Все началось 1 апреля 2012 года, когда некий «источник» в Следственном комитете сообщил государственным информагентствам, что «структуры Михаила Ходорковского финансировали общественные организации, представители которых впоследствии вошли в рабочую группу президентского (медведевского - В.Ч.) Совета по правам человека, занимавшуюся экспертизой второго приговора (по делу «ЮКОСа» - В.Ч.)».
Структурой «ЮКОСа», финансировавшей опасные, с точки зрения СК, правозащитные организации, была «Открытая Россия», ну а гранты она выдавала на «неблагое» дело «Мемориалу», Московской Хельсинкской группе, фонду «Общественный вердикт». В 2003—2004 годах «Открытая Россия» перечислила «в общей сложности свыше 50 миллионов рублей на счета этих организаций», — добавлял таинственный источник. А официальный представитель СК Владимир Маркин следом незамедлительно «подтвердил» все сказанное.
Но какая-то слабая это была компрометация. Хотя бы потому, что в составе экспертов, анализировавших второй приговор Ходорковского и Лебедева, не было представителей правозащитных организаций, которые когда-то финансировал «ЮКОС». Более того — не занимались этой экспертизой и сами члены президентского совета. Ее проводили приглашенные независимые российские и западные специалисты в области финансов, уголовного, налогового и конституционного права. А Совет (в лице судьи Конституционного суда в отставке Тамары Морщаковой) результаты экспертизы лишь систематизировал и передал доклад с ее результатами тогдашнему президенту Медведеву.
То есть ни Ирина Ясина (возглавлявшая «Открытую Россию»), ни Людмила Алексеева (МХГ), ни Арсений Рогинский («Мемориал») к экспертизе по второму «делу ЮКОСа» отношения не имели.
После чего про странный слив все забыли. Но только не Следственный комитет. 23 июля 2012 года его представители обратились в Басманный суд Москвы с ходатайством на обыски в рамках уголовного дела №18/41-03 – того самого основного «материнского» дела «ЮКОСа», из которого с 2003 года и по сей день отпочковываются уголовные дела в отношении сотрудников опальной компании. Только теперь СК требовал санкцию на обыск не у юкосовцев, а у ученых с мировыми именами, которые к компании никого отношения не имели, но посмели подвергнуть критике второй – самый парадоксальный по своему содержанию - приговор в отношении основных фигурантов дела «ЮКОСа» - Михаила Ходорковского и Платона Лебедева.
Басманный суд добро дал. И в сентябре 2012 года начались обыски, правда, не в самом президентском Совете (тем более он стал уже путинским), а в АНО «Центр правовых и экономических исследований».
Как уже писала «Новая» (№ 14 от 8 февраля 2013 года. — «Третье дело ЮКОСА о «печеньках»), Центр, существовавший на гранты (в том числе канадского Университета Макгилла), был создан в 2010 году. Цель - оградить предпринимателей от рейдерства силовиков. Основатель Центра доктор юридических наук Елена Новикова объединила в НКО ученых, издавших монографии по вопросам уголовных репрессий в сфере бизнеса. Среди экспертов Центра ― как раз член президентского Совета Тамара Морщакова, зампреды Верховного суда РФ в отставке Владимир Радченко и Виктор Жуйков.
В 2010-2012 годах Центр проводил дискуссии в Высшей школе экономики и на других научных площадках, организовал несколько публичных слушаний в Госдуме. Благодаря его работе в УК и УПК РФ внесены поправки, усложняющие формирование заказных дел против предпринимателей и ограничивающие взятие их под стражу до суда. Центр внес вклад и в создание (по инициативе Путина) института уполномоченного по правам предпринимателей.
Так вот, обыск в Центре производится в сентябре 2012 года, причем не только в самом офисе, но и по месту жительства его сотрудников-ученых. Из офиса и трех квартир изымают электронные носители, включая мобильные телефоны. А сотрудников вместе с Еленой Новиковой запугивают и берут с них подписки.
Ходатайство СК об этих обысках составили уже 11-й год курирующие дела «ЮКОСа», в том числе дело Ходорковского и Лебедева, зам руководителя ГСУ Следственного комитета РФ Валерий Алышев и старший прокурор Управления по надзору за расследованием особо важных дел Генпрокуратуры Валерий Лахтин. Необходимость обыска мотивируют следующим: 1) первый приговор по делу Ходорковского, Лебедева и других подтвердил «легализацию преступных доходов»; 2) в настоящее время этими денежными средствами управляют «их доверенные лица за рубежом»; 3) «с целью воспрепятствования производству по делу (второму) через зарубежные банки легализованные денежные средства перечисляются на счета общественных организаций и используются <…> для фальсификации доказательств и совершения иных действий, в том числе для финансирования заведомо ложных заключений специалистов под видом независимых общественных экспертиз».
И, конечно, ни капли не смущает ни Лахтина, ни Алышева, ни их руководство, что речь идет не о судебной, а о независимой общественной экспертизе. То есть даже если бы Ходорковский и финансировал российские НКО, критикующие приговор по его делу, все равно никакой состав преступления тут не складывается. Общественная экспертиза - не судебная экспертиза, «воспрепятствовать осуществлению правосудия и производству предварительного следствия» она ну никак не может. На то она и общественная: благодаря ей можно лишь подискутировать.
Ну, как могут «воспрепятствовать правосудию» выводы в рамках этой экспертизы того же Сергея Гуриева, оказавшегося ныне за границей? Цитирую (экономист анализирует аспект обвинения о том, что «ЮКОС», по мнению следствия, должен был на внутреннем рынке торговать нефтью по мировым ценам): «<…>«Моя изложенная ниже позиция основана на моих знаниях в области экономической науки и корпоративного управления. Я готов подтвердить нижеизложенную позицию под присягой. Я уверен, что мою точку зрения поддержит каждый эксперт, разбирающийся в современной экономической науке. <…> Хотя приговор неоднократно сравнивает трансфертные цены с рыночными, данное сравнение не вполне корректно: рыночные цены устанавливаются на внешнем рынке, в то время как трансфертные цены – это цены продажи добывающими подразделениями внутри страны. При этом рыночные цены на нефть внутри России не просто ниже, чем в Роттердаме или на Средиземном море – внутрироссийские рыночные цены не существуют. <…> В приговоре и других материалах отсутствует обоснование оценки уровня заниженности трансфертных цен. <…> Тем не менее, если предположить, что трансфертные цены были занижены, и что вертикальная интеграция была неполной – то есть у добывающих подразделений были внешние акционеры, которые не были представлены в перерабатывающих/розничных подразделениях – то занижение трансфертных цен действительно наносило ущерб данным акционерам. В этом случае, дело должно рассматриваться по иску пострадавших внешних акционеров – и должно классифицироваться как неправомерные сделки с аффилированными лицами и нарушение прав миноритарных акционеров, а не как «хищение нефти». <…> Вполне возможно, что использование заниженных трансфертных цен использовалось руководителями НК «Юкос» для снижения совокупного налогового бремени НК «Юкос». Однако, даже если такие действия и были противоправными, подсудимые уже были осуждены по этим обвинениям в 2005 г. и не могут преследоваться судом за эти же правонарушения во второй раз. <…> Итак, я могу утверждать следующее: <…> текст приговора не содержит убедительных доказательств вины подсудимых <…>».
И к таким выводам пришли и другие авторы экспертизы – специалисты из России, США, Германии и Нидерландов.
Комментарии