Россия-Япония. С чего все начиналось.

Менее чем через полгода в нашей стране впервые будут проходить зимние Олимпийские игры. Почти никто не обратил внимание, что открытие этих игр совпадает с началом русско-японской войны 1904-1905 г.г. И если уже сейчас все СМИ брошены на позитивное освещение предстоящего события, то понятно, что в феврале 2014 на фоне грандиозных праздничных мероприятий, какая-то давно прошедшая война мало кого будет интересовать. Кроме того, естественно, что соображения «политической корректности», в такой момент, не позволят напоминать одной из стран-участниц, о ее неблаговидной роли 110 лет назад.

Поэтому уже сегодня мы начинаем новую серию публикаций о русско-японской войне 1904-1905 г.г. Мы постараемся в хронологическом порядке проследить развитие российско-японских отношений. Что явилось основными причинами этого военного столкновения? Познакомить читателя с биографиями людей, сыгравших не последнюю роль в происходивших событиях. Установить, кто же действительно выиграл в этой войне.

Так как вопросы географического освоения Сахалина и Курил уже достаточно освящались на различных уровнях, хотя до сих пор российская и японская стороны имеют противоположные точки зрения, мы сознательно опускаем эту тему.

Впервые официально российские власти узнали о далекой восточной соседке еще при царе Алексее Михайловиче от главы русского посольства в Пекине Спафария Н.Г. (1675-1678). По пути в Китай он проделал огромный путь по Сибири и Забайкалью. Именно он сообщил «расспросные» сведения о Сахалине, ошибочно преувеличив его длину и ширину, т.к. «присоединил» к нему остров Хоккайдо.

В своем дорожном дневнике он первый дал описание Оби, Иртыша, Байкала, Амура, Сунгари и «произвел» множество других географических открытий. Чтобы понять всю величину этой фигуры в российской истории, можно добавить, что он знал 8 иностранных языков, автор первой российской арифметики- «Арифмолагиона», его прямым потомком является Нобелевский лауреат Илья Мечников. (Фамилия Мечников – калька с румынского Спэтару, что означает «имеющий меч», «мечник»).

До этого в России о Японии имелись очень скудные сведения. Они содержались в книге «Космография», написанной в 1670 г. в Холмогорском монастыре. В ней есть глава, посвященная Японии, - «О Иапонии или Япон-острове», - где приводятся некоторые, не совсем достоверные данные о географическом положении, климате, флоре и фауне, природных ресурсах, системе управления, занятиях, религии, нравах и обычаях Японии. Например: «Иапония - большой остров, лежит в 700 верстах к востоку от Китая, богат золотом, серебром и другия сокровища». Отмечалось, что японские обычаи и письменность схожи с китайскими, что японцы - «люди свирепые, казнили многих португальских и испанских иезуитов».

С именем Петра 1 связана целая эпоха глубоких преобразований, призванных покончить с замкнутостью страны. В 1697 году он выехал с посольством в Европу набираться иностранного опыта. В тот же год казацкий атаман Владимир Атласов осваивал Камчатку. Он прошел весь полуостров с севера до юга и увидел в открытом море первый из Курильских островов. Где-то за ним располагалась таинственная Япония, слухи о которой доходили до казаков-первопроходцев.

В 1701 году Атласов обнаружил у ительменов на р. Иче иностранца. Казацкий атаман «отбил» у камчадалов пленного со всем его имуществом: книгами по искусству и двумя золотыми монетами. Так 312 лет назад состоялось первое личное официальное знакомство русского с жителем Японии. По документам последний значился как Дэнбэй Татэкава - сын купца из Осаки.

Чтобы понять, как он оказался на Камчатке, надо вернуться к 1543 году, когда у берегов острова Танэгасима (южный Кюсю) впервые появился португальский корабль, совершавший плавание по Тихому океану. Вслед за португальцами в Японию последовательно пришли испанцы, голландцы и англичане. Они познакомили японцев с европейскими товарами, в частности с огнестрельным оружием. Вместе с португальскими купцами в Японии появились иезуиты, которые начали распространять христианство. Это были первые контакты японцев с Европой и Америкой. В 1582–1590 годах, в правление Хидэёси Тоётоми, небольшая группа принявших христианство японцев посетила Португалию, Испанию и Рим, где была принята папой. А в 1614–1620 годах через Новую Испанию (Мексику) в Европе побывала миссия князя Датэ Масамунэ (из Сэндая). Поначалу японские центральные власти разрешали такие контакты, надеясь получить из Европы военные и технические новинки для укрепления своих позиций в междоусобной борьбе в Японии. Но когда стало ясно, что Испания и другие европейские страны стремятся колонизировать Японию, эти контакты были пресечены. Кроме того, опасения центральных властей вызывало усиление местных князей, особенно на Кюсю, извлекавших большие прибыли из торговли с европейцами, а также распространение христианства, противопоставлявшего себя синтоизму и буддизму. Правящей японской верхушкой принимается ряд указов об ограничении деятельности иностранцев.

Развитие внешней торговли вызвало рост прослойки богатых горожан в морских портах. Их влияние, обусловленное огромными богатствами, стало настолько значительным, что грозило подорвать и сами устои феодального строя. Поэтому японской элите для сохранения своего положения было необходимо нанести удар могуществу этой торговой буржуазии — запретить ей заниматься внешней торговлей.

Торговля с иностранцами была монополизирована компанией, не только созданной и контролируемой правительством сёгуна, но и организованной с прямым участием правительства в качестве пайщика, а это лишало источника обогащения и торговое сословие, и южных феодалов. Чиновники, связанные с иностранцами были смещены, несколько христиан казнены. В 1614 году особым указом было введено полное запрещение иноземной религии. В 1630 году прекращен ввоз книг, где имелось малейшее упоминание о христианстве.

Крестьяне-католики взбунтовались. На островах Симабара и Амасукава, близ г. Нагасаки в 1637 г. вспыхнуло вооруженное восстание. На его подавление была брошена 100-тысячная армия. Повстанцы укрылись в замке Хара (около 38 тыс.). Он подвергся артиллерийскому обстрелу с голландских и китайских судов. Взяв штурмом замок, правительственные войска учинили поголовную резню, в живых осталось около 100 человек.

Так Симабарское восстание с грохотом захлопнуло ворота в страну. С 1639 года Япония оказалась на положении закрытой страны. Сакоку (буквально «страна на замке»), длилось в течение двух столетий. Были изданы распоряжения о запрете захода в Японию всех иностранных судов. Лишь 75 морским судам китайцев и голландцев, принимавшим участие в подавлении восстания, разрешалось один раз в год входить в порт Нагасаки. Причем эти негоцианты обязаны были предоставлять письменные доклады об основных событиях в мире.

Японцам было запрещено покидать пределы своей страны, а японские суда были ограничены малым тоннажем и имели право совершать только каботажное плавание вдоль побережья. Налетавшие тайфуны часто уносили эти суденышки, некоторые из них прибивало к Курильским или Алеутским островам, к побережью Камчатки. Именно так в 1695 году оказался на южном побережье Камчатки Дэнбэй, чье судно с грузом риса, следовавшее из Осаки в Эдо, было унесено в океан.

Посчитав, что Дэнбэй может заинтересовать Москву, Атласов взял его с собой в Анадырь, где была база его казацкого отряда, а оттуда привез в Якутск, в то время центр освоения Восточной Сибири. Там с его слов была записана «скаска» о Камчатском походе, где Атласов рассказал и о Дэнбэе. Японец действительно заинтересовал Москву, и из Сибирского приказа в 1701 году пришло указание, чтобы нарочные из Якутска «с иноземцем ехали к Москве со всяким поспешением и обережью от всяких непотребных случаев и никакой нужды в одежде и в кормех отнюдь бы ему не было». Так накануне нового 1702 года Дэнбэй прибыл в российскую столицу.

Первое место, в котором оказался Дэнбэй сразу же по приезде в Москву, был Сибирский приказ, ведавший делами Сибири. Его глава, голландец Виниус, записал здесь со слов Дэнбэя “скаску” о Японии. Это был первый в России документ, в котором была зафиксирована достоверная информация об этой далекой стране. Он вызвал наибольший интерес у московских властей. Так в ней было записано следующее: «А в иные земли они, японцы, не ходят, а в Японскую-де землю приходят к ним кораблями немцы с сукнами и иными товары, в город Нангасаки и в этом городе, многие немцы домами живут, а в иные города Японские земли немцев и никого чужеземцев торговать не пускают, а для чего — про то не ведает… А городы-де Батавию, Формосу, Кантон — он, Дэнбэй, не знает и не слыхал, а иезуитов и попов немецких в городах японских нет, а есть де или нет в Нангасаке городе — (того он не ведает). И креста Христова у них нет же, а иных никаких вер оне, японцы, не принимают и быть иным верам не велят».

Петр I прочитал «скаску» Дэнбэя и 8 января 1702 года принял его в селе Преображенском. Судя по всему, у него не сложилось впечатление, что Япония отгородилась от внешнего мира, и он решил использовать Дэнбэя для того, чтобы проторить путь к Японским островам. Известен его указ, помеченный тем же днем 8 января. В нем говорилось:

«И великий государь… указывал его, Дэнбэя, на Москве учить русской грамоте, где прилично, а как он русскому языку и грамоте навыкнет, и ему, Дэнбэю, дать в научение из русских робят человека три или четыре — учить их японскому языку и грамоте. А в крещении в православную христианскую веру дать ему, иноземцу, на волю и его, иноземца, утешать и говорить ему: как он русскому языку и грамоте научит и ево отпустят в Японскую землю. А ныне ему, иноземцу, пока он в Москве будет, давать своего великого государя жалования на корм и на одежду».

Весной 1702 года Дэнбэя был взят на государственное содержание (получал 5 копеек в день) и определен в Артиллерийскую школу при Пушечном дворе. Учился он на «словесном» отделении, т.е. в общеобразовательных классах. Учеба продолжалась пять лет. За это время Дэнбэй освоил русский язык и грамоту. В 1707 году московский комендант и сибирский губернатор князь М.П. Гагарин забрал его из школы в свою свиту, но «по совместительству» японец преподавал сначала в школе для изучения иностранных языков в Посольском приказе в Москве, а затем при Петербургской мореходной математической школе.

В 1714 году ему в помощь с Камчатки был прислан японец Санима, также попавший в плен к камчадалам и освобождённый приказчиком Петром Чириковым. Санима в Петербурге женился на русской. Его сын Богданов Андрей работал в библиотеке Академии наук, затем преподавал в той же школе, что и отец. С его именем связывают создание первых в России японских разговорника и грамматики.

Сейчас трудно сказать, хорошим ли преподавателем был Дэнбэй, но его ученики себя никак не проявили. В общем, он не оправдал тех надежд, которые возлагал на него Петр I. Соответственно, отпало и обещание царя вернуть Дэнбэя на родину. К тому же, в то время Россия еще не открыла морской путь на Японские острова и даже при желании не могла бы доставить туда иностранца. Поэтому в 1710 году князь Гагарин по приказу Петра крестил Дэнбэя, говоря другими словами, определил его в российское гражданство. Дэнбэй получил новое имя Гавриил. А в 1721 году князь Гагарин потерял фавор у Петра и был повешен за казнокрадство. Дэнбэй стал своеобразным российским «ронином», т.е. самураем, потерявшим своего господина, и его след затерялся.

В то же время выход русских землепроходцев и мореходов к Охотскому морю и Тихому океану усиливал интерес к Японии и стремление к установлению с ней торговых сношений.

Местные сибирские власти, Сибирский приказ, а затем и правительственные экспедиции, организованные по приказу Петра I, предпринимали различные попытки разведать путь в Японию. Большую лепту в решение этой задачи внес Иван Петрович Козыревский ( 1680-1734). В апреле 1713 г. начальник Камчатки Василий Колесов, выполняя царский указ, направляет на Курилы экспедицию во главе с И. Козыревским. Теперь перед ним поставлена четкая задача — «о Апонском государстве и за переливами о морских островах проведывание учинить». В своем отчете Иван Петрович представил чертежи и описание Курил вплоть до «Матмайского острова» Хоккайдо. Эти чертежи были доставлены в Москву и положены в основу карты Тихого океана.

В 1726 г. Иван Козыревский встретился в Якутске с руководителем Первой Камчатской экспедиции Витусом Берингом. Он вручил последнему свой основной труд жизни — «Чертеж как Камчадальскаго носу, також и морским островам, коликое число островов от Камчадальскаго носу до Матмайского и Нифону островов». В «доношении» и «чертеже» И.П. Козыревского отражалась, в сущности, история исследования Камчатки и Курильских островов, приводились богатые данные о Японии и множество свидетельств о японцах, оставшихся на Курилах и Камчатке.

К концу царствования Петра 1 официальных контактов с сёгунатом так установлено и не было, японские же суда продолжали терпеть кораблекрушения, и нередко их экипажи оказывались на Камчатке. Многие японцы оставались жить в России, получали русские имена, некоторые из них становились переводчиками и учителями японского языка.

Так в июне 1729 г. В. Беринг прибыл в Большерецкий острог, где ему сообщили, что «видели подле берега ходящих людей иностранных, а признаваем, что подлинно японскаго народу». Беринг приказал найти этих людей. Это были Гонза (Гондзо), «который был при отце своем штурмане для обучения мореплавания, но и тот в руку раненой; а другой старой именем Соза (Содзо)». Их бусу ( мелкое судно, только такие с одной мачтой разрешали строить в Японии. - С.К.) «Фаянк- мару» с командой в 17 человек, при переходе из Самцы в Осаку, попало в шторм. И только через полгода прибило к южной Камчатке. Их обнаружил казачий пятидесятник Андрей Штинников и ради наживы приказал камчадалам убить всех, кроме Гондзо и Содзо. (За убийство 15 японцев Штинников был посажен в тюрьму, а 1739 году Походная канцелярия во главе с майорами В.Мерилиным и Д. Павлуцким приговорила его к повешению. - С.К.).

Японцев сначала отвезли в Нижнекамчатск, а затем по приказу майора Д. И. Павлуцкого их отправили в Якутск, оттуда в Тобольск, затем в Петербург, где они были представлены императрице Анне Иоанновне. В 1734 г. их крестили. Гондзо стал именоваться Дамианом Поморцевым, а Содзо - Козьмой Шульцем. Их направили в Академию наук для обучения русскому языку, а в 1736 г. они стали учителями в школе японского языка. Ими были составлены первые русско-японские словари. Но работать им пришлось недолго: в том же 1736 г. на 43-м году жизни умер Содзо - К. Шульц, а в 1739 г. - 21-летний Гондзо - Д. Поморцев. Свидетель тех событий позже написал: «Для памяти сего случая, что из толь отдаленного места были люди в России, приказала Академия срисовать их, и снять с лиц алебастаровыя формы, которыя в Императорской кунсткамере поныне находятся».

В начале декабря 1730 г. в «Предложении», поданном в Сенат, В. Беринг писал: «А ежели впредь вышеписанной японский народ [найдетца], то по моему мнению надлежит тех людей отправить на нашем судне в их землю и проведать путь, и мошно ли с ними иметь торг или каким другим образом к пользе нашему государству что присмотреть, понеже до самые японские земли от Камчатского Угла имеютца острова, и не в дальном расстоянии остров от острова». Он высказал две очень важные мысли: о продолжении поисков путей в Японию и установлении с ней контактов посредством возвращения на родину на русских судах японцев, потерпевших кораблекрушение. Вторая мысль упорно использовалась Россией более 100 лет. Попытки возвратить на родину японцев на казенных судах предпринимались неоднократно, но успеха не имели. Сёгунат, проводивший политику самоизоляции государства, неизменно уклонялся от контактов с русским правительством.

Летом 1739 года участник обоих камчатских экспедиций, позднее принявший руководство у В. Беринга, капитан 1 ранга Шпанберг Мартын Петрович (1698-1761) на 4-х судах дошел до восточного побережья острова Хонсю и Хоккайдо. Среди моряков этой экспедиции были «солдатские дети» Фенев и Шенаныкин, первые выпускники школы Сондзо и Гондзы. Контакт с японцами ограничился приобретением у местных жителей продуктов питания и дальнейшего развития не получил. Более того, Шпанберга в Петербурге заподозрили, что он не был в Японии. Было назначено следствие, позднее полностью оправдавшее мореплавателя.

В ноябре 1744 года бусу «Тага-мару» с 17 моряками шло в Эдо (ныне Токио). Вскоре оно попало в жестокий шторм, который поломал мачту и руль. В результате «Тага-мару» унесло в открытое море. Только в мае следующего года судно было выброшено на побережье северокурильского острова Оннекотан. Спустя два дня после высадки на берег японцы были найдены сборщиками ясака Матвеем Новограбленным и Федором Слободчиковым. 10 человек, оставшиеся в живых, были вывезены в Большерецк на Камчатке, где все они приняли крещение. Один японец заболел и из-за болезни остался в Большерецке, остальные 9 человек были через Охотск направлены в Якутск. Здесь по указанию Сената японцы были разделены на 2 группы.

Пятеро — Кютаро (русское имя — Петр Черный), Сёэмон (Григорий Свиньин), Ихэй (Василий Панов), Хатибэй (Андрей Решетников) и Исодзи (Фома Лебедев) — должны были отправиться в Петербург и стать преподавателями в школе японского языка.

Четверо — Рихатиро (Матвей Попов), Санносукэ (Иван Татаринов), Чосукэ (Филипп Трапезников) и Кюсукэ (Иван Семенов) —оставались в Якутске для того, чтобы открыть в этом городе школу японского языка и также стать в ней преподавателями.

Эти японцы в Якутске прилежно несли свою службу в качестве преподавателей, ведя достаточно обеспеченную жизнь в окружении гостеприимных якутов и казаков. Сенат своим Указом от 28 декабря 1753 года предписал Иркутской канцелярии присвоить способным преподавателям чин «коллежского переводчика», который по «Табели о рангах» 1722 года соответствовал чину поручика. Нам сейчас этот чин кажется не очень высоким, однако в Якутии во второй половине XVIII века отношение к нему было совершенно иным. Достаточно сказать, что воевода, т.е. наивысший местный начальник сразу в двух областях, гражданской и военной, как правило, был в чине капитана или майора, но иногда назначался и из поручиков.

В 1754 году японская школа была переведена в Иркутск и объединена с навигацкой. Ее выпускники сыграли огромную роль в развитии дальнейших русско-японских контактов…

Взошедшая на престол к этому времени Екатерина 11 Великая, после умерщвления собственного мужа ( императора Петра 111), дабы показаться перед правителями Европы «истой демократкой» временно отменила смертные казни для «извергов своего отечества». Но последних стало так много, что по совету любимого шефа Тайной канцелярии Шешковского С.И, пожалуй самого изобретательного «воспитателя общественных нравов», были созданы специальные массовые поселения политических ссыльных. И именно Камчатская политкаторга стала основой для единственного в российской истории массового побега каторжан. Ссыльные во главе с бывшим польским мятежным конфедератом Беневским подняли мятеж. Каторжниками был «взят» губернский центр Камчатки –Большерецк. Ими были убиты местный комендант капитан Нилов и его охрана, захвачена местная казна, годовой ясак и корабль «Святой Петр». На нем беглецами (96 человек), ставшими русскими морскими пиратами, было совершено немыслимое даже по теперешним временам плавание от Камчатки до Европы, первыми из русских пересекших экватор и Индийский океан.

В середине лета, сильно потрёпанный штормами, «Св. Петр» подошел к о. Сикоку, где после длительных препирательств, наконец, получил разрешение зайти в бухту о. Амамиосима. Все попытки связаться с сёгунатом ни к чему не привели. Японцы выставляли вооруженный караул на лодках и по всей бухте, пресекая любые попытки моряков сойти на берег. Беневский вынужден был обращаться к руководству голландской фактории в Нагасаки с письмами, в которых рассказывал о своем бедственном положении, просил помощи как европеец у европейцев и в установлении контактов с японскими правителями.

Несколько его писем за подписями двух директоров голландской фактории и с приложенным сопроводительным письмом все- таки дошли до сёгуна. Голландцы быстро смекнули, что их монополия оказалась в опасности из-за действий русских, которые настолько подобрались к Японии, что ее берегов достигают даже беглые каторжники на угнанных судах. Они сознательно «перевели» послания в нужном им плане. Так в японском переводе одно из писем выглядело уже следующим образом: « «Государство Рюсу на Камчатке и Куруриису строит крепости, сосредотачивает вооружение. В следующем году они собираются дойти до ближайших к Мацумаэ островов и направить туда корабли. Поэтому Япония тоже должна послать туда корабли, чтобы не допустить их посягательства». Понятно, что «Рюсу» - это Россия, Куруриису – Курилы, а Мацумаэ – Хоккайдо.

Не получив никакого ответа, русские из пушек расстреляли попытавшихся захватить судно японцев. Точно также они поступили и в августе на острове Формоза ( Тайвань), уничтожив целую деревню в отместку за убийство местными аборигенами нескольких членов экипажа.               

Вот такой парадокс истории, что первыми с японцами вступили в официальную переписку не правительственные чиновники, а русские пираты. А практически первое столкновение русских с японцами привело к плачевным результатам, и «подправленные» голландцами письма Беневского сыграли важную роль в раздувании первой в истории Японии антироссийской истерии.

После разбирательства с Большерецким бунтом, главный командир Камчатки Бем предложил строить на Курилах укрепления, создавать там русские поселения и развивать хозяйство. Для реализации этого предложения и развития торговли с Японией якутский купец Лебедев-Ласточкин снарядил в 1775 году экспедицию под начальством сибирского дворянина Антипина Ивана Михайловича, лучшего выпускника иркутской японской школы. Судно «Наталия» прошло в залив Аккеси на о. Хоккайдо и встретило здесь японское судно. По уговору с японцами Антипин и иркутский посадский Шабалин Дмитрий Яковлевич явились в 1779 году с товарами Лебедева-Ласточкина на Хоккайдо.

Строго памятуя полученную Антипиным инструкцию о том, что «... встретившись с японцами, поступать учтиво, ласково, благопристойно... выведывать, какие потребны им русские товары, вещи и какие взамен можно получить от них, установить цены и не пожелают ли они для обоюдного торга сделать на котором-нибудь острове договор, которым бы руководствоваться на будущее время... установить мирную связь с японцами», купцы рассчитывали на выгодную для обеих сторон торговлю. Но надежды их не оправдались. В Аккеси им было передано запрещение японцев не только торговать, но и плавать около Хоккайдо (Матмай).

Именно с этого времени японское правительство начало всячески противодействовать русским на южных островах.