Святые благоверные супруги Анна и Михаил Тверские
( о русской святости )
Василию Георгиевичу Гнездилову в День Рождения посвящаем.
Святая благоверная супруга Святого Великого князя Тверского Михаила Ярославича Великая княгиня Тверская, Владимирская и всея Руси Анна происходила из древнего рода ростовских князей-рюриковичей. Отцом её был князь Дмитрий Борисович Ростовский, внук Святаго благоверного князя Василия Константиновича Ростовского (убиенного в 1238 году в Ситской битве) и Святой благоверной княгини Марии Черниговской (и Ростовской) – дочери Святого благоверного князя Михаила Черниговского (единственного, не изменившего православной вере князя-исповедника, зверски замученного монголами за отказ поклониться идолам поганым). Монахиней кн.Марией Ростовской и Черниговской впервые на Руси во время монгольского ига составлены были жития русских святых и она же основала Спасо-Песоцкий Княгинин монастырь в Ростове Великом.
В один год с Анной, обвенчанной с Михаилом Тверским в 1294г., выдана была замуж и другая дочь князя Дмитрия Борисовича Ростовского Василиса за Великого князя Владимирского Андрея Александровича. Судя по тому, что и внук кн. Александра Невского - Иван Дмитриевич, и сын кн. Даниила Московского - Георгий Данилович были также женаты на дочерях Великого Ростовского князя, князья «богоспасаемой» Москвы и во всём покорная им церковь, никак не могли не знать, какого высокого рода была их ближайшая родственница кн. Тверская Анна.
Никакого отношения в девичестве, как это странно ни звучит для наших ушей, привыкших ко всяческим московским прибауткам, к городу Кашину, и тем паче к его «московским» боярам Святая Анна не имела. Напрасно церковь веками тщилась нас в этом убедить. Остаётся только догадываться, как Анна «Кашинская» стала в московских святцах дочерью кашинского боярина или купца? Можно предположить, кому это было выгодно в незапамятные времена, но трудно понять, кому и зачем и ныне нужно посмертное разлучение Супружеской Святой Четы благоверной Великокняжеской Тверской семьи, разделение их со старшими благоверными сыновьями – защитниками Отечества Дмитрием и Александром Михайловичами, да ещё и присовокупление к их непорочной Вечной Славе, продавшихся московско-монгольскому улусу, их младших сыновей Константина и Василия?!
Ох и длинна ты, властная « московская рука» ! Через века тёмной непредсказуемой русской истории, через тьму привычной лжи и невежества творишь ты с помощью церковной иерархии чудеса святотатства! Вот и совсем уже недавно в 1994, 1996 гг. ЦентрКом издаёт схему генеалогического древа основных русских родов 862 – 1917 гг. «Русь – Россия – Российская Империя» (составитель Б.Г. Пашков); и на сей красочной полутораметровой в высоту и метровой в ширину схеме у кн. Дмитрия Борисовича Ростовского присутствует дочь Василиса и ещё только одна таинственная безымянная дочь, конечно же никак не связанная с тверским князем Михаилом Ярославичем, которому в свою очередь не оказано чести поминовения супруги его.
У сына св. Михаила и св. Анны, Великого кн. Владимирского и всея Руси Александра, на этой же схеме отсутствует дочь Ульяна Александровна, супруга Великого кн. Литовского Ольгерда и мать короля Речи Посполитой Владислава (Ягайло) - победителя тевтонского ордена в Грюнвальдской битве. На схеме представлена рядом с Ольгердом его мать Ольга («русская») и некая «Иулиана», не удостоившаяся даже поминовения национальности её…Отметим что на схеме представлены сестра Ульяны - Мария, супруга московского князя Симеона Гордого и её братья Холмские и Микулинские князья Всеволод, Лев, Фёдор, Владимир, Андрей и Михаил, а на месте, где должно было стоять имя Ульяны осталось свободное пространство.
Там же Род внука св. Михаила и св. Анны Великого кн. Тверского Всеволода заканчивается поминовением его сыновей Ивана и Георгия, причём указывается неверная дата кончины Ивана Всеволодовича Холмского – 1380г. возможно для того, чтобы окончательно забыли о том, что Иван Всеволодович не погиб во время Куликовской битвы, командуя засадным полком, но прожил ещё много лет в браке с дочерью Дмитрия Донского княжной Анастасией, любимой дочерью московского князя. Род Всеволодовичей на схеме не потому ли пресёкся, что Георгий Всеволодович требовал «треть Твери», а ещё точнее Кашина, чтобы присоединить его к своему Холму?! И не потому ли не присутствует на схеме Дмитрий Георгиевич, что в Москве в это же самое время появляется в потомстве брата Анастасии Дмитриевны Донской и Холмской - Георгия Дмитриевича Галицкого Дмитрий Красный?
Ну а уж коли нет Дмитрия Холмского, то нет и его сына «болшего воеводы московского» Данилы Дмитриевича Холмского ( победителя новгородцев в битве при Шелони в 1472 году, покончившего с монголо-татарским игом в 1480 году и взявшего Казань в 1487 году ) и его брата воеводы войска Тверского Михаила Дмитриевича… Хотя надо отдать должное эрудиции составителя схемы Б.Г.Пашкова, указывающего брак любимой дочери Ивана III с Василием Дмитриевичем Холмским под 1500 годом, …т.е. он знает прекрасно, что надо показать, а о чём можно и нужно умолчать, «замять для ясности». Грамотно сработано «древо» – из всех Великих Князей Владимирских (кроме тверских) супруга не указана только у кн. Михаила Ярославича Тверского – пресловутая Анна «Кашинская»…
*…Благочестивый и «тишайший» царь Алексей Михайлович в 1649 году узнав об исцелениях у гроба неизвестной монахини Анны в городе Кашине и избавлении по её молитвам города от поляков в 1611 году по просьбе причта Успенской церкви г.Кашина крестным ходом прибыл 12 июня 1650 года в прославившийся неожиданно городок, устроил почитание её и перенёс мощи княгини-инокини из обветшавшей Успенской церкви в Воскресенский собор. Но когда царь сам и иже с ним, несшие раку, подошли к дверям собора, гроб безымянной княгини стал так тяжёл, что царь понял, что святая не хотела оставлять прежнее место, и дал обет вновь вернуть мощи, когда будет Успенская церковь заново отстроена в камне.
Церковь построили за 10 лет, стало быть, не ранее 1660 года, а потом ещё 16 лет она стояла неосвящённая и пустая. Царь Алексей Михайлович, обещавший приехать непременно на перенесение мощей, и сам не ехал и разрешения на освящение храма не давал, хотя и есть сведения, что он всё же намеревался приехать в 1676 году, но после убиения голодной смертью в Боровске в душном и глубоком тюремном подземелье духовных дочерей протопопа Аввакума Евдокии Урусовой в сентябре 1675 года, Феодосии Морозовой 1 ноября 1675 года, Марии Даниловой 1 декабря 1675 года и, последовавшем после восьмилетней осады, взятии Соловецкого монастыря 22 января 1676 года со зверским убиением шестисот (600) монахов (одних иноков обезглавили, других сожгли, третьих на берегу Белого моря заживо заморозили или попросту повесили крюком за бок), «тишайший» из московских царей, не выдержав мук болезнования сердечного о грешных подданных своих, «Божьей милостью» скончался. Почему он не приезжал в Кашин к святой Анне, что ему мешало в течение четверти века исполнить своё царское слово?...
«Служба на перенесение мощей Анны Кашинской» составлена была в Москве церковным «просветителем», одним из учинителей церковного раскола магистром Киево-Могилянской Академии Епифанием Славинецким в бытность его профессором Славяно-Греко-Латинской Академии в 1650 году. Из текста не видно, кто такая княгиня-инокиня Анна. В одном месте упоминается супруг Анны, однако без имени, отвлечённо. В тексте некая недоговоренность, тайна.
Следующее по времени сказание, составленное после поездки царя Алексея Михайловича Романова в Кашин, снова очень туманно говорит о самой Анне: « Родителей же её, и супруга, и самого мирского имени её мы не знаем, ибо потерялось из-за прошествия многих лет, и писания об этом не сохранилось, нашлось только иноческое имя её, что она великая княгиня-инокиня Анна». Очень странно было во все времена не разобраться в Имени Великой Княгини, заметим не просто какой-нибудь удельной княжны, но Великой Княгини, каковых было не так уж много на Руси. Другими словами во время канонизации не было известно ( или делали вид?) кто эта Великая Княгиня-инокиня, с именем которой связывали горожане Кашина исцеления и другие чудеса.
В 1652 году кашинский дьякон Никифор обратился с челобитьем и поехал в Соловецкий монастырь, и по его рассказам старец Игнатий выяснил по Степенной Книге, что инокиня Анна была супругою святого Михаила Тверского. Имя Великой Княгини Тверской Анны, установленное по просьбе кашинского дьяка Никифора старцем Соловецкого монастыря заставляло поневоле обратиться к истории Тверского княжества и искать истоки святости в том месте на Руси, к которому Златоглавая Москва питала ненависть искони. Именно поэтому усиленно искали разночтения в житии, составленном Епифанием Славинецким и иже с ним, с древними летописями и Степенной Книгой.
Соловецкий текст жития был сначала «отредактирован», а затем и расширен и дополнен и на Соборе 1678 года квалифицирован как «Сложение кашинского попа с причетниками и сродниками своими». Дьяка Никифора отправили на пожизненное заключение (покаяние со тщанием?) в монастырь. Наказание понесли также его отец и брат… А где же первоначальный текст жития, составленный Соловецким монахом?
Нам известны Постановления соборов 1677-1678 гг., проходивших под управлением патриарха Иоакима. Они предписывают всех причастных к составлению жития в монастырь на вечную епитимью, а само житие сжечь. Успенский собор в Кашине запечатать… Но есть приписка почерком XVII века: «В 7186 лето Великий Государь Святейший Иоаким, патриарх Московский и всея Руси, сей книге, лживое сказание о Анне Кашинской кашинского попа с причетником и своими сродники, указал быти в своей ризной казне впредь для спору». Читая эту приписку, видим не только презрение к жалкому городишке Кашину и его священнослужителям, но и клерикальную спесь. Нет, этот официальный документ, выполняя чей-то, очевидно царский, заказ опускает нарочито все титулы перед Именем Великой Княгини Анны не случайно.
Нет, далеко не случайно, Великая Княгиня Тверская именуется уже тогда просто Анной и при том, «Кашинской». Если и были основания у царя и патриарха сомневаться в святости Анны, то после расследований многих лет её княжеское достоинство и высокий род были точно установлены. Строго говоря именно тогда некоей Анне, лишённой московским разбойничьим собором ореола святости была навечно дана новая кличка /топоним/ «кашинская», которая нарочито разрывала историческую связь между ней и её Святым супругом Михаилом, их совместными чадами Великими князьями Владимирскими и всея Руси Дмитрием Грозные Очи, отмстившим кровь отчу – убившему князя Георгия Даниловича Московского, и Александром Михайловичем, устроившем избиение монгольских баскаков в Твери в 1327 году, да и со всем доблестным родом её, князьями Ростовскими и Черниговскими.
« В Соловецком монастыре был создан некий первоначальный текст, которым мы сейчас не располагаем» - считает исследователь С.А. Семячко. Некоторые части текста, связанные с житием Михаила Тверского, по мнению В.А.Кучкина написаны в 1675-1676 году, что подтверждает заказной характер жития. Один из списков жития, несмотря на предписание о сожжении сохранился, но и в нём содержатся ложные сведения о происхождении ростовской княгини Анны, связывающие её непосредственно по роду с Кашиным, список содержит дату смерти княгини 1338 год вместо 1368года, что непосредственно связано и с умолчанием о житии неудобных Москве её старших сыновей. Текст замалчивает дату пострижения Анны и дату прибытия её из Твери в Кашин.
В тексте на фоне умолчания о судьбе старших сыновей всячески склоняется «любовь» св.Анны к младшим сыновьям Константину и Василию, верным слугам Москвы и предателям Отечества своего, но нет ни слова о внуках её от старшего сына Александра Михайловича, рядом с которыми тверская кн.Анна прожила не менее сорока лет и судьба которых не могла её оставить равнодушной.
Как могли Святую Великую Княгиню Тверскую не занимать московские и татарские козни, когда Твери год не выдавали благородное тело её любимого мужа, глумились над старшими сыновьями, сначала убив «отмстившего кровь отчу» её старшего сына Дмитрия, затем, долгие годы московиты вместе с младшими сыновьями её преследовали старшего сына Александра только за то, что он был единственным на Руси князем, открыто противоставшим татарам после «Замятни» ( остаётся только догадываться кто и когда примыслил это расхожее словечко?) .
«Когда Юрий Данилович вернулся со своими людьми из Орды в 1319 году, он привёз на Русь (в Москву) и тело Михаила, и тверского княжича Константина Михайловича. Благодаря посредничеству епископа ростовского Прохора и князя Стародубского, в конце июня 1319 г. между великим князем и Тверью был заключён мир. 6 сентября тело Михаила Ярославича, покоившееся до сей поры в московском монастыре Спаса, было перезахоронено в Твери при большом стечении народа. Константин, отсутствовавший при этой церемонии, явно находился, как и прежде, в Москве. Накануне Филиппова дня (14 ноября) 1320 г. достигший тем временем четырнадцатилетнего возраста княжич был обвенчан в Костроме с дочерью Юрия» (Эккехард Клюг, там же, с.114).
Иван Данилович Калита с монголами ещё во время мирской жизни кн. Анны, до её пострижения и ухода в монастырь, при молчаливом согласии с княжившим тогда её сыном Константином сняли большой вечевой колокол с Златоверхого собора Святого Спаса. Как могла отнестись к сему глумлению над Тверью святая Анна ? Как могла оправдать сожжение тверских летописей Иваном Калитой и сопровождавшими его монголами св.Анна, будучи правнучкой Марии Черниговской, автора летописного «самого поэтичного» свода, «вылившегося в некролог замученным монголами князьям» XIII века, сестра которой, св. Евфросиния Черниговская и Суздальская, была знатоком античной медицины «ей бо ведущи книги Асклиповы и Галиновы» (Патерик Киево-Печерский, стр.83-84,93-95). Тверские летописи дошли до нас « в жалких обрывках, свитках, перепутанных с заимствованиями из других сводов».
Как могла св. Анну оставить равнодушной смерть в 1339 году её сына Александра с внуком Фёдором, повторившими крестный подвиг жертвы за народ свой русский и тверской в княжество её благородного мужа? Как могла св.Анна оставить без вспомоществования обездоленных её младшими сыновьями Константином и Василием - вдову Великого кн. Тверского Александра Анастасию и внуков и внучек своих: Всеволода, Владимира, Андрея, Ульяну и Марию? Неужели св. Анна могла проживать в Твери вместе со своим сыном Константином и его супругой, дочерью убийцы её любимого мужа св. Михаила?
С кем рядом и как она жила в Твери и, возможно, в Холме, когда туда вынужден был уехать в 1348 году, спасаясь от интриг её младшего сына Василия («Кашинского»?) и его московских «друзей», Великий Тверской кн. Всеволод Александрович Холмский, её старший внук и патриот Твери? Пришло время задуматься серьёзно, какие у нас есть веские основания утверждать, что последние 4 года жизни 86-летняя монахиня «София», в миру Великая княгиня Анна, проживала в Кашине? Какие есть тому исторические свидетельства? – Никаких нет.
Может быть, только потому ей пришлось там проживать, чтобы упрочить за её младшим сыном, удобный для него титул «Кашинский»? В истории Тверского княжества он первым из удельных князей обретает отдельный обособленный титул, на что очень резонно обратил самое пристальное внимание немецкий историк Эккехард Клюг.
Каким таинственным образом останки Великой Княжны Тверской выпали из родовой усыпальницы Великих Князей Тверских, где они должны были, казалось бы, находиться рядом с прахом св. Михаила Тверского, Дмитрия Михайловича, Александра Михайловича и его сына Феодора, убиенных московитами и монголами и захороненных вместе в Златоверхом соборе Святого Спаса?! Удивительно, что вопросы эти, такие банальные и сами собой напрашивающиеся после сожжения московитами тверских летописей, до сих пор никем не были заданы.
До сих пор не задан вопрос, почему Тверскую епископскую кафедру именуют Тверской и Кашинской в течение многих столетий? Почему уже в XVII столетии, когда после векового московского запрета вновь появляются в списках русских городов тверские города Тверь, Старица, Зубцов, Опокы, Городец, Клин, Скнятин, Кашин в нём опять-таки отсутствуют Микулин, Холм, Вертязин, Торжок …?
Как пишет академик М.Н.Тихомиров («Русское летописание», «Наука», М., 1979 г.) «все эти города могут быть нанесены на карту без особых изысканий», и при этом он наносит на карту город «Бежецкий Верх» (?!) и Молога у него вытекает из Волги и, делая неправильный круг, опять впадает в неё. Но его совершенно не занимает причина того, почему именно тверские города выпали из московских списков и почему и на более поздних списках так и не указаны именно те города, что находились в руках Холмских и Микулинских князей, противостоявших Москве? Не потому ли Москва с таким предпочтением всегда относилась к Кашину, что этот город всегда поддерживал Москву в её противоборстве с Тверью? Сомнительная, весьма своеобразная честь Великой Тверской княгине именоваться предательским именем её неразборчивого в связях младшего сына?
До 1365 года в Холме жила вдова, казнённого в 1339 году в орде по интригам московитов Великого князя Тверского Александра Михайловича, княгиня Настасья. С нею вместе жили: Великий князь Тверской Всеволод Александрович (Холмский) с супругой кн. Софией, кн. Андрей Александрович с супругой кн. Евдокией, Владимир Александрович. Младший брат Всеволода, Михаил Александрович отправлен был в Великий Новгород, где воспитывался у архиепископа, а затем жил в Микулине. Это и спасло его и его супругу кн. Евдокию Суздальскую от моровой язвы 1365 гг. Также остались живы - в Литве супруга Ольгерда, великого литовского князя, Ульяна Александровна, и в Москве супруга великого московского князя Симеона Гордого, Мария Александровна.
Моровая язва свирепствовала в Холме с ноября 1365 по февраль 1366 года. Все, проживавшие в Холме исторические деятели, умерли от чумы. По всей вероятности к Михаилу Александровичу перешло управление Холмским уделом от его несовершеннолетних, оставшихся в живых племянников Ивана Всеволодовича и Георгия Всеволодовича.
С этого же времени Михаил Александрович получает и удел на юго-западе Тверского княжества, по завещанию князя Семёна Константиновича (мимо брата Еремея Константиновича). Опять же таки до сих пор никому не пришло в голову осознать, зачем князь Семён завещал свои земли и заботу о жене и детях Михаилу. А между тем всё становится понятным, если принять во внимание, что Семён Константинович, в отличие от своего отца и брата мог быть патриотом своей тверской земли и противником её завоевателей. Но так не принято рассуждать.
Надо полагать и Александр Михайлович, и старший сын его Фёдор, до их безвременной смерти в Орде, скорее всего, жили в Холме. Не в Твери же, рядом с Константином, преследовавшим после смерти Александра вдову его Настасью с чадами и домочадцами, они преимущественно находились? Да, они могли жить в Пскове, где Александр Михайлович княжил до 1336 года, но только не в отданной врагам Твери. «В Псков в начале 1333 года отправился новгородский архиепископ Василий и крестил там Михаила Александровича, новорожденного сына Александра» (Эккехард Клюг, там же, с.122).
С кем же могла остаться после смерти старшего сына Александра и старшего внука Фёдора в 1339 году Великая княгиня Анна как не с вдовой его Настасьей и её большой семьёй? Младшие сыновья Константин и Василий были семейные и в опёке матери не нуждались, они нуждались скорее в помощи московитов и монголов в противостоянии законному наследнику тверского стола старшему брату своему Александру. Александра и семью его московиты и при жизни преследовали десяток лет, и после смерти оба младших брата преследовали супругу его Настасью, отбирали имение у сирот его: четырёх сыновей и двух дочерей.
Где было в сей исторической ситуации место святой во Христе Иисусе Великой княгини тверской земли, похоронившей своего святого мужа, старших сыновей и старшего внука?! Только с остававшимися в живых «труждающимися и обременёнными» - вдовою казнённого монголами по доносам московитов сына, внуками и внучками своими… Как могла св.Анна, согласно житию, составленному Епифанием Славинецким, наказывать своим сыновьям, Константину, а затем и Василию «от насилья изымать сирых и убогих», если бы оставила без вспомоществования «ближних своих» внуков, внучек и вдову старшего сына?
В Тверской летописи XV ст. и в местном тверском и кашинском преданиях указано монашеское имя её Евфросиния (может быть в честь св. Евфросинии Суздальской и Черниговской из её славного рода, целительницы, знавшей травы, Галена и Гиппократа.) Что же касается имени София, то в Никоновской летописи под 1358 годом указано о кончине сына Михаила Александровича « в Софийском монастыре у бабы его Софии», т.е. речь может там идти скорее о Настасье, супруге Александра Михайловича, или же о сестре св. Михаила Ярославича – Софии, бывшей инокиней тверского Софийского монастыря, известного с XIII столетия. Может быть сестра св. Михаила и есть «баба» Михаила Александровича и его умершего сына Александра? Остаётся открытым вопрос, откуда из Твери или из Холма забрал младший сын Василий свою мать в Кашин, да и вообще была ли она монахиней Софией или Евфросинией, где и когда приняла постриг?!
И ещё. Ежели Великая кн. Тверская Анна тотчас после смерти мужа, женила старшего сына своего Дмитрия на дочери Великого кн. Литовского Гедимина Марии Гедиминовне, то отчего же не предположить, что это именно она отдала замуж свою внучку Ульяну Александровну за сына Гедимина, Великого кн. Литовского Ольгерда. Напрашивается простой логический вывод, что это именно св. Анна «изобрела» т.н. литовскую политику Твери, направленную на запад и противопоставила скоропостижные браки своих сыновей вожделениям монгольских жён, в частности царице Боялынь.
Святой Анне отвратительна была московская и ростовская «любовь» к монголам, которой отличались её дядья Глеб и Борис, взявшие замуж монгольских «принцесс». Великая кн. Анна сохранила чистоту рода русского в лице своих старших сыновей и их потомков. И не её вина в том, что младшие её дети разрушали свой род. Их родословные пресеклись, и время всё расставило на свои места.
Впрочем, сын Константина Михайловича, Семён Константинович своим составленным перед смертью завещанием в корне изменил общественно-политическую ситуацию в Тверском княжестве, передав полноту власти на тверской земле её патриоту Холмскому князю Михаилу, ставшему в дальнейшем именоваться Микулинским в соответствии с его судьбоносным даром.
В дошедших до нашего времени житиях Анны «Кашинской» не случайно указывается «точная» дата смерти св. Анны – 2 октября 1338 года. Это затем, чтобы не заострять внимание на следующем годе – 1339, годе казни в Орде Великого кн. Александра Михайловича и сына его Фёдора и, естественно, совместном житии кн. Анны с отверженной Москвою многострадальной и многочисленной его семьёй.
Указание в летописи: « Преставися Великая кн. София, вел. князя Михаила Ярославича Тверского» под 1368 годом более надёжное. Никоновская и Тверская летописи, Татищев в 4 книге, Царственный Летописец под 1338 годом указывают, что князя Александра Михайловича провожали в Орду «Мати его с семьёй, епископ Феодор, игумны и священники, бояре, и гости, и житейские мужи». Там же упоминается и о том, что дул сильный встречный ветер и мешал гребцам, словно хотел путников удержать…«В Царственном Летописце есть рисунок – изображение этих проводов: Анна в венце ( не в монашеском куколе, т.е. в 1938 году она монахиней ещё не была), окружённая боярами, купцами и народом провожает сына, Анна плачет…» (Т.Манухина, «Святая Анна Кашинская») .
Так же видим указания летописей на встречу гробов в Твери «Мати же его, братья, княгиня его с детьми и весь город плакали о них горько и долго. И тако Тверское княжение до конца запустело» (Никоновск., Воскресенск., Татищевск…). Хотя в «Повести об убиении Александра Михайловича Тверского» есть уточнение, там кн. Александр Михайлович отправляется в Орду от устья Кашинки: «Епископ же с игуменами и попами, и княгиня его с детьми проводили его на другую сторону Кашинки до церкви Святого Спаса…Брат же его князь Василий с боярами и слугами проводили его до Святославля поля. А брат его Константин лежал в тяжёлой болезни. И плакася о нём великий князь Александр, говоря: «Это наставник отчине нашей, он укрепил нас на этот поход».
Как видим и в « Повесть об Александре Михайловиче Тверском» до сих пор не привлекавшую специального внимания исследователей, изложенную в Никоновской летописи и Рогожском Летописце, проник елейный дух превозношения младших братьев Александра Константина и Василия, преследовавших его с московитами и монголами до самого Пскова в 1329 году. «Ради красного словца» московские летописцы и правщики исторических текстов готовы отправить князя Александра из Твери в устье Кашинки, чтобы там ему легче было встретиться с младшими братьями и, обойдя молчанием прощание его с матерью великой княгиней Анной, вкладывают в его уста слова о лицемерной любви к его гонителям – младшим братьям,… но впрочем может быть и то, что нахождение его перед отъездом в Орду близ Кашина говорит нам о том, что он проживал здесь же неподалёку?.......
В том же Царственном летописце имеется изображение погребения матери и сына: кн.Анну и кн.Василия несут в гробах. Изображён кн. Василий, возле него сын Михаил. Анна лежит в схиме, у гроба стоят иноки - «неразлучные в жизни мать и сын изображены неразлучными и в смерти» (Т.Манухина, Св.Анна Кашинская, YMCA – PRESS, Париж). На наш взгляд, сия картина есть токмо лишнее подтверждение тенденциозного внушения нам, простецам, что св. Анна любила преимущественно младшего сына и скончалась вместе с ним.
Из летописей мы точно знаем : « 24 июля 1368 года. Преставися князь Василий Михайлович Тверской в Кашине» (ПСРЛ). Так что год смерти Анны и Василия действительно совпадают… И в житии указано: «Сын же её, благоверный великий князь Василий, также исполнил желание её, благочестно и мирно препроводил и мирно к Богу отошёл в тот же год месяца июля в 24 день… ибо был… милостив до конца и во всём подражал жизни родителей своих, обо всём мире молясь и ходатайствуя об отечестве своём… » Но там же указано, что кн.Анна умерла «В год 6846(1338) месяца октября во 2-й день». Единственное, что мы можем извлечь из этого «плетения словес», так это то, что кн. Анна умерла позднее сына 2 октября 1368 года, т.е. 15 октября 1368 года по современному летоисчислению??
Процитируем вкратце содержание жития : « Итак, родина этой преподобной город Кашин. Дочь была благородных и благочестивых родителей…обручили её великому князю Михаилу Ярославичу, который тогда властвовал в Твери…Благоверная же и благочестивая великая княгиня радовалась душою, весьма благодаря Бога, что сподобил супруга её, великого князя Михаила пострадать за имя Его пресвятое и чудное и с доброй славой блаженную кончину принять… и так долго молившись и целовав любезное пресвятое тело его и вместо многоразличных ароматов многими слезами обливая тело его, отошла в дом свой, славя и благодаря Христа Бога нашего и родившую Его Матерь Владычицу Нашу Богородицу и Приснодеву Марию ( и ни слова о том, как тело мужа не отдавали в Орде и Москве упоминаемому здесь кн.Дмитрию, хотя за телом отца согласно «Повести о Михаиле Ярославиче Тверском» ездил сын его Александр, о котором житие постоянно умалчивает, ни слова о том в каком чудесном состоянии было после восьмимесячного московского плена это благородное нетленное тело?)
…Благоверная княгиня Анна пребывала в дому своём с сыном благоверным князем Константином Михайловичем, ибо этому юнейшему (?) сыну князя Михаила Ярославича тот славный город Тверь, отчий удел, в наследство достался ( а как же родовое право старшинства, здесь видим ничем не прикрытое глумление над ним? И ещё, юнейшим был не Константин, а Василий, но упомянуть здесь о нём, значило бы не оставить без внимания и жившего тогда Александра )… Итак, приходит она в монастырь, называемый Софийским…
Приходил к ней преподобной сын её, благоверный кн. Константин… Отошёл ко Господу князь Константин…Тогда приходит в Тверь второй её сын ( складывается впечатление, что их было всего два) из города Кашина, благоверный князь Василий Михайлович и молит мать, чтобы перешла в свою отчину (?) в Кашин…весь город желает видеть твой ангелоподобный вид… Иди, сказали, в город Тверь и моли мать переселиться в Кашин, свою отчину…да не презришь моления всего города. Лучше мне умереть, нежели возвратиться ни с чем в город… Кн. Анна обещает переселиться в свою отчину и там пребывать до дня отхода своего к Богу (очень похоже на пожизненное заключение!)
…. Князь Василий, получив благословение от епископа (данное по поручению митрополита Алексия?!) взяв с собою и матерь свою, уходит в свой город… Когда же приблизились к Кашину, вышли все люди Кашина, священники и иноки, мужья и жёны, и старцы с юношами, чтобы встретить преподобную и блаженную Анну… прикасаясь к одеждам её принимали освящение, иные же освящались только видением ангелоподобного лица её, и так возглашали: «Прими славный город Кашин, свою похвалу и славу неотымаемую: она твоя!»… «И услышано было по всему городу о преставлении преподобной… и пришли мужчины и женщины с младенцами и плакали…вельможи плакали…»
Вот и вся недолга. И ни одного упоминания ни о первом старшем сыне кн. Анны Дмитрии Михайловиче, отмстившем за смерть отца, ни о втором Александре Михайловиче, ни о кровавой «Замятне» в Твери, ни о смерти сына Александра в Орде и о преследовании его младшими братьями совместно с московитами и вокняжении его по воле народа в Твери. Составителя жития не смущает даже и то, что вместе с Анной приходится хоронить на тридцать лет раньше и её младшего сына, бывшего Великим Тверским князем из руки Москвы в течение многих лет.
Самая главная задача – произвести Анну из Кашина, как из своей отчины и вернуть её к угодному Москве сыну Василию, минуя княжившего в Твери с 1365 года её внука Михаила Александровича. И ни слова о борьбе в эти годы за тверской стол между Михаилом Александровичем Микулинском, любимом и поддерживаемом тверичами даже в его отсутствие в Твери, и его родным дядей Василием Михайловичем, поддерживаемом московитами и бежавшим подальше от народного гнева в Кашин.
Василий Михайлович как будто бы и не нападал на Тверь и Михаила Александровича, отбирая у племянника удел князя Семёна Константиновича Дорогобужского с войсками Еремея Константиновича и своего сына Михаила Васильевича – Городок (Старицу) и Микулин, не жёг тверскую землю вместе с московитами, а токмо молился непрестанною молитвою за преподобную мать свою Анну и сродников своих вместе с миролюбивыми кашинцами, творившими в действительности в это самое время неслыханное насилие на своей родной тверской земле. Впрочем «любимый», по московским изложениям, Анною Василий грабил, насиловал, давил поборами русский народ свой и ранее в Холме ещё двадцать лет назад, так что характер его с того времени ничуть не переменился.
Многое можно было бы понять, кабы знать, где собственно находился и находится ныне летописный город Холм, в каком отношении приходится он к городу Кашину. По этой причине он, наверное, и «пропал» и самое местонахождение его и поныне неизвестно. Георгий Всеволодович Холмский, находясь в Холме и требуя «треть Твери» просил отдать ему Кашин. Казалось бы, элементарная логика подсказывает, что в таком случае Холм должен находиться неподалёку от Кашина, но его почему-то до сих пор ищут за сотни вёрст от Кашина на юго-западе Тверского княжества, где-то у Волока Ламского на том основании только, что Холмские князья были дружны с литовскими. Там нет воды в достаточном количестве для большого города, нет археологических остатков средневековья. И это не смущает… оставили затею найти Холм в водораздельном селе Красный Холм и ищут теперь его в Погорелом Городище рядом с ещё десятком пропавших исторических тверских городов?!
Ещё забавнее обстоит в тверской истории дело с т. н. «Бездежским грабежом», это когда Всеволод Александрович Холмский забрал своё добро, взятое поборами на его холмской земле Василием Михайловичем Кашинским. И ныне есть село Бездежи, находящееся на средине дороги между Бежецком и Кашином, неподалёку от города Красного Холма, там есть и часовня Казанской Божией Матери, поставленная в незапамятные времена и возобновлявшаяся неоднократно… Однако многомудрые историки нашли село Веззеддево в Саратовской губернии и ничтоже сумняшеся доказывают, что «Бездежский грабёж» был именно там, в Веззеддево, по дороге в Орду, ссылаясь естественно на летописи, на ясский город Бездеж…на указания, что и Всеволод и Василий были в Орде одновременно?
Архиепископ Дмитрий (Самбикин), поминая об отъезде из Твери кн.Всеволода в свой удел город Холм, делает резонное на наш взгляд замечание « Не нынешний ли (это) заштатный город – Красный Холм в Весьегонском уезде?» (Тверской Патерик, Казань,1907г.)
На наш взгляд св. Анна вообще могла не быть монахиней и оказаться в Кашине после морового поветрия 1365 года . Чума свирепствовала с 1364 по начало 1366 года… Тогда умерли все трое Холмские князья, их мать Настасья, Семён Дорогобужский…все умерли за исключением Михаила, который опять же таки именно тогда практически изгоняет из Твери ненавистного народу Василия… И, на наш взгляд, вот тогда только, оказавшись поблизости от Холма в своём Кашине, Василий мог забрать оставшуюся в одиночестве мать свою кн. Анну из Холма, и сделал он это только для того, чтобы по московскому примеру шантажировать своего соперника – сына старшего брата своего Александра, Михаила.
Ежели дело обстояло так, то гораздо справедливее именовать св.Анну княгиней Тверской и Холмской! Что же касается иноческого образа, то в конце жизни им «награждали» всех поголовно князей и княгинь. Вот для того, чтобы отделить св.Анну от её святого мужа и верных Твери Александровичей, московская церковь и «освятила» и «нарекла» её «кашинской», а может быть и данное ей ранее в монашестве имя Евфросиния заменила на иное, не имеющее к ней отношения. И это воистину могло быть так потому, что московская церковь, начиная с митрополита Петра и его козней св. Михаилу Ярославичу, активно противостояла Твери.
Сразу после смерти кн. Анны (через несколько месяцев) митрополит московский Алексий завлекает лестными письмами в Москву Михаила Александровича и держит его в истоме, в плену и оковах . Тверскому князю помогло избавиться от московского плена только неожиданное появление в Москве трёх монгольских послов. Но затем митрополит Алексий выкупает у монголов его сына Ивана, держит его, как и отца в плену, но уже на своём митрополичьем дворе, в течение полутора лет шантажируя отца… таким «дипломатическим» приёмом добиваясь мира и «крестного целования» с непокорной Тверью.
И везде, и всюду один и тот же до боли знакомый приём – возведение в Святость с плоской целью предать забвению историческую правду . Так поступила московская церковь с Георгием Всеволодовичем Владимирским и Василием Константиновичем Ростовским, Дмитрием Красным, Анной Кашинской… безудержная лесть «с освящением от края одежды», с «трёхдневным чтением мертвецом Псалтыри», с глупой бравадой пред врагами, с постыдным бегством, воинской трусостью и неумелостью, вот чем вдохновляют нашего брата промосковские летописцы.
И всё сие нечестивое возношение принимается нами, русскими простецами, за чистую монету! Вот она, та «Святость», что всё покроет, воистину та «простота, что хуже воровства»! И ныне разве что можно только надеяться, что ежели когда, наконец, подойдут к истории с родовой точки зрения, токмо тогда многое прояснится, станет однозначным и понятным.
Так что же произошло в Кашине осенью1367 года, т.е. за год до смерти кн. Анны?
История не молчит, кричит об этом . Вслушаемся же в её голос внимательно, пробуя анализировать факты и ничего не пропуская:
«Когда Михаил Александрович в конце октября 1367 года вернулся в Тверскую землю с литовским войском, он не встретил никакого сопротивления, но смог благодаря внезапному нападению пленить Великую княгиню Елену (Кашинскую), а также жену князя Еремея и многочисленных бояр и служилых людей князя Василия Михайловича. Великий князь Василий был в это время в Кашине. Туда и послал свои войска Михаил Александрович.
Примерно за десять километров до Кашина (у села Андреевское - совр. Мизгирёво, что в 7 км. от Кашина, В.С.Борзаковский) навстречу войскам Михаила выехали послы Василия Михайловича и епископа Василия. Михаил Александрович вёл с ними переговоры, результатом которых стало заключение мира с Василием Михайловичем и освобождение великой княгини Елены. В связи с последующим заключением мира между Михаилом Александровичем и Великим князем Дмитрием Московским Троицкая летопись сообщает, что и после описанных выше событий Михаил признавал приоритет своего дяди Василия Михайловича, законного Великого князя Тверского : « (Михаил Александрович) под дядею мир взял с князем с великим с Дмитрием с Ывановичем» (Эккехард Клюг, «Княжество Тверское», Тверь, 1994, стр.180) .
«Почему Михаил отказался воспользоваться своим военным преимуществом против Василия Михайловича ?» - задаёт закономерный вопрос немецкий исследователь и не находит на него вразумительного ответа. Но, по крайней мере, вопрос задан, и это с выгодной стороны отличает немецкого историка от русских авторов.
Так Н.М. Карамзин не войдя в тонкость этого эпизода сообщает : « Зная, что Великий Князь и Митрополит держат сторону Василиеву – зная также намерение первого господствовать самодержавно над всею Россиею – Михаил уехал в Литву. Пользуясь его отсутствием, Василий и Иеремий гнали усердных к нему Бояр и, предводительствуя, данною им от Дмитрия Московского ратию, опустошили Михаилову область, в надежде, что он не дерзнёт возвратиться. Но Михаил спешил отмстить дяде и брату, ведя с собою войско Литовское, взял Тверь, пленил свою тётку и думал осадить Кашин, где заключился Василий, однако ж, Епископ примирил их с условием, что дядя уступит старейшинство племяннику и будет довольствоваться областию Кашинскою. Князь Московский участвовал в сем мире и подтвердил его. Но прозорливые советники Димитриевы, боясь замыслов Михаила, который назвался Великим Князем Тверским…»(?).
Как видим Н.К.Карамзин, ничуть не сомневаясь, полагает весь смысл военного похода против дяди в обретении Михаилом Александровичем старейшинства пред нечестивым дядей и достоинства Великого князя Тверского. И, казалось бы, только и единственно в этом мог проявиться смысл мира со слабейшим противником со стороны Михаила Александровича. Но летописи не подтверждают версии Н.М.Карамзина. «Неизвестно на каких условиях был заключён мир у Михаила Александровича с его противниками: должно быть, Михаил Александрович удержал за собою спорный удел кн. Семёна. Однако не видно, чтобы теперь же он сделался Великим князем Тверским; по крайней мере, он таким ещё не называется в летописях: следовательно, Твери не удалось, - если она только хотела – доставить старейшинство Михаилу Александровичу в Тверской земле» (В.С.Борзаковский, «История Тверского Княжества», С-Пб, 1876г.)
Так в чём же причина милосердия Михаила к врагам Отечества, опустошившим не только удел его, но и земли вокруг Твери, и пытавшимся в отсутствие Михаила взять и самую Тверь, и чем можно оправдать такое странное милосердие? Неужели так : « Господь Бог, и пречистая Богородица утиши его ( т.е. Михаила Александровича) ярость, и милость возложи на сердце его, и благую мысль ему даде.»… «И отпустил их (послов кашинских и московских) с честию, и радовались бояре их, и все вельможи их, также гости и купцы и все работники, люди рода и племени Адамова; все они един род и племя Адамово, и цари и князья и бояре и вельможи и гости и купцы и ремественницы и работные люди, един род и племя Адамово; и, забывшись друг на друга враждуют и ненавидят и грызут и кусают, отступая от заповедей Божиих, еже любити и искреннего своего, яко сам себе.» ( см. Никоновская IV, 15,16,17, ТатищевIV,208,209).
На наш взгляд не случайно В.С.Борзаковский привёл сию пацифистско-елейную цитату из Никоновской летописи. Очевидно и его, как позже и Эккехарда Клюга это объяснение странного поведения Микулинского князя мало устраивало. Н.М.Карамзин резонно замечает, что Епископ примирил Михаила и Василия. Конечно, епископ Тверской Василий обладал после справедливого суда в отношении спорного удела Семёна Дорогобужского непререкаемым авторитетом у искренне верующего воспитанника и крёстного сына архиепископа Новгородского Василия (+ 1351) Михаила Александровича, но должны были быть и более глубокие причины неожиданного прощения врагов Тверской земли у безусловно благородного, в отличие от не брезгующих никакими средствами врагов Микулинского и Холмского князя.
Михаил Александрович без боя отходит от Кашина, и нигде не видно, что его «с честью» принимают в этом городе, занимавшем десятилетиями враждебную промосковскую позицию по отношению к Холму и Твери. Нет сомнения что что-то или точнее кто-то в Кашине удерживал на расстоянии Михаила Александровича. И это вне всякого сомнения была бабушка его Великая кн.Анна, которую её тридцати четырёхлетний внук не мог не любить и не уважать. Из-за неё Михаил Александрович «взял мир и любовь» с дядею, а затем и с двоюродными братьями Михаилом Васильевичем и Еремеем Константиновичем. Да вот только последние не отличались благородством. «… Кн.Еремей в том же 1367 г. сложил крестное целование к кн. Михаилу Александровичу и уехал в Москву к кн. Дмитрию Ивановичу, конечно с прежними жалобами» (В.С.Борзаковский, там же, стр.149).
Как сообщает Н.М. Карамзин «Михаила позвали в Москву дружелюбно и ласково, сам св. Алексий обнадёжил его в безопасности, уверяя, что суд Великого Князя навсегда утвердит тишину в Тверских владениях. Слово Митрополита и святость гостеприимства не дозволяли страшиться обмана. Михаил желал видеть столицу Димитрия ( уже славную тогда в России), узнать его лично, беседовать с благоразумными Вельможами Московскими: он въехал гостем, но сделался невольником. Нарядили третейский суд, хотели предписывать законы Михаилу, удалили от него Бояр Тверских и содержали их как пленников в разных домах с Князем. Обман, недостойный Правителей мудрых ! И виновники не воспользовались оным. Летописцы говорят, что прибытие Ханского Вельможи, Карача, заставило советников Димитриевых освободить утеснённого Князя, сей Мурза, как вероятно, вступился за него, вероятно и то, что св. Алексий, невольно вовлечённый в дело противное совести, удержал их от дальнейшего насилия.» (Н.М.Карамзин,том V, глава 1, с.13).
Как уточняет В.С. Борзаковский « Михаил Александрович был сильно оскорблён и раздражён таким поступком с собою, особенно же гневался на митрополита Алексея, главным образом приписывая ему захват и задержание себя. Он так говорил: «колику любовь и веру имея паче всех к митрополиту сему, и он толико мя посрами и поруга.»…Трудно согласиться с Н.М.Карамзиным, что св. митрополит Алексий был «невольно вовлечён в дело противное совести» и мог «удержать» кн. Дмитрия Ивановича «от дальнейшего насилия». Восемнадцатилетний Дмитрий был с девятилетнего нежного возраста под непосредственной властью воспитателя своего и регента митрополита Алексия и действовал очевидно по его указке.
Не прошло и четырёх лет как московиты вновь воспользовались теми же нечестивыми средствами. «Дмитрий Иванович был мало озабочен тем, что заодно (с Ольгердом Литовским) мир был заключён и с Тверью. Едва он вернулся в Москву, как тут же отправил послов в Орду и ценой выплаты изрядной суммы в 10000 рублей ( для сравнения выход Твери 1321 года -2000 рублей, выход Москвы – 5000 рублей) добился от Мамая выдачи ему сына тверского великого князя Ивана Михайловича, который годом ранее был отправлен в Орду в качестве гаранта лояльности своего отца Михаила Александровича.
Четырнадцатилетний княжич со второй половины ноября 1372 года жил в Москве «в истоме», как сказано в Рогожском летописце. Никоновская летопись сообщает о большой нужде, в которой находился Иван, в то время как московский великокняжеский свод конца XV в. немногословно сообщает, что сын тверского князя содержался в плену при митрополичьем дворе…Заложничество сына Михаила Ивана с ноября 1372 года по начало 1374 г. значительно ограничивало дееспособность Твери. На протяжении всего 1373 года между Москвой и Тверью шла своего рода «холодная война».
Всё же на этот раз время работало на Тверь: 20 декабря умер князь Михаил Васильевич Кашинский. По совету своей бабки Елены и кашинских бояр его малолетний сын Василий отправился в Тверь: «к князю къ великому Михаилу с челобитьем и вдашася въ его волю». Несколькими днями позже Михаил Александрович и Дмитрий Иванович заключили мир. Дмитрий освободил сына Михаила, а тверской правитель отозвал своих наместников «со княжения съ великаго», т.е. из тех районов великого княжества Владимирского, которые он занимал с лета 1371 года. Тверской летописец воспринял это с облегчением: «и бышет тишина и от уз разрешение христианом и радостию возрадовалися, а врази их облекошася в стыд».(Эккехард Клюг, там же, стр.207, 208, 209). Право стыдно русскому человеку читать процитированные с явной иронией честным немецким исследователем льстивые по отношению к Москве «возношения» Тверской летописи, но что делать, коли слова правды больше как у него нигде не прочтёшь !
О пленении Москвою сына Великого князя Тверского и содержании его на митрополичьем дворе св. митрополитом Алексием в течение многих месяцев у нас до сих пор не принято поминать. Разве что В.С. Борзаковский в прим.706, сделанном по поводу тенденциозного замечания С.М.Соловьёва: «молодой кн. Иван задолжал в Орде 10000 рублей; Дмитрий московский заплатил эти деньги и взял Ивана с собою до тех пор, пока отец не выкупил его». Для нас здесь важно то, что тверской князь принуждён был задолжать в Орде 10000 рублей, а Московский имел средства выкупить его – борьба была неравной» доказывает, что « отпущен же, по-видимому, был Иван из Москвы по мирному договору и Донской с него денег не потребовал; по крайней мере, известий об этом не сохранилось», и приводит в качестве последнего и неоспоримого аргумента слова Тверской летописи: «Отпусти сына его с Москвы, князя Ивана с любовью».
Хотя в этой же обширной сноске тот же автор ссылается на Никоновскую летопись под 1371г., где прямо сказано: «выведоша с собою из Орды кн. Ивана Михайловича Тверскаго,…даша на нём 10000 рублёв, что есть тма рублев, и приведоша его с собою на Москву. И взя его Алексей Митрополит, и седел у Алексея Митрополита на дворе. И тако пребысть не мало время, дондеже выкупиша его.» и Воскресенскую летопись: « и приведе его на Москву, посади его на митрополичье дворе Алексееве, и седе несколико донели выкупиша его».
Митрополит Платон (XIXст.) в своей краткой церковной Истории естественно не упоминая о пленении Ивана Михайловича пишет о пленении Михаила Александровича: «о сем поступке митрополита Алексия не иначе судить можно, как то, что он происходил от истинной любви к отечеству… Видел святый старец, что междуусобьям князей и татарскому игу конца не будет, ежели удельныя княжения будут продолжаться и самодержавие не будет возстановлено»…(Часть I, 191). Так на наш взгляд всё на свете можно оправдать, любую ложь и подлость, смиряться перед заведомым злом, «тихо и радостно», кротко и смиренно принимать унижения .
Самое отвратительное в «политике» московитов – это циничный расчёт и подлое использование себе на потребу благородных качеств чистой прямой души доверчивого тверского князя. В первый раз они шантажировали его святым его чувством любви к его бабушке. Убедившись, что князь имеет привязанности в моральном плане они завлекли его обещаниями справедливого суда, прикрываясь авторитетом церковного освящения. Наказав князя за доверчивость в Москве, они в третий раз, уже нечестиво воспользовавшись подкупом, через иноземцев – монголов, купили возможность вновь, как и в первый раз, шантажировать князя уже его отцовской любовью. Нельзя не давать должной оценки таковым воистину преступным поступкам, безусловно никакого отношения не имеющим к святости.
Отметим, что после московского пленения Михаил Александрович дважды обращался к патриарху. « По поводу первой жалобы патриарх приказывал нашему святителю, чтобы он или сам явился на суд, или прислал для того своих особых чиновников в Константинополь, или, всего лучше, как отец и учитель, позаботился примириться с князем Тверским Михаилом и, если сделал какую ошибку, то уступил бы ему и имел его, как сына, наравне с другими князьями, - к чему тогда же патриарх убеждал и Тверского князя. Вследствие же донесения Ольгерда Литовского патриарх писал нашему митрополиту, что справедливость требует, чтобы он надзирал всю землю Российскую, имел к Литовскому князю любовь и расположение, как и к другим князьям.
Все эти послания патриарха остались, однако же, без добрых последствий. По крайней мере, Тверской Князь Михаил (едва только скончался Каллист и на место его снова стал Филофей) повторил свою жалобу пред патриархом. … Должно заметить, что в то время, как князья Тверской и Литовский обращались в Царьград с своими жалобами на святителя Алексея, он и со своей стороны слал к патриарху письма, в которых, естественно, оправдывал себя и обвинял своих противников…. Узнав об этом, Ольгерд в защиту себя отвечал (1371г.) между прочим следующее: «прислал ты ко мне писание, что митрополит печалуется тебе о неправде и говорит: «царь-де Ольгерд делает набеги.» Не я начал нападать, а начали сперва они, и крестного целования, что имели ко мне, не сложили, и клятвенной грамоты ко мне не отослали. И делали они на меня набеги девять раз, и шурина моего кн. Михаила под клятвою переманили себе. И митрополит обнадёжил его, что он будет приходить и уходить по своей воле, а потом его взяли под стражу. И зятя моего Бориса, князя Нижнего Новгорода, и его схватили и княжество его взяли, и зятя Ивана кн. Новосильского, и мать его, схватили, и дочь мою взяли, и клятву, прежде данную, не сложили… И мы, того не терпя, на них самих сделали нападение; а не исправят ко мне, и ныне терпеть не буду.
По благословению твоему митрополит благословляет их на пролитие крови. А доныне и за отцов наших не бывало такого митрополита, каков сей митрополит: благословляет Москвитян на пролитие крови! И ни к нам не приходит, ни в Киев не отправляется. А кто целовал крест ко мне и убежит к нему, митрополит снимает с него крестное целование. Бывало ли такое дело на свете, чтобы снимать крестное целование?.. Подобало митрополиту благословлять Москвитян, чтоб нам помогали: так как мы ратуем за них с Немцами. А мы зовём митрополита к себе, и он нейдёт к нам. Дай нам другого митрополита на Киев, на Смоленск, на Тверь, на малую Россию, на Новосиль, на Нижний Новгород…»… Конечно, не без ведома Тверского князя Ольгерд требовал особого митрополита не только для Литвы, но и для Твери. Таким образом, Михаил Александрович, ведя борьбу с Москвой и отыскивая для себя союзников, примыкал к Литве не только в политическом, но и в церковном отношении.» (В.С. Борзаковский, там же, стр.158-159, 161) .
Задумаемся, наконец и мы, православные русские люди, над тем, какие аргументы можно привести в пользу святости Алексия Митрополита? Разве что пресловутое излечение некоей монгольской ханши Тайдуллы, якобы прозревшей по его святительской молитве? Или же с благодарностью припомним, что Митрополит Феогност возложил на Алексия «управление судами церковными», и тот так поднаторел в «разбирании всякого рода семейных распрей и дел», что «во время смут и беспорядков являлся умиротворителем между враждовавшими князьями»?
….«Миротворец», регент московского девятилетнего недоросля митрополит Киевский и всея Руси Алексий организует военные походы на Великих князей всея Руси, в соответствии с родовым правом совершенно справедливо поставленными в Орде, Андрея Константиновича Нижегородского и Дмитрия Константиновича Суздальского, в то время, когда Дмитрию Московскому было лишь 12 лет. Алексий обильными московскими и общецерковными поборами добивается от монголов ярлыка на Великое Княжение для тринадцатилетнего Димы. Собирает войско и идёт на Владимир и Суздаль, наносит удар и по союзникам суздальского князя. Громит князей Ростовского и Галицкого.
Приведя в повиновение Дмитрия Константиновича и отправив в монастырь Андрея Константиновича, митрополит лестными письмами зазывает Бориса Константиновича Нижегородского в Москву: «Тое же осени приехаша в Новгород Нижний от митрополита Алексея архимандрит Павел да игумен Герасим, зовучи князя Бориса в Москву, он же не поеха, они же церкви затвориша» (Рогожский летописец, 1363г.) Здесь как митрополит, святитель Алексий проклинает целый город, и как регент малолетнего Дмитрия вызывает к себе других князей, на что имел право только великий князь.
Как пишет Б.В.Кричевский в работе «Русские митрополиты. Церковь и власть XIV века», С-Пб, 1996, с.142-144: «Наложение епитимьи на Нижний Новгород возымело действие: князь Борис, правда, не поехал в Москву сам, но отправил туда своих бояр. Однако послы до места не добрались. Сын суздальского князя – князь Василий – захватил их в плен. В.А.Кучкин (доктор ист. наук, гл. научный сотрудник института истории РАН, г. Москва) считает, что митрополит Алексей вызвал князя Бориса для заключения союза (?!). и возникновению союза решил помешать суздальский князь. Но нам кажется, что возможна иная трактовка данных событий…Скорее всего, митрополит Алексий и вызвал князя Бориса в Москву с целью выманить его из города и помочь суздальским князьям захватить его. Если бы князь Борис поехал, его постигла бы участь бояр».
А затем «митрополит Алексий лишил суздальского епископа нижегородских земель, то есть оставил захваченные владения князя Бориса вообще без пастырского надзора. Вряд ли эта акция выражала недовольство митрополита суздальским епископом. …В 1363 году епископа Суздальского не пустили в Нижний Новгород вместе с Дмитрием Константиновичем. Следовательно, епископ не был союзником Бориса. Во-вторых, Москва направила князю Борису послов с требованием уйти из Нижнего Новгорода, а суздальскому князю было дано войско для похода на город….
Митрополит Алексий выступает как государственный правитель, искусно маскируя под церковной фразеологией вполне светские цели: «Видите, дети, каковый мятеж восстал во время се чего ради Нам всем та бываит нашего за неуправление к Богу…Се же пишу не единем игуменом, но и к еретикам, но и к князем, и борцам» (Послание митрополита Алексия в Нижний Новгород, там же).
То, что происходило «по воле Бога» во Владимиро-Суздальском Великом княжении было лишь продолжением «миротворческой» политики церкви в княжестве Тверском. Там сначала интригами епископа Феодора был отлучён от Великого тверского княжения Всеволод Александрович Холмский. « Со слезами Тверитяне обратились к доброму своему архипастырю и святитель в 1349 году успел примирить дядю (Василия) с племянником (Всеволодом) и жители Твери «возрадовашеся радостью великою» (по поводу того, что благородный Всеволод, получивший вторично ярлык на Тверь уехал в Холм!), …Василий Михайлович стал притеснять Всеволода Александровича до того, что, по совету епископа Фёдора, последний (т.е. Всеволод) обратился к суду митрополита Алексия.
Первосвятитель вызвал обоих князей во Владимир (1357г.); с ними отправился и Тверской Владыка Фёдор. …Огорчённый упорством тверских князей Епископ Фёдор просил митрополита Алексия уволить его от управления епархиею, но первосвятитель убеждал его остаться на кафедре, ради блага церковного…»( Еп. Дмитрий Самбикин,«Тверской Патерик», Казань, 1907г.). Как пишет Б.В.Кричевский : «Летописец довольно туманно говорит о результатах этого суда: «А князь Василий возма любовь со князем с Ываном (московским) по митрополичю слову. Тако же и приехал к нему и владыка Фёдор и быв у митрополита, не возма любви опять поехаша в Тверь.». Однако из текста можно увидеть, что третейский суд вообще не состоялся.
С князем Василием Великий Князь Иван Иванович с благословения митрополита Алексия заключил договор, и этим, естественно, поддержал притязания тверского князя… Митрополит Алексий не был лишь пассивным свидетелем в составлении договора. О его промосковской политике говорит то, что приехавшему в Москву тверскому епископу Фёдору он выразил недовольство.
Весной 1358 года в Орде произошла смена ханов. К новому хану поехали Великий князь Иван Иванович и тверской князь Василий Михайлович…В том же 1358 году в Орде побывал князь Всеволод Александрович. Хан Бердибек выдал князя его дяде, от которого Александрович и претерпел «томление велико и боярам и слугам»…В Орде по-прежнему руководствовались правилом: поддерживать слабых князей, а ветвь «Александровичей» ордынский хан, не без основания, считал сильной и противодействующей его власти. Таким образом, в конфликт между двумя ветвями тверских князей были вовлечены не только Великий Князь, митрополит, но и Орда.».
Итак митрополит Алексей отказывает в справедливом суде, отказавшемуся во имя мира и по своей доброй воле от княжения на своей тверской земле смиренному, кроткому князю Всеволоду Холмскому, более того вместе с татарами отдаёт его в руки его обидчика. Что же удивляться тому, что и впоследствии митрополит Алексей наказывает за справедливый суд по поводу завещания князя Семёна Дорогобужского епископа Василия Тверского. Как он поступал с суздальско-нижегородским епископом Алексием, также он поступил и с тверским епископом Василием.
И какое он оказывал давление на епископа тверского Фёдора, вынужденного в конце жизни уйти в монастырь, в точности такое же давление оказывал он и на духовенство Новгорода, Смоленска, Пскова и других княжеств . По просьбе митрополита отлучаются от церкви и проклинаются византийским патриархом Филофеем все неугодные Москве и Орде русские князья. Таким образом, православная церковь становится окончательно на сторону беззакония. На совести митрополита Алексия сожжённые города Суздаль, Ростов, Нижний Новгород, Тверь и конечно в первую очередь Москва, где митрополит и юный московский князь отсиживались от праведного народного гнева за каменными кремлёвскими стенами. «Повезло» только тем епархиям, которые Алексий оставил вообще без окормления, где он не бывал с самого начала своего поставления на Русь и стольный Киев.
После начала войны Москвы с Литвой и Тверью, т.е. с 1367 года митрополит вообще отказался от поездок на запад и юг, следствием чего стало открытие Галицкой митрополии в мае 1371 года, закрытой в 1347г. Прошло совсем немного времени, и отделилась Литовская митрополия. Именно благодаря целенаправленной многолетней деятельности по возвышению Москвы разрушается общерусская митрополия, возникает литовско-польское государство и православная Литва, Галиция, Волынь, Киев и Малороссия окончательно отделяются от Руси. Чтобы понять суть событий в XIVстолетии нужно признать, что церковь со всем её духовно-идеологическим аппаратом была на стороне действующей власти «яко всякая власть от Бога», т.е. церковь поддерживала монгольских ханов.
С одной стороны были Орда, Москва и церковь, с другой Тверь, Смоленск, Псков, Новгород, Литва, Малая Россия, Киев, Галиция, Волынь и все прочие свободолюбивые «уделы», которые т.н. «православная столица Москва» (в действительности православной митрополией оставался юридически стольный Киев) почитала если ещё не своими, то уж, во всяком случае подлежащими «православному» просвещению.
В этом средневековом «несении культуры в массы» Москву поддерживала умирающая, но даже в старческом маразме, ещё более к тому упрямая и авторитарная Византия, видящая в своём «духовном чаде» последнюю надежду на возрождение доморощенных идеалов. Как могла отнестись Византия к «огнепоклоннику» литовскому Ольгерду и к живому, не признающему пресловутый рай истинному православию Твери? С какого боку там, в Константинополе могли понять стремление к свободе и самостоятельному развитию литовского и русского народов? – Только как непочитание старших, отсутствие кротости и смирения, как непомерную гордыню.
Вспомним ответ на справедливую жалобу Михаила Александровича Тверского от Патриарха Филофея: «Кто из князей когда-либо судился с митрополитом? Судился ли когда твой отец или дед или другой кто из твоего рода? Оставь же и ты ссоры и суд, приди и примирись с отцом твоим митрополитом, проси у него прощения, принеси раскаяние». Патриарх, конечно же, не ведал, что он пишет к князю у которого и дед его, святой Михаил Ярославич судился с митрополитом Петром, и отец его, Александр Михайлович десять лет вместе с татарами преследовался митрополитом Феогностом, и старший брат его Всеволод Александрович, как и он сам, был обманут и отдан в плен сопернику тем же митрополитом Алексеем.
Вот и сегодня, совсем недавно, в 1996 году, проведя тонкий интересный анализ летописных источников, в частности приведя выше процитированное высказывание Патриарха Филофея, современный исследователь Б.В.Кричевский делает набивший оскомину вывод: «Следовательно, попытки тверского князя заручиться поддержкой патриарха и вызвать его гнев на митрополита Алексия провалились…. П.П.Соколов, говоря о деятельности митрополита Алексия в московско-тверской войне, считает, что после захвата в 1368 году тверского князя для митрополита Алексия началась цепь неудач: развалилась единая русская митрополия, начались судебные разбирательства. По мнению исследователя, митрополит Алексий поставил себя на службу государству, презрев церковные интересы. Факты действительно таковы, но их интерпретация и оценка представляются иной. Митрополит в условиях татаро-монгольского ига и феодальной раздробленности не стал бороться за сохранение распадающейся митрополии, а посвятил себя укреплению русской государственности, поддерживая московское княжество. Эта его линия ярко проявилась в московско-тверской войне. В своей деятельности митрополит Алексий допускал рискованные политические шаги. Он был не так осторожен, как его предшественник митрополит Феогност. И эти шаги московскому княжеству обошлись недёшево. Например, спровоцированный поход литовского князя. Но в результате митрополит Алексий, подчинив церковный механизм светским нуждам, сумел вместе с подрастающим князем Дмитрием Ивановичем вывести московское княжество в лидеры».
Не правда ли, не токмо в духе московско-татарского улуса, но и ещё в большей степени в духе нашего лукавого «перестроечного» времени общепринято восхищаться без зазрения совести « подчинению церковного механизма светским нуждам» и «выведению в лидеры» в соответствии с принципом иезуитов «цель оправдывает средства»? Как таковое умонастроение может сочетаться с праведной православной верой и любовью к Богу и людям?! Как тут не вспомнить слова датского философа Сёрена Кьеркегора (1811-1855): « Стоит нам судить по исходу» - те, кто говорят таким образом, весьма многочисленный народец. Дело всей их жизни – судить великих людей по результатам. В них примечательное смешение высокомерия и убожества; высокомерия – ибо они считают себя призванными выносить суждение, ничтожества – ибо нельзя обнаружить даже самой отдалённой связи между их жизнью и жизнью великих. Герой узнаёт исход только после того, как всё уже кончилось…а тот, кто поистине хочет чему-то научиться у великих, должен как раз обращать внимание на начало. Если бы тот, кто собирается действовать, хотел бы судить о себе по исходу, он никогда не добрался бы до начала.»( «Страх и трепет», М., 1993г.).
Отметим, что не только митрополит Алексий, но и вся церковная иерархия обозреваемого нами исторического периода средневековой Руси играла крайне негативную роль в жизни нашего народа – верно служила монголам, принимала самое активное участие в подчинении непокорных православных христиан баскакам, ханам и их всегдашним любимцам – московским князьям, противостояла всем, кто мешал Ордынскому Единоначалию на Руси.
И при этом благодарные ханы и корыстная, жадная до наживы Византия всё возможное делали ради возвышения Московско-татарского улуса. Были попраны и забыты древние родовые права Киева, Ростова, Новгорода, Владимира. Лицемерные митрополиты Киевские и всея Руси проживали в Москве, рассылая оттуда анафемы и интердикты, т.е. проклиная не только отдельных князей и бояр, но и целые города и уделы: Новгород, Тверь, Смоленск, Рязань, Нижний Новгород, Суздаль, Псков….Да и сама Москва с её храмами подверглась интердикту митрополита Феогноста только за неугодную церкви династическую связь московского князя Симеона Гордого с непокорной ханам Тверью ( Марией Александровной Холмской). И так действовали исключительно все митрополиты, оставившие более или менее значительный след в церковной истории: Кирилл, Пётр, Феогност, Алексий, Киприан…
Последовательное усиление роли церкви в жизни нашего народа было связано с усилением Москвы. Можно и нужно констатировать активную борьбу церкви и её «православной» столицы со своим непросвещённым лапотным народом. И именно церковь вырабатывала идеологический фундамент предательской политики по отношению к своему народу: «смирение пред Богом данными» ордынскими ханами и продавшимися им князьями московскими.
Можно предположить, что если бы не было отупляющего и усмиряющего московско-церковного влияния, то с чужеземным игом на русской земле было бы покончено ещё в XIII столетии, а в XIVстолетии неминуемо произошло бы объединение Литвы, Киева, Смоленска, Твери, Пскова, Новгорода, Нижнего Новгорода, Суздаля, Рязани в их противостоянии чужеземцам. В Литве и Киеве, в Галиции на Волыни и в Подолии государственным языком был русский язык. Все дети Великого князя Литовского Гедимина (1315 – 1341) и Ольгерда (1345 -1377) были крещены в православную веру, и победители Тевтонского ордена в Грюнвальдской битве Ягайло и Витовт были по рождению православными.
И не их вина, но вина митрополита Алексия и его идейных вдохновителей из Византии, что русско-литовским князьям ради объединения с Польшей и совместного вооружённого отпора рыцарям пришлось сменить вероисповедание, так на письмо Ягайло по вопросу соединения церквей константинопольский патриарх лукаво отвечал: « ты пишешь о соединении церквей: и мы усердно желаем этого, только это не есть дело настоящего времени, потому что у нас идёт война с нечестивыми, пути нам заперты; при таких обстоятельствах возможно ли, чтобы пошёл кто-нибудь от нас на составление там, на Руси собора?...усердно просим твоё благородие соединиться с королём венгерским и выступить с твоим войском на сокрушение нечестивых; тогда по освобождению путей, удобно может состояться и соединение церквей, как желает этого твоё благородие и как желаем этого и мы».
Москва и церковь были той третьей силой на Руси, которая угодна была и Константинополю и монголам, и только такой геополитический анализ раскладки противоборствующих сил в XIII-XVвв. представляется наиболее исчерпывающим, учитывающим все моменты развития общественно-исторической ситуации на Руси. Если бы не было неуклонного ползучего влияния этой третьей силы не состоялось бы объединение Литвы и Польши, но непременно образовалось бы Великое Славянско-литовское православное государство, которое подчинило бы себе жалкую к тому времени Византию с её II Римом – Константинополем и обратило бы последний в свою столицу. Возможно этого варианта развития событий и боялись в Византии, потому и поддерживали Москву «всеми правдами и неправдами».
И вот вопрос, не потому ли перенесена была на север, из Киева во Владимир русская митрополия, чтобы быть ближе к монголам и Орде? К тем землям русским, которые были подложены под власть монгольскую от начала ига ещё с 1237 года и где рабская традиция, идущая от великого князя Ярослава Всеволодовича, как в древлей Ростовской земле, так и в начинающей активно прислуживать ханам Москве, имела более крепкие корни? Во всяком случае ясно, что такое положение вещей было удобно не только сборщикам дани, но и зависимой от них, живущей от русской церковной десятины Византии.
И находящаяся рядом с Москвой и Ростовом Переяславская епархия не потому ли была подчинена Епископу Сарайскому, что именно в ней татарами и Александром Невским, защищавшим их интересы в борьбе за Переяславское княжение была умерщвлена первая жена Ярослава Ярославича (впоследствии первого князя Тверского, отца святого Михаила), а сам брат Александра Ярослав, вступившийся за Андрея Ярославича Великого князя Владимирского и всея Руси (1255г.), был согнан с Переяславского княжения, а дети его были угнаны в Орду? (см. А.В.Карташов, «Очерки по истории русской церкви», т.1, с.282).
Брат Невского, Ярослав был изгнан последним сначала из Переяслава, а затем и из Новгорода. После смерти Александра Невского Ярослав громил с новгородским войском немецких рыцарей, однако новгородцы по неясным причинам изгнали сторонников Великого князя Ярослава Ярославича, пригласив княжить сына Невского, Дмитрия Александровича. Великий князь Владимирский Ярослав пошёл было на Новгород войной, но при посредничестве митрополита Кирилла враждующие помирились(?), т.е. Кирилл отнял у Ярослава Новгород и отдал его сыну Александра Невского. Из этого следует, что авторитет Великого князя Владимирского и всея Руси, мало что стоил для митрополита и татар.
Потому и впоследствии митрополит Пётр мог спокойно не обращать внимания на праведные обвинения его во взятках при поставлении священства. Церковь оправдала его на разбойничьем соборе, который не решился даже осудить монахов и тверского епископа Андрея, обвинителей «святого» Петра, а последнего оправдал. Также, как и на Руси, в Константинополе не дали ходу справедливым жалобам епископа тверского и самого Великого князя всея Руси Михаила Ярославича . Там воровали и лгали, льстили и лицемерили круче, чем это было принято в среде непросвещённых диких, непривычных к юридическим тонкостям, варваров.
С самого начала т.н. монголо-татарского ига, от отца Александра Невского, Великого князя Ярослава Всеволодовича, самого Невского и его друзей, ростовских князей «Васильковичей», женившихся на татарских ханшах и осквернивших святую память убиенного (татарами ли?) отца («В Ростове помнили, какую грозную строгость проявил Епископ Игнатий к скончавшемуся в 1278 году кн. Глебу: через девять недель после погребения, владыка приказал взять в полночь его останки из Успенского собора, усыпальницы князей Ростовских, и просто закопать…За что такая кара? За свою строгость святитель чуть было не поплатился запрещением к священнослужению. Митрополит Кирилл обвинил его в осуждении «мертвеца прежде Страшного Суда» (Никон. Лет. 1280 г., Т. Манухина «Святая Анна Кашинская»), от наводивших монгольские орды на родную землю в борьбе за Великое Княжение властолюбивых сыновей Невского Дмитрия и Андрея, от его же внуков, интриганов и мздоимцев, Юрия и Ивана проводилась политика удушения свободы русичей.
На краткое мгновение тверской князь Михаил Ярославич прервал эту гнусную, укоренившуюся в Москве традицию. Его дело продолжали старшие его сыновья и внуки… Но Москва с монголами воцарилась на Руси и в XIVстолетии точно также, как и в XIIIс помощью церкви, имевшей привилегии от монголов и жившей как и их старшие братья – Византия на счёт монголов, кормивших их от дани, поступавшей от русского народа.
Чтобы не быть голословными приведём «откровенные объяснения ханов о своих побуждениях к пожалованью русскому духовенству охранных ярлыков. «Мы пожаловали, говорит Менгу-Темир, попов и чернецов и всех богадельных людей, да правым сердцем молят за нас Бога, и за наше племя без печали, благословляют нас…; да не клянут нас… Аще ли кто имать неправым сердцем молить за нас Бога, ино тот грех на нём будет». То же впоследствии говорит и хан Узбек: « мы жалуем их ярлыками, да Бог нас пожалует, заступит; а мы Божие бережём и данного Богу не взимаем…; да пребывает митрополит в тихом и кротком житии… да правым сердцем и правою мыслию молит Бога за нас, и за наши жёны и за наши дети, и за наше племя».
Когда по распоряжению великого хана Гуюка и Батыя в 1246 г. была произведена на Руси первая податная перепись (её проводил кн.Александр Невский), духовенство было исключено из неё и оставлено в покое. … Преемник Батыя, Берге, выдал свою ближайшую родственницу замуж за ростовского князя. При нём же учреждена была в ханской столице, Сарае, епископская кафедра. …Хан Ногай был женат на Евфросинии, побочной дочери императора Михаила Палеолога, а хан Менгу-Темир (1266-1281) замечателен тем, что первый выдал русскому духовенству ярлык на имя митрополита Кирилла…
.Как предшественник Узбека, Тохта, был женат на дочери греческого императора Андроника Старшего, так и сам Узбек был женат на дочери Андроника Младшего; свою сестру Кончаку он выдал замуж за Московского князя Юрия Даниловича; митрополиту русскому Петру он выдал известный благосклонный ярлык, при чём по словам летописи св.Пётр «в Орде у царя бысть в чести велицей и отпущен бысть от царя со многою честию вборзе» ( Никон. Лет.III, 108.).…Мы не знаем до конца татарского владычества над Русью, до 1480 г., ни одного случая какого-нибудь посягательства ханов на установившиеся привилегии русской церкви» (А.В.Карташев, там же, с.283, 284). Как пишет Н.К.Карамзин «…Взяв в 1239 году Чернигов и сожегши его, татары …дали свободу пленённому ими Епископу Порфирию. Сим знаком отличного милосердия они хотели, кажется (?!), обезоружить наше Духовенство, ревностно возбуждавшее народ к сопротивлению» ( там же, т.IV, гл. 1).
Но, повторяем вопрос профессора А.В. Карташёва, где примеры ревностного возбуждения своего народа к сопротивлению монголам со стороны церкви? Для нас очевидно, что и сей эпизод есть лишь красноречивое подтверждение того, что церковь с самого начала ига состояла в единении с завоевателями…
Вернёмся к официальной версии жития св. Анны Кашинской в общепринятом до сих пор изложении. Там с одной стороны утверждают, что св.Анна умирает за три десятка лет до смерти младшего сына, а с другой стороны тут же доказывают при помощи исторических картинок, что их хоронят одновременно. Правда время вынужденно вносит некоторые коррективы, так в Словаре Святых, изданном в Санкт-Петербурге, в 1862 году указывается та же дата смерти, что и в житии, а вот происхождение местно почитаемой кашинской святой уже пришлось уточнить, там она уже дочь кн.Дмитрия Борисовича Ростовского.
Но при всём, при том, две сотни лет церковь свыше официально запрещает после беспримерного «освидетельствования» нетленных мощей всякое ей служение как святой, несмотря на многочисленные исцеления и чудеса. Раку со святыми останками держат запечатанной в глухом церковном углу и тёмному народу, верующему во всякую «языческую» чепуху приходится молиться Благоверной исключительно по собственному искреннему побуждению. И эти чистые благие молитвы достигают Неба. Благоверная является верующим в «тонком сне» и совершает чудеса. Благоверная – она одна у нас на Святой Руси, наша родная, русская, святая Анна ! Что получилось в итоге? Хотели унизить, и несправедливым преследованием вознесли до Неба !
Когда архиепископ тверской Филофей ( впоследствии митрополит киевский) в 1860 году объявил, что в городе Кашине должно остаться не более восьми церквей из двух десятков, а остальные требуется по экономическим соображениям закрыть, представители общественности города – кашинское купечество, объявили ему, что они не допустят ни одной церкви быть закрытой и взнесли значительные капиталы на обеспечение причтов (см. «Тверской Патерик», с.19).
Как же это благочестивое поведение кашинских горожан непохоже на кощунство их бесславного предка кн. Михаила Васильевича Кашинского - сына, поминаемого выше недобрым словом Василия Михайловича, «велевшего из одного Кашинского монастыря перенести церковь Богородицы во внутрь города и «место то святое раскопати, и во гробех мёртвых кости разрушили издавна положенных иноков.» Вскоре он тяжко захворал, и как он, так и его княгиня, которая умерла. Князь Михаил Васильевич устрашился и ужаснулся, того ради и прощения просил у владыки Василия и у всего священного собора. И повелел ему владыка не до конца то место разорить; он послушал владыки и поставил на прежнем месте малую церковь Пречистыя Богородицы, но потом и ту разнесли.» (В.С.Борзаковский, там же, с.151 со ссылкой на Ник. IV,22,23).
…И по сей день остаётся неизвестным, что это была за «церковь Богородицы», которую нечестивый внук св.Анны Михаил Васильевич разрушил со странной целью перенести её «внутрь города». Уж не первоначальная ли то была Успенская церковь Успенского Богородичного Кашинского монастыря, в котором св. Анна провела последние дни своей долгой жизни, и где была похоронена?! «Тяжко больному пономарю Успенского собора Герасиму(в 1611г.) явилась во сне некая жена в схиме, назвала себя «Анною», обещала ему исцеление, но при этом с упрёком сказала, что «гроб мой ни во что же вменяется, считаете его обыкновенным и меня презираете… и доколе будете вы попирать меня ногами?». Гроб обнаружился, когда в ветхом Успенском соборе прогнил пол, провалились половицы и открылась земля и вкопанный в неё никому неведомый каменный гроб без надписи…
О женском Успенском монастыре в Кашине упомянуто в житии преподобного Ефрема Перекомского…сказано, что преподобный Ефрем родился в Кашине (XVст.) «близ Успенского женского монастыря» (Т.Манухина, там же, с.104,110). Предание и житие связывает имя св.Анны с построенным для неё монастырём и Успенской древней соборной церковью. Нам известно, что кульминацией жизненного подвига святой княгини, её святого мужа и старших сыновей явилась т.н. «Замятня» - поголовное избиение татар в Твери, произошедшее как раз на Успение Богородицы, т.е. 28 августа 1327 года. Это было первое и единственное за многие годы ига на Руси возмущение народа русского против татар. Называть сие Великое историческое событие мятежом («замятня») нельзя уже хотя бы потому что восстанием руководил Великий князь всея Руси Александр Михайлович Тверской.
«По сведениям новгородского летописца, Александр отдал приказ убивать татар, а заодно с ними татарских и волжско-булгарских купцов в Твери и других городах…Ещё один, до сих пор не принимавшийся во внимание источник подтверждает, что Александр не остался в стороне от борьбы после начала сражения: это генеалогия Нащёкиных…»(Эккехард Клюг, там же, с.118). «Есть ещё летописный рассказ о том, что в 1327 г. приходил в Тверь от хана Узбека двоюродный брат его, Шевкал Дудентьевич, будто бы с намерением привести всё княжение в бусурманскую веру. Но даже не скептический преосвященный Макарий сомневается в точности этого известия, предполагая здесь тенденциозную выдумку (IV, с.120). Действительно такая миссия Шевкала не вяжется ни с известной веротерпимостью Узбека, ни представляется с внутренней стороны разумной: странно намерение совратить только одну область русской земли» (А.В.Карташов, там же, с.285-286).
Вполне вероятно, что и св.Анна имела к этому событию самое прямое отношение, и потому предпочла последние дни свои провести в Успенском монастыре и похоронена в Успенской церкви. Всю жизнь церковь преследовала Александра Михайловича, закрывая храмы в Пскове и заставляя младших братьев идти с войсками против него и подвергать гонениям семью его. Возможно Успением в Кашине святая мать пожелала увековечить в простом народе светлую память любимого сына, разгромившего на Успение Богородицы татар и за это преданного церковью им на поругание.
Так будем же искренне верить, что найденный случайно, только благодаря чудотворным исцелениям, через 243 года после погребения Великой тверской княгини каменный гроб содержит мощи св. Анны! Об этом нам говорят бесчисленные исцеления и почитание благоверной, несмотря на все запреты и унижения. Но остаются всё же вопросы, неудобные для церковной иерархии. До сего времени ниоткуда не видна причина и цель и время её пострижения в монахини.
Когда Анна могла принять постриг и зачем?
До 1339 года, т.е. лет до шестидесяти она была вне всяких сомнений занята трагической судьбою Александра. После его героической смерти в Орде Св.Анну не могли не занимать серьёзные проблемы преследования его семьи её младшими сыновьями. Когда вдова Александра, княгиня Настасья, привезла из Литвы в Тверь (в 1363г.) свою внучку: дочь Великого Литовского князя Ольгерда и своей дочери Ульяны Александровны, из Москвы в Тверь, чтобы крестить ребёнка, приезжал сам митрополит Алексий, который вообще старался поменьше выезжать из столицы. Исходя из этого исторического факта, должно быть и нам понятно, какое значение имели проблемы семьи для представителей духовенства и великокняжеского рода…
В 1347 году митрополит Феогност затворил в Москве храмы, чтобы помешать венчанию Великого князя Московского и всея Руси Семёна Ивановича с внучкой св.Анны, Марией Александровной ; в 1349 году состоялось венчание Великого князя Литовского Ольгерда с внучкой св.Анны, Ульяной Александровной и в том же году внук св.Анны, Всеволод Александрович Холмский, обращается за помощью к епископу Тверскому Фёдору Доброму в семейных распрях с младшим сыном св.Анны Василием. Через год, в 1350 году, Василий Михайлович женил своего сына, князя Михаила Васильевича, на дочери Великого князя Семёна Ивановича.
Где же была в эти годы св. Анна, и неужели она могла не принимать самое живое участие в полной тревог и трагических событий жизни своей великокняжеской семьи? Одно дело, когда в монастырь уходили непорочные девы, как сестра св. Михаила София, или же, когда после смерти мужа в монастырь уходили не имеющие детей верные жёны, как супруга Великого князя всея Руси Дмитрия Грозные Очи, Мария Гедиминовна. И совсем другое дело св. Анна, которой пришлось всю свою долгую жизнь решать беспрецедентно сложные семейные проблемы. Ежели св. Анна приняла постриг лишь перед смертью, то тогда, как и с какого церковного, духовно-молитвенного боку возможно объяснить нетление её мощей?! Наверное, и эти, не имеющие аналогии в монашеской жизни вопросы не давали покоя, ведающим им цену, представителям московского церковного клира.
В особом отношении очевидно была св.Анна вместе с семьёй своего старшего сына Александра к митрополиту Литовскому и Русскому тверичу Роману, родственнику её внучки Ульяны Александровны, которому князь литовский Ольгерд обещал принять православие и водворить его во всей своей стране.(см. А.В.Карташёв, там же, с.317, Эккехард Клюг, там же, с.189)…
Что же, ответим и мы на поставленный вопрос! Была ли Великая княгиня Анна святой?! Да конечно, в этом не может быть никаких сомнений, об этом говорит нетление её св.мощей, сотни лет находящихся под спудом. Была ли св.Анна мудрой? – Нет, так называемая «заповедь ненасилия» сыграла с ней и её семьёй злую шутку. Святая Анна в год своей смерти положила начало всех злоключений своего великого благородного внука Михаила Александровича, и хотя она же заложила браками с Литовским княжеским родом верную основу политики Твери на сотню с лишним лет вперёд, в решительный момент из-за её слабости сложилась московская политика, которая в конечном счёте привела Великую Тверь к падению.
Да простят нас за мрачную картину средневековой истории Руси, её пришлось нарисовать немногими штрихами, чтобы понять причину тех беспримерных преследований, которые выпали на долю святой великой княгини Анны, уже много позже смерти её. Обычно их традиционно связывают со старообрядчеством – сложенным в благословляющий жест её правой руки – двоеперстием, которое пытались разжать безуспешно в XVIIстолетии. Это действительно имеет место.
Даже при восстановлении почитания св.Анны в 1909 году «Приготовляя покров на раку с изображением св.Анны, тот самый покров, который так искусно когда-то вышили царица и царевны и который по постановлению собора 1677г. был затребован в Москву, а теперь возвращён в Кашинский собор, - обнаружили, что десница святой сложена не двуперстно, а троеперстно…При внимательном рассмотрении увидели, что троеперстная десница крепко пришита, а под ней прежняя – двуперстная…Кто и когда десницу нашил, - неизвестно, но оставить её было великим соблазном и для православных и тем более для старообрядцев. Слух о подлоге уже побежал…Прибывший архиепископ Алексий положил ему конец, дав распоряжение десницу отпороть…»(Т.Манухина, там же, с.183).
Но как можно понять из предыдущего рассмотрения причины преследования св.Анны глубже. Они кроются в клерикальной ненависти Москвы к Твери ещё со времени «святого» митрополита Петра. Церкви пришлось скрепя сердце прославить Михаила Ярославича Тверского, яко были тому явлены знамения на Кавказе, было нетление мощей, смерть за други своя. Но никому и никогда за всю историю русского православия, несмотря на пресловутую «любовь» «святого» митрополита Петра, не могла прийти в голову идея прославить Георгия Московского или Ивана Калиту, слишком явно видно было во все времена их бесчестие, отсутствие благородства…
А тут ещё и святая Анна, супруга святого Михаила, и тоже нетление её мощей и получается что Бог, увы, не на стороне Москвы и Византийского православия ?! Ежели свята Тверь, а не Москва, тогда почему церковная иерархия никогда не поддерживала её, но строила подлые интриги и козни, делала всё возможное, чтобы её унизить?! К тому же Святость родителей, Михаила и Анны, хотя бы предполагает праведность и благородство их детей, Дмитрия, отомстившего Георгию московскому за убийство в Орде отца, и Александра, открыто противоставшего монголам !
Тогда чем можно оправдать интердикты митрополита Феогноста, наложенные на Псков и Новгород, сожжение Твери Иваном Калитою, и, наконец, поход на Александра соединённого русско-татарского войска, князей и ханов, возглавленных опять же таки Иваном Калитою и благословлённых на пролитие русской крови московским митрополитом? А потом московская анафема, возложенная на Александра и православно-московский призыв идти на покаяние к монголам на верную смерть, всё-таки через десять лет в полноте исполненный праведным князем?! Почему он не сподобился канонизации, коей сподобились нечестивые митрополиты Москвы, предавшие на поругание стольный Киев – Пётр, подсидевший Великого князя Михаила Ярославича, и Алексий, спровоцировавший московско-литовские войны и измывавшийся над Михаилом Александровичем?
Нет уж, это такие вопросы, которые церковной иерархии и сегодня, через сотни лет не стоит задавать, потому и трижды разрушен Златоверхий Тверской Спас, раскопаны под ним на полтора метра фундаменты, святая земля под ним выброшена на помойку, отправлена в «почётную» ссылку Великая Тверская княгиня Анна. На фоне святости Твери, её непримиримой борьбы с монголами подкуп, ложь, лицемерие и лизоблюдство Москвы, как кал и гной на образе Благоверной.
Вот потому память о святой праведнице Анне неумолимо вскрывает ложь написанной под указку Москвы кровавой и подлой истории нашей, призывает смиренно и молчаливо, но вместе с тем и непреклонно к покаянию церковную иерархию, яко Благоверная супруга святого Михаила Тверского княгиня Анна Тверская и Кашинская стала нетленным образом Пречистой Богородицы на Русской земле, а доблестный муж её, отдавший жизнь за други своя, нетленным образом Христа Распятого. И потому простой, но крещённый народ русский, несмотря на все происки церковного клира заставил всё-таки царя и синод канонизировать её вторично в 1909 году.
….Память о супружеской Святой Чете, Михаиле и Анне, прозревает в наших уснувших душах заброшенный ныне дикий лесной холм у села Едимонова. Там, уходя со старшими сыновьями Дмитрием и Александром сначала во Владимир, а затем и в Орду, святой муж простился с безутешной в горе своею женою Анною. Там на Волге, согласно древнему преданию, отец св. Михаила, Великий князь всея Руси, Ярослав Ярославич Тверской встретился впервые со своею будущей супругою Ксенией, матерью св.Михаила.
С незапамятных времён стояла там небольшая часовня, «в народе слывущая под названием «святой часовни», в ней находилось изображение св. благоверного великого князя Михаила и его супруги и трогательная картина их прощания» («Тверской Патерик», с.14). «Древнее тверское предание сохранило память о разлуке, творчески-своевольно связав прощание со «Святой Горой», с высоким холмом близ села Едимонова на Волге ( Корчевского уезда). По летописному рассказу известно, что разлучились на берегу Нерли ( согласно позднейшим исследованиям – близ деревни Малиник, Калязинского уезда), а между тем именно Едимоново хранит о разлуке неувядаемую память.
На «Святой Горе» до наших дней находилась древняя часовня, в ней – икона-картина, неизвестно когда и кем написанная, «Прощание Михаила и двух сыновей его с Анною». Сюда, на «Святую Гору», ежегодно в праздник Вознесения с незапамятных времён совершался крестный ход при большом стечении богомольцев из Едимонова и соседних сёл. Шли сюда не только, чтобы молитвенно вспомнить евангельское событие на Елеоне, но и разлуку Святой Тверской Четы.» (Т. Манухина, там же, с.78).
На наш взгляд следует на «Святой Горе» часовню восстановить и день прощания св.Михаила и св. Анны чтить яко зачало жертвенной любви к Отечеству - верности семье и Роду своему Русскому. …Едимоново расположено на левом берегу Волги, в сорока верстах от Твери, напротив Городни (древнего города Вертязина) и сохранившегося до сего дня храма Рождества Богородицы XIVстолетия. Когда-то здесь же поблизости были три монастыря, но сегодня здесь повсюду мерзость запустения на святом месте.
========================================================================
24 мая, в день Кирилла и Мефодия, в Твери состоится международное празднование славянского Единства. В этот день решено городскими властями и общественностью нашей страны открыть памятник св. Михаилу Тверскому, но до сих пор неясно, каким будет сей монумент и где он будет поставлен. Как известно, тверской православные предлагают трактовку образа Великого князя Михаила в общепринятом византийском стиле изображения святых, с воздетыми Горе очами, со сложенными смиренно руками, с явившейся на щеке благодаря усиленной молитве умиленной слезой. Но согласно Никоновской летописи св. Михаил был «телом велик зело и крепок, мужествен и страшен взором…». На наш взгляд правы те, кто предлагает изобразить Великого Князя на коне, т.е. согласно древнейшей традиции яко Православного Воина, единого со своим народом. Примерно такой образ св. Михаила и дал скульптор А.Н.Ковальчук. Но у этого проекта имеются серьёзные недостатки. Кто угодно, любой исторический деятель и воин может быть изображён таким образом, а благословляющий жест правой руки всадника и вся его стать взяты из монумента римскому императору Марку Аврелию и обезображены, на что вполне справедливо указал тверской краевед Б.Н.Роттермель.
Все тверитяне убеждены, что памятник должен соответствовать христианскому подвигу св. Михаила, положившему жизнь свою за други своя. Из предыдущего рассмотрения ясно, что не только св. Михаил, но и его семья была святой и праведной. Причём праведности этой имеются непререкаемые исторические подтверждения. Вот мы и предлагаем дать в монументальном решении сцену расставания отца и его старших сыновей с женой и матерью, т. е. дать памятник Праведному Роду Русскому. Не один шёл св. Михаил в Орду, но с преданными ему и Отечеству старшими сыновьями, в дальнейшем несправедливо забытыми, несмотря на свою доблесть и подвиги за землю Русскую. Не их вина была, что хан монгольский к себе потребовал их святого отца, они готовы были принять смерть также, как и он, и просили во Владимире его об этом.
Следует вновь через столетия соединить св. Михаила со своей супругой св. Анной - восстановить историческую справедливость, завершив в начале III тысячелетия семивековую разлуку, которой подвергли Святую Чету московские властители и духовенство. Памятник на наш взгляд можно поставить на территории древнего Тверского Кремля, прямо напротив Тверского Златоверхого Спаса, который, надо полагать, со временем будет обязательно восстановлен.
Сегодня на святом месте стоит идол советского периода – памятник Михаилу Калинину. Этот не имеющий эстетической ценности монумент совершенно резонно предлагаем перенести «на родину героя» в посёлок Верхнюю Троицу, где Михаил Иванович родился.
Напротив памятника М.И. Калинину и чуть вперёд располагается небольшой сквер, в котором имеется всегда грязный никому ненужный бетонный туалет и находящийся в центре сквера уродливый «памятник» жертвам репрессий. Если бы памятник имел эстетическую ценность, его не стоило бы трогать, хотя место для него на исторической территории Тверского Кремля выбрано до крайности неудачно. Но сей шедевр перестроечной культуры задуман и осуществлён яко сознательное глумление над чувствами православных верующих. Памятник представляет собой безликую, безносую, безглазую, безротую «сущность», опущенную автором сознательно на колени так, что большие ягодичные мышцы вместе с поджатыми под себя пятками образуют сзади правильный крест. Тот же символ – крест прочитывается над слегка намеченным в паху мужским половым членом, его образуют брюшные мышцы. Приподнятые плечи и «голова» сей обобщённой «сущности» образуют вместе Троицу, а под ней на месте шеи и лёгких имеется овальное отверстие, выходящее над крестами брюха вперёд. На наш взгляд и в этом отверстии есть некая рациональная идея увековечить забранный у народа воздух и солнечные лучи, угасающие в сей омерзительной дыре. Если мы, русичи, и дальше готовы стоять на коленях со сложенными смирно по бёдрам руками, то тогда такой «памятник» как нельзя лучше нам подходит.
Справедливости ради не отхожее место да идолы должны стоять на поруганной земле Тверского кремля, а памятник Тверской Великокняжеской семье: св. Михаил на коне, снявший шлем перед Златоверхим Спасом, обративший взгляд на свою святую супругу, благословляющую в жертвенный путь свою семью святым Крестом (Александр на коленях с мечом принимает освящение от матери и родной земли, Дмитрий с тверским Стягом, освящающим путь, стоит рядом). Такая сложная композиция требует при воплощении большого труда и затрат, но на наш взгляд, православная идея, которая в ней заключена требует воплощения.
В русской истории есть только одна святая семья такого высокого ранга – она достойна того, чтобы взирая на её Святость и Благо её Праведного Рода и мы, грешные люди становились лучше и чище.
В тверском городе Бежецке недавно поставили памятник семье Гумилёвых. Прекрасная идея очень потеряла в дурном воплощении. Где-то нашли бюст Н.С.Гумилёва и установили его на высоком постаменте. А.А.Ахматову посадили на венский стул, взяв позу её тела из композиции известного портрета кисти Альтмана, а сын их Л.Н.Гумилёв дан несколько впереди в образе старца-профессора «тычущего в книгу пальчик», указывающего на свой график пассионарности. Памятник во всех отношениях странный, но народу нравится, что обо всех в незаурядной семье вспомнили, никого не позабыли. 2008 год президент В.В.Путин объявил годом семьи. Во всех отношениях правильно было бы отметить сей год возведением достойного памятника в честь выдающейся Семьи Рода Русского.
14 января 2008 года.
г. Красный Холм. Е.Г.Обухов, член совета Тверского Областного отделения ВООПиК,
А.Д.Суханова, архитектор.
Что есть Святость?
Закончив рассмотрение истории канонизации св.Анны, уничтожения канонизации её – беспримерного развенчания Святости и вторичной канонизации той же Святой, поставим вопрос о том, что собственно означает Святость, и какие есть основания у отдельного человека или же общества в целом так или иначе относиться к ней. В православной литературе есть множество житий святых мужей и жён, иноков и священников, епископов, митрополитов и патриархов. Но вместе с тем все они удивительно похожи друг на друга, и это то однообразие, которое нас, грешных, к сожалению отнюдь не научает добродетели.
«В среду и пяток млека никакоже вкусивый» - такой пассаж, описывающий житие грудного младенца, можно найти, пожалуй, в любом акафисте и святом житии. Всё такое читаем мы не задумываясь, по привычке. «Привычка свыше нам дана – замена счастию она» (А.С.Пушкин). Вопросы же о том, чем отличается освящение от просвещения, что есть образование и святость, к сожалению не возникают. Об образовании священники с апломбом утверждают, что оно означает ни много ни мало как богоподобие: по образу-де Божьему и подобию сотворён человек. А о святости с их точки зрения вообще нельзя рассуждать, но следует молчать, ввиду нашего общечеловеческого недостоинства. Вот и путаница получается, и мы принимаем «Божий Дар за яичницу» и яичницу за Божий Дар.
А между тем великий русский поэт А.С.Пушкин прекрасно видел разницу между высоким и низким и потому гениально сказал об этом:
«Судьба людей повсюду та же:
Где капля Блага, там на страже
Уж просвещенье иль тиран».
Образование, которое даёт нам просвещение, действительно скорее отдаляет нас от освящения, лишает морали и, разделяя людей по специальностям, политическим и социальным направлениям жизни, уводит от Единого, угодного Богу и Роду устроению бытия. Этого не разумели и до Октябрьской Революции, не понимают и сегодня. Царская цензура исправила Поэта, заменив в последней строке «просвещенье» на «непросвещенье» и получилось так: «непросвещенье иль тиран» и такое безграмотное понимание всех устроило. Ещё бы, это ведь идол индивидуального западного сознания – «ползуче созерцательное» (А.Ф.Лосев) Просвещение Личности, утверждающей саму себя в отделённости своими дарованиями и талантами от себе подобных, «в себе и для себя существующую» (Гегель).
И в точности также как это было всегда принято в мирских просветительных общественных учреждениях, сегодня и т.н. «православное нравственное богословие» насквозь субъективно, и наивно повторяет исходящие из «филиокве» классические положения католического богословия, безо всякого осмысления последнего, к тому же ещё основываясь на типологии характеров, разработанной протестантом К.Г.Юнгом. Обострённый уход в себя - «интровертированность», т.е. отделившаяся от всего «мирского» личность стала надмирным идеалом современного «православного» сознания. Оказывается только такая вот ориентированная на саму себя, точнее на свою «свободную волю» личность, самость даже не считающая нужным для себя считаться с общими задачами онтологического бытия во «внешнем» мире, « имеет основание в Боге и только в Нём одном находит своё подлинное становление»( архимандрит Платон Игумнов, «Православное Нравственное Богословие», Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1994г.).
«Богоподобие человека в догматическом учении Церкви признаётся не только данностью, но и заданностью…глубокий и таинственный процесс раскрытия своей нравственной одарённости, личностные устремления к богоуподоблению и к полноте Божественной жизни и славе…». Но, ежели Бог – «Абсолютная Личность» и одновременно с тем – основа бытия человека, то важно определить, в каком смысле ограниченную временем и пространством личность человека возможно понимать и мыслить в Божественной полноте? Где тут грань за которой кощунство и богохульство? Какое тогда остаётся место в нравственном богословии для Христовой заповеди: «Возлюби ближнего твоего, яко самого себя»?
Где в таковой ущербной системе ценностей место для богозданного мира: родового и природного начала? Ежели Бог есть Личность, яко и человеческая особь есть личность, то как разобраться между самостью индивидуального самосовершенствующегося лица и непреложной Волей Творца его? А как быть с «внешним» миром? Или к нему низменному и дольнему возможно только экстравертированное отношение – желание иметь его «на потребу», проще - потреблять? По отношению к «внешнему» праведно токмо «похотливое разжжение»?
Как быть с категорическим определением «Бог есть Любовь»? Или православным христианам вместе с иудеями и католиками и их пресловутым монотеистическим единобожием любовь к богозданному: «тварному», природному, родовому существованию, в том числе, и любовь к ближнему своему инкриминировать как «похоть» и «язычество», развивая при том нахрапом свою «экзистенциальность» и тем самым стремясь употребить по назначению не токмо «внешнюю блядь», …но становясь личностью – укрепляясь постом, молитвой, богообщением на обедне, в таинствах,…страшно сказать …становясь совершенным Лицом, потреблять и… Святыню и мыслить себя при том «духовным отцом», «батюшкой», богочеловеком, иерархом?
Неудивительно, что понятие такого вот субъективного Бога, кумира личностного и антропоцентрического требуется неофитам исключительно для возвеличения собственной личности – отсюда и «вера» их в единственность и уникальность человеческой особи в божественном мироздании и противопоставление её всему живому. Отсюда и суеверная убеждённость в сотворении Адама из праха земного вопреки эволюции родовой растительной и животной жизни, сотворённой Богом по роду и семени, убеждённость в сотворении Евы из «лишнего» ребра Адама для наслаждения мужчине вопреки видимому и профанам половому размножению низших форм жизни.
«Разве не превосходит ценность человеческой личности ценностей всего мира? И не в человеке ли исключительно обретает смысл и ценность реальность всего универсума бытия, всего богатства, многоликости и благолепия богозданного мира?» - вопрошает в духовном экстазе архимандрит Платон. Риторические вопросы! Всё его учебное пособие токмо и держится на личности, как человеческой, так и без особой разницы и божественной. Даже такое сакральное понятие как «святость» председатель Духовного Совета Троице-Сергиевой Лавры выводит из «семитского слова» - «кодеш», в свою очередь якобы происходящего «от корня глагола» - «кодеш», имеющего смысл – «отделять», «избирать». «Этот же смысл заключают в себе» - по игумену Платону – «и латинские слова «абсолютный» и «трансцендентный», означающие «отрешённый» и «пребывающий за пределами».
Толкуя «святость», яко отделённую от мира «избранность» и «славу» как её теофанию, архимандрит, в порыве отрешённого от мира экстаза, «в великой тайне Боговоплощения заключает …право(?) человека дерзновенно обращаться к Богу, как своему Небесному Отцу.». Так понятое «Православие» становится лишь уродливой формой юридического, по католическому образцу исповедания, Личного Господа, отделённого от своего же творения во имя «преизбыточествующего» самомнения человека. Оказывается Сын Божий воплотился лишь для того только, чтобы дать нам «богоизбранным» право(?!) на личную молитву, личное преображение, личную «святость» и «славу».
«В своём содержании деятельная жизнь есть не что иное, как непрестанно совершаемое покаяние – поворот от экстравертированной ориентации к интравертированной…. Человек освящается, становится святым – далёким, чуждым и нездешним для окружающего мира греха, страстей и суеты… в духовном уединении и внутренней замкнутости, в отрешённости от всего видимого и чувственного личность, переживающая восхождение в горний мир, созерцает нетварный божественный свет, но, будучи безмерно поглощённой, охватившим её переживанием, не перестаёт в то же время сознавать своей оригинальности, неповторимости и исключительности» ( там же, с.203).
«Светоносная слава духовно преображённой личности есть не что иное, как явление, «докса» её сокровенной святости» (с.205). «Святость – обладание благодатью экстериоризуется во внешнем облике человека и открывается миру как «слава». С понятием достоинства связывается, во-первых, представление об уникальности человека как образа Божьего, занимающего высшую ступень в иерархии личности. Во-вторых, достоинство человека следует понимать как неисчерпаемость, богатство и благолепие внутреннего мира человеческой личности, который экстериоризуется во внешнем облике…».
То, что человек занимает высшую ступень в иерархии личности, а Святые Силы – Ангелы якобы не имеют лица и потому не в счёт, к этому неподобству вроде привыкли, но смириться с тем, что по мере возрастания в Святости сын человеческий становится чуждым для ближних своих, что противоречит знаменитой формуле Св. Аввы Дорофея – вот это уже слишком. Так что же всё-таки «экстериоризуется во внешнем облике», «неисчерпаемость, богатство и благолепие личности» человеческой особи или же Благодать Божия просвечивает? Неужели так, я сам себя люблю, и моя любовь к себе любимому экстериоризируется, а Бог тут совершенно не при чём?
Экстериоризуется – до какой же степени нужно ненавидеть «внешний» мир, чтобы придумать хотя и нелепое, но мудрёное словцо, заменяющее вместе и сразу рождение, целеполагание и причинность? «Честь – это внутреннее, данное самому себе(?) право(!) оценивать(?) себя(!) в категориях самоуважения». «Благородство выражается в заботе о чести своего (!) имени, своей семьи, своего служебного звания…помогает человеку избежать гибельные увлечения и сохранить честь и достоинство своей личности» (с.186). «Если природе свойственно желать, то личности свойственно избирать. Она избирает путь самоосуществления посредством господства над потребностями и наклонностями естества» (с.215).
«Добродетель – средство, возводящее личность на определённую ступень и открывающее доступ к переживанию блага» (с.207). «Когда человек побеждает стихийные влечения природного начала…подчиняет свои вожделения…он соблюдает элементарную форму своей индивидуальной неприкосновенности и внутренней целостности, которой является целомудрие» (с.186). И так везде и во всём последовательно добираемся с архимандритом Платоном до новых монотеистических с современно психологическим уклоном в духе западной теологии определений. Эгоизм личности приобрёл «духовную» окраску и оделся в мистические одежды.
Подведём грустный итог. «Честь - это право, данное самому себе, самого себя оценивать». «Благородство – забота о чести своего (имени, звания и ещё много чего)». «Достоинство – во-первых, уникальность, во-вторых, внутренняя оригинальность, неисчерпаемость самого себя». «Добродетель – средство к переживанию (непременно личного) блага». «Благо – состоит в победе над природным началом». «Целомудрие – элементарная форма неприкосновенности личности». Аж дух захватывает от таковых лаконичных смелых определений! Оказывается целомудрие – это, увы, не целая мудрость, проявляющаяся в Единстве духа, души, ума и тела, сотворённых в гармонии Создателем (как наивно полагали «язычники»), нет – это победа над человеческой природой во Благо её же уничтожения – «подчинение вожделений требованиям внеприродного нравственного закона», это «привилегия, с которой человек соединяет своё право(?!)…на обладание(?!) высшим благом»(с.186).
Какие претензии, права и привилегии даны человеческой жалкой особи во имя личного её процветания! Дан личности и внеприродный нравственный закон, дабы она обладала Благом! Благородство, по архимандриту Платону, – это не Благо родства с ближними, и не Благо рода праведного, не ничтожное по его мнению стремление к обладанию Благом любить ближних своих и самому быть ими любимым, как наивно считали наши грубые предки, но «Благородство как сознание личного достоинства…ориентирует личность…сохранить от гибельных увлечений, опасных жизненных заблуждений неприкосновенность, непорочность, честь, достоинство своей личности…благородство каждого выражается в заботе о чести своей семьи, своего имени, своего служебного звания… несёт печать интеллектуального богатства и одарённости, уровня эрудиции, интеллигентность и изящество…Тайна спасения человека связывается с ответственностью человека за своё(!) достоинство пред Богом и прежде всего за своё религиозное благочестие» (с.200). «Только деяния, созидающие личность являются высшей и абсолютной целью» (с.236 и последняя) – окончательный вывод из учебника нравственности для православных христиан.
Чего же нам ещё ожидать от Духовного Совета Московской Духовной Академии, если его председатель сотворил из нравственности учение о личности и обожествил её яко заправский протестант? Всё это можно прочесть в любом пособии монотеистического, авраамического исповедания. В чём собственно просматривается православная концепция нравственности? В чисто иудейском объяснении «докса» как славы, или же святости как «кодеш»? Или же в рабском следовании «научным» принципам психологии К.Г.Юнга, и в разъяснении терминов,
с успехом используемых в психиатрии? Личность на личности сидит и личностью же погоняет! Ничего кроме личности, как Божественной, так и подлежащей принудительному «обожению» «за церковной оградою», исключающей из своей жизни богозданное творение или же потребляющей его, как объект вожделения.
…И вот вопрос, обращённый к посвящённым и простецам, церкви и народу…Вопрос о святости Великокняжеской Тверской Четы? Как, с каких позиций мы сможем на него ответить? Неужели будем и сегодня вместе с житиями древними, написанными под сурдинку московских «святителей» продолжать умиляться «желанию» святых супругов пострадать и склонить колени пред злою судьбой и иноплеменниками и возрадоваться обилию московских денег и доносов, яко возможности скорого прихода к Богу? Ополчиться на поганых еретиков и позабыть про московских «друзей» и «святителей» «святой Руси»? В порыве мазохистского экстаза хотеть всё новых и более изощрённых унижений пред басурманами? Непрестанно молиться словами Псалтыри и ни разу при этом не вспомнить о Родине, о семье, не просить у Бога наказания предателям земли Русской, из смирения и кротости о мерзости, не упоминая пред Саваофом?
Отечестволюбец и благоверная
Так вот примерно и понимают Святость Анны и Михаила послушные воле церковных иерархов верующие и т.н. «православная» интеллигенция, в таком вот духе и хотят «сотворить Вечную Память» прославившемуся смирением Михаилу, а супруге его Анне, продолжая разлуку её с мужем, уже заранее определили место для её памятника в Кашине, почему-то непременно у Воскресенского Собора, где возобновлено было почитание её как святой лишь в 1909 году. Памятник решили установить скорее не в память св. Анны, а в честь столетия её второй канонизации в 2009 году. Это, чтобы забыть церковные грехи, и отказаться от возобновления Успенского собора в Кашине? У царя Алексея Михайловича не получилось исполнить волю Благоверной и обновлённая церковь до сих пор не решается… То ли позабыла, то ли, что более вероятно, из потребности «тихого и безмолвного жития» окончательно ставит жирную точку, навсегда закрывая вопрос?
Но вопросы останутся, по-видимому, навсегда и вот они: где святые мощи Великокняжеской Четы? На каком таком основании они веками хранились церковью раздельно в Твери и Кашине? Почему их не спрятали от атеистов, не уберегли? Отчего сохранились «святые» московские мощи митрополитов Петра, Алексия, князя Александра Невского и пропали тверские? Отчего сохранилась серебренная рака Александра Невского, а в точности такая же Михаила Тверского на перманентной «реставрации» с 1935 года? – На такие вопросы нет и в ближайшее время не будет ответов, но лишённому тенденциозного внушения, непредвзятому взгляду на вещи ясно, что и в тридцатые годы, как впрочем и сегодня, «указания шли из страшной дали», т.е. из «богоспасаемой» Москвы.
Святому Михаилу Тверскому памятник хотели поставить ещё в 1990-е годы, но столько возникло споров и склок между культработниками, городскими властями и церковью, что решили с памятником Исторической Личности повременить. Куда проще поставить святому часовню. От одного бездарного проекта отказались и тут же приняли другой бездарный проект того же архитектора. Часовню поставили большую из силикатного кирпича с белым алебастровым фризом в среднеазиатском стиле у плоской, лишённой закомар крыши. Внутри «храма» св. Михаила в том же среднеазиатском стиле, напоминающем оперный театр им. Алишера Навои в г. Ташкенте, резной иконостас с привычными сентиментальными барочными иконами, грязные стены и всегдашняя сырость, яко окна не предусмотрено открывать никогда.
Интересно то, что сию пародию на храм Божий поставили в историческом месте, там, где у впадения реки Тьмаки в Волгу был деревянный Фёдоров монастырь с каменным храмом св. Фёдора(1322-1325гг.), т. е. установлением «часовни» закрыли вопрос о возобновлении Фёдоровского монастыря, пристани и крепости XV столетия. А между тем в древнейшем монастыре Фёдора Тирона Стратилата был духовный центр Верхневолжья и самой Твери, куда учёные греческие и русские монахи, создатели икон и книг пришли прославить Имя Божие.
Навряд ли, понравилось бы Михаилу Тверскому таковое почитание Святыни, также в точности, как и бетонное изображение его внутри Святого Креста, бывшее недавно в городском саду у берега Волги и совсем недавно перенесённое в центр сада. Неужели кому-то трудно понять, что внутри Креста ни при каких условиях не может быть ничего вообще, что в центре сего Символа символов сакральное место, что самый внутренний смысл Святого Креста открывается нам в точке пересечения объёмно-пространственных плоскостей, жертвенно охватывающих всё мироздание? К тому добавим, что изнутри из креста выглядывает как из окошка невзрачный лысенький инородец, ни в коей степени не напоминающий нам средневекового русича, тем паче Великого Князя.
Зададим себе вопрос, отчего вдруг возникло такое пристальное внимание к особе Михаила Тверского? – Оказывается с началом перестройки в Твери усилилась позиция церкви и в связи с этим появилось некое Общество Михаила Тверского, занявшееся пропагандой его жизни и деятельности. Бывшие калининцы вдруг проснулись и вспомнили, что и у них кое-что есть. Первое, за что они ухватились, это за так называемое Бортницкое сражение, в котором св. Михаил победил впервые на русской земле монголов. Бортницкое сражение стали трактовать как преддверие Куликовской битвы и очертя голову бросились искать его место на Тверской земле… И нашли его вместе с петербуржцем В.С. Борзаковским на границе с Московской областью…хотя топонимов, напоминающих о пчеловодстве у нас в области хоть пруд пруди.
Доверчивые тверичи набросали там кучу камней, на эту кучу «возвели» странной формы крест ниже человеческого роста, рядом сотворили, как и в областной столице, часовню из любимого дешёвого силикатного кирпича. Вот и готов «мемориал», как бы сказал славянский поэт Т.Г.Шевченко: «грошовое подаяние неблагодарных потомков». Одного не хватает – музея для привлечения туристов. В нынешнем году решили его создать в близлежащем селе Степурино, в средней школе, не больше и не меньше, не в Твери и даже не в райцентре…?
Не знаем, что думают власти предержащие по поводу их письма, но общественность Твери и области, на наш взгляд, хотела бы всё-таки узнать, почему до сих пор «специалисты» не озаботились поиском места битвы с московитами и монголами в декабре 1317 года, почему «специалистами» до сих пор не поставлен вопрос о передаче тверской губернии храма Архистратига Михаила 1399 года, находящегося сегодня менее чем в версте от её границы. Из этого храма в конце XIXстолетия были при ремонте выброшены захоронения Микулинских и Тверских князей, стены освобождены от исторических изображений, хотя тогда храм был в ведении Тверской Епархии, как и самый райцентр Лотошино, ставший вместе с Микулино в двадцатые годы московским районом. А между тем есть очень веские основания полагать, что т.н. Бортеневская битва была именно там, где сохранились фундаменты 18 церквей – рядом с Микулинским городищем!
Вернёмся же к вопросу увековечивания святости Михаила Тверского. Это актуально потому, что в нынешнем году в Твери волею судеб пройдёт празднование Славянского Единства, и в честь сего мероприятия решили срочно отметить его памятником Михаилу Тверскому. Но, как и в конце второго тысячелетия, так и в начале третьего мнения тверитян по вопросу, что увековечивать в памятнике остаются по-прежнему принципиально различными. Так и озаглавили свою статью в газете «МОСКОВСКИЙ КОМСОМОЛЕЦ» в Твери(16 – 23 января 2008г.) члены совета Общества Михаила Ярославича Тверского «Конный князь или пеший святой?».
Члены совета даже посчитали проценты тверитян и установили, что за князя проголосовали 44,4 % респондентов, за защитника Отечества – 41,2%, а за святого мученика – 21,5%. Интересно, как бы взглянул святой Михаил на рубрики статьи - «итога» рейтинговых голосований: «В чём протест?», «Конкурс был жёстким», «Князь или мученик?», «Эксперты сделали выбор». Поневоле вспоминаются слова Б.Л.Пастернака из поэмы «Высокая болезнь»: «И было много дел тупей, классификации Помпей».
Венцом сей статьи в очередной раз стало откровение от Общества Михаила Тверского о том, что « Михаил Ярославич Тверской отдал жизнь не по навету Юрия Московского – это был лишь повод. Причиной стало то, что Михаил Ярославич…добился от Орды права собирать дань для неё единой своею рукою со всей Руси, что и использовали московские князья в подготовке Куликовской битвы… И лишь следствием…стал подвиг жизни, отданной «за други своя». Читаешь такие вот безнравственные откровения и поневоле «не хочется мириться с открывшейся новой информацией» не токмо о справедливо поминаемом недобрым словом «всесоюзном старосте М.И.Калинине», но и о святом Михаиле! Нам, ничтоже сумняшеся, хотят внушить, что право сбора дани для татар куда как выше святости, мученичества, крестной жертвы! Час от часу не легче!
То тверитяне хотели видеть князя в образе мученика с тяжёлою деревянною колодою на вые и в железных оковах и пресыщаться вместе с монголами его поношением, то им взбрело в голову трактовать святого праведника, как умелого счетовода и мытаря, открывшего московским выродкам прямой путь к возвышению над соплеменниками умножением имущества. Браво, неплохо придумано! Святой Михаил, яко предшественник Ивана Калиты, отбирающий у московита его денежный мешок по праву первенства! Браво, с таким ярким образом святости Москва не преминет согласиться! Это же неплохая возможность свалить свои прошлые грехи на Тверь! Мы-де не виноваты, это всё он, святой Михаил нас подучил! После таковых откровений невольно возникает в душе вопрос, заданный ещё Т.Г.Шевченко: «Откуда в нас эта татарская закостенелость и чужебесие?!».
Да, что и говорить, воистину жалкое у нас представление о святости. Даже читая такого замечательного автора, как Т.Манухину, поневоле поражаешься степени её нравственной ограниченности, когда она, исследуя взаимоотношения Св.Михаила с митрополитом Петром, обвиняет великого князя в отсутствии дипломатичности по вопросу явного нечестия. Ей непонятно упорство св.Михаила в обвинении «святителя» в симонии (продаже епископских кафедр), во взимании несправедливой мзды за поставление: свечи, ритуальные одежды, церковную утварь, в венчании близких родственников из соображений выгоды.
По её мнению Михаил был недальновиден и неправ в отношениях с митрополитом Петром, и хотя неоднократно побеждал Москву и Новгород, но не умел пользоваться плодами своих побед, останавливаясь на половине дороги. Ей непонятно, в конечном счёте, именно то, что делало Михаила Тверского в отличие от московских князей Святым. То, что он, будучи Великим Князем всея Руси, никогда не воспользовался своим положением, не присоединил к тверской земле уделы других русских княжеств, как это делала ложью и подкупом нечестивая Москва.
А между тем можно только взглянуть на карту Русских княжеств начала XIVстолетия, чтобы убедиться в возрастающих аппетитах Москвы и Новгорода и понять, почему св. Михаил Тверской мечом останавливал нечестивых, разрушавших всеми доступными средствами Родовое единство на Руси. Святому Михаилу пришлось противостать церкви, всегда поддерживаемой монголами и возглавляемой лукавым митрополитом Петром, продавшемся монголам Георгию Московскому, утвердившемуся по этой причине и в Новгороде: трём центрам силы на Руси, объединившимся на общем интересе к умножению имуществ, ориентированным на юг, восток и запад.
И Великий князь Михаил Ярославич устоял бы под ударами судьбы, если бы не пущены были Москвою и церковью все возможные и воистину подлые средства: венчание Георгия на сестре великого хана Узбека Кончаке (в православном крещении Агафии), а затем её отравление в Твери ( и непонятное до сих пор погребение её в Ростове?), церковные интердикты, налагаемые московским митрополитом. Так, когда умер в Городце сын Великого князя Андрея Александровича Михаил Андреевич, и его княжество, как выморочное должно было быть присоединено к Великому Княжению Владимирскому, Георгий Московский посадил на Городецкий стол своего брата Бориса Даниловича.
В это время Михаил Тверской находился в Орде, где его удерживали монголы в интересах московского митрополита. Михаил Тверской отправил с войском против московитов своего двенадцатилетнего сына Дмитрия, но митрополит Пётр наложил анафему на тверское войско и Дмитрий, прождав во Владимире снятие церковного отлучения три месяца, несолоно хлебавши, вынужден был вернуться в Тверь. Так с помощью митрополита Петра московиты смогли, попирая родовые институты закрепиться в Поволжье, причём стольным городом вместо Городца сделали Нижний Новгород.
Московиты специально разрушали исторические города и учреждали своей властью новые столицы в древнерусских княжествах затем, чтобы никто головы не мог там свободно поднять голову и всегда был подневолен московскому улусу. Разрушая родовое право, московиты таким же образом нечестиво завладели Переяславом, Рязанью, Ростовом…и, разумеется, им не было предъявлено церковных отлучений, как Великому Князю Михаилу. Всё сие было, конечно же, не случайно, но делалось в триединых интересах церкви, московитов и монголов.
До сих пор историками, писавшими в конечном счёте в интересах московских царей, по этой хотя бы банальной причине не могло быть осознано, что на Руси была не одна, но две объединительные идеи. Москва вместе с татарами и церковью осуществляла единство на основе порабощения, закрепощения свободного русского народа, Новгород торговал русским национальным добром в своих узко местнических интересах, а Тверь пыталась противостоять экспансии востока и запада, опираясь на христианскую нравственность и древнее родовое право.
Нам, потомкам славных русичей, ещё предстоит осознать далеко идущие последствия победы сил зла в течение многих столетий на нашей многострадальной земле, чтобы подняться на высоту естественно присущих нам родовых и национальных интересов. Подняться и поставить задачу построения Святой Руси на основе понимания Общего Дела (Н.Ф.Фёдоров), яко Литургии в православном Отечестве, как в Царствии Небесном! В возобновлении Литургии, яко Вечери – общего дела праведного Рода, в прославлении Слова Небесного на земле трудом ближних праведным, соединяющим Небо и землю!
Надо осознать, наконец, отличие подлинной веры от индивидуального «воцерковления», «требоисполнительства», «самоспасательства», от «идеала бесконечно совершенствующейся личности» (П.И.Новгородцев). И, в этом контексте, разобраться, наконец, в том, что и кто свидетельствуют народу об освящении, кто заслужил пред людьми и Богом Святое сакральное место на земле и на Небе, преодолевающее время и пространство, где полнота правды, любви и справедливости, где благой дар от Бога проявился в служении ближним в Роде праведном.
Неудивительно, что Святыня и Святое место, Святое изображение, мощи, источник, гора, древо не ограничены влиянием в пространстве и действием во времени и продолжают оставаться таковыми и через столетия – «Освятил селение своё Вышний, Бог посреде его и не подвижится», «яко Бог вселяется до конца». (Псалом 45). И как важно знать, кто заслужил это нетленное место в иерархии родовых ценностей, эту благодарную память! Речь о Святости, освящении от неё ближних, о том, чтобы не отдать Святыню на поругание псам… чтобы не пресеклась жизнь, не отвернулись от нас Святые Ангелы и предки наши…чтобы Бог не отошёл от неверных, изменивших Ему и Роду праведному Его.
И как необходимо верить, что нет здесь ошибки, нет ложной святости, таких псевдо-святых, как московские митрополиты Пётр и Алексий, которые лицемерно повторяя формулу «Всякая власть от Бога» всеми доступными им противозаконными средствами противостояли законным народным властителям, заботившимся о благе ближних своих…Столетия чёрной лжи, тонкой и грубой лести, поругания правды – что же удивляемся мы продолжающемуся разделению и междоусобицам? Нет покаяния, нет и тени осознания общего греха русской церкви и московской царской власти, подменивших Родовое право крепостным правом!
Ежели искажается прошлое, то в следствие этого утрачивается его понимание и разрушается правда в настоящем, и тогда замещается система ценностей естественного бытия условным наваждением, усыпляющим мещан простым отрицанием надежды на лучшее и призывами к долготерпению… Уверенность в завтрашнем дне сменяется желанием забыться и видеть сны … и тут «на помощь» приходит омертвевшая «церковь» чугунной оградой, монастырскими стенами, иконостасом до самого неба отделившаяся от ближних, от крещённого охлоса, порабощённого чиноначальникам, любящим себя, яко отделённое от мира и жизни личностное существование, ненавидящим «мир и всё, что в мире»: законы и традиции своего лапотного народа, общину, Родину, продающим иноземцам самую судьбу – будущее детей ближних своих и всё, что создано общим трудом предков на родной земле.
Церковь и продавшаяся инородцам мирская власть подают друг другу руки, чтобы вместе пользоваться народом, потреблять национальное достояние. И так происходит потому, что до сих пор не осознано нами, что субъективный «идеализм» «богочеловеческой», «обоживающей» самою себя личности много безнравственнее грубого плоского материализма и «вера» устремлённая не к Богу, но «вера» в себя, в свою самость, гораздо дальше от Истины, чем утилитарный невежественный практицизм. Потому и «святость» в современном понимании стала чисто иудейским «кодеш» - отделением достойных от недостойных и народ стал рассматриваться как биомасса, из которой выделяются особи, отрицающие его общественный профанный мир и «всё, что есть в этом мире», живущие отделённой от ближних молитвенной жизнью, стремящиеся к сакральным ценностям, «святые» в своей обособлённости от охлоса.
Это конечно же монахи, церковный клир, т.е. люди отгородившееся от мира непроницаемой стеной. И вот за церковной оградой, в кельях, в своей отделённости они обретают «право» на связь с божественной Личностью. Их личность, утвердившая себя благодаря разделению с ближними, землёй и родом, обретает-де целостность в единении со своим истинным «Я», которое является богом. То есть сам Бог идёт здесь на потребу человеческой личности. Забота о месте в раю преобладает надо всем и человек уже при жизни мыслит себя «обоженным» и этот «богочеловеческий» процесс «духовного восхождения» завершается т.н. «святостью». На наш убогий взгляд в такой «святости» нет и не может быть ничего Святого.
Вспомним Заповеди Нового Завета: заповедь любви к ближнему, заповедь о жите и плевелах, заповедь о возрастании человека, яко семени Древа Жизни в земле Рода своего. Наконец вспомним притчу о наёмнике и пастыре, где речь идёт об истинном руководстве и жизни на чужой счёт. «Сего ради Меня Отец любит, яко Аз полагаю душу за ближних моих. Никто не отнимает её у Меня, но Аз полагаю её от себя. Область имею положить душу мою за ближних, и область имею вновь от Бога принять её. Сию Заповедь принял Аз от Отца моего Небесного» ( Евангелие от Иоанна, гл.X, ст. 17-18).
О чём эти Заповеди? Это в конечном счёте Заповеди патриотизма, о любви к Родине и Отечеству, и это неудивительно, яко любовь к Богу зачинается в семье от любви к отцу и матери, братьям и сёстрам, от любви к ближним в родовой общине, от половой любви, где воспитанная Родом личность выражает себя до конца, отдавая всю себя другому тварному существованию, от любви к Родине, где человек научается Служению, как высшему жертвенному своему предназначению на земле (воинская служба, как понимали её в древности).
Можно сколь угодно много и долго рассуждать о любви к Богу, о посте и молитве, но ежели нет в декларирующем своё обращение к горнему миру общих ближним степеней любви и служения т.н. «твари», то бессмысленно сему «превыспреннему», «преображённому светом нетленным» адепту тратить напрасно время и силы, ибо ясно, что не имеющий любви к творению (…«к овцам») не почитает и Самого Творца.
« Земля, соответствующая низшему уровню развития человека, получается самой плохой. Но Земля – Богиня. Земля – мать. Ради неё наши предки шли на смерть. Низшей по отношению к чему она оказывается ? К Небу?...Земля не ниже, она в центре; Небо не выше, оно вокруг. Она не низшая, она ближняя. Наших предков земля носила; человек, устремлённый вверх по лестнице Иакова, жаждущий сбежать из этой «юдоли печали», попирает её ногами. Русское мировоззрение начинается за этой росстанью! Карабкающиеся на Афонские горы или на столбы аскеты могли быть святыми, но русскими они быть переставали» ( А.Андреев, «Очерки русской этнопсихологии», с.121-122, Санкт -Петербург, 1998).
Отечестволюбец и Благоверная – так определил русский народ своё отношение к Великокняжеской Тверской супружеской Чете. Их Святость – русская Святость! И сколько бы нам не тщились доказать, что нет и не может быть национальной веры, что вера выше национальности, мы в глубине души ведаем, что это не так. Ибо токмо через любовь к ближним в роде праведном становится верующим и Богу человек. « Кто говорит: я люблю Бога, а ближнего своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий ближнего своего, которого видит, как может любить Бога, которого не видит». «Возлюбленные! Будем любить друг друга, потому что любовь есть от Бога; всякий любящий рождён от Бога, и знает Бога» (Евангелие от Иоанна, гл.IV, ст.20, 7).
Как видим в Евангелии речь идёт в первую очередь о том, что ближе нам, не о том что «трансцендентно», «абсолютно», не о «надприродном нравственном законе» побеждающим естество. Если бы было так, как полагают ушедшие от мира, от экстравертированности ушедшие в интровертированность, то святость действительно выражала бы себя в отделённости в первую очередь от своего же народа, от своей земли, от родовых естественных законов, от общества и государства. И тогда конечно Михаил Тверской и его Благоверная супруга Анна не были бы святыми.
Дело как раз состоит именно в том, что Святость, которая в русском народе была видна всем и каждому хотя бы благодаря бесчисленным исцелениям, странным образом не видна была церкви. А может и так, как у Игоря Талькова: « А золотые купола кому-то чёрный глаз слепили, ты раздражала силы зла, и скоро так их довела, что ослепить тебя решили…Россия…». В том то весь и кошмар, что именно в церкви, там, где человек надеется обрести Любовь и Истину и Единение с ближними, он находит почву для нечестивого возношения над себе подобными, разделение, надмение над Родом, национальностью, общественными и государственными интересами. Более того, во всём этом кому- то видится «Святость» ?!
Да не будет так! Святость – это то, что соединяет, понятно и без лишних слов каждому, и не токмо человеку, но и всякой твари Божией, всякому зелию, всякой былинке, произрастающей по воле Бога на земле! Это так, как писал протопоп Аввакум: «Наги кости мои псами и птицами небесными растерзаны будут и по земле влачимы – так добро и любезно мне на земле лежати и светом одеяну и небом прикрыту быти – небо моё, земля моя, свет мой и вся тварь – Бог мне дал». Как в этих гениальных словах слышно чуткому уху тихое веяние Духа Святого, дыхание которого пронизывает Единою Волею Творца всё мироздание!
И каким воистину удивительным образом сочетается с ними высказывание жившего гораздо позже русского мыслителя М.Меньшикова: «Былинка, как род, как явление бессмертна, а мою высокую индивидуальность скоро понесут в яму. Бессмертна Родина, бессмертна Вера, бессмертен жертвенный подвиг и героизм». «Внимай Великому Звону! Но кто его слышит? Тот, у кого сердце чисто, и кто любит всякое создание Божие! Внимай Великому Звону! Жди Солнца!» ( «Сказание о невидимом граде Китеже»).
Кто его слышал, спросим и мы в простоте сердечной? Не те, кто «спасает себя сам», служа церковной иерархии за «церковною оградою». Святы те, «кто любит всякое создание Божие», кто спасает от злобы «врагов и местников» ближних своих, - о народе своём, а не о себе печётся.
И не избранные адепты, но вся тварь земная ведает о Них. Дикие медведи, львы и тигры, если верить многочисленным житиям Святых, приходят приласкаться к Их ногам. Тварь недрами своего естества, т.н. дикой природою чувствует силу Их любви к Божьему миру, Их праведность и чистоту помыслов.
Единый Дух, пронизывающий всё мироздание, и «дышащий, где хощет» умиротворяет и человека и иную тварь. И только таким Духом Свободы, о котором «не ведаешь, откуда приходит и куда идёт» может быть освящён праведный человек. Человек в первую очередь и непременно праведный, яко Дух Святый есть Дух Истины и не может освятить лжеца и лицемера. Каждое сотворённое Богом существо воспринимает Его Родовой Закон по которому развивается живое семя, каким-то непостижимым образом этот Закон вложен в него и так устроено всё живое, и как же нужно оторваться от общего строя бытия, чтобы утверждать подобно архимандриту Платону Игумнову, что есть надприродный нравственный закон, который выше природы, выше естества, который побеждает (?!) естество, и человек, живя по таковому надприродному закону побеждает естество?! Насколько же отошли такие вот деятели церкви от Истины, куда они пришли? Идя к Богу, они попали в объятия к сатане!
Преображение родовое, общественное, земное возможно лишь для тех, кто в земных делах «алкал правды» и был «чист сердцем». Без такого преображения не достичь Святости. Есть четыре ступени «Пути, Истины и Жизни», ведущие к Освящению. Первая ступень – это праведность. Есть такое не совсем точное высказывание « Не в силе Бог, но в Правде», но смысл его глубокий в том, что именно в правде Бог более всего явлен на земле, ибо дела Правды, совершённые человеком есть уже Истина, которую поколебать невозможно. Праведник остаётся один на один с правдой и принимает решение и исполняет его, хотя гораздо проще, удобнее и куда как полезнее лично для него идти по пути лжи и приспособленчества. Но это лишь начало пути.
Вторая ступень – это исповедание правды. Несмотря на то, что могут быть казни, преследования, несмотря на то, что ограничат в материальном отношении, что будешь жить нищим и прозябать, если будешь говорить правду пред ближними и властям предержащим, исповедовать её - продолжать жить праведником открыто, не унижая и не умаляя своё достоинство – это уже исповедание, которое может вести к мученичеству и жертве, ближних своих и Бога ради.
Третья ступень – это когда исповедующий правду человек уже не может пройти мимо болезни, его уже не устраивает эта несовершенная жизнь, он представляет её более совершенной, не может быть равнодушным к тому, что происходит вокруг него, не может пройти мимо разложения жизни – его задача сделать мир целым, «исцелять повреждения мира сокрушенного грехом» (Псалом 59), когда человек уже не токмо принял правду и исповедает её, но когда в действии сознательно как сын Отца своего Небесного он не может смириться с болезнью ближнего, тогда такой человек становится целителем.
Когда человек понимает, что он живёт ради исцеления этой грешной жизни и его не устраивает то, что происходит вокруг него, он не может уже быть равнодушным к смерти и принимает на себя ответственность за общий строй бытия, когда человек уже не может жить сам, без того чтобы ему Волю Высшую не выражать в мире в действии с ближними своими, и призывает других людей к преображению мира, становится пророком, становится активным инструментом Бога, как писал Франциск Ассизский, через него Десница Божия начинает непосредственно творить в мире… Такие люди становятся уже при жизни Святыми.
Вот такое представление о Святости, яко о любви целомудренной к Божьему миру в его Единстве духовного и материального, горнего и дольнего, высокого и низкого… Есть мудрая русская поговорка: «Полюбите нас чёрненькими, а беленькими нас всяк полюбит»! Потому как Божье Дело следует творить во всём строе бытия безо всякого изъятия. И вот такое представление о Святости очень неудобно святейшим, блаженнейшим, батюшкам! Не служителям Святыни, но как раз наоборот священно-служителям, которым мирянам и прихожанам полагается усердно прислуживать, чтобы выслужить прощение за совершённые грехи. Служение – Апостольство, в переводе с греческого, у нас сегодня на последнем месте. Это отражено и в русском языке - не служение (кому?) Богу, но богослужение!
«Священнослужители» на «богослужении» «исполняют требы» тех, всяких у кого «власть всякая от Бога», а приходящие к ним «прихожане» из мира, что «во зле лежит», - «миряне» «искупляются» на «обедне»?! Вот «устроение» жизни, которое вполне устраивает «воцерковлённых» - «смирное малое стадо», «пасомое жезлом железным». Где же тут найти место для Святости, Служения ближнему, Блага Родства, Правды, Истины, Любви и Целомудрия? – спросите вы наивно, как не имеющие «преизбыточествующей» благодати. А это всё не для вас, - вам уверенно ответят, - всё сие было в первые века христианства, или же во времена Святой Руси, а теперь вас может спасти токмо «послушание паче поста и молитвы» церковным пастырям и властям предержащим, «всё же остальное от лукавого».
Какое у нас ныне может быть представление о Святости, когда уже в середине XIXстолетия из сознания верующих христиан судя по всему ушло представление о грехе против Духа Святого. Так один из величайших авторитетов православия святитель Игнатий Брянчанинов перечисляет грехи хулы на Духа Святого: «неверие, отчаяние, чрезмерное упование на Бога, греховная жизнь в надежде на милосердие Божие». Непонятно почему именно эти грехи святитель признал хулой на Духа Святого? И есть ли хоть какой-то смысл в его «классификации»?
А в Евангелии сказано просто и ясно: «…Всякий грех и хула простятся человекам; а хула на Духа не простится человекам. Если кто скажет слово на Сына человеческого, простится ему: если же кто скажет на Духа Святого, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем» (Матфей, гл.XII, ст.31-32). Так почему же простятся всякий грех и хула и нечистое слово, сказанное на самого Христа, а на Духа не простится? Ясно сказано, что согрешившему против Духа бесполезно каяться, поститься, молиться, слезоточить у ног «владык» и «деспотов» - всё равно не простится ему ни в сем веке, ни в будущем! Никакое покаяние не спасёт его, как не спасло оно и Иуду!
Слова Христа эти евангельские сказаны были после того, как фарисеи обвинили Его в том, что Он изгоняет болезнь не Духом Святым, но силою бесовскою, т.е. свершившего исцеление Духом добра и правды совершенно сознательно обвинили во зле и лжи. Здесь же не случайно конечно Сын человеческий говорит о том, что «древо будет познано от плода» и следует признать или древо и плод хорошими, или же и то и другое злым. Апостол Иоанн уточняет в своём послании: «Кто узрит ближнего своего, согрешающего грехом не к смерти, да просит за него Бога и даст ему жизнь, согрешающего не к смерти. Есть грех к смерти, не о нём говорю, да молится. Всякая ложь грех есть, и есть грех не к смерти» (Послание Иоанна, гл. V, ст.16-17).
Ложь может быть неосознанной, невольной, и тогда можно покаяться и очиститься от наваждения, но могут быть зло и ложь сознательно направленными против добра, правды и жизни. Грехи к смерти - они в конечном счёте против Рода и потому по плоду познаются, ибо затрагивают самые основы бытия. «Языка никто из людей не может укротить, неудержимо это зло, исполнено яда смертоносного. Им благословляем Бога и им же проклинаем человека. Источник от одного устья источает ли сладкое и горькое»? - вопрошает нас апостол Иаков и отвечает затем сам на поставленный прямо вопрос: «Плод правды в мире сеется творящим мир»(Послание Иакова, гл.III, ст.8,9,11,18).
Удивительно, что прошли века, но до сих пор не уразумели христиане, что грех к смерти, содержащий в себе хулу на Духа Святого, т.е. сознательную ложь на жизнь направлен против Рода, против ближних своих, которые все от единого семени рождены Богом. Грех против ближних и против Духа Истины везде сущего и всё исполняющего не может быть раскаян человеком и прощён потому, что грех сей не касается только конкретной особи, личности, но он распространяется во времени и пространстве уже помимо воли согрешившего, неся всюду смерть и разложение. Тот, кто грешит против Духа, грешит против действия его Святого, распространяющегося повсюду, грешит против того, на что мы можем единственно опереться - на связь между людьми, на отношения между ближними, отношения семейные, родственные…
Тот, кто грешит против Духа, не принимает в конечном счёте этот Божий прекрасный мир и идёт по пути смерти. И непонимание греха против Духа не может быть у истинного Святого, каким нам представляется Игнатий Брянчанинов. Как можно быть святителем и не знать об этом? «Благоразумному разбойнику и голени перебили, но ради получения обещанного Господом Царствия Небесного всё терпел!» - наивно назидает нас св. Амвросий Оптинский. Нет не ради «получения обещанного» терпел разбойник, а ради любви к ближнему в искреннем порыве к Истине, и, сострадая мукам Праведника, исповедал в Нём Сына Божия, несмотря на свои невыразимые словом страдания на Кресте!
Святость – это такое осознание жизни, когда человек становится по разным причинам в рост со своими земными проблемами, со своим народом и эпохой, в единстве с тем существованием и теми задачами, которые ставит жизнь в максимальном напряжении её, с главными задачами на земле его Рода, вслушивается в жизнь, не находится «на послушании» у кого-то, у «владык» и «деспотов», а когда свободный человек напрягает свой слух и зрение, мысль свою и душу свою, чтобы услышать Слово Божие, воплотить его своими делами на земле вместе с ближними своими, не токмо жить самому, но понять общую задачу, которая стоит перед землёй и родом его… Такие люди начинают приближаться к Святости и таким был и «благоразумный разбойник», узнавший Бога в страданиях на кресте, даже в смертных муках всматривавшийся и вслушивавшийся в биение пульса жизни.
И вот надо посмотреть на житие Михаила Тверского, насквозь мирское, и на житие Анны Кашинской насквозь мирское, и мы видим, что они очень приближаются к Святости. Великий Князь всея Руси Михаил идёт на Москву, побеждает и останавливается, устанавливает Закон и не более того, не забирает себе московские земли, как делали это продавшиеся монголам удельные московские князья, которые формировали потом «Святую Русь», забирая всё себе, когда они захватывали в плен братьев, а потом их убивали, отравляли, как делала это Москва с Ростовом, Рязанью, Переяславом . Такого не наблюдалось в политике Михаила Тверского.
Михаил Тверской, как впрочем, впоследствии и его сыновья, будучи Великим Князем всея Руси ничего себе не присвоил. Задумаемся над этим. Он не взял для Твери того что было не Тверским. Он обращался со своей Великой Русью так, что оставлял свободу и Новгороду и Ржеве и Москве, а что он получал взамен? Какой удар он получил от Новгорода, когда там приняли нечестивого Георгия Московского в обход составившего с ними равноправный договор Великого Князя Михаила? От Фёдора Ржевского вместе с московитами и новгородцами вышедшего на смертный бой в его отсутствие против малолетнего сына его Дмитрия Михайловича?
Есть многие, кто обвиняет Михаила в том, что он срыл укрепления Торжка, разогнал монастырь? Правильно он поступил, потому что его, как государственного деятеля в первую очередь интересовало Единство Руси, он праведным мечом утверждал это Единство Руси, оставляя свободу даже малым княжеским уделам! И когда он дошёл до Новгорода, почти и остановился, и войско его осталось без провианта и заблудилось в северных лесах, то за это его ругают? Говорят, он был плохим политиком, не умел рассчитать последствий своих праведных решений, надо было действовать по обстоятельствам, приспосабливаться к выгоде новгородских купцов, не замечать склонности к умножению имущества московского митрополита, открыто не противостоять Орде, вовремя ретироваться в церковных вопросах перед константинопольским патриархом?!
Но ежели мы читаем, дошедшее до нашего времени письмо монаха Акиндина и там открыто указано, что митрополит Пётр был стяжателем и лицемером и был Собор, который не вынес решения о наказании святителя, то неужели же не ясно, что в словах истцов «тверских монахе и епископе» была правда, а митрополит остался без расплаты исключительно из-за высоты своего церковного звания, дабы «не выносить сор из избы»? И не понимают политики Михаила Тверского, потому как до сих пор считают, что все исторические деятели соблюдали только свой меркантильный интерес.
Как можно писать о Святости если у нас нет внутренних моральных критериев, и, как это не обидно, даже у безусловно лучших авторов, таких как Т.Манухина, приходится констатировать их отсутствие. Почему он так поступал, спрашивают? – А потому, что не было в Михаиле Тверском смирения, за него же и отвечают! Он не с Богом и русичами должен был по их мнению смиряться, нет, он должен был смиряться с беззаконием митрополита Петра, он должен был ради сохранения своей власти пойти на дипломатические хитрости.
Так вот Михаил Тверской потому и Свят, что он не шёл на эти хитрости. Потому и его тело оказалось нетленным и тело его супруги Анны оказалось нетленным, яко не давала она ему полезных и своевременных мирских советов, которыми потчуют обычно супругов досужие ко всякого рода хитростям светские жёны их. Они не шли ни на какие подлости и мелочные ухищрения, на всю такую знакомую нам, грешным, мелочную психологическую возню, низменную и дольнюю, не имеющую никакого отношения к горнему миру.
« Сильный безграничной любовью и преданностью к себе тверичей, готовых по первому его зову положить за него жизнь свою, беззаветно мужественный благоверный князь никогда не злоупотреблял своею властью и положением, не обладал ненасытной страстью к наживе и приобретению, не заботился об увеличении своего княжества за счёт других, а только охранял, защищал и оберегал чем владел. Никогда не действовал против своих врагов хитростью, обманом или подкупом, а всегда прямо, открыто, честно… Всё лучшее в личности великого отечестволюбца, как называет его летопись, проявилось в его христианском подвиге самоотверженной любви, - «любовь не словом или языком, но делом и истиною». Это и должно быть главным наследием для любящих Россию.» («Слово о Михаиле Тверском», архиепископ Виктор, г. Тверь).
А когда «перед ним, Великим князем Владимирским, за спиной которого тверские рати и рати всей Северо-восточной Руси, предстаёт в Костроме его соперник – Юрий Московский с таким же ярлыком на Великое княжение и с татарской конницей во главе с Кавгадыем, Михаил без боя, добровольно уступает Великое княжение. Во имя чего другого, кроме мира на русской земле, он мог это сделать?» («Нравственный образ Михаила Ярославича Тверского», Пономарёв Г.Н., заслуженный артист РФ, г.Тверь). Да, Михаил Тверской удивительно легко отказался от верховной власти в трагической ситуации, ибо никогда не хотел иметь её для себя, власть ему была нужна для творения добра и правды, а не для пролития родной русской крови. « Мы знаем и о чуде, явленном во время Бортеневского сражения, когда все доспехи князя были иссечены, но сам он остался невредим…
Обычно, церковному празднованию памяти святого предшествовала работа епархиальной власти по удостоверению в подлинности чудес при гробе почившего…Но в случае с канонизацией Михаила Тверского дело обстояло иначе…Великим чудом явилось нетление мощей князя, которые целый год, во всякую погоду, везли на телеге, прикрытые рогожей, и народ с духовенством, вышедшие встречать своего уже небесного заступника, встречали его как святого мученика, прославленного Богом, видели в нём евангельский идеал собственной жизни…Его мощи встречали все тверитяне, и поклонение останкам изначально было как святым. Слава о чудесах князя-мученика долетела до Твери прежде прибытия его святых останков.» (Шабанов А., протоиерей, редактор газеты «Православная Тверь»).
«Уместно вспомнить о наименовании в конце XVIIIв. армянского по первоначальному составу населения российского города «Святой Крест» (современный Будёновск – на месте золотоордынских Маджар). Существует мнение, что имянаречение происходило под впечатлением предания о том самом «огненном столпе, сияющем от земли до небес», который наблюдали очевидцы над телом убиенного Михаила Ярославича» («Михаил Ярославич Тверской и Северный Кавказ», Виноградов В.Б., докт.ист. наук, г. Армавир).
Но к сожалению приходится констатировать, что несмотря на совершенно очевидные уже современникам чудеса, происходившие у святых мощей, несмотря на очевидное всем нетление мощей и «смерть за други своя» Михаила Тверского, московская митрополия в течение 230 лет не удосужилась признать его святым. Конечно же, были признаны Москвою святыми митрополиты Пётр и Алексий и ещё два десятка святых, но Михаил Тверской не удостоен был чести попасть в их число. Только в 1549 году, когда на т. н. Макарьевских соборах были канонизированы к шестисотлетию крещения Руси ещё 39 святых, Михаил Тверской попал в московский список. К тому времени Тверь была уже разрушена, её, как и другие тверские города даже не сочли нужным вносить в список городов Руси. Опасности для Москвы канонизация тверского князя уже не представляла.
P.P.S. Три года назад установили таки в Кашине памятник Великой княгине Анне, потратив на это 12 млн.руб. Стоит теперь перед облезлым Вознесенским собором худощавая мужеподобная черница, с холодным взглядом, ничего общего не имеющая с одухотворённым образом святой русской жены.
Как изобразить Святого князя?
В нашем Тверском регионе, странным образом оставшимся без лица - без культуры и просвещения между Москвой и Санкт-Петербургом, 24 мая, в Твери, в день равноапостольных святых Кирилла и Мефодия состоится международная конференция и празднование Славянского Единства. К сей замечательной дате приурочено открытие памятника святому Михаилу Тверскому. Казалось бы есть повод для всенародного ликования в наши бедные весельем времена, но общественность тверская скорбит, ибо знает заранее, что предполагается устроить карусель времён на Екатерининской знаменитой восьмигранной площади, ныне Советской (где средневековой Твери не было и в помине), и установить там выходящего из всех эпох и стилей идола на коне, слегка напоминающего нам о тверском князе.
Говорят в народе, скульптуру заказал в Москве сам мэр Твери, неосторожно ткнув пальцем в мастерской А.Ковальчука в очередную его конную статую. После сего замечательного акта взаимодействия власти и культуры был два года назад остановлен всероссийский конкурс на лучший памятник Михаилу Тверскому, а т.н. Общество Михаила Тверского в лице заслуженного артиста России Г.Н.Пономарёва, по заказу высокого начальства, принялось доказывать непонятливым местным деятелям культуры, что князь должен быть на коне, и только московский академик А.Ковальчук в полноте понял и выразил сию оригинальную идею в своём проекте!
Краеведы и историки Твери, священники и интеллигенты возмутились, вскричали обескуражено, а где же сама Идея конного памятника, как две капли воды похожего на все бездарные и безыдейные памятники сразу?! Все в один голос доказывали, что у А.Ковальчука плагиат. Кто приводил в пример конных Бориса и Глеба, кто Дмитрия Донского, кто наконец, даже Марка Аврелия и никто не сумел до конца попасть в цель.
Дело в том, что такого нелепого памятника, который задумал поставить напротив губернаторских окон А.Ковальчук, свет ещё не видел… Это памятник без эпохи и лица - в полном смысле детище нашей перестройки, когда к городу мы ещё не пришли, а из сельской местности едва только ещё вышли. Как уже говорят в простом народе – «это, прости, Господи, гроб с тараканом!».
На огромном тяжёлом невысоком постаменте, это, чтобы проще было в потоке машин барельефы разглядывать, на стройном арабском скакуне, каковые к слову, появились на Руси не ранее XVIII столетия, сидит в расслабленной позе, поводя в пространстве медленно и нерешительно правой рукой, изящно одетый господин в «шапке Мономаха» XVIIстолетия. Вы спросите, а зачем он поводит в пространстве рукой, да ещё с прижатыми пальцами к ладони, напоминающими раскольничье двоеперстие?
На наш досужий взгляд в этом жесте прочитывается и до конца позиция скульптора, который знает хорошо, что благословлять князю священническим благословением народ свой вроде бы не пристало, а с другой стороны ничего иного, что отличало бы святого Михаила от любого воина на коне ему в голову не приходит. Князь у А.Ковальчука по-юношески стройный, с длинной тонкой шеей и небольшой головой, так что больше обращаешь внимание на его головной убор, тяжёлый постамент и массивного коня и думаешь поневоле, что бы всё это значило?
Вот как и тверичи, также будут стоять в задумчивом остолбенении и приехавшие в наш древний город славяне из Белоруссии, Украины, Сербии, Болгарии…пока машины их в центре города не собьют, или не заставят отодвинуться подальше от памятника на екатерининский тротуар. А в это самое время на месте исторического Тверского Кремля будет всё также стоять в центре площади Октябрьской Революции идол советского периода неблаговерный Михаил Иванович Калинин, а напротив него в сквере М.Ф.Казакова в поругание православной веры, нет, скорее по-прежнему празднуя окончательную победу над ней, безликий монстр в центре Славянского Круга Жизни на масонском треугольнике, будет сверкать крестами на заду и на брюхе.
Так каким же должен быть памятник Святому благоверному русскому князю, чем он может отличаться от традиционных иконописных ликов и фигур и чем быть похожим на канонические древние и современные образцы и где ему место и Его достойное почитание благодарных потомков?
Московская патриархия веками проповедовала, что Михаил Тверской не есть святой покровитель русской власти, а покровитель конкретного города Твери и Тверской земли и в соответствии с этим ограничением роли Михаила Тверского в жизни святой Руси и изображали его только иконично. А какие были иконы с изображением Михаила Тверского, начиная с конца XIIIстолетия? Вплоть до XX cтолетия Св. Михаил на них не держал в руках никакого оружия, держал в руках город – Тверской Кремль.
Изображали его либо с матерью Ксенией, либо со святителем Арсением, было две иконографии. И вот интересно и разумеется, если задуматься, очень понятно, что с Анной, супругой Св. Михаила - Св. Анной Кашинской, иконографий не было, также как не было и икон с современниками Св.Михаила, неугодными Москве епископами Тверскими, - Симеоном, строителем Успенского собора в Тверском Отрочь-Успенском монастыре 1265г. и Спасо-Преображенского собора 1285г. и не было конечно изображений с его преемником, заклятым врагом «святого» митрополита «Киевского» и Московского Петра, епископом Тверским Андреем Гердынем, обвинившим пред Константинопольским Патриархом митрополита Петра в симонии, ненавистным Москве.
А изображали Св. Михаила с кем? С епископом Арсением, который даже к внуку Св.Михаила, кн.Михаилу Александровичу Тверскому никакого отношения не имел и был навязан Твери митрополитом Московским Киприаном. Епископа Арсения, жившего на сто лет позже Св.Михаила причислили в Москве к лику Святых, правда за какие-такие доблести мы и по сей день не разобрались, кому он больше услужил своим смирением перед беззаконием Москвы, монголам, Константинополю или Твери?
Понятно, почему никогда не изображали Михаила Тверского с мечом и менять иконографию церковь не намерена. И сейчас тоже самое в угоду Москве и пресловутой идее централизации говорят: А не надо ему никакого оружия, «сотворили» на века тверскому князю «память» миротворца и как церковь раньше изображала пусть так и дальше будет. И пресловутая «духовность» тут конечно же не при чём, есть же иконография Александра Невского или же Дмитрия Донского – на иконах большого формата и на росписях и тот, и другой в воинских доспехах, да и не только с мечом, но и с копьём и боевым щитом, и никто тому в богоспасаемой Москве, яко в провинциальной Твери не удивляется, скорее наоборот, гордятся своими «святыми», стоящими на площадях для пущей солидности естественно на конях, яко Георгий Победоносец.
А что касается вопроса о мирской власти, то принято у «православных» после церковного раскола, чтобы мирскому беззаконию случайно не помешать, по указанию от батюшек полагать, что власть социальная, она-де всегда низкая, лживая и примитивная, как сказано у евангелиста Луки, - всё отдашь до последней полушки в темнице, если государственный чиновник будет иметь с тобой дело, примирись со всеми, лицемерь, но только не связывайся с властью, потому что она всегда и непременно охальная и влиять на неё себе дороже, яко «всякая власть от Господа».
А ведь в образе Михаила Тверского, если поставить вопрос серьёзно, речь идёт о чём?! Речь здесь об освящении власти, о том, как родовая власть переходит из состояния Служения ближним в нечто ещё более высокое, в Жертву «за други своя»! Дело ведь в том, что Св.Михаил Тверской будучи Служителем своего народа, видя несчастья ближних, знал, что ему нельзя ни в коем случае выйти с преданным ему до конца войском из тверских крепостных стен и победить надвигающуюся монгольскую конницу и благословлённое митрополитом Петром объединённое русское войско во главе с зятем хана Золотой Орды Великим князем всея Руси Юрием Московским.
Святой Михаил Тверской всеми обстоятельствами того воистину подлого времени вынуждаем был выйти с богатыми дарами поклониться предателям отечества и татарам, но он вышел побеждать, а после, отстояв достоинство русского человека, достоинство своего княжеского звания, выбрал для себя лично прямой Путь, Истины и Жертвы. Так что речь о том, как праведная власть, беря на себя всю полноту ответственности за достоинство своего Рода и благо ближних своих, становится достойной побеждать не только в реальной мимотекущей жизни, но становится достойной власти духовной, из мирской праведной власти, преображается в духовную власть. Только такая власть достойна руководить, т. е. рукою праведной вести за собой народ, везде и всюду отстаивая Законы Рода.
Добиваясь Победы над лукавым и подлым врагом, Св. Михаил добивается преображения своего мирского праведного пути Служения ближним в Жертвенный, угодный Небу скорбный мученический путь. История подтверждает, что выбор пути совершён был Святым князем сознательно, он долго не решался на противостояние официальной преступной, освящённой авторитетом татар, церкви и Великого князя всея Руси продажной власти, но иного выхода у него не было. Его доспех был весь изсечен, на нём не было места, свободного от вражьих ударов, но святые Силы Ангельские защитили святого Михаила и ни один из братоубийственных ударов не достиг благородного тела его.
И вот, Св.Михаил, победив, несмотря на увещания его ближних тверичей, несмотря на плач жены Св. Анны и уговоры детей своих во Владимире, идёт на унижения и мучения в Орду, идёт с молитвой, идёт с Псалтырью! Ради чего идёт в скорбный далёкий путь Св.Михаил? Ради того, чтобы принести себя в жертву за други своя, ради Миротворчества, чтобы принести Жертвою земле своей мир, поэтому в его изображении каким у него может быть его доблестный меч? Меч Святого Миротворца Михаила может быть только преображённым в Святой Крест. Меч, который Святой Миротворец держит правой рукой за острое лезвие Крестом и Псалтырь, которую как известно, Михаил не выпускал из закованных в кандалы рук до самой смерти, в левой руке князя у самого его сердца – вот что должны мы увидеть в изображении Св. Михаила.
Молитва, направленная из глубины сердца против конкретного врага, которому Св. Князь противостоит Крестом, а враг этот (лживый Кавгадый и подлый племянник Юрий) уже преобразился из мирской подлости и предательства в нечистую силу. Это так, потому что против силы реальной земной, против силы оружия противостоять нужно в открытом бою, в рукопашной борьбе, а вот против нечистой силы меч держится в форме Креста, и она тогда в ужасе ослабевает и робеет. И ещё дело в том, что когда мы держим Распятие против нечистой силы, сами будучи недостойны силы Крестной, то «тому только бесы радуются» (Иоанн Златоуст). Но если Св. Воин держит окровавленный меч, которым он защищал родную землю, и он обращается в его праведной руке в Крест, если победа, добытая в открытом бою обращается в духовную Победу, - в Жертву за землю свою, - то это именно то, что мы можем понять и увидеть своими глазами в священном изображении Св. Михаила Тверского.
Видимо не случайно, что такого изображения в мировой скульптуре ещё не было, наверное и не могло быть, ибо такой серьёзной задачи перед монументальным искусством ещё никогда не стояло. На Северном Кавказе в монгольском городе Маджары над хлевом, где находилось нетленное тело Св.Михаила два Ангела в ночи Светом лучей прообразовали Крест, потому и впоследствии, уже в XVIIIстолетии город сей стали называть Святым Крестом в память об «огненном столпе, сияющем от земли до небес». В советское время город был переименован в Будённовск и в больнице этого города в середине июня 1995 года чеченские бандиты держали в заложниках более 2000 мирных людей. На рассвете 18 июня в небе появилась Пресвятая Богородица, а справа от неё – Крест. События, что произошли в Будённовске были прямо противоположны деяниям Св.Михаила. Мир, заключённый тогда с бандитами, стоил в дальнейшем много горя и слёз русским людям, и таким образом было свыше показано, что мир заключён может быть только с позиций силы и теми, кто сам готов принести себя в жертву, как Св.Михаил. Наверное, он потому и умолил укрепить заложников Богородицу, что не видел в той скорбной ситуации на русской земле реальной силы сопротивления злу, что могла бы помочь простым людям.
Многие считают, что власть должна быть успешной, а Михаил с точки зрения власти не был успешным. Да и вообще: можно ли изобразить духовную жизнь? Вроде бы, говорят и Христос не изобразим? Но как же так, когда у вас на теле Крест, если вы православный. И на этом Кресте у вас на груди в муках страдающее Божество и в этом нет никакого кощунства и никакого глумления, потому что Жертва освящает мир. Этот Крест из оружия разрушения и смерти превратился в орудие спасения. И поэтому изображений Бога было сколько угодно на Кресте, и ни одно Евангелие, даже самое близкое к оригиналу и не разрушенное переписчиками, не может сравниться по нравственному своему воздействию на совесть искреннего праведного человека со Святым Крестом. И потому сколько угодно было Святых Крестов во все времена и у всех без исключения народов.
Как же стала выморочна психология современного православного человека, что он опустился в своих взглядах на духовную жизнь ниже верующих других конфессий? И разве он может сейчас помыслить жизнь так, как мыслили во времена Византии когда боролись с иконоборцами, или когда веровали в Фаворский свет исихасты и молились так, что Благое Слово их молитвы становилось благословением живым и тёплым их материальному телу?! Молились Имяславцы на Афоне в 1913 году и веровали, что Слово, Имя Божие причащает и не надо другого причастия плоти и крови достаточно причаститься Словом. Вот этого понимания нет сегодня и в помине.
И потому задают вопрос: А почему это святой князь держит Псалтырь таким бытовым жестом, вроде прикладывает к сердцу, не берёт эту богодухновенную книгу в какой-то футляр, не берёт плащом, не берёт ладонью так, чтобы не сквернить страниц, чтобы было видно отношение, как к святыне? А дело в том, что это Родная ему Книга, дело в том, что этот меч, обращённый в Крест, он заслужил, и Книгу эту он заслужил.
Если бы внимательнее люди православные читали Евангелие от Иоанна, то там сказано: «В зачале бе Слово. И Слово бе к Богу». Там не сказано, что «Слово было у Бога» (это дурной нечестивый перевод), там нет отрицания обращения человека к Богу. Человек обладает силой Слова, что и Ангелы, что и сотворивший его Вседержитель. Поэтому Слово обращено к Богу и вот это, обращённое к Богу Слово выходит из глубины сердечной в молитве. И вот это право на Синэргию - на единый жест, на единое сочетание духовной энергии глубин из недра человека, - идущей из сердца теплоты молитвы и реального действия Истины, когда князь держит меч Крестом, оно говорит само за себя. Да, так рождается Истина .
Дело доводится до целомудренной жизни, до реального материального конца. И когда нечистая сила видит этот окровавленный в виде Креста меч, этот меч Истины, она бежит от этого Креста. А что касается Меча Истины, то неужели мы не знаем христианских тропарей и кондаков Николаю угоднику Божию: Правило веры и образ кротости, тот кто подъял меч Истины… И изображается Николай угодник с мечом, причём с мечом поднятым даже. Потому что на Кресте может быть изображён только Сын Божий Единородный.
И не надо спорить, где символы, а где реалистическая жизнь.. Не надо разделять - мухи отдельно, котлеты отдельно, где барокко, где какие стили. Вот это разделение говорит об осколочности нашего мышления, о глубокой порочности нашего взгляда на мир. С этой точки зрения конечно не понять, не оценить подвиг Михаила Тверского.
Говорят: были такие барочные скульптуры – святители с поднятыми крестами, похожими на меч, или с мечами напоминающими крест и что можно поставить много таких святых и что круглая скульптура должна смотреться со всех сторон, а тут что-то напоминающее простенок. Можно сказать только об одном, что у нас был только один такой князь и Святой, который совершил подобного масштаба Жертву: предполагая заранее ещё до битвы, что победа приведёт его к отречению от жизни, выиграл сражение и пожертвовал после этого собой.
Таких Святых не может быть много. Он у нас один на Русской земле и имя ему – Святой Михаил Тверской, Образ Христа Распятого.
И вот ещё о власти. О власти и о своеволии. Именно образ Михаила заставляет задуматься о том, что власть, руководство и любовь могут быть соединены в одном лице и не было у нас такого князя другого, который бы не грёб под себя, имея возможность разрушать Русь, что делала Москва, присваивая всё себе и собирая подкупом, ложью, лестью, отдачей земли своей в наём иноземцам. Вот этим всем не занимался Михаил, он никого не грабил, он к Твери ничего не присоединил.
Его меч ничего не завоёвывал, он только наказывал тех, кто покушался на родовые законы его земли. Но именно это церкви московской неприятно, именно это она никогда не осознавала, и в дальнейшем не собирается понимать. Она знала только один путь объединения московский, освящённый московскими митрополитами, которые прислуживали Византии и служили монголам. Вот один только этот путь. А Михаил Тверской им ненавистен потому, что он - это та самая власть, которая действовала ради свершения на земле Правды во Истине.
По этой причине, вот эта аналогия с монахами особенно неуместна тем, что мирское - отдельно, а власть - отдельно и ещё эти пошлые домыслы о том, что Михаил отказался от власти якобы ради личной духовной жизни, ради церкви и её проповеди - это полнейшая и самая паскудная есть ложь по отношению к Михаилу, потому что Михаил жил всегда единой жизнью - целомудренно, у него не было раздвоенного плебейского ползуче-созерцательного материалистического сознания, обладание которым недостойно верующего человека.
И вот эти православные, которые не понимают что это разделение греховно, но ещё превозносятся над «миром, что во зле лежит» и, следуя московскому канону, видят в этом своё служение Богу – это особенно страшно. Они не достойны такого Святого как Михаил Тверской, который оказал им когда-то честь жить на твёрдой истинной Верою тверской земле. И даже, если такие «воцерковлённые», «устроившие» по церковной схеме свою личную, отделённую китайской стеной от ближних, воистину жалкую жизнь «верующие» люди увидят достойное изображение, где т.н. «атрибуты» являются ни чем иным, как предметами искренней жизни целомудренно вместе с ближними жившего Святого, то они его не поймут и не оценят.
Зададим себе вопрос, когда бывает справедлива формула личного отношения к Богу и когда позволительно молиться о собственном спасении, о собственной душе? Только тогда, когда нет уже надежды на понимание ближних, когда никто кроме Бога уже не сможет защитить тебя ото лжи и лукавства и подлости окружающего мира. Тогда ты, один, поневоле становишься один на один пред Богом, обретая право на личную молитву. Нечем прикрыть наготу и некому тогда позаботиться о тебе, кроме Всевышнего. Вот тогда и молись о спасении своей души. Тогда отринь до конца всё внешнее и полностью отдайся Воле Божией.
И вот это состояние было у Св.Михаила, когда Свыше упал на него Свет Небесный и он боялся потерять даже малейший отблеск этого Света, который освящал его меч, а боевой меч – это его право на свободную молитву, этим мечом он отбросил от себя всё то лишнее, что ему мешало соединиться с Богом, и этот меч в форме Креста указывает на его жертвенный путь Ввысь к Богу, и левая рука его, которая вместе с Псалтырью у сердца, - означает покорность князя Уставам Неба, потому что Псалтырь это не индивидуальная молитва о личностном спасении, нет, тот кто знает и читает постоянно Псалтырь, ведает, что повторяя эти священные тексты, он подтверждает, свидетельствует о том, что он жил так, как ему было указано Свыше Отцом его Небесным, он не сходил с прямого жизненного пути, не падал в брение своих индивидуальных интересов и удобных грешнику и отщепенцу представлений о жизни.
Вот это Слово Божие, идущее из глубины сердечной и в личной молитве, свершение Истины в недрах человека, духовным мечом отсекающего лукавые помыслы, мечом, отсекающим нечистую силу – вот это то, что должно обязательно присутствовать в образе Великого Князя всея Руси Святаго Михаила Тверского.
2008 г.
г. Красный Холм Евгений и Анастасия Обуховы.
Комментарии