Государство должно помочь оценивать правозащитников

Недавно я критиковал в своём блоге правозащитников, в частности, за порочащие утверждения в адрес суда (например, по словам правозащитников, Европейский суд по правам человека вступил в сговор с Путиным).

Один из них, в ответ на мою критику, справедливо указал, что правозащитниками себя сейчас называют все, кому не лень. Зачастую прикрывая не просто свою юридическую безграмотность, но и просто преступные намерения, вплоть до шпионажа.

Чтобы этого не было, этот правозащитник предложил ввести обязательную государственную регистрацию правозащитников.

Конечно, если рассуждать «в лоб», то это невозможно и абсурдно. Правозащитники, зачастую, идут против системы и организованных групп лиц, наделённых властными полномочиями.

Даже если предположить, что высшая власть постесняется чинить прямые препятствия для регистрации, препятствия могут быть и косвенными.

Например, некий правозащитник подаёт заявление на свою регистрацию. А чиновник говорит, ты мол, правозащитник, неверно заполнил лист №147 какой-нибудь там декларации о видах деятельности правозащитника.

Что делать? Правозащитник идёт исправлять этот лист №147. Даже пусть будет это лист №1, и пусть он будет единственным. Вот он подаёт исправленный лист, а ему говорят, так и так, опять неверно заполнил. Причём тот же самый пункт.

Как так? А вот так. В инструкции по заполнению этого листа №1 допущена неоднозначная формулировка. Так заполнишь – скажут, что сяк надо. Сяк заполнишь, скажут, что надо так, а не сяк. И будет правозащитник бегать, пока не помрёт. В суд обращаться – аналогично. Скажут, неверно понял инструкцию. Потом апелляция или кассация, потом ещё одна. Через год-другой, глядишь, прошение о регистрации всё-таки удовлетворят.

Но вот срок регистрации уже пройдёт, и правозащитнику снова надо будет подавать документы.

Короче говоря, чиновники всегда найдут, как не дать правозащитнику зарегистрироваться, а призвать их к ответу будет практически невозможно в силу мягкости нашего законодательства.

Кроме этого, если мы говорим о том, что эта регистрация должна отделять правозащитника от лица, которое лишь хочет называть себя правозащитником, но таковым не является, то кто будет определять соответствие правозащитника своему статусу?

Государственный чиновник. И как ни старайся, там будет куча субъективных моментов, возможностей для «ошибок» в трактовке норм и т.п., которые приведут к праву чиновника под прикрытием закона отказать в регистрации настоящему правозащитнику.

В то же время, действительно, хотелось бы отличать, где правда, а где ложь. Скажем, правозащитники стонут, что Навального судят чисто политическим процессом с массой нарушений. Однако, чтобы узнать, что реально происходит в суде, нам необходимо скачать десятки гигабайт видеозаписей (с негосударственного сайта), потом эти гигабайты внимательно посмотреть, а потом уже… нет, не вынести свой вердикт.

Потом мы убедимся, что нам не хватает каких-либо документов из дела, чтобы понять, что же происходит, на видео не всё слышно и видно и т.п.

А как проверить утверждение, что подсудимому (в другом процессе) не дают спать, не дают общаться с адвокатами, держат в невентилируемых помещениях?

Даже если хватает документов и всё слышно и видно, вы уверены, что внимательно просмотрите все 18-ть многочасовых заседаний? Готовы тратить на это время?

У вас оно вообще есть в таких объёмах?

Кстати, правозащитники часто ссылаются и на исторические документы и часто под правозащитниками понимаются люди, занимающиеся изучением репрессий, произведённых в годы «советской» власти. Зачастую, они так же не гнушаются подлогом и передёргиванием фактов.

Что же делать?

Регистрацию ввести нельзя, самим изучать досконально – времени нет.

Очевидно, что раз мы не можем изучить досконально, то кто-то это должен сделать за нас, например, чиновники либо общественные организации. Но так, чтобы каждый человек мог это проконтролировать, а чиновник не мог запретить общественным организациям независимую оценку.

Для организации оценки любого человека, судебного процесса и т.п. необходимо, прежде всего, иметь информацию для оценки.

Это означает, что все архивы, все процессуальные документы должны быть открыты. Любой процесс должен быть публичен, в том числе, не только в суде, но и в других органах власти. Конечно, с учётом тайны следствия при совершении уголовных дел и сохранения государственной тайны. Однако, чтобы сохранить тайну, часто достаточно вырезать её с записей, а не закрывать весь процесс.

В целом, это означает, что любой процесс должен сниматься на видео и записываться на аудио так, чтобы были слышны речи участников процесса и происходящее в зале заседания вообще.

Всё заседание должно быть стенографировано, стенограммы должны быть доступны любому желающему вместе со всеми документами, на которые ссылаются участники процесса и документами, доступными участникам процесса.

По требованию стороны защиты, должны быть засняты условия содержания подсудимого, допросы во время следствия и т.п.

Хотя государство сейчас вряд ли оборудует все суды и помещения, используемые для допросов, средствами аудиовидеозаписи, нужно, чтобы государство хотя бы разрешило это делать за счёт общества и проводило заседания, интересные, именно в оборудованных помещениях. В любом случае, человеку не должны отказывать в предоставлении съёмки без оборудования помещения. Пусть даже потом часть процесса, где идёт секретная информация, вырежут, а сам процесс будет закрытым.

Далее. Чтобы кого-то оценить, мы должны знать, что эти люди вообще есть, что они говорят, какие процессы оценивают.

В этом смысле, проблема может быть решена просто. Необходимо обязать все зарегистрированные СМИ уведомлять при публикации информации, касающейся правозащитников, в том числе нарушений на судебных процессах, политических процессов и т.п., через специальную информационную систему, которая бы каталогизировала все случаи нарушений, ставила бы метки, соответствующие лицам, участвующим в процессе и заявляющим о процессе.

Таким образом, надо составить одну базу данных, и обеспечить по ней верный, простой, но мощный поиск.

Кроме этого, база данных должна быть и по всем судебным решениям и решениям иных государственных органов. И она должна быть едина с указанной выше базой.

При этом необходимо убрать существующие недостатки государственных систем, таких как «Правосудие», «АМИРС» и т.п.

Какие это недостатки?

1. Прежде всего, по решениям судов имеются лишь только сами решения. Однако нет никакой возможности, например, просмотреть стенограммы показаний свидетеля или скан документа, где потерпевший утверждает, что его росписи нет, а суд – что есть.

Получается, суд может просто «забыть» про какие-то слова свидетеля в решении, исказить содержание протокола, а мы и не узнаем.

Или, скажем, обжалование по делу PussyRiot. Суду что-то написали, но мы не можем видеть, что именно. Мы видим только ответ, без аргументов обжалующей стороны. Вот и попробуй догадайся, учли судьи эти аргументы полностью или нет.

2. По решениям многих государственных органов вообще нет никаких открытых баз данных, а должны быть. Власть у нас публичная, а не келейная, должна отчитываться.

3. Все системы должны быть объединены в одну. Сейчас, чтобы найти решение по какому-нибудь Иванову И.И., мне надо либо идти в негосударственную базу данных, либо знать, какой суд выносил решение. Идти на сайт этого суда, искать там (на сайтах мировых судов – вручную перебирая сотни или тысячи запросов). Если была кассация или апелляция, искать в судах следующей инстанции. При этом я ещё должен точно знать, это было уголовное дело, гражданское, административное, или «по материалам» (скажем, об условно-досрочном освобождении). Была это первая инстанция, или кассация, или апелляция, или обжалование в порядке надзора.

Проще всего, если это арбитражный суд. Там поиск производится сразу по всем инстанциям.

Однако и там есть проблемы с поиском: он не всегда корректно работает. Разработчикам же на это просто наплевать (обращался, получал ответы «передано разработчикам», и на этом всё заканчивалось).

4. Сейчас, с целью сокрытия персональных данных, из приговоров удаляются адреса, фамилии и т.п. Необходимо, чтобы они и далее удалялись, однако сам поиск должен вестись по полным, а не искажённым приговорам, чтобы они могли быть найдены по фамилии или адресу.

В противном случае, скажем, если нас интересует процесс против мошенников, которые мошенничают по одному и тому же адресу, мы не сможем никак найти, сколько этих процессов и обращений граждан уже было и сообразно ли они были обработаны государственными чиновниками (или они попустительствовали мошенникам).

5. Конкретные лица и их роли в поиске должны выделяться, чтобы поиск шёл не по тексту, где возможны совпадения (скажем, Иванов Иван Иванович и Иванов Илья Иванович могут быть Ивановыми И.И., или даже два Ивановых Ивана Ивановича, но разных лет рождения), а именно по лицам.

6. Архивы, имеющие историческую ценность, так же должны быть открыты и сведены в единую базу данных с возможностью поиска хотя бы по названиям, номерам документов и лицам, их подписавшим.

Ещё лучше, конечно, полная оцифровка и поиск, аналогичный указанному выше.

7. Материалы уголовных судебных разбирательств должны публиковаться непосредственно в процессе, а не после вступления решения в силу. В противном случае, к сожалению, получается, что по некоторым резонансным делам информация вообще не публикуется или публикуется с существенной задержкой.

Таким образом, мы сможем видеть более-менее полную информацию о правозащитниках, делах, в которых они участвуют, их заявлениях.

На заявления правозащитников (вообще говоря, любых граждан) должны быть доступны ответы государственных чиновников, а так же разделы с мнениями простых граждан и общественных объединений с возможностью голосования. Как осуществлять голосование – это отдельный вопрос (плюсы-минусы не подходят, даже если исключают многократное голосование одного человека).

Кстати, сообщения о преступлении в СМИ вообще, согласно УПК РФ, должны быть проверены, а информация опубликована в СМИ. Так что требование рассматривать заявления правозащитников относительно нарушений иногда прямо вытекает из указанной законодательной нормы.

При этом, в отличие оттого, что часто делается сейчас, все применяемые нормы должны быть ясно указаны со ссылками на соответствующие законы и подзаконные акты. А сами акты так же должны быть опубликованы и доступны для поиска через один государственный портал.

Вообще, государству не помешало бы позаботиться об образовании своих граждан. Или хотя бы подробно и доходчиво объяснять решения, которые не понимают множество людей.

Хотя, конечно, иногда для того, чтобы понять решение, с которым человек не согласен, необходима совесть, которая есть не у всех.

И упаси боже кого-то наказывать, если не считать ярко выраженной клеветы, или прямо или косвенно запрещать работать. Так как наказывать будут те самые чиновники. А правозащитники, часто не имеющие юридического образования, не всегда хорошо подкованы и способны противостоять хотя бы даже законному «наезду».

При этом надо помнить, что именно непонимание и незнание некоторых норм закона даёт правозащитникам острое чувство неправильности там, где понимающий и знающий закон видит лишь законные действия.

Поэтому, конечно, правозащитнику–не юристу быть. Так же, как и юристу.