НЕКОТОРЫЕ ДУМКИ...

   Летний, жаркий, солнечный и безветренный день. Я сижу возле речки Рожайка с замутненной водой: цветом ржавчины. Она кажется  мне одинокой и заброшенной, потерявшейся между «полысевшими» пологими  берегами с редкими клочками хило растущей  травы и обезображенными «подарками» человека.

   Бросают в неё всё, что в руке или что под ноги попадется. Для человека она бесхозная, а ее хозяйка Природа тоже подустала и поникла от набегов отдыхающих. Они с топориками, чтобы дровишек из верб для готовки шашлыка нарубить. А что  могут противопоставить топорикам старые и молодые вербы. Разве что свои ветви и  стволы.

   Был случай. Срубывал парень ветки со старой вербы, а она, возьми, и рухнула на него. Решили: ствол прогнивший. Посмотрели: ствол здоров. Вот и думай, в чём же дело? Качели на ней были для прыжков в воду. Ребятишек и взрослых держала, а тут махнули топориком по веткам, и завалилась верба, словно от обиды и злости на человека…

   Глядя на помутневшую воду, которая кажется мне как бы «одряхлевшей», я невольно думаю. А ведь была она когда – то, наверное,   в силушке. Ломала крутые берега, принимала в себя ручейки и роднички, давала жизнь её обитателям: поила и кормила, а с годками  «постарела», сузилась, притихла  и, видимо, недолго ей осталось ещё жить: иссякнет и уйдёт в землю или солнце выжжет.

   И  судьба её подобна судьбе человека. Только век её более долговечен, чем человеческий.

   Куда бы я ни смотрел, а в голове одна мысль: всё стирается, всё изнашивается и человек тоже. Появляется на замену новое, но и оно подвергается той же участи, но не мирится человек с  мыслью о своем уходе.  Бьётся он за свою жизнь, хочется ему знать, а что же дальше за уходом, за его последним краем, а что дальше никто досконально не знает, а поэтому  выдумываем идеи, строим догадки, верим в них и живём с ними. А как же без веры? Без веры жить невозможно.

   Сижу я долго.  А куда спешить. В квартирные углы и закоулки.

   Ветви на деревьях не колышутся, листва не шелестит. Тихо. Все замерло, застыло. Словно, наступило безвременное молчание, и ничто уже больше  не откликнется в душе, но неожиданно и неизвестно откуда вдруг налетает легкий ветерок, завивая за собой небольшие кружевные  клубы пыли. Он теребит листья, начинает колыхать ветви. После легкого ветерка  поднимается более сильный ветер, небо начинает темнеть и  хмуриться, срывается раскатистый  гром, а вместе с ним и дробные капли дождя, а потом обрушивается  ливень. Такое ощущение, как будто вырвала природа из себя силу. Забурлило вокруг, словно обновление  пришло.

   Забурлило и в душе. Пропали невеселые и грустные мысли. Как новый мир распахнулся, «двери» словно открыл: входи человек, шагай, и ты увидишь, что не всё так, как ты иногда думаешь.

   После этих мыслей я стараюсь ставить точку, но через некоторое время точка расплывается в черное жирное пятно, в котором снова как бы исчезают цвета и краски окружающего. Появляются слова, которые  говорит словно другой человек, мысли, которые неизвестно откуда вылетают и не трогают мою душу.

И редко какое слово и мысли в таком состоянии пробиваются в душу, но если пробиваются, то так цепляют ее и образуют в ней такую «воронку», что в ней исчезает все, что я говорил до этого и о чем думал: безрадостное и безнадежное.

   Порой вплетаются в душу такие состояния, что  кажется: омертвел, остыл, что безразличием и равнодушием дышит душа, но душа, как и природа. «Вспыхнет» что – то в ней, был  случай, стоял я на бугре,  за спиной церковь, впереди поле с таким простором, что на меня грусть накатила, взглянул я на Солнце и словно солнечный поток ударил  в меня.  Исчезла грусть. Ожила душа, почувствовала дух радости  жизни, и уверен был  я в тот момент, что не потеряю  его больше никогда, но жизнь показала: проходит время и душа снова меняет свои состояния, как меняет их природа.

   Откликается душа  на любое движение природы, и ничто не проходит мимо неё.

    Ухожу я часа через два. Поднимаюсь по тропинке на бугре. Вниз спускаться легко, а вверх подниматься тяжело, но так всегда в жизни.

   Пробегают люди мимо друг друга. Кто-то катится вниз, кто-то карабкается вверх. И если бы можно было хотя бы на мгновенье остановить человеческую беготню, то какую картину можно было бы увидеть? Ужаснулись бы мы от такого скрученного клубка человеческих тел? Опомнились бы? Стали бы выпрямляться и чистить свои души? Думаю, что нет, а стали бы искать виновного. А скорее всего, спихнули бы это друг на друга и принялись бы за старое.

   На самом высоком месте стоит церковь, высвечивая позолоченными куполами всю округу, а в голове полон ворох мыслей. Они даже не спутались, а сцепились друг с другом.  Порой мне удается их разнять, помирить, а иногда грызутся они целый день, словно добить хотят то, что в душе осталось. Выколотить их кулаком не выколотишь. Нужно только ждать и терпеть. Иногда выпустишь из души ненависть или злобу, а они в ответ еще больше сцепятся. И становится от этого ещё тяжелее на душе. Так что же такое душа? Где она гнездиться? Пытаюсь распутать этот клубок, да только ещё сильнее запутываюсь. 

    Усложняет человек жизнь свою и поступками, и мыслями, и чувствами, и сам же запутывается в них.

   «Может быть, правы те, - думаю я, - которые на вопрос, что такое душа человека, не ковыряются в поисках её в человеке, не ищут что-то особенное в нем, что  является душой, не засыпают нас интеллектуальным мусором, а просто  отвечают:  душа человека это – ДУХ ЧЕЛОВЕКА. И то, что набрал, впитал в себя человек за свою жизнь, то и составляет его душу. А что за последним краем и существует ли он – это вопрос веры. И если ты пришел в этот мир, и хлебнул и горести, и радости, ты ухватил кусочек вечности,  кусочек своего мгновенья. Ведь человек не может, как ничего нового привнести в этот мир, так не может ничего и вынести из него».

======================================================================================================