ВСЁ УЖЕ СКАЗАНО В ПРОШЛОМ…

ВСЁ УЖЕ СКАЗАНО В ПРОШЛОМ…

   Некоторые ругают наши верхи.  А что ругать, чтобы показать оригинальность? Загляните в прошлое. В поэму «Мертвые души». Так ли всё изменилось? Настоящее только обострило эту проблему, но решить – не решило. Разглагольствующих  много, а делающих мало. Некоторые спросят: ничего так уж и не изменилось?  Изменилось, конечно.  Действительность обросла новыми словами, а вот изменились ли наши души?

«— Мы об вас вспоминали у председателя палаты, у Ивана Григорьевича, — сказал наконец Чичиков, видя, что никто не располагается начинать разговора, — в прошедший четверг. Очень приятно провели там время. 
— Да, я не был тогда у председателя, — отвечал Собакевич. 
— А прекрасный человек! 
— Кто такой? — сказал Собакевич, глядя на угол печи. 
— Председатель. 
— Ну, может быть, это вам так показалось: он только что масон, а такой дурак, какого свет не производил. 
   Чичиков немного озадачился таким отчасти резким определением, но потом, поправившись, продолжал: 
— Конечно, всякий человек не без слабостей, но зато губернатор какой превосходный человек! 
— Губернатор превосходный человек? 
— Да, не правда ли? 
— Первый разбойник в мире!

 
— Как, губернатор разбойник? — сказал Чичиков и совершенно не мог понять, как губернатор мог попасть в разбойники. — Признаюсь, этого я бы никак не подумал, — продолжал он. — Но позвольте, однако же, заметить: поступки его совершенно не такие, напротив, скорее даже мягкости в нем много. — Тут он привел в доказательство даже кошельки, вышитые его собственными руками, и отозвался с похвалою об ласковом выражении лица его. 
— И лицо разбойничье! — сказал Собакевич. — Дайте ему только нож да выпустите на большую дорогу — зарежет, за копейку зарежет! Он да еще вице-губернатор — это Гога и Магога! 
   «Нет, он с ними не в ладах, — подумал про себя Чичиков. — А вот заговорю я с ним о полицеймейстере: он, кажется, друг его». 
— Впрочем, что до меня, — сказал он, — мне, признаюсь, более всех нравится полицеймейстер. Какой-то этакой характер прямой, открытый; в лице видно что-то простосердечное.
— Мошенник! — сказал Собакевич очень хладнокровно, — продаст, обманет, еще и пообедает с вами! Я их знаю всех: это всё мошенники, весь город там такой: мошенник на мошеннике сидит и мошенником погоняет. Все христопродавцы. Один там только и есть порядочный человек: прокурор; да и тот, если сказать правду, свинья». 

   Неповторимый юмор Гоголя. Слово великого писателя  сказано, но оно зависло в воздухе, а в души и руки немногих «вошло».