Мусульманские шахидки

Девушки, закутанные в хиджабы, на одних и тех же улицах прекрасно соседствуют с другими девицами, теми, что торгуют телами. Равно как и картина расположенных едва ли не друг напротив друга мечети и борделя является для дагестанской столицы делом обыденным. Террор29 марта в московском метро взорвались две дагестанские шахидки – молодые женщины 18 и 28 лет. И это первый в истории случай, когда удары дагестанского бандподполья были вынесены за пределы республики. Любопытны личности смертниц. Обе они были повязаны с боевиками не только общей идеей, но и узами кровного родства, что в кавказских условиях, зачастую, является едва ли не основным фактором, определяющим социальную самоидентификацию человека. Одна из них – Джанет Абдурахманова (по другим сведениям, Абдуллаева) – уроженка кумыкского села Костек, оказалась вдовой известного в республике боевика Умалата Магомедова, убитого в перестрелке дагестанскими милиционерами вечером 31 декабря 2009 г., в самый канун Нового года. Родные братья другой смертницы Мариам Шариповой арестовывались в своё время по подозрению к причастности к бандформированиям. В результате терактов 29 марта (в данном случае уместно будет выразиться именно так, потому что в качестве жертв боевиками было выбрано гражданское население, а не военные или милиция) погибло свыше сорока человек. Российские СМИ сразу обошли снимки: вот эта пара борцов за веру - позируют с пистолетами. Будущая шахидка облачена в чёрное одеяние, она в хиджабе. Почти такие же хиджабы носят тысячи других молодых девушек в Дагестане, известную часть которых составляют жёны, невесты и родственницы боевиков. И с каждым годом число желающих “закрыться” (так на местном сленге называется действо, означающие ношение женской исламской одежды) среди местных жительниц становиться всё больше. Кто-то из представителей СМИ уже подсчитал, что за последние пять лет необъявленной гражданской войны в Дагестане уничтожено свыше пятисот боевиков. Учитывая, что большинство из них на арабский манер практиковали многожёнство, имея минимум по две жены, то в республике сейчас находиться не менее тысячи “чёрных вдов” – потенциальных смертниц. Однако, даже принимая во внимание ту степень исламизации, которой оказалось подвержено население Дагестана в последние годы, думать, что эта республика (равно как и весь Северный Кавказ) – мир сплошных религиозных фанатиков, готовых на пути джихада и убивать, и умирать, неверно. Современное дагестанское общество (особенно это заметно в городах, в Махачкале) – это, своего рода, слоёный социальный пирог. В котором причудливо уживается всё: и дичайший религиозный фанатизм, помноженный на почти средневековую темноту и невежество известной части населения, и не менее дичайшие пороки, на удовлетворение которых успешно работают целые индустрии. Что, в общем-то, лишний раз доказывает: массовое распространение религии в обществе свидетельствует не о его моральном исцелении, как пытаются представить этот процесс адепты что ислама, что православия, а как раз об обратном – о его стремительном разложении. Уж коль скоро социальная роль религии – давать утешение страдающим, значит, количество таковых становится всё больше. Значит, растёт количество причин, вызывающих людские страдания. Алкоголизм, наркомания, распад семейных связей – словом, всё то, что обыкновенно ассоциируется с современной Россией, существует теперь и в Дагестане. Причём, степень распространения этих пороков в обществе почти равна степени распространения в нём религии. Скажем, ещё двадцать лет назад республика не знала проблемы пьянства, а сейчас, особенно в южных её районах, оно становиться едва ли не массовым. Причём, именно среди дагестанцев. Общество, в котором крутятся большие и даже огромные по меркам российской глубинки деньги (украденные из федеральных дотаций либо полученные в виде доходов от теневого бизнеса) обречено на процветание пороков в силу действия объективных социальных законов. Какая бы религия в нём при этом ни господствовала…. Мой собеседник знает об изнанке дагестанской жизни не понаслышке. Сложные зигзаги личной судьбы, толкнувшие его к долгим путешествиям по многочисленным притонам, дали ему возможность изучить махачкалинское дно изнутри. О том, что оно вообще существует, большинство людей в остальных людей в России, как ни странно, даже не подозревают. Они уверены – а недавние репортажи в СМИ после московских взрывов, похоже, лишь укрепили их в этой уверенности – что здесь вообще нет пороков в привычном нам понимании. Ни проституции, ни пьянства, ни наркомании. Про наводнивших бордели Европы, Турции и стран Ближнего Востока “Наташ” знает вся страна, сюжеты об этом смакуются по ТВ. Зато о “Наташах” из республик Северного Кавказа, успешно конкурирующих с русскими, украинскими и молдавскими “коллегами” в этих же борделях, в федеральных СМИ не говорится вообще ни слова. Будто специально, из желания показать, что проституция в современной России распространена лишь среди русских женщин. По понятным причинам я не стану раскрывать настоящего имени человека, согласившегося дать интервью на столь щекотливую тему. Назовём его условно Собеседник. Да, в принципе, оно и неважно – на его месте вполне мог оказаться и наверняка оказывался едва ли не каждый второй-третий молодой житель республики. Ведь проституция – действительно бич современного Дагестана. Игорь Бойков: - Откуда вообще в Дагестане взялась столь развития проституция? Ведь ещё не так давно открытое содержание борделей было просто немыслимым. Зато сейчас она превратилась в ощутимую проблему (Даже министр внутренних дел Дагестана на оперативном совещании 18 марта 2010 г. Публично заявил о необходимости начала решительной борьбы с этим злом) Собеседник: - Да, в 90-х было всё как бы разрозненно, неорганизованно. Тогда такой индустрии проституции в республике не было. То есть кафе - это кафе. ресторан - это ресторан, баня - это баня. И без всяких там особого рода услуг. И. Б.: - Хочешь сказать, что проституции тогда вообще не было? С.: - Нет, была, конечно. Но в других, гораздо меньших масштабах. “Любительская” что ли, а не профессиональная как сейчас. Не было публичных саун - были публичные квартиры. Это вообще отдельная история города Махачкала. Так вот, эти квартиры располагались в общих дворах, как правило там жили многодетные разведенки (общие дворы располагались в частном секторе, целые кварталы которого были как в центре, таки на окраинах – И.Б.). Они были бедны и зарабатывали известным ремеслом. Хотя были просто экстравагантные, не от мира сего девки, которые делали это, скорее, потехи ради, а не из желания сделать основным источником заработка. И.Б.: - Ну, от “публичных дворов” в трущобах до сети работающих как часы саун дистанция большого размера…. С.: - С конца 90-х открываются сауны. Сначала как места отдыха. При них также размещали бильярдную, мини-бар с пивом и т.д.. Можно было в некоторых заказать куру-гриль. Их не требовалось закрывать на определенное время (в этом, кстати, главное отличие бани от сауны). Сауны пошли на “ура”. Если помнишь, тогда почти вся Махачкала была без горячей воды (ещё как помню! – И.Б.), а некоторые частные дома не имели даже ванн (и сейчас таковых хватает – И.Б.). Так что посещаемость росла. Люди платили за комфорт и за чистоту. За снижение риска подцепить разные грибковые заболевания, которые как раз процветали в обычных городских банях, где антисанитария выросла в разы после распада СССР. И.Б.: - И эти сауны сразу сделались борделями? С.: - Не совсем. Просто одновременно с этими настоящими саунами начали появляться и "те самые", с проститутками. Только сначала за городом, вблизи санаториев, частных коттеджей-новостроек. Всё ещё было довольно скрыто, а круг клиентов ограничен. Про эти сауны знали только, что они очень дорогие, а проститутки завозятся из России (когда в Дагестане хотят как-то обозначить некавказский регион страны, то его называют просто – “Россия”, будь то Подмосковье, Урал или Сибирь – И.Б.). Понятно, что отдыхали в таки саунах не простые смертные. И. Б.: - Когда же обычай ходить в них распространился на молодую часть мужского населения города? С.: - Да, в общем-то, вскоре. Через некоторое время такие сауны с проститутками появились и в Махачкале. По началу они были оборудованы даже рекламными щитами, все знали что это - и местный, и приезжий. Вот некоторые на моей памяти, появившиеся первыми в городе сауны-бардели: "Садко", на ул. Орджоникидзе, "Орфей - на ул. Дахадаева, "Бакинские вечера" (название народное) на ул.Буйнакского, при въезде на Привокзальную площадь, на ул. Советская и ул. Кирова ещё были (названия, правда, уже не помню). Вот эти были первые. Народ валил в них валом.

Сам понимаешь – мужчин много, внебрачный секс ещё не слишком доступен.. Зато потом бордели реально появились чуть ли не в каждом дворе многоквартирного дома. И.Б.: - Откуда столь подробные сведения? С.: - Ну, сам догадайся, откуда… И.Б.: - Ты часто их посещал? С.: - Я предпочитал ходить в сауну один. Хотя несколько раз спьяну бывал и с компаниями. Ходил, когда приспичит. Всё же для меня это было сугубо личное... И.Б.: - Ну, уж куда как личное! С.: - Кстати сказать, с 2002-03 годов сауны начали шифроваться. Тогда как раз все эти ваховские движения опять стали начинаться. Вот идешь по улице и сразу так бордель и не найдёшь! Но есть некоторые приметы, по которым ты найдешь то, что искал! И.Б.: - И какие же это приметы? С.: - Примета №1. Среди обветшалого одноэтажного дома с квартирами с деревянными дверьми находится одна добротная металлическая дверь, как правило без отделки. Просто выкрашенная каким-нибудь тёмным цветом. Примета №2. Если эта дверь пробита отдельно от подъезда или общего входа во двор. И опять же железная, добротная. Зачем её пробивали, спрашивается? Примета №3. На всех таких дверях будет или узкая щель, как для писем, или вырезанное окошко с дверцей на засове, открывающееся вовнутрь. Примета № 4. Если таковой нет, то дверь просто чуть приоткрыта, отстает от порога. Если нет половика, внутренней занавески и т.д., значит, стоит подойти. Ну, в крайнем случае, просто отойдешь. Первые три приметы - стопудовые. И.Б.: - Ты прямо следопыт! Ну, а дальше чего? С.: - Я делал так. Со знанием дела подходил к такой двери и деловито открывал. Зачем привлекать внимание прохожих рысканием и оглядками... Начинается всё с прихожей, довольно большой даже в самых маленьких саунах. Там диван - старый, засаленный (или не очень). Бывает охрана: один или два подонка. Недалеко бывает что-то вроде барной стойки или стола. За ней "мамка" или "хозяйка". Подходишь к ней и покупаешь простынь рублей за 50 и гондоны. Если, конечно, по глупости забыл купить в аптеке в 5 раз дешевле. На диване бывают и шлюхи. Сидят, болтают, на тебя - ноль эмоций. Зашёл и зашёл. Иногда я заходил, а там девахи с охраной в карты режутся... В этом предбаннике, как правило, мелькают все бабы. Я спрашиваю мамку кто свободный. Она: вот эта, эта. А другие, мол, заняты. Хочешь - жди. В среднем можно прождать минут 45, а то и час. Хотя, признаться честно, я никогда не ждал. Что мне с ними сидеть?! Короче она зовет или тех, кто на диване, или кто в другой комнате. Ты так тупо говоришь: "Вот ты, иди сюда". Всё, она берет простынь и идет с тобой в свободную комнату. В комнате темно, окна тонированные. Пластиковые окна и входная дверь тоже с тонированным стеклом. Кажется, что очень темно с непривычки. Пару раз я пытался найти выключатель, но как только начинал шарить, они говорили, что лампы перегорели, и что вообще не любят при свете. Чуть погодя привыкаешь и видишь очень четко. Перед началом рассчитываешься. Я обычно еще раз уточнял что почём. Тут надо пояснить. Переспать стоит везде по-разному, но в основном очень дешево, даже по нашим меркам. Самая дорогая проститутка, красивая и все такое - стоит от 3 до 4 т.р. При сильном желании любой сможет ее купить. А так цены варьируют от 600-700 до 1000-1500 р. Кстати, можно, сторговаться уже на месте, если ты ей понравился. Вообще цены варьируют в силу самых разных причин. И.Б.: - Недорого ценят свои услуги дагестанские проститутки. С.: - Еще есть такая услуга как минет. За него отдельная плата. Когда заказываешь всё вместе - это "программа" называется. Работать по программе - значит давать во все щели. Многие протестуют против “очка”. Здесь, знаешь ли, есть любители этого дела... И.Б.: - И что собой представляют эти женщины? Кто они? С.: - Мне попадались разные: и дорогие, и не очень. И просто дешевые. Когда как. Из всех проституток мне попалась только один раз русская, откуда-то из-под Ростова. Фигуристая, красивая. Я заказал её на час., то есть, за час сколько смогу - все мое! Когда была передышка, мы болтали. Выяснилось, что у нее маленькая дочка и мать. Жить не на что, работы нет. Выглядела очень оптимистичной. "Вот заработаю или на дом или на квартиру с машиной, и уеду. За эти деньги дочка в колледж ходит хороший",- говорит. Спрашиваю: "А чё там не устроилась?" Отвечает, что там и так "этого добра бесплатно хоть ж… жуй”. “Конкуренция, понимаешь!!! – говорит. - Я в Турцию хочу, там за месяц на машину соберу, а за полгода - на квартиру". Я ей: “Дура ты! У тебя паспорт возьмут "типа на проверку и оформление" - и куку! Ты думаешь, что в центре будешь?! Хрен-наны! За “так” работать придётся, за паспорт. А когда станешь страшная как пугало огородное, то тебя туда и отправят. Будешь апельсины собирать, пока не окочуришься под кустом!". Она заметно испугалась и растерялась. Последний раз после еще одного секса она со мной не говорила. Но, видать, задумалась. Взяла кстати на 200 р. меньше. Был даже ее телефон. Но я им ни разу не воспользовался. И.Б.: - Ну а с местными, дагестанскими проститутками ты столь доверительно общался? С.: - Было дело… Прихожу как-то в сауну, что на улице Дахадаева, там несколько девах (не в ту ли, что согласно журналистскому расследованию дагестанского еженедельника “Черновик” - - располагается в 50-ти метрах от дома, в котором проживает министр здравоохранения Дагестана Ильяс Мамаев, и в 300 метрах от Центральной Джума-мечети? – И.Б.). Все сельские, но приятные. Короче, с одной удалился. С ней несколько раз за час “был”. В перерывах познакомились. Сама родом из-под Дагестанских Огне, село её рядом. Спрашиваю: “Чё, здесь нравится”? Она мне: “Просто...”, “Что просто? Нравится? А родители знают?” “Знают,- отвечает.- Я здесь "банщица" и “уборщица”, если чё. А родители верят... Хихихихи”. Вот такой разговор. Потом другой был случай. В борделе на ул.Буйнакского такая вся блатная попалась, с вызовом даже. “Чё здесь работаешь?”- спрашиваю. “У меня дома стройка, - говорит.- Чё как все лохушки, за так отдаваться? Лучше за бабки. Чё, не знал что ли?” “А ты замужем”? “Не-а, развелась. Да на х… муж нужен! Я в Хасе (Хасавюрте – И.Б.) хоть через неделю выйду...” “А чё, не знают, где ты, чем занимаешься”? “Нет, я там другая...” И ты знаешь, верится, что другая... И ещё один случай в “Касатке” был. Снял шлюху, а она такая наглая оказалась! Я чуть было её вообще не отправил. “Ты сюда е…ся пришел или болтать?! Чё за мужики?!.... Иди сюда, раздевайся!" – говорит мне, а сама уже разделась.- Как хочу, так и живу! Мне по кайфу!" Я разозлился: "Нормально себя веди! Чё, криво трахнули до меня.?!", "Да не твое дело!!!". И всё в таком духе. Несколько раз я встречал проституток, с которыми отдыхал, в городе, в маршрутках. Ты в жизни не скажешь по ним, что они в борделях работают! Некоторых, которых часто снимал, даже здоровались со мной. И.Б.: - Грустно всё это. И отвратно. Что же их толкает на занятия таким ремеслом? С.: - Знаешь, они не любят включать свет в комнатах, потому что у многих шрамы. От побоев, или от попытки суицида. Когда один раз увидел такую – вся исполосованная была - вообще ушёл. Да и вообще, в саунах самая разная категория женщин. И молодые, и не очень. И наивные дуры, и прожжённые бабы. А там многие из них оказались, потому что родители выдали их замуж за ублюдков. Только доказать, что это ублюдки, девки не могут. Поэтому в отместку сами становятся “плохими девочками”, чтобы родакам насолить и чтобы нелюбимый, наконец, бросил. А когда не получается - руки на себя накладывают. Или опускаются до канализации. У многих мужья – бухарики. И такое в Дагестане уже не редкость. Как одна мне призналась, муж её знает (!), где она работает. Но это у неё была не основная работа, а так - приработок. Это лишь очень небольшой срез реально существующего дагестанского дна. Мой собеседник описал лишь небольшой его сегмент. Тот, что доступен для рядового жителя республики. Что же происходит в кварталах особняков, в многочисленных “Санта-Барбарах” (имя нарицательное для районов элитного частного жилья – так в Махачкале называют местные “рублёвки”) за высоченными заборами с битым стеклом и проволокой с электрическим током наверху, за железными воротами с львиными мордами, каким порокам предаются там, остаётся только догадываться. Огромные деньги вкупе с ощущением безнаказанности способствуют лишь стремительному разложению общества. Поэтому боюсь, что настоящий мир “содома и гоморры” располагается именно там. И по сравнению с его представителями эти сельские девки (“лешки”, как подобный контингент часто здесь называют) из-под Хаса или Даг.Огней – едва ли не овечки, прямодушные и почти бескорыстные.