Независимость второго порядка. Почему Алексей Навальный оказался на свободе

Любое решение по делу Навального — оправдательный приговор, обвинительный (с  тем или иным реальным или условным сроком), отправление на доследование — было  бы, и еще непременно окажется, знаковым, причем в куда большей степени знаковым, нежели значащим. Как в куда большей  степени знаковой, нежели значащей  фигурой нашей общественной жизни является сам Алексей Навальный. Но произойдет  это не раньше, чем решение (любое из вышеперечисленных) станет окончательным. Решение суда первой инстанции — это не более чем первичная грубая обработка  материалов уголовного дела.

А насколько, кстати, независим в своих решениях судья?  Тот же судья  Блинов, но, разумеется, не он один? Либеральная пресса уже много лет внедряет в  массовое сознание миф о  «басманном правосудии» — то есть о приговорах, выносимых не в совещательной комнате суда по итогам процесса, в обязательном  порядке включающим в себя прения сторон, а заранее — и совершенно в другом  месте. О приговорах, продиктованных властью, — и потому дезавуирующих саму идею  независимого суда.

Миф этот представляется не столько заведомой ложью (такое и впрямь бывает), сколько чудовищным — и тоже заведомым — упрощением. По-настоящему независимого  правосудия нет нигде в мире. Каждый судья — хоть у нас, хоть в Америке — находится под  колоссальным давлением, оказываемым, однако же, сразу со  многих сторон. Под давлением, имеющим самый разнообразный характер и включающим  в себя не только мотив кнута и пряника, но мотив множества кнутов и множества  пряников.

Судью могут принудить уйти в отставку (кнут) или поманить повышением по  службе, а то и просто хорошей квартирой (пряник),  если речь идет о властях — федеральных, региональных, ведомственных; мы сейчас абстрагируемся от  возможного конфликта интересов между этими властями. Но ему могут дать взятку (пряник) и пригрозить физической расправой над ним и его близкими (кнут), если  речь идет о «хозяйствующих субъектах», в той или иной мере практически всегда  криминализованных, и об обслуживающей интересы этих субъектов адвокатуре. Добавим  к этому и давление (а также компрометацию) через либеральные СМИ и  социальные сети, почему-то неизменно принимающие сторону адвокатов и  односторонне транслирующие их аргументацию.

То есть о независимости суда говорить, увы, не приходится. О независимости, так сказать, первого порядка, о независимости как таковой. Но вот независимость  второго порядка судьям присуща (или, вернее, бывает присуща) — независимость, базирующаяся не на отсутствии какого бы то ни было давления, а прямо наоборот, — на наличии разностороннего давления, которое в существенной мере  взаимоуничтожается, а то и обнуляется. И лично мужественный человек в судейской  мантии чаще всего выносит приговоры по совести, а главное по закону.

Эту судейскую независимость второго порядка я бы сравнил с реальным  суверенитетом, которого в условиях противостояния сверхдержав (и региональных  сверхдержав) удавалось сравнительно недавно добиваться иным странам третьего  мира — той же Югославии, да и, допустим, той же Албании. Такой суверенитет  базируется не на собственной мощи, а на сознательном игнорировании (что, впрочем, тоже требует мужества) разнонаправленной и потому обнуляющейся воли  сверхдержав...

Или, как цинично рассуждают иные судьи: «Я беру и у истца, и у  ответчика, а лишь потом вникаю в обстоятельства дела и сужу по закону».  Кстати, в «спорах хозяйствующих субъектов» одна из сторон (как правило, сильнейшая) порой сознательно  «пропускает» суд первой инстанции— то есть  не «заносит» соответствующему судье, — с тем, чтобы сосредоточить финансовые и  иные ресурсы на достижении выгодного себе приговора в судах  второй и  третьей инстанции.

Возвращаясь к нашим баранам, то есть, виноват, к нашим бревнам. У меня нет ни  малейших сомнений в том, что судья Блинов проявил независимость второго порядка (то есть проигнорировал разностороннее давление, если оно и впрямь как-то  проявилось) и вынес приговор по собственному разумению — по совести и по закону. Другое дело, что он допустил при этом процессуальную ошибку: осужденных по 160 статье нельзя брать под стражу до рассмотрения дела судом второй инстанции. На  что ему и указала (как ей и положено) прокуратура. Политический момент здесь  можно усмотреть лишь в той стремительности, с которой прокуратура отреагировала  на процессуальную ошибку по резонансному делу.

(Я приношу благодарность моему ФБ-френду Алексею Ольховому, который помог мне  уяснить этот исключительно важный — и ложно воспринимаемый едва ли не всеми как  сенсационный — момент.)

Таким образом, дело Навального-Офицерова катится по накатанным рельсам — и  оба они, скорее всего, по решению суда второй инстанции окажутся за решеткой, — а отнюдь не в президентском и, соответственно, премьерском кресле, допустим, как  уже мечтается многим.  Напомню, что несколько лет назад  уже  осужденный судом первой инстанции и взятый под стражу (по его статьям это было  процессуально допустимо) Михаил Ходорковский принимал участие  в выборах в  Госдуму по одномандатному округу. Участвовал, конкурируя со своим товарищем по  камере полковником Квачковым (находившимся в аналогичном процессуальном  положении) — и проиграли оба. Так что окончательный приговор по вятскому делу  окажется знаковым, но не значащим, — и на судьбы России если и повлияет, то  опять-таки весьма и весьма опосредованно. Иначе говоря, это будет влиянием  второго порядка.

Читайте далее: http://izvestia.ru/news/554077#ixzz2ZlI6k7Mv