Наркоманы. Патологическая хроника

Наркоманы. Патологическая хроника

Пятница, 12.07.2013

Не сегодня замечено соревнование в СМИ, – кто первым разузнает о самом юном террористе, убийце, проститутке и т.д., тот первым оповещает о сделанном открытии общественность, придумывая для этого броский заголовок. Вот и автор материала под притягивающей взгляд шапкой – "Самому маленькому наркоману в Перми – 11 лет", не избежала соблазна.

Как правило, после публичного выстрела в общество очередным социальным ужасом и всплеска эмоций среди населения, сенсационное откровение вскоре забывается, уходит в тень. До нового "открытия" другим тружеником пера спустя какое-то время. И вновь эмоции, негодование, потом забвение, затем очередной всполох и т.д. А проблема буксует на месте, десятилетиями, столетиями и даже тысячелетиями. Периодически вздрагивая, люди с ней свыкаются в поколениях. Классовые различия, имущественное и политическое неравенство, преступность, алкоголизм, наркомания и пр. – слова из той же песни.

Что ж, подключусь и я к информационному марафону, сделаю сенсационное заявление, что возраст наркомана может отсчитываться... с нулевой отметки. И даже раньше. Заголовок придумаю покруче пермского –

НАРКОМАНЫ-НОВОРОЖДЕННЫЕ ВЗЫВАЮТ К МЩЕНИЮ!

...В конце 1990-х годов моя аспирантка – Елена Соломатина, готовилась к защите кандидатской диссертации на тему "Криминологическая характеристика и профилактика злоупотребления наркотиками лицами женского пола". Как научный руководитель, я предложил ей в программу исследований включить посещение родильных домов, для выяснения доли рожениц-наркоманок среди здоровых женщин, занятых укрепления демографической безопасности. Поводом послужила американская статистика: в США рождалось ежегодно до 300 тысяч младенцев-наркоманов от зависимых матерей. Предстояло узнать, как в этом вопросе обстоят дела в России.

Аспирантка добросовестно поработала, и обнаружила, что государственный интерес к данной проблеме отсутствует. Нет даже сводной федеральной или региональной статистики. А нет статистики, значит, нет проблемы. И всё же неудавшееся исследование (отрицательный результат в науке – это тоже результат), выявило немало нравственных и правовых изъянов. Навскидку назову три из них.

Во-первых, с какого возраста у живого существа, в нашем случае – человека, допустимо признавать факт заболевания наркоманией? Здесь мы сталкиваемся с древнейшей моральной темой: что означает, быть живым? В случае с матерью-наркоманкой зависимость её будущего потомства наступает, по-видимому, после зачатия к концу второй недели внутриутробной жизни. Тогда развивающийся эмбрион (зародыш) внедряется в стенку матки и начинает получать питание из напичканного наркотиками организма. И так продолжается до первого крика появившегося на свет младенца, не способного существовать без дозы с первых секунд после рождения.

Впрочем, и в момент образования зиготы, когда пропитанная наркотиками сперма мужчины-наркомана сливается с пропитанной наркотиками яйцеклеткой партнёрши-наркоманки, уже присутствует некая обречённость, инферно (проклятие) для потомства наркозависимых. Вот и получается: юридическая практика фиксирует возраст наркомана-малютки со дня его рождения, что отражается в соответствующем Свидетельстве. А если есть возраст, значит, есть субъект, значит, дозволительно провести медицинское освидетельствование в целях установления диагноза наркомании. Хотя на самом деле патологическая хроника несчастного младенца-плода-зародыша-зиготы стартует куда как раньше – минус ноль от официального отсчёта.

Во-вторых, не справедливо ли заведомо признавать такую мать субъектом осознанного склонения-вовлечения в наркоманию собственного ребёнка, причинения вреда его здоровью на стадии внутриутробного развития? То есть, привлекать к уголовной ответственности, принудительно лечить, перетягивать маточные трубы, чтобы не рожала дитя, невинно познавшее грех наркомании в материнской утробе. И если да, то, с какого момента времени? Было бы, наверное, неплохо какие-то шаги государству и обществу предпринять в этом направлении, но какие?

В-третьих, что изменилось в поднятой Леной Соломатиной проблеме (она успешно защитила диссертацию в 2002 году) за прошедшие десять с лишним лет? Вот вы, читатели, слышали что-нибудь о статистике младенцев-наркоманов в нашей стране? Может быть, Минздрав подскажет, сколько их у нас? Больше, чем в США, меньше или вовсе нет? Если их нет или статистика крохотная, тогда кто и зачем искусственно раздувает проблему наркотиков и наркомании в России?

Так что, согласитесь, рассказанная история, и заголовок к ней "сенсационнее" пермской будет, хотя её сто лет в обед.

К слову, мне в комментируемом материале очень фраза одна не понравилась: "Недоступность дорогих чистых наркотиков определяет выбор тяжело действующих, злокачественных дешевых одурманивающих средств, что, в свою очередь, приводит к злокачественному и прогредиентому течению заболевания и ведет к самым тяжелым последствиям".

Выходит, от "дорогих чистых наркотиков" тяжёлых последствий не наступает, их что, распространять легально надо, они полезны для здоровья? Не говоря об иных смысловых и терминологических неточностях приведённой фразы. Не случайно в директивных документах ООН красной линией прописан категорический протест разделению наркотиков на "тяжёлые", "лёгкие" и прочие. Нет наркотиков "хороших", они все ПЛОХИЕ. Подобные пассажи допустимо расценивать, как скрытую форму рекламы их немедицинского потребления. Во всех случаях описания незаконных контактов человека с наркотиками советую использовать логику Аристотеля о частном и общем: «Жучка есть собака. Все собаки чёрного окраса. Следовательно, Жучка – чёрная».

Аналогия: «Наркотики есть яд. Все яды смертельны. Следовательно, ВСЕ НАРКОТИКИ СМЕРТЕЛЬНЫ».

Борис Калачев

член Российского философского общества, кандидат юридических наук, заслуженный сотрудник органов внутренних дел РФ