Этническое масло в огонь конфликтов

Только на стыке групповых и частных интересов может эффективно работать процедура правосудия

Насилие становится этническим или националистическим благодаря значениям, которые ему придают преступники, жертвы, политики, чиновники и журналисты, пишет Роджерс Брубейкер в книге «Этничность без групп». Примерно это и происходит в современном российском обществе, которому хиджаб кажется страшнее коррупции. Замутненное таким образом сознание перестает понимать, каковы в действительности отношения между разными кавказскими народами, каковы отношения между кавказцами и русскими и какие процессы идут внутри русской среды.

Кроме движения «цивилизационного» фронтира между русскими и не русскими (читай — советским и несоветским) существует миграция внутри республик, этнические, религиозные и групповые мобилизации, иногда неуловимые для статистики, но всегда рефлексируемые и местным, и пришлым населением либо в терминах межэтнических конфликтов, либо в терминах антиколониальных движений.

Когда мы говорим, не задумываясь, именно про этнические или религиозные конфликты, мы программируем свои дальнейшие выводы и действия, подгоняя массу различных явлений под «зонтичный бренд», использование которого опасно и теоретически, и практически.

Теоретическая опасность заключается в том, что мы сами генерируем понятие этнического конфликта, объясняем через него массу разнородных явлений и рискуем никогда не узнать, что же было «под зонтиком».

Практическая опасность в том, что, превратившись в «изготовителя страха», мы делаем то же, что в передаче «Специальный корреспондент» о русских и не русских на Ставрополье делал ведущий одного из федеральных каналов: он кормил с рук бога войны — «дилемму безопасности» («больше боюсь — больше вооружаюсь»).

Но есть и третья опасность — объявить этничность, как и другие «сконструированные» категории, «воображаемой реальностью» и попытаться учитывать только индивидуальные интересы. Тогда придется объяснить, как эти «воображаемые сообщества» участвуют в реальной политике, проводят реальные митинги и создают административные единицы.

Опасность термина «этнический конфликт» не отменяет объективного (пусть не юридического) существования «этнических земель», «этнических привилегий» и преемственности прав на них. Например, карты зимних или летних пастбищ, закрепленных за советскими колхозами в Кабардино-Балкарии и Дагестане, являются основанием для предъявления прав на коллективную и даже частную собственность на эти пастбища сельскими общинами или отдельными домохозяйствами, членами этих общин. Эти коллективы и частные лица — кабардинцы и балкарцы, лакцы и кумыки, ногайцы и даргинцы.

В Кабардино-Балкарии, где два титульных этноса зафиксированы даже в названии, именно этнические территории становятся содержанием противостояния балкарских и кабардинских этнических организаций. Своеобразное применение 131-ФЗ, закона о местном самоуправлении, на территории республики кабардинские сельские общества воспринимают как социальное неравенство, а балкарские — как этническую дискриминацию.

Именно присоединение балкарских сел Хасанья и Белая Речка к Нальчику и кастрация 131-ФЗ введением в 2005 г. на республиканском уровне межселенных территорий, отрезавших от муниципальных владений даже сельские кладбища, позволили балкарским активистам мобилизовать значительную часть представителей народа. Главный драйвер этих движений — реституция общинной земельной собственности.

Усугубило ситуацию убийство тогда же, в 2005 г., Артура Зокаева, главы Хасаньи и авторитетного балкарского лидера. Начал работать Совет старейшин балкарского народа (ССБН), в то время одна из самых эффективных этнических организаций на Северном Кавказе. В 2007 г. по иску администрации поселка Эльбрус закон о межселенных территориях был отменен Конституционным судом РФ. Попытка пройти в 2008 г. конным пробегом в честь 300-летия Канжальской битвы через спорные земли за балкарским селом Кенделен, предпринятая кабардинскими активистами, закончилась «стоянием стенка на стенку» и выявила высокую мобилизацию балкарцев.

На «бренд» балкарского движения работают история, топонимика, 131-й федеральный закон, считающийся в республике «балкарским», победа в Конституционном суде, стояние у Кенделена и эффектные протестные акции. Против — последующая коммерциализация ССБН, втянувшегося в политические интриги.

Различные этнические мобилизации (казачество, кумыкские и ногайские национальные движения) — признак формирования этнических элит на месте разлагающегося советского колхозного строя. Организационные усилия «этнических предпринимателей» и создаваемых ими организаций находят живой отклик среди населения, используя спрос на безопасность, защиту экономических интересов и идентичность. При этом этнические организации действуют в двух мирах.

Первый мир — мир категорий и идентичностей, искусно конструируемых из ценностей, символов и историй. В нем существуют Балкария, Великая Черкесия, Кумыкия на кумыкской равнине, казачьи земли, ногайская автономия, каратинская и ботлихская государственность и многое другое.

С картами и границами. Но мобилизуется «этническая группа» часто в политических и экономических интересах частных лиц — лидеров или бенефициаров результатов действий этнических организаций. Здесь представительство и предательство — две стороны одной медали.

Второй — мир жизненных интересов людей, например жителей Хасаньи и Белой Речки, нуждающихся в участках для жилищного строительства. 16 марта 2013 г. жители Белой Речки блокировали посадку саженцев арендатором, а участок разметили под жилищное строительство. Пригородные села стали актуальным символом этнического балкарского движения, частные интересы оказались конвертированы в коллективное действие.

В двух мирах можно расположить и годовое стояние кумыков на Карамане. Это земли поселка Тарки, жители которого в 1944 г. тоже были принудительно переселены на место вывезенных в Среднюю Азию чеченцев. Вернулись, и в 1958 г. поселок Тарки получил статус поселка городского типа.Махачкала разрасталась, Тарки, Кяхулай и Альбурикент присоединены к столице Дагестана, муниципальные советы распущены, и право распоряжения земельными участками перешло городской администрации, которая торгует подорожавшими на порядок землями. Распределение участков жителям поселков происходит исключительно в результате давления на администрацию, в том числе — массовыми акциями. Местность Караман находится напротив земель, выделенных под Новолакский район, создаваемый для переселения лакцев, жителей горных сел, ранее, в 1944 г., переселенных, как и таркинцы, на земли депортированных чеченцев и получивших кумыкские земли взамен чеченских. Караман находится в черте Махачкалы, на побережье Каспийского моря, и относится к лесному фонду. Участки потихоньку продавались частным лицам. 12 апреля 2012 г. кумыкские активисты разметили компактное пространство Карамана площадью примерно 200 га на 2000 участков под жилищное строительство и установили круглосуточное дежурство. Немного позже началось строительство мечети. 14 апреля 2013 г. состоялось ее торжественное открытие, приуроченное к годовщине депортации 1944 г. В одном событии — и борьба за права собственности на землю 2000 кумыкских семей, и символ всего «кумыкского протеста» на текущий момент.

Советское государство — это фантом русских, он не греет «выпавшие» из разлагающегося имперского тела этнические группы — ногайцев не принимают в казаки, балкарцы, кумыки и «малые коренные народы» безрезультатно апеллируют к федеральному центру, часто «советскость» их лидеров скорее вредит конкретным интересам, чем помогает их отстаивать. Этническая мобилизация — альтернативная и советскому, и джамаатскому социальным порядкам система обеспечения физической, политической и экономической безопасности. Так, Национальный совет ногайского народа возник из противостояния отчуждению земель в Ногайском районе Дагестана для обеспечения земельным ресурсом сахарного завода. А балкарские села, например Безенги, мобилизованы против передачи их муниципальных земель «Курортам Северного Кавказа».

В Бабаюртовском районе Дагестана форпостом кумыков является Львовское I, джамаат которого пытается отбить земли у отгонников, аварцев Казбековского района республики. При этом нужно понимать, что земли отгонного животноводства — это важнейший политический институт Дагестана, инструмент консолидации республиканской элиты, обеспечивающий лояльность глав горных районов, как сейзина баронов в средневековой Англии. Его ликвидация — это и есть реституция, еще более опасная, чем арест одного, пусть и самого влиятельного барона, такого, как Саид Амиров, арестованный по обвинению в убийстве следователя мэр Махачкалы. Союз государства и сообществ, заинтересованных в такой реституции, может быть, единственный путь строительства современного государства на месте феодального.

Групповые мобилизации предполагают публичное лидерство, что, в свою очередь, приводит к возвращению морали при разрешении конфликтов. Религия (в данном случае — нормы шариата) становится нравственной основой правовой практики. Согратлинцы как сообщество готовы учитывать права на землю кумыков Кумторкалинского района, тогда как администрация СПК Согратля этого делать была не готова, гагатлинцы заключают договор об аренде пастбищных земель с джамаатом Львовского I, расторгая договор с отгонниками Казбековского района, потому что вторые не имеют морального права на землю кумыков.

В этом и есть роль этнического предпринимательства, каким бы эклектичным оно не казалось. Только на стыке групповых и частных интересов может эффективно работать процедура правосудия. Тот мотор, без которого телега общественного хозяйства обречена исключительно на гужевую тягу. Правосудие и есть «точка сборки» государства и сообществ.

Только при эффективной судебной защите может сложиться открытый рынок земли сельскохозяйственного назначения, основанный на институте собственности (частной и общественной), способный кратно поднять стоимость паев и запустить в оборот, заставить работать «этнические земли».

Но групповая, этническая мобилизация может стать оружием геноцида. И тогда насилие станет тотальным, будет сопровождаться ослаблением или ликвидацией на территории конфликта государственных институтов, возникновением профессиональных вооруженных групп — банд или «отрядов самообороны». Казачьи патрули, равно как и казачьи земли, цементирующая роль русских и другие, ориентированные на чувства поощрительные меры и санкции, — масло в огонь. Единственный способ предотвратить разрушительные последствия антиколониальной реституции — это сделать ее государственной программой.

Первая часть статьи вышла неделю назад, в среду, 29.05.2013

Автор — руководитель Центра социально-экономических исследований регионов RAMCOM, директор Кавказского центра проектных решений