Фармакология и насилие

Есть одна популярная конспирологическая версия, по которой медицинские препараты приводят к массовым убийствам, так как абсолютное большинство подобных убийц сидело предварительно на препаратах. Это действительно так, ведь: 
«Депрессивный больной, вероятно, убился бы прямо сейчас, но апатия его останавливает. В этом прикол антидепрессантов — они часто снимают апатию раньше нарушенного настроения, отчего вскочив на ноги больной первым делом несется к окну, чтобы выпрыгнуть (этот баг имеет отношение только к некоторым антидепрессантам-стимуляторам, например флуоксетин=прозак)» 
«При неверном подборе антидепрессанта, без учёта преобладания в его действии стимулирующего или седативного компонента, приём препарата может привести к ухудшению состояния: при назначении стимулирующего антидепрессанта — к обострению тревоги, усилению суицидальных тенденций;»  
Т.е. феномен развития массовых убийств именно в последние полвека, действительно видимо имеет связь с технической спецификой времени, но не с гражданским оружием, слабо изменившимся со времен полковника Кольта, а именно с «чумой XXI века» — депрессией и её психиатрическими аналогами, а в первую очередь — несовершенствами современных фармакологических методов лечения таковых. 
Было бы интересно посмотреть подробности массовых убийств и нападений при помощи холодного оружия в Азии, скорее всего там имеет место быть та же особенность, что и в западных странах. Не удивительно, что там, где массовое убийство не совершается после употребления соответствующих таблеток, там как правило имеет место «расширение сознания» альтернативными способами, прежде всего под воздействием алкогольного опьянения - основной предпосылки для подобных убийств в прошлом, будь то У Бомгон, Присцилла Джойс иже с ними. Эти люди действительно нуждались в оперативной поддержке и психиатрической помощи, что впрочем, не отменяло необходимость их вовремя пристрелить, когда помогать им было уже поздно и их безумие вышло через край. 
Соответственно, в России редкость подобных случаев обусловлена не тем, что у нас оружие труднодоступно (в СССР долгое время ружья вообще без лицензий продавались, а именно такое оружие, как правило, используется в массовых расстрелах, не говоря уже о возможности массового убийства при помощи множества других подручных инструментов), а потому, что у нас психиатрия и фармакология крайне недоразвиты и привычки в обращаться к врачу за рецептом до сих пор особенно не сформировано. Поэтому у нас масса суицидальных случаев и доведенных до психушек больных с пьяной бытовухой, но меньше чем в развитых стран чудовищных случаев массовых убийств, для чего нужно как раз свернуть мозги очень основательно, сочетанием факторов помутнения рассудка и стимулирующих воздействий лечебных психостимуляторов. 
Где-нибудь в Китае в городах с этим видимо ситуация «лучше», к тому же чисто статистически в десятеро большее население обеспечивает большую кучность подобных случаев, к тому же хаос в области потребительских отношений, с доступностью рецептуры и браком в производстве антидепрессантов также видимо играет свою роль. По этой же причине, вполне закономерно, что именно в США и Японии массовые убийства и нападения наблюдаются чаще, чем где-либо ещё, в условиях особого развития психиатрии с фармакологией.

 
Безусловно, полностью, эта проблема недоразвитости и несовершенства фармакологических технологий не описывает «спонтанные убийства», однако если уж что-то из внешних антропогенных факторов в них обвинять стоило бы, то именно психиатрические препараты воздействующие на мозг — самый сложный из органов человека, который, очевидно, имеет свойство ломаться, как и все другие. Если уж, что и делать в этом направлении властям и общественности — то это потребовать разграничить подобные препараты и оружие. Подобно тому, как на сигаретах и алкоголе существует надпись — не совмещать их с беременностью и несовершеннолетними, с соответствующей потребительской этикой, так и на время лечения фармакологическими препаратами для психики, гражданское оружие хорошо было бы куда-нибудь прятать подальше, хотя бы передавая родственникам ключи от оружейного сейфа до излечения больного. 
В свою очередь продавцы и производители оружия также могут при продаже такового настойчиво требовать от потребителей, отказываться от доступа к оружию в период лечения и психиатрических обострений. Хотя это, конечно, не решит проблемы массовых убийств, широко осуществляющихся и без легального огнестрельного оружия, но по крайней мере это позволит сократить количество случаев подобных преступлений с легальным огнестрельным оружием, тогда как для защиты от больных людей вооружённых голыми руками, нелегальным или холодным оружием или автомобилем, всё равно здоровым людям крайне важно иметь при себе оружие. 
В том же Китае, Японии и Южной Корее каждый год десятки людей подобные больные люди убивают при помощи ножей — где-нибудь в Техасе эти случаи вряд ли были бы возможны, поэтому сколько-то осмысленное изучение проблемы массовых убийств, всё равно хоронит дискурс хоплофобов, за исключением вот этой важной оговорки — пока фармакологическая психиатрия не достигла необходимого уровня совершенства (тонкости функционирования головного мозга науке до сих пор не понятны, несмотря на семимильный прогресс в этом направлении) — их следует разграничить с оружием. 
Простая просветительская кампания населения в этом отношении была бы куда более ценной, чем истерики с требованиями запрещать оружие. Оружейное сообщество могло бы в этом отношении проявить сознательность и инициировать такую кампанию, ведь понятно, что фармакологические кампании сами этот процесс не начнут, а из-за них именно оружие становится «козлом отпущения» в условиях психических срывов под воздействием фармакологических препаратов.
Политиков и психиатров в этом отношении понять можно — психиатрия несет свою очевидную гуманистическую пользу и до требований запрещать лекарства, безумия у них не хватит. А вот оружие — это весьма индивидуалистическая ценность, которую мало кто понимает, поэтому выбирая из двух зол, для многих кажется ограничение оружия меньшим из них, что однако оказывается куда большей проблемой, которая сегодня толком не рационализирована. Даже в США основной аргумент в пользу оружия - апелляции ко 2-й поправке конституции США и гражданским права и свободам. Позитивистская ценность оружия как средства минимизации преступности и насилия в обществе — это научная истина, которую ещё только предстоит толком сформулировать и популяризовать, поэтому простительно, что многие её пока не понимают, что впрочем не значит, что их не нужно просвещать в этом направлении.