Мои университеты или Москва слезам не верит (из "Записок для моих будущих внуков")

 Начало

http://maxpark.com/community/4707/content/1620260

http://maxpark.com/community/4707/content/1688816

 Мои университеты или Москва слезам не верит 

(из "Записок для моих будущих внуков")

   Июль 1980 года… Я, лихорадочно собираю чемодан, отправляюсь в Москву, впереди меня ждут вступительные экзамены и Олимпиада-80. У нас прошел слух, что из столицы срочно выдворяют всех ненадежных элементов, а подмосковные электрички высаживают пассажиров, не доезжая до конечных пунктов назначения - вокзалов. Не знаю, как остальным, а нам, абитуриентам московских вузов и средних специальных учебных заведений, повезло, впускали беспрепятственно. Как потом вспоминал мой будущий муж, который встречал меня в аэропорту, я приехала пропитанная морским свежим воздухом, сверкая бронзовым загаром и глупой улыбкой до ушей.

   На этот раз целью моей был техникум легкой промышленности, где вот уже год, как училась подруга Ритка. Экзамены я сдала легко, несмотря на то, что очень боялась творческих заданий, а именно экзаменов по рисунку, живописи и композиции. Курс по моделированию обуви и изделий из кожи был очень популярен, конкурс жуткий, 4 человека на место. Конечно, меньше, чем в институте, но я решила не рисковать, а образовываться с учетом прошлогоднего опыта, так сказать, постепенно. И вот, наконец, я студентка ММТТЛП. Техникум находился при кожевенно-обувном комбинате на Краснобогатырской улице рядом с метро «Преображенская площадь». Кто носил ботинки, которые изготавливали на этом комбинате, являлось для меня загадкой, настолько они были грубые, не модные. Но факт оставался фактом, план по ботинкам постоянно выполнялся, а как они потом продавались, осталось тайной, покрытой мраком. Запах мочевины, с помощью которой на комбинате вымачивали и дубили кожу, был таким стойким и специфическим, что казалось, проникал повсюду. Когда я после первой сессии приехала на каникулы домой, этим запахом была пропитана вся моя одежда.

   Мне дали место в общежитии при техникуме, в комнате нас поселилось 6 девчонок из разных частей необъятного СССР. Ленка была моей землячкой-из Риги, Алка из Казани, Ларка из подмосковного Дзержинска, Надежда из Нижнего Новгорода, Ольга из Новомосковска Тульской области. Мы жили очень весело, бывало, ссорились, но беззлобно, тут же мирились. По вечерам у нас долго горел свет, слышался смех, из большого алюминиевого чайника (похожего на тот, с которым носился по Смольному Человек с ружьем) мы разливали чай и пили с вареньем, привезенным из дома, сушками, сухарями, бубликами, купленными в булочной напротив. Ах, какой ассортимент был тогда в булочных! Если повезет, можно было даже купить вафельный тортик в шоколаде, вкус которого не сравнить с теми тортиками, что в изобилии томятся на прилавках современных магазинов. Каждый занимался своими делами, да еще и девчонки из соседних комнат в гости наведывались. Мне, лично, это не мешало, ровно в десять вечера (у меня было постоянно низкое давление) я падала на подушку и засыпала как убитая. Правда, общежитский быт первое время слегка действовал мне на нервы.  

  Извиняюсь за физиологическое отступление, но я с детства жила в старом доме, где не было горячей воды и приходилось каждую неделю топить дровами титан, чтоб его нагреть, наполнить большую глубокую ванну и помыться целиком. Однако я привыкла каждый вечер греть на плите большую кастрюлю с водой., чтобы смыть, так сказать, с себя всю пыль прошедшего дня. В общежитии такой возможности не было. Была одна туалетная комната на этаже на всех, где в ряд стояли умывальники, а напротив располагалось три унитаза. Перегородок между ними и отдельных кабинок не предполагалось. Помучившись кое-как первую неделю, на вторую я не выдержала и пошла к коменданту общежития, высказав все, что я думаю по этому поводу. Ходила я к этой красивой, чем-то похожей на актрису Люсьену Овчинникову, женщине еще не раз, с жаром рассказывала о важности санитарии и личной гигиены, после чего она стала шарахаться от меня как от прокаженной. В результате моей настойчивости к Новому году появились перегородки между унитазами и даже одна отгороженная кабинка, которая закрывалась с помощью крючка! Просто мечта! Жизнь налаживалась, теперь не надо было вставать в шесть часов утра, чтобы успеть кое-как умыться, пока не проснулся наш общежитский улей. В подвальном помещении был душ и прачечная. Нам туда разрешалось ходить по понедельникам и четвергам, мальчишкам по вторникам и пятницам. По понедельникам я усиленно стирала всю одежду, что носила в течение недели. Ключ от душевой также каждый раз приходилось просить у коменданта, однажды она не выдержала и сказала: «Что вы так часто моетесь и стираете, не кочегарами ведь работаете?». Сказать, что я была в шоке, значит не сказать ничего. Но человек привыкает ко всему, постепенно привыкла мыться два раза в неделю и я, благо, что прожила я в общежитии всего полтора года. 

   Единственное, к чему я не смогла привыкнуть, так это к большим рыжим тараканам, которые оккупировали кухню и туалет. Я, словно Дарвин, открывший новый вид фауны, долго к ним присматривалась. Таких больших откормленных тараканов я больше в своей жизни ни разу не видела! Я пыталась, как могла, избежать всяких встреч с ними, но они с завидным постоянством встречали меня по утрам в раковинах умывальников и, задорно шевеля усами, дружно пускались наутек из плиты, когда я по утрам ставила греть чайник.

Б-р-р! Даже сейчас всю передергивает, когда вспоминаю об этих «милых» созданиях.

Но это были такие мелочи по сравнению с возможностью жить и учиться в столице! Вырвавшись из- под теплого родительского крыла, мы не могли надышаться воздухом свободы. Гуляли по Москве, пока не отваливались от усталости ноги, активно посещали театры, кино, выставки, нам было интересно буквально все, хотелось посетить знаменитые достопримечательности столицы, о которых столько читали и смотрели по телевидению, все и сразу. Можно было до бесконечности бродить по запутанным улочкам Замоскворечья, наслаждаться старинной архитектурой подмосковных музеев-усадьб, развлекаться в парках отдыха «Сокольники», ВДНХ, парке культуры и отдыха им.Горького, посещать все премьеры новых фильмов.

Москва того времени была совершенно другой, роднее что ли, ближе нам, несмотря на то, что жили мы в разных уголках страны, столица нас объединяла. А как мне нравился ритм этого большого мегаполиса, он очень хорошо чувствовался по утрам в метро, в электричках, на улицах, я заряжалась от него какой-то невиданной энергетикой. От чувства сопричастности к этому пульсирующему живому организму, хотелось летать. И люди…москвичи и гости столицы, как нас тогда называли, мы были совершенно другими, более спокойными, отзывчивыми, доброжелательными. В этой связи вспоминаются два случая.

Однажды мы с Алкой гуляли по вечерней Москве возле Большого театра, билеты в этот знаменитый театр можно было приобрести либо по великому блату (забытое нынче словечко), либо за бешеные деньги у спекулянтов. А где ж их взять, нам, жившим на одну стипендию (кстати, жить было можно, ели досыта и еще оставалось на культурные развлечения). Мы с подругой со вздохом рассматривали афиши, мечтая, что когда-нибудь мы обязательно побываем в этом храме искусства. Было уже около восьми часов вечера, спектакль давно начался, и шанс приобрести лишний билетик по сходной цене у перекупщиков растаял, как дымка. Внезапно распахнулась дверь парадного входа и оттуда в спешке выбежали две женщины, буквально схватили нас за руки, спрашивая: «Девчонки, не хотите в театр?». Мы, закивали головами, как китайские болванчики. Они торопливо подвели нас к контролершам: «Вот эти девушки сядут на наши места, а у нас через два часа уходит поезд. К сожалению, не сможем досмотреть представление до конца, опоздаем». Сунули нам в руки смятые билеты, и вот, мы уже сидим в четвертом ряду партера (!), начинается второй акт балета «Лебединое озеро». Все произошло так быстро, как в сказке, по-щучьему велению, но нам некогда этому удивляться, не отрываясь, с открытыми ртами мы смотрим на сцену и просто растворяемся в прекрасной, волнующей душу, музыке П.И.Чайковского. Когда, вернувшись в этот вечер в общежитие, захлебываясь от восторга, мы рассказали всю эту историю соседкам по комнате, они нам не поверили! Только когда мы им показали программку, они недоверчиво сказали: «Вам просто повезло!» И это было именно так.

       Второй случай произошел в мою первую московскую зиму. Раза два в месяц по выходным я ездила навещать сестру Надежду, которая к тому времени вышла замуж, родила дочку. Жили они с родителями мужа в Подмосковье в собственном доме. Изредка я оставалась у сестры ночевать. Вот и в тот раз, из-за сильного мороза я осталась на ночь у Надежды, а рано утром отправилась на занятия в техникум. Одета я была в короткую курточку, юбку, на ногах сапожки на рыбьем меху и тоненькие колготочки, на руках тонкие кожаные перчатки. В Прибалтике у нас были теплые зимы, поэтому мне и в голову не приходило, что надо утеплиться. До станции электрички я добралась на автобусе быстро, а вот потом пришлось ждать электричку минут сорок. Сначала замерзли ноги между сапогами и юбкой, потом я перестала чувствовать стопы, хотя усиленно ими шевелила, потом я начала метаться по перрону взад-вперед, засунув руки в перчатках в карманы, пытаясь, таким образом, хоть чуть-чуть разогнать кровь по жилам и согреть онемевшие пальцы рук. Самое страшное началось в метро, мое тело стало «оттаивать» и резкая боль возникла в руках и ногах. Чтобы не закричать от невыносимой боли я закусила нижнюю губу почти до крови, но лицо исказила мучительная гримаса, а из глаз предательски потекли ручьем слезы. Мужчина лет 35 (мне он тогда показался староватым), сидевший напротив меня, сначала пристально смотрел, а потом пересел ко мне и спросил что случилось. Я в то время была скромной воспитанной провинциальной девушкой, никогда не заговаривала с незнакомыми мужчинами на улице и в транспорте, а тут вдруг меня как прорвало, я, всхлипывая, сказала ему, что, кажется, отморозила руки и ноги. Он решительно снял с моих рук перчатки и начал на них тихонько дуть теплым воздухом, одновременно растирая ладони. Понемногу боль стала стихать, в руках появилось приятное тепло, я блаженно улыбнулась. Мужчина вышел через несколько остановок, на прощание он дал мне совет одеваться теплее и обязательно носить варежки вместо кожаных перчаток. После этого случая я, подчиняясь московскому климату, купила себе шерстяные колготки, рейтузы, пуховые варежки и кроличий полушубок «под котика». Эти два случая людского неравнодушия крепко врезались мне в память, и теперь, когда кому-то требуется моя помощь, я вспоминаю их, стараясь, в свою очередь, оказаться кому-то полезной.

А учебная жизнь шла своим чередом… (продолжение следует)