Честное слово

«Если дал честное слово,

так надо стоять, что бы ни случилось - хоть лопни.

А игра это или не игра – всё равно».

Алексей Пантелеев «Честное слово».

         …На экране телевизора – известный деятель искусств. Экспрессивно размахивая руками, он рассказывает о своём советском детстве – мелькают названия книг, фильмов, адреса дворцов пионеров и даже фамилии вожатых. Пусть, мол, страна узнает, кому обязана воспитанием такого могучего мэтра. А какие были сказки! А какие были иллюстраторы в «Детгизе»! «Все мы родом из детства…», – многозначительно подытоживает он, напоследок рассказав, как в школу к ним приезжал сам Лев Кассиль, да и вообще детские писатели в Советском Союзе были на высоте во всех отношениях. Не говоря уже о кино-сказочниках, вроде Александра Птушко или Александра Роу. «У меня было самое лучшее детство», - ностальгически прослезившись, говорит он. А ещё он вспомнил, что первой его самостоятельно прочитанной книжкой был рассказ Алексея Пантелеева «Честное слово»…

Всё бы хорошо, можно сказать, прекрасно, лучше не бывает. Да только именно этот человек, ныне роняющий напоказ скупую старческую слезинку, в самом начале 1990-х заявлял о ложных ценностях социализма, о воспитании послушных «винтиков», удобных системе и о том, что советская школа перемалывала человека. Когда же он говорил правду – тогда или сейчас? Или, окончательно состарившись, магистр изящных искусств начал больше думать о душе, а душа не позволяет быть лживым? Или вспомнилось «Честное слово»? Ведь первая книжка, как и первая любовь, не забывается никогда.

Всё проще – в ельцинские времена многие режиссёры, артисты и писатели, дабы оставаться на плаву и потрафить новым хозяевам, принялись наперебой ругать советское прошлое. Им сдавалось – чем больше оплюёшь и растопчешь, тем лучше себя зарекомендуешь в современном медиа-пространстве. Лично для меня оказалось настоящим шоком, когда Юрий Нагибин, автор пронзительных, чистых произведений (в том числе, и для подростков), в эпоху Гласности «разродился» позорнейшим сборником «Любовь вождей»… Так вот после прочтения всего лишь нескольких страниц из этой книги, мне захотелось вымыть руки. И – навсегда «выбросить» писателя Нагибина из своей памяти. Не стоит полагать, что один только Юрий Маркович так некрасиво проявил себя – тогда этим грешили многие.

А сейчас это уже немодно – быть врагом своей же страны и своих же достижений. Теперь можно не врать, а вещать правду. Так сказать, честно - о «Честном слове». Возьмите в руки программу телепередач - советское (а в особенности – детское) кино с удовольствием крутят на всех каналах. Зайдите в книжный магазин - повести всё того же Льва Кассиля до сих пор переиздаются многочисленными тиражами. И это в то время, когда основным критерием в работе издательств является банальная прибыль. И ведь имеет спрос! Почему? Да потому что создано талантливо – с душой и для души.

         Так кого же воспитывали в СССР – созидателей или винтиков? Творцов или стукачей? Героев или пушечное мясо? Аристократов духа или гнусное быдло? Ответ напрашивается сам собой – всё тот же мальчик из «Честного слова» являет нам пример рыцарского понимания чести. Сие можно назвать даже чем-то, вроде самурайского самопожертвования – в любом случае, это будет пример аристократического служения. Да, с точки зрения сытенького буржуа дворянин с его «странной» духовностью всегда был «винтиком», службистом. Кстати, во что играли советские мальчишки во дворе? Не только в чапаевцев, но ещё и в мушкетёров да в рыцарей. И это только один из многочисленных примеров.

Давайте же вспомним наше детство. Мы не имеем право об этом забывать, ибо прав был тот мэтр-хамелеон – мы все родом оттуда, из пионерских лагерей с их кострами и «Зарницами». Даже критики «большевистского» образа жизни и ушлые западные репортёры, присылаемые в СССР, дабы отыскать сенсационно-скандальный материал, отмечали, что нигде в мире нет такого благоговейного и, вместе с тем, разумно-взвешенного, отношения к детям, как в Стране Советов. Лозунг «Всё лучшее – детям!» был не просто набором слов, а именно выражал суть нашей жизни.

Советский Союз был первой страной в мире, где получило широкое распространение детское кино. Не просто с участием юных артистов и не так называемые ‘Family Films’, а именно картины, адресованные детской аудитории - с целью просвещения и воспитания. Кроме того, именно у нас было такое количество детских писателей или же авторов, пишущих книги, как для взрослых, так для детворы (например, Алексей Толстой или Сергей Михалков).

Безусловно, главной движущей силой в создании произведений для детей была дидактика, причём особого свойства. Нельзя отрицать тот факт, что советское искусство в массе своей было идеологизированным – оно воспитывало не просто условно-хорошего человека, а именно советского человека. Таким образом, любая вещь из приключенческой истории или даже - сказки иной раз превращалась в мощное воспитательное средство. Вы помните старый фильм «Остров сокровищ» 1937 года? От первоисточника Стивенсона там остались только живописные пираты да, собственно, сокровища. О чём же этот детский фильм? Об ирландских повстанцах, коим  срочно понадобились деньги на продолжение своей борьбы. А привычный Джим Хокинс, как по мановению волшебной палочки, тут же «превратился» в девушку-революционерку Дженни, которая проникновенно поёт:«Если ранили друга, перевяжет подруга горячие раны его».

            Итак, не развлекать, но воспитывать. Точнее, нет – воспитывать, развлекая и увлекая. Закладывать основы, не забывая об игре, о любви подростка к приключениям и опасностям, к пиратским каравеллам и коралловым рифам. Особенно хорошо эта линия прослеживается в киносказках сталинской эпохи. Вот, например, шедевр Александра Роу под названием «Василиса Прекрасная». Классическая Царевна-Лягушка (из сборника сказок Афанасьева) лишалась не только своей волшебной силы, но и титула - её переиначили в Василису - крестьянскую дочь. Красивая и статная дева, точно сошедшая с полотен Венецианова, сама, по-стахановски, управляется с целым полем. Никакой мистики. Дальше - больше. Иван-Царевич тоже превращался в… крестьянского сына. Впрочем, и это ещё не всё – невесты старших братьев, дворянка и купчиха, не только согласны сделаться жёнами непрезентабельных крестьян, но и спешат поскорее прибыть из своих расписных теремов в полуразвалившуюся избушку.

Примерно та же ситуация происходит с Царевной-Несмеяной из кинофильма «По щучьему велению» (режиссёр - всё тот же Александр Роу). Девушка царского рода буквально умоляет Емелю забрать её из постылых хором, а когда тот сомневается в её деловых и человеческих качествах, царевна горячо обещает быть весёлой и - работящей. Да и сам Емеля из хрестоматийного лентяя переделывается в сельского труженика, вся беда которого заключается в неправильном общественном устройстве. В послевоенной«Золушке», поставленной по пьесе Евгения Шварца, всё немного сложнее - есть и Принц в штанах с буфами, и Король в парике – «аллонж» и даже по-голливудски шикарная Фея. Однако и юноша королевских кровей спешит признаться, что был бы только рад бедной и незнатной девушке. «Принцессы – все ломаки!» - восклицает он.

Это и есть та самая классовая суть, заложенная в систему соцреализма.

Итак, советские произведения, включая детские сказки, должны пропагандировать идеи и смыслы. Сказка ложь, да в ней – намёк. Хотя, почему же намёк? Наше искусство никогда не намекало, а говорило прямо. Весомо, грубо, зримо. К примеру, кинофильм Александра Птушко «Золотой ключик»,снятый по книге «красного графа» Алексея Толстого, завершается помпезной феерией с участием… полярного лётчика. Этот герой дня, сталинский сокол, вторгается в затхлый сказочный мирок и увозит Буратино сотоварищи в Страну Счастья, то есть в Страну Советов. Победно звучит и финальная песня:

«Прекрасны там горы и долы.
И реки, как степь широки.
Все дети там учатся в школах 
И славно живут старики».

            Возможно, всё вышеперечисленное сейчас выглядит наивным и забавным, однако, все эти фильмы прекрасно смотрятся даже теперь, потому что создавали их талантливейшие люди, верящие в то, что делают.

            Или вот. Детский кинематограф, откликается на идею о Мировой Революции сказкой всё того же Александра Птушко «Новый Гулливер». Пионер Петя Константинов, юный ОСВОД-овец (Общество спасения на водах) попадает в сказочную Лилипутию, где собраны все ужасы и язвы старинного феодализма и современного капитализма - люди в пудреных париках катаются на бронемашинах, а девушки в фижмах участвуют в джаз-кордебалете. Мелькают телефоны, радио-тарелки, шёлковые панталоны и туфли с пряжками, противогазы, пушки на крепости и гигантские подземные машины. Пионер-Гулливер должен всё это уничтожить, точнее, возглавить настоящую революцию и установить самый справедливый на земле строй. Кстати, создавая удивительные декорации для фильма, авторы опирались на новейшие разработки в этой области. Правдоподобное совмещение в кадре кукол и людей, а также придание игрушечным лилипутам живой мимики – это было тогда под силу не каждому мастеру. Что говорить? На съёмки детских картин тратились громадные, можно сказать, бессчётные средства, ибо на кону стояло воспитание, формирование нового человека.

         Подобным же образом выстроена композиция культовой детской книжки«Незнайка на Луне» - наш герой попадает не просто на Луну, а в типичный, хорошо знакомый нам по газетам, капиталистический мир – в нём царят безработица и социальная несправедливость, а жителей пичкают рекламой, кровавыми детективами-«боевиками» да абстрактным искусством. Нам со всей правдоподобностью, не исключающей, впрочем, сказочную яркость, показывают жизнь маленького человека при капитализме – за красивым фасадом таятся уродливые явления, из которых беспросветная нищета – ещё не самое страшное.  В конечном итоге, земляне во главе со Знайкой и Пилюлькиным устраивают на Луне что-то, вроде бескровного переворота. То есть, с одной стороны – увлекательные, опасные приключения, с другой – серьёзнейшая дидактика, проходящая красной нитью через всё творчество Николая Носова.

         Детские писатели в СССР – особая каста. Если вещь, создаваемая для взрослого населения, могла иной раз быть средненькой, что называется, «так себе», то всё, что показывалось, подавалось детям не имело права ни на фальшь, ни на халтуру. Имена Агнии Барто и Корнея Чуковского, Самуила Маршака и Сергея Михалкова, Анатолия Алексина и Владислава Крапивина до сих пор звучат гордо. До сих пор дошколята читают в детском саду стишки про дядю Стёпу и Мойдодыра, а циничные с виду тинэйджерки плачут над судьбой Лены Бессольцевой из повести «Чучело» Владимира Железнякова. А наши советские иллюстраторы? Современные компьютерные технологии в области дизайна иной раз превращают картинку детской книги в стандартный набор аляповатых изображений. Ни уму, ни сердцу. Поэтому многие родители даже сейчас – при видимом разнообразии - предпочитают старые-добрые книжки с иллюстрациями Эрика Булатова и Олега Васильева к сказкам Шарля Перро или, скажем, Генриха Валька к повестям Николая Носова.

         Помимо книг и фильмов, у нас были великолепные журналы. «Весёлые картинки» и «Мурзилка» - для самых маленьких, «Костёр» и «Пионер» - для ребят постарше. Да, всегда на первой странице присутствовала общеобязательная передовица. Я помню всевозможные «письма детей» очередному съезду КПСС и даже статью «Наша партия – партия созидания» в журнале «Юный натуралист». Но зато, каково было содержание остальных текстов! Я до сих пор вспоминаю чудесные материалы из «Мурзилки», вроде «Плавания на ‘Одуванчике’» Юрия Коваля…

         …В своё время мне довелось прочесть небезынтересную публикацию о детском кино в СССР. Впрочем, автор статьи – киновед Валерия Притуленко не ограничивается заявленными рамками и говорит об искусстве в целом – так, в её статье «Адресовано детям» есть значительные отсылки к литературе, в частности, к Гайдару, Катаеву и Каверину. Не вдаваясь во все аспекты, упомяну лишь один – автор с некоторой ехидцей отмечает: «Экранные дети совершенно не любят и не умеют отдыхать. Приезжая в пионерский лагерь, к бабушке в деревню, отправляясь в поход, они всегда находят какое-нибудь серьёзное патриотическое дело. Подобно тому, как взрослые люди в фильмах не могли пожениться, не вызвав предварительно друг друга на трудовое соревнование, так же и кинодетишки не могли провести каникулы вне общественно полезного труда».

         Далее автор сетует, что все сюжеты, так или иначе, вертелись вокруг полезных дел, прерываемых пионерскими собраниями. Мол, не любят киношно-книжные советские дети забав да игрищ, хоть ты тресни! Им бы долото, рубанок и лобзик освоить, чтобы потом, без отрыва от полезных дел, ещё и помочь храбрым чекистам разоблачить очередного шпиона. Надо отметить, что статья написана мастерски, без привычного либерального кликушества, а скорее – иронично, да ещё и с долей этакой грусти: бедные детки! При этом, мне сразу хочется спросить: а что, собственно, во всём этом плохого?

Что ужасного в той же повести Носова «Весёлая семейка», где подростки мастерят маленький инкубатор? Что отвратительного в гайдаровском Тимуре, помогающем людям? Что дикого в том самом «Честном слове» Алексея Пантелеева? Дико – это когда ребёнок привыкает с детства развлекаться и получать тонны игрушек, вместо живого воспитания. Дико – это когда в жизнь школы вторгается пресловутый «секс-просвет». Дико – это когда психолог выговаривает опешившим родителям: «У вашей дочери – громадное чувство вины и масса комплексов!». А всё почему? Девочка (ах, какая бяка!) сочла свои двойки по математике следствием лени и невнимания, назвав себя «тунеядкой». А надо бы – «альтернативно одарённой умницей» или даже «ребёнком-индиго», которому и математика-то, собственно, ни к чему!

         …Рассказ «Честное слово» был написан в 1941 году – как раз накануне войны. Тогда были нужны именно такие рассказы и такие дети. Потом они вырастали и, возможно, в 1990-х годах – предавали всё то, чему их учили в детстве. Чтобы на старости лет вспоминать вот это: «Мальчик, у которого такая сильная воля и такое крепкое слово, не испугается темноты, не испугается хулиганов, не испугается и более страшных вещей. А когда он вырастет... Ещё не известно, кем он будет, когда вырастет, но кем бы он ни был, можно ручаться, что это будет настоящий человек». Можно, конечно, иронизировать по поводу чрезмерной политизацией советских проектов для детей, в частности, над «классовой сутью» киносказок, но у всех этих вещей невозможно отнять главного – честного слова. Что-что, а слово там было всегда честное.