Бельгийской системе образования следует самой дать ответы на вопросы морали

Критики говорят, что 60-летняя практика разделения религий на еженедельных занятиях не согласуется с современной потребностью в сосуществовании

Религиозные занятия… разбиение учеников на конфессиональные группы может способствовать разделению между вероисповеданиями. Фото: источник/Alamy

8 утра. Корин Вида, 50 лет, готовится к уроку с классом 13-14-летних. Она ставит столы и стулья в форме U, чтобы ученики смотрели и говорили друг с другом. Пустое пространство представляет собой «агору, пространство слов и идей», объясняет  преподаватель кафедры «неконфессиональной морали» в Athenee des Pagodes, средней школе в Лэкен, пригороде Брюсселя.

В школе всего 700 учеников, но в это утро лишь 14 подростков в различной степени сонливости и энтузиазма выстраиваются за своими местами. «Садитесь, открывайте дневники и пишите сегодняшнее число. Я собрала рекордное количество участников»,  - говорит она твердо.

Программа сегодняшнего 90-минутного урока, предпоследнего перед концом учебного года и экзаменом, включает раздел о методе и дискуссионный вопрос: «Вы когда-нибудь ели человеческое мясо?»

Студенты не шокированы. На предыдущих занятиях они обсуждали различия между людьми и животными. «Мы принимаем теорию эволюции, но если у кого есть другие убеждения, пожалуйста, говорите», - просит  Вида. В ответ - молчание.

Те, у кого «иные убеждения» могут быть в другом месте, возможно, в параллельных классах для католических, протестантских или православных христиан, мусульман и евреев.

Бельгийский национальный учебный план требует посвящать два часа в неделю, в течение 12 лет, изучению морали, не конфессиональной или же религиозной, в зависимости от собственных убеждений учеников или, скорее, убеждений их родителей. «Это представляет большую головную боль при составлении расписания»,  - говорит директор школы Чарли Хэннон. Если хотя бы одному ученику требуется курс его религии, то учитель должен быть найден.

И что общего все это имеет с моралью? «Это своего рода предмет «по умолчанию» для многих учеников без определенных верований, или, по крайней мере, не тех верований, которые официально признаны»,  - объясняет заместитель руководителя Lay Action Centre Жан де Брюкер. Он предпочел бы больше давать уроков по философии, которую он воспринимает, как способ воспитания «единодушия на основе общих ценностей и содействия социальной сплоченности и развития недискриминационного общества».

Какой бы ни была точка зрения, этот аспект бельгийской системы образования, похоже, нуждается в переосмыслении. Она была основана около 60 лет назад, когда надо было найти компромисс между католиками, которые выступают за свободу преподавания религии в процессе обучения, и их противниками - социалистами, коммунистами и либералами, которые поддерживают светское образование в государстве. Поэтому в 1959 году пакт между левоцентристскими партиями гарантировал свободный выбор того, что изучать в  начальных и средних школах.

Доминирование католиков в Бельгии тогда привело к тому, что государственным школам пришлось включать религиозное воспитание в свои учебные программы, в то время как «свободные» школы не были обязаны организовывать занятия по морали.

Сейчас общество совсем другое, особенно в Брюсселе, где население состоит из людей многих религий и культур и есть потребность в их объединении, а не разделении по религиозному признаку посредством системы образования.

Руководителям государственных школ еще больше осложняет дело то, что надзор за религиозными образовательными классами сейчас находится в руках соответствующих священнослужителей. «Я просто хочу проверить, чтобы обучение  было действительно на французском языке»,- говорит Хэннон. Как в этих условиях можно  предотвратить преподавание, которое враждебно социальной гармонии или распространение радикальных идей? Это является серьезной проблемой для школ управляемых из Большого Брюсселя, власти, которая поддерживает позицию «активного нейтралитета». Директор школы не имеет целью содействовать развитию светских ценностей, но обеспокоен, тем, как ведутся отдельные виды преподавания. «Учитывая огромное смешение культур, такое положение дел вполне может выйти из-под контроля», - предупреждает он.

Во второй половине урока Вида просит своих учеников прочесть текст атеистического французского философа Мишеля Онфри, предложение за предложением. «Это останавливает их, заставляет задуматься», - объясняет она. «Ведомый жизненной необходимостью сможет ли человек питаться человечиной?», - читает Флориан. «Не стыдно ли есть наших собратьев?»-  продолжает Тиффани. «Как бы мы себя чувствовали, если бы ели людей?» -  спрашивает Ашмита. В свою очередь Эллиот задается вопросом: «Разве это плохо для нашего здоровья?», но вопрос сразу же снимается. «Это не урок диеты, и я – не диетолог», - находится Вида. Дебаты затем поворачиваются в сторону уважения к мертвым, погребальным обрядам, понятию жизненных потребностей и обычаям.

В эпоху цифровых технологий все труднее убеждать молодых людей внимательно читать, классифицировать идеи и организовать свои мысли логично. Но, кажется, цели были достигнуты. «Я стараюсь развивать у них основные критические способности, чтобы они смолоду могли свободно мыслить», - подводит итог Вида, вытирая начисто доску. Она готова к следующему уроку.

Мы следуем за ней по коридорам в класс, находящийся в другой части школы. Она перестраивает его аналогичным образом. Но здесь ее урок о тождестве и различиях со ссылками на Рембо, Шекспира и Фрейда. В какой-то момент при упоминании «Спящей Красавицы» всплывает даже Альфред Хичкок и тема о том, как психиатр  использует свои навыки, чтобы разблокировать память человека, которого она любит, и очищает его имя.

Заинтригованные этим перечислением сновидений, амнезий, вины и невинности, якобы искушенные студенты демонстрируют живой интерес к рассказу Виды о том, что, в конечном счете, мы - загадка для самих себя.

Guardian Weekly, Жан-ПьерСтрубан, 18.06.2013