поэтом, - должен творить мифы, а не рассуждения. (Я была потрясена, когда это прочитала!)

378  Кебет:- Так почему же все-таки, Сократ, считается, что убить самого себя непозволительно?

Сократ:- Сокровенное учение гласит, что мы, люди, находимся как бы под стражей и не следует ни избавляться от нее своими силами, ни бежать - величественное, на мой взгляд, учение и очень глубокое. И вот что еще, Кебет, хорошо сказано, по-моему: о нас пекутся и заботятся боги, и потому мы, люди,- часть божественного достояния. Согласен  ты с этим или нет?

- Согласен,- отвечал Кебет.

- Но если бы кто-нибудь из тебе принадлежащих убил себя, не справившись предварительно, угодна ли тебе его смерть, ты бы, верно, разгневался и наказал бы его, будто это в твоей власти?

- Непременно! - воскликнул Кебет.

- А тогда, пожалуй, совсем не бессмысленно, чтобы человек не лишал себя жизни, пока Бог каким-нибудь образом его к этому не принудит, вроде как, например, сегодня - меня. (Заметьте - Бог, а не боги!)

381. Я полон радостной надежды, что умерших ждет некое будущее и что оно, как гласят старинные предания, неизмеримо лучшее для добрых, чем для дурных. (Предания! Это означает, что основные принципы христианства Сократу были известны уже тогда! За 399 лет до Христа.)

382 Критон: Прислужник, который даст тебе яду, уже много раз просил предупредить тебя,  чтобы ты разговаривал как можно меньше: оживленный разговор, дескать, горячит, а всего, что горячит, следует избегать - оно мешает действию яда. Кто этого правила не соблюдает, тому приходится пить отраву дважды и даже трижды.

Сократ: Да пусть его! Пусть даст мне яду два или даже три раза, если понадобится!

- Я так и знал,- сказал Критон.

Сократ: Скажи, как мы рассудим: смерть есть нечто?

- Да, конечно,- отвечал Симмий.

- Ни что иное, как отделение души от тела, верно? А "быть мертвым" - это значит, что тело, отделенное от души, существует само по себе и что душа, отделенная от тела, тоже сама по себе? Или, быть может, смерть - это что-нибудь иное?

- Нет, то самое,- сказал Симмий.

385. - Так не в размышлении ли - и только в нем одном - раскрывается перед нею (душой) что-то от подлинного бытия?

- Верно.

- И лучше всего мыслит она (душа), конечно, когда ее не тревожит ничто из того, о чем мы только что говорили - ни слух, ни зрение, ни боль, ни удовольствие, когда, распростившись с телом, она останется одна или почти одна и устремится к подлинному бытию, прекратив и пресекши, насколько это возможно, общение с телом.

- Так оно и есть.

387. Ибо если, не расставшись с телом, невозможно достичь чистого знания, то одно из двух: или знание вообще недостижимо или же достижимо только после смерти. Ну конечно, ведь только тогда, и никак не раньше, душа остается сама по себе, без тела.

388 Но это как раз и называется смертью - освобождение и отделение души от тела...

392. Когда Сократ закончил, заговорил Кебет:

- Все это сказано прекрасно, кроме одного: то, что ты говорил о душе вызывает у людей большие сомнения. Они опасаются, что, расставшись с телом, душа уже нигде  больше не существует, но гибнет и уничтожается в тот самый день, как человек умирает. Едва расставшись с телом, выйдя из него, она рассеивается, словно дыхание или дым, разлетается и ее уже решительно больше нет. Разумеется, если бы душа действительно могла где-то собраться сама по себе и вдобавок излеченная от всех зол, которые ты только что перечислил, это было бы, Сократ, источником великой и прекрасной надежды, что слова твои - истина. Но что душа умершего продолжает существовать и обладает известной способностью мыслить, - это, на мой взгляд, требует веских доказательств и обстоятельных разъяснений. Хочу знать, что ты об этом думаешь.

(Бирюкова: О-о, это не только Кебет желал узнать, но очень многие… и, в частности, Гитлер: "Христианский тезис о загробной жизни я ничем не могу заменить, поскольку он совершенно несостоятелен.")

Сократ:

- Души скончавшихся находятся в Аиде или же нет? Есть древнее учение, что души, пришедшие отсюда, находятся там и снова возвращаются сюда, возникая из умерших. Если это так, если живые вновь возникают из умерших, то, по-видимому, наши души должны побывать там, в Аиде, не правда ли? Если бы их там не было, они не могли бы и возникнуть; и если бы мы с полною ясностью обнаружили, что живые возникают из мертвых и никак не иначе, это было бы достаточным доказательством нашей правоты. Если же все это не так, поищем иных доводов.

- Отлично,- сказал Кебет.

- Тогда не ограничивайся одними людьми, но посмотри на животных, на растения - на все, чему присуще возникновение. Не таким ли образом возникает все вообще - противоположное из противоположного - в любом случае, когда налицо две противоположности. Прекрасное и безобразное, справедливое и несправедливое... Все возникает таким образом - противоположное из противоположного.

Тогда двинемся дальше. Нет ли между любыми двумя противоположностями как бы чего-то промежуточного? Так как противоположностей две, то возможны две перехода - от одной к другой или наоборот. Например, между большей вещью и меньшей возможны рост и убывание. Не иначе обстоит дело с разъединением и соединением, с охлаждением и нагреванием... противоположности возникают одна из другой, и переход этот обоюдный.

Теперь ответь мне, есть ли что-нибудь противоположное жизни?

- Смерть,- отвечал Кебет.

- Значит, раз они противоположны, то возникают друг из друга, и между двумя этими противоположностями возможны два перехода.

- Ну конечно!

- Итак, Кебет, живое и живые возникают из мертвого...

Из двух переходов, один совершенно ясен - ведь умирание - вещь ясная. Как же мы теперь поступим? Не станем вводить для равновесия противоположный переход - пускай себе природа хромает на одну ногу? Или же мы обязаны уравновесить умирание каким-то противоположным переходом?

- Оживанием.

-  Но если оживание существует, то чем оно будет, это оживание? Не переходом ли из мертвых в живые?

- Да, конечно.

- Значит, мы согласны с тобой и в том, что живые возникли из мертвых ничуть не иначе, чем мертвые из живых. Но если так, мы уже располагаем достаточным доказательством, что души умерших должны существовать в каком-то месте, откуда они вновь возвращаются к жизни.

А вот еще довод. Если бы возникающие противоположности не уравновешивали постоянно одна другую, словно описывая круг, если бы возникновение шло по прямой линии, только в одном направлении и никогда не поворачивало вспять, в противоположную сторону - все в конце концов приняло бы один и тот же образ, приобрело одни и те же свойства и возникновение прекратилось бы.

- Нет, не понимаю! Как это?

- Представь себе, что существует только засыпание, и что пробуждение от сна его не уравновешивает -  все остальное тоже погрузилось бы в сон. И точно так же, друг Кебет, если бы все причастное к жизни умирало, а умерев, оставалось бы мертвым и вновь не оживало, - в конце концов все стало бы мертво и жизни бы исчезла... И если бы даже живое возникало из чего-нибудь иного, а затем все-таки умирало, каким образом можно было бы избегнуть всеобщей смерти и уничтожения?

- Никаким... А ты, мне кажется, рассуждаешь совершенно верно.

- Вот и мне кажется, что это именно так, а не как-нибудь иначе и что мы нисколько не обманываем себя, приходя к согласию. Поистине существуют и оживание и возникновение живых из мертвых. Существуют и души умерших, и добрым между ними выпадает лучшая доля, а дурным - худшая.

398. Бирюкова: И далее они обсуждают еще одно доказательство - припоминание. Суть его в том, что мы из прошлых наших жизней знаем все обо всем и в этой жизни можем припомнить все обо всем, и иногда на самом деле припоминаем. Знание - есть припоминание. У каждого из нас бывает ощущение, что он уже переживал когда-то то, что в данный момент переживает. Получается, что это вовсе не психиатрический симптом, а доказательство правоты Сократа!

Платон:

399. Сократ:  Мы сходимся на том, что если человеку предстоит что-то припомнить, он должен уже знать это заранее. Если человек, что-то увидев, или услыхав, или восприняв иным каким-то либо чувством, не только узнает это, но еще и примыслит нечто иное, принадлежащее к иному знание, разве не вправе мы утверждать, что он вспомнил то, о чем мыслит?

- Как это?

Бирюкова: Дальше я что-то пока не врубилась. Похоже, что тот нравственный закон, который существует в каждом из нас, и который так удивлял Паскаля, объясняется припоминанием. Мы припоминаем, что есть хорошо, а что есть плохо. Познание добра и зла есть припоминание! А вовсе не тот олигофренический вздор про Еву и яблоко, что наплел Моисей.

406. - Стало быть, Симмий, наши души и до того, как им довелось оказаться в человеческом образе, существовали вне тела и уже тогда обладали разумом.

434 Бирюкова: - рассуждения о гармонии. Гармония неуничтожима. И душа неуничтожима.

Все это – чистое христианство. А Сократ – прямой предшественник Христа.