Наемник

НАЁМНИК

       Древняя европейская столица встретила меня приветливо. Язык государства, где я неоднократно бывал, был мне хорошо знаком.
       Июньское солнце дарило тепло, озаряя лучами городские улицы, площади, стены старинных соборов и столики небольших уличных кафе. Прежде, чем заселиться в отель, я принял решение присесть за один из таких столиков. Официант поинтересовался перечнем моих гастрономических предпочтений.
       Заказав большую кружку пива, чашку кофе и сухое пирожное, я обвел глазами участок площади, где находилось это уличное кафе. Мой взгляд привлек нищий, сидевший метрах в двадцати от моего столика прямо на тротуаре. Короткие шорты нищего позволяли видеть его худые ноги, одна из которых была подвернута под его зад. Грязная цветная майка и вязанная черная шапочка дополняли весь его гардероб. Прямо перед ним лежала женская шляпа, приспособленная им под кошель для сбора пожертвований. Нищий был бос.
   Оценив мою визуальную заинтересованность, нищий стал жестами показывать его желание закурить. В ответ я, тоже жестом, предложил ему присесть за мой столик. На что нищий, помотал головой, указал рукой на свои ноги.
     Встав из-за столика и подойдя к нищему, я протянул ему сигарету. Чиркнув зажигалкой и закурив, нищий поблагодарил меня.
       - Может быть, вы хотите есть? - спросил я у него.
       - Я хочу выпить, - ответил он мне, начав пересчитывать те мелкие монеты, какие ему набросали в шляпу случайные прохожие.
     - Хотите я заплачу? - спросил я у него.
       - Нет-нет, - возразил он. - Вы просто позовите сюда официанта.
       - Это место не обслуживается, - выслушав просьбу нищего принести двести граммов водки, ответил ему официант.
       - Хорошо, тогда принести водку мне, - сказал я официанту.
       - Извольте вернуться за свой столик и я немедленно выполню ваш заказ, - тоном судьи ответил мне официант.
       Вернувшись к своему столику, я попытался объяснить самому себе, что именно побудило меня проникнуться жалостью к этому нищему, сидящему на обрывке картонной упаковки от плазменной панели. Видимо, мне стало жаль того, кто выделялся грязным пятном на фоне чистых улиц и светившихся счастьем счастливых людских лиц.
       - К стоимости вашего заказа я прибавил цену стакана, - ставя передо мной высокий стакан, до половины наполненный водкой, произнес официант. - Стакан возвращать не надо.
       Вернувшись к нищему со стаканом волки в руках и подав ему водку, я присел на корточки рядом с ним.
     - Простите меня, но я сначала выпью, - сделав большой глоток, произнес он.
     Чуть отдышавшись, нищий назвал мне своё имя. После чего я назвал ему своё.
Нищего звали Паулем. Ему было сорок лет.
     - Я не хочу вас судить, Пауль, - сказал я нищему. - У каждого своя судьба.
     - В этом вы абсолютно правы, - не дав мне договорить, произнес Пауль. - Возьмите хотя бы меня, - продолжал он. - Учиться я не любил. Сидеть над книгами мне всегда было скучно. Я рано пошел трудиться, мечтая при этом о большой и дружной семье. Женился я тоже рано. Моя жена родила мне сына и денег в семье стало не хватать. Если у вас есть дети, вы меня поймёте. Врачи, пелёнки, детская одежда, питание. И мне подумалось, что с годами траты на детей будут только увеличиваться. Одни расходы на их образование чего стоят. И в итоге, - подумалось мне тогда, - я не смогу дать своим детям ничего. Не получив хорошего образования и не имея дорогих машин и красивой одежды, мои дети будут вынуждены будут гнуть свои спины за сущие гроши. И я принял решение записаться наемником в одну из вооруженных частных компаний. Меня не интересовало тогда, кто там на кого напал и за что именно я стану сражаться. Для меня было важно лишь то, что за мою службу мне станут платить хорошие деньги, а, после своей отставки, я смогу использовать свои льготы для того, чтобы мои дети были всегда сыты и смогли бы со временем бесплатно получить хорошее образование. Убивая на войне других мужчин, я никогда не думал о том, что этим я разрушаю чьи-то семьи.

Для меня было важно прокормить и обеспечить собственную семью.
       - Свою ногу вы потеряли на войне? - заметив, что левая нога нищего, которую он подвернул под себя, не оканчивается ступней, спросил я.
       - Да, это глупая история, - ответил мне он. – Подождите минуту, - сунув руку за пазуху, сказал он. - Я вам сейчас покажу свои фотографии.
       На первой фотографии, оказавшейся в моих руках, был изображен молодой человек в военной форме с маленьким ребенком на руках.
       - Это я со своим сыном, - сказал мне Пауль. - А тут я вместе со своим другом. Нас с ним накрыло миной, когда мы передавали по рации данные для корректировки артиллерийского огня. Почти все осколки от мины достались ему. Он погиб на месте, а мне оторвало ногу. Тогда я считал, что мне повезло. Меня доставили на вертолете в госпиталь. Там была одна молодая медсестра, настолько расположенная ко мне, что мы с ней непременно нашли бы в одну из ночей укромное местечко. Ведь не станешь же делать это в общей палате при всех. Но не мог выйти из палаты. Моя нога осталась в кустах. В остальном все шло у меня вполне нормально.
       - Мне бы хотелось взглянуть на фотографию вашей жены, - пересмотрев все фотографии, поданные мне Паулем, сказал я.
     - Её фотографий я с собой не ношу, ответил мне Пауль. - Мне больно на них смотреть, Одним словом, расторгнув свой контракт в связи с ранением, я получил все из обещанных мне льгот. Благодаря им, мой сын смог получить бюджетное место в колледже. Изготовив протез для ноги, я и сам смог устроиться на одну из фирм лифтером. Плюс к этому - моя пенсия. Денег нам с моей женой хватало на все. И нам с ней захотелось еще детей. Но у нас с ней долгое время ничего не получалось. Сперва врачи грешили на мой посттравматический синдром, а потом выяснилось, что моя жена больше не сможет иметь детей из-за своей внутренней болячки. Вскоре ей пришлось оставить работу. А еще через полгода погиб наш сын, - залпом допив остатки водки, произнес Пауль. - Его убили ножом в драке. Следом за сыном умерла моя жена. - не дожидаясь моих вопросов. продолжал Пауль. - Да, черт возьми, я убивал людей. Возможно, даже и неповинных. Но я делал это по приказу, а не из любви к убийствам. За что же судьба так жестоко поступила со мной и с моей семьей?
       Подождав пока Пауль утрет, набежавшие на его глаза слеза, я поинтересовался тем, где он живет.
       - Если вы о городской квартире, то я её продал, - ответил мне он. - Я не смог там жить. Даже рисунок на обоях напоминал мне глаза моей жены и моего сына. Летом, когда тепло, я ночую на кладбище.
       - На кладбище? - переспросил я.
       - Между могил моего сына и моей жены никогда не бывает сквозняков, - сказал он. - Достаточно просто подложить под себя какую-нибудь картонку или тряпку.
       - А зимой? - спросил я.
       - Зимой открыты пункты обогрева. В них у всех одна судьба. - Держите, - передавая мне пустой стакан, - произнес он.
     - Отставьте стакан себе, - сказал я ему. - Официант отказался брать его после вас в руки.
     - Спасибо вам, - ставя пустой стакан на землю рядом с собой, произнес нищий. - Я в состоянии сам заплатить за водку. Заберите ту мелочь, что мне набросали люди. И не жалейте меня. Таких, как я, миллионы. Включая тех, кто не получает ни пенсии, ни пособий. На всех вашей жалости не хватит. Живите, как вам самому живется. Главное, никого не убивайте. Ни по приказу, ни по своей воле.
       - Мне бы хотелось знать ваше полное имя, - забирая себе две монетки на память, сказал я.      
       - Молиться за меня хотите? - спросил он.
     - Допустим, - ответил я.
       - Тогда записывайте, Пауль Ксаверий Кураж.
       - Ваша фамилия Кураж? - удивленно переспросил я.
       - Да, а я что вас в моей фамилии так удивило? - спросил он.
       - Нет-нет, ничего, - поспешил ответить ему я.