Министр культуры и культура министра

Кто бы, чтобы ни говорил о Михаиле Швыдком и об Александре Авдееве, предшественниках нынешнего министра культуры Владимира Мединского – они, по крайней мере, отчетливо понимали одну простую вещь: культурой руководить нельзя. Да и невозможно. Стрелки часов мы еще можем двигать взад-вперед, а закатами и восходами солнца не поуправляешь; под них приходится подстраиваться – и нам, простым смертным, и даже министрам.

Господин Мединский этого не понимает. Он льстит себя надеждой, что сможет утилизировать культуру и направить оную в ту сторону, где ее ждет с распростертыми объятиями его начальство.

Встречаем по одежке

У него респектабельный вид. Костюмчики на нем ладно сидят. Говорит складно, предварительно отредактировав в голове фразу. Впечатление производит образованного и вменяемого патриота. Иногда он кажется излишне, до невозможности скромным человеком. Как, например, в разговоре с Владимиром Познером: «Я сам чуть-чуть писатель». И застенчиво потупил взор.

Ну, зачем такое самоуничижение для человека, который выдал на гора с десяток исторических исследований, зарекомендовал себя искусным полемистом в телевизионных ток-шоу типа «Исторический процесс», «Поединок» и успел побаловаться беллетристикой.

Его роман «Стена», имел читательский успех, получил одобрительный отзыв со стороны писателя Виктора Ерофеева… Кто-то отрекомендовал его «новым Пикулем». А один из журналистов взволнованно выкрикнул: «Не уж-то явился русский Дюма!». По логике вещей Дюму теперь следует называть французским Мединским.

И тем не менее…

И, тем не менее, такой большой успешный человек не побоялся признаться в зависти к талантливым людям, а также в некоторых своих слабостях. В частности в том, что ему не дался французский язык, что не умеет рисовать, что не научился играть на фортепьяно… Более того Владимиру Познеру признался, что он и ему завидует. И снова потупил взор.

…Скромен-то он скромен, но на вопрос другого писателя — Марселя Пруста (озвученного Владимиром Познером): «Если бы вы могли пообщаться с любым из людей, которые когда-либо существовали на Земле, одним, кто бы это был?» ответил просто, не жеманясь: «Христос».

На встрече с учеными НИИ, не жеманясь, заверил их, что он тоже как никак ученый, доктор наук. И жестко посмотрел в зал, поправив очки на переносице.

Парабола карьеры

Он действительно – доктор наук. И при этом дважды.

Парабола его карьеры необычайно извилиста. Вместе с тем неуклонно последовательна: ее кривая идет все выше и выше. И вы-ше-е-е-е…

…Крушение советской власти застало Владимира Ростиславовича на студенческой скамье в МГИМО, где был до геополитической катастрофы избран членом комитета ВЛКСМ института и вступил в ряды КПСС. Факультет, на котором он учился, выпускал специалистов по международной журналистике и информации.

По окончании ВУЗа сумел поработать в пресс-офисе посольства РФ в Вашингтоне, а затем в международных редакциях ТАСС и АПН. К этому времени относится начало его общественно-политической активности. Он становится одним из основателей Ассоциации молодых журналистов «ОКО». При этом пробует себя и на поприще частно-предпринимательской деятельности – основывает рекламное агентство «Корпорация «Я». Не оставлены, впрочем, в это сложное время и научные амбиции: будущий министр успешно заканчивает в 1997-м году аспирантуру при МГИМО, по специальности «политология», которая уже в ближайшем будущем ему очень пригодится.

Но до этого он наберется кое-кого аппаратного опыта, поработав советником по связям с общественностью в налоговой полиции (1998-й), руководителем Управления по связям Министерства по налогам и сборам. Это 1999-й год. И в том же году вступит на стезю партийно-политической деятельности – член Центрального Совета «Отечества» Юрия Лужкова.

Затем ответственные посты в партии «Единая Россия». Партийный лифт придал его возвышению заметное ускорение. И поднял на этаж: «Государственная Дума» четвертого и пятого созывов, где сначала он утвердился в качестве заместителя председателя Комитета по информационной политике (2004-й). И в том же году он уже – заместитель руководителя Центрального исполкома «Единой России» по информационно-аналитической работе. А еще и член президиума генерального совета «Единой России». С ноября 2011-го года он – Председатель Комитета по Культуре.

Важная ступенька, на которой, однако, задержался недолго, поскольку не прошел в Думу шестого созыва.

В начале 2012-го он ушел из Культуры, чтобы через несколько месяцев в нее вернуться, но уже в ранге министра.

Учености плоды

До нового назначения было еще пару важных вех в его биографии: достиг он степеней известных на поприще научной деятельности. В 2009 господин Мединский обрел степень доктора политических наук, а в 2011-м – доктора исторических наук.

…Вообще-то научные степени, присвоенные соискателям после того, как они нагуляли политический вес, всегда подозрительны. Так было при Советах. Так стало в годы, когда снова одна партия привольно обосновалась на всех уступах властной пирамиды. Может быть, не в той степени привольно, как прежде, но, все-таки.

Примечательно в этом отношении его чистосердечное признание в ответ на обличения в плагиате, замеченного в автореферате докторской диссертации:

«Когда я представил автореферат на свою диссертацию, на кафедре посмотрели и сказали, все, что вы написали, не годится. В конце концов, я плюнул, и сказал, напишите сами, что надо. Все эти стандартные формулировки, обороты так ужасно. В результате автореферат был переделан специалистами кафедры как надо, но получилось совершенно неудобоваримое чтиво».

Мало того, что неудобоваримое, так, оказалось, еще и не им самим писанное «чтиво». «Специалисты» сильно подставили будущего министра культуры. Но тут важно другое.

Я представил, если бы я попросил своих коллег написать автореферат за меня. Тут надо было стать либо начальником этих ребят, либо чем-то их заинтересовать. В любом случае, это было бы не совсем честно и отдавало подозрением в коррупционной сделке.

В отношении же собственно научной ценности самой диссертации, которая называлась «Проблемы объективности в освещении российской истории второй половины XV-XVII в.в.», первым настораживающим обстоятельством стало то, что она защищалась в непрофильном для соискателя учреждении – в Российском государственном социальном университете.

Вторым — научным консультантом был опять же непрофильный академик РАН социолог В. И. Жуков. Это тот самый ученый, который в

речи на конференции, посвященной историческому образованию, заявил, что «настало время реабилитации советского периода истории», и процитировал Оруэлла: «Кто контролирует прошлое, тот контролирует будущее», найдя в этом ироническом изречении «сокровенный смысл той миссии, которая возложена на историческое образование».

Заметим еще, что оппонентами соискателя стали историк-американист А. Ю. Борисов, профессор кафедры политологии и социологии РГСУ Б. К. Гасанов и специалист по эпохе русской революции В. М. Лавров. И все как на подбор непрофильные мужи.

Потому не такой уж и неожиданностью выглядело, когда за едва обнародованными трудами доктора потянулся хвост резких критических недоумений. И среди них упреки в плагиате оказались не самыми тяжелыми и обидными.

Гораздо серьезнее вот эта, например, претензия. Специалист по истории России XVII века Алексей Лобин, посчитал, что «мы имеем не научное исследование, а некий наукообразный суррогат на уровне курсовой (правда, весьма объемной) студента 1-го или 2-го курса. В основе диссертации лежит не современная методика, отличающаяся новизной, а полное незнание. Незнание реалий эпохи, незнание основ социально-экономического положения, незнание внешней политики Российского государства».

Далее приводятся многочисленные примеры ляпов, пренебрежения историческими фактами, игнорирования достоверных источников.

Еще более острой была реакция на его же книгу «Война». Рецензия, написанная историком Алексеем Исаевым, называлась «Три «А». Имелось в виду, что научное исследование автора опирается на три основания — Агитпроп, Ахинею и Алогичность».

Историк Никита Соколов: «С точки зрения профессиональной истории, то, что он (Мединский – Ю.Б.) пишет, — это чистое мошенничество».

Дальше не стану отнимать у читателя время, иллюстрируя примерами всех трех «А». Их легко найти в Интернете. Позволю предложить свое объяснение коллизии.

Обнаруженные ляпы – вовсе не ляпы, не ошибки, не невежество; это его принцип, который предполагает совершенно иной подход к описанию и объяснению нашего прошлого. И он его не редко прокламировал.

Так говорил Мединский…

Он ведь не однажды откровенничал, что считает себя в первую очередь пропагандистом, профессиональным пиарщиком, а историческая фактура, получается, ему надобна как материал. И в той же беседе с Владимиром Познером заверил телезрителей: «Я пишу не столько о том, что было или не было на самом деле, а о том, что мы думаем об этом и как это представление влияет на наше мировоззрение и поведение».

А еще прежде, до того, как остепенился, сделал несколько более шокирующих признаний:

"Факты сами по себе значат не очень много. Скажу еще грубее: в деле исторической мифологии они вообще ничего не значат. Все начинается не с фактов, а с интерпретаций. Если вы любите свою родину, свой народ, то история, которую вы будете писать, будет всегда позитивна…

…Я не являюсь ученым-историком, моя специализация иная, она закреплена в ученой степени доктора политических наук и практического специалиста по пиару и пропаганде. Если вы наивно считаете, что факты в истории главное, то откройте глаза: на них уже давно никто не обращает внимания. (По себе господин Мединский, что ли судит? – Ю.Б.). Главное – их трактовка, угол зрения и массовая пропаганда…

…Имея под рукой такую колотушку как телевидение, можно не самые убедительные выводы вколотить в головы, опустошенные сериалами, танцами на льду и прочей дребеденью".

Другой известный пропагандист высказывался на эту тему более сдержанно и туманно:

«Культурное государство должно обладать мужеством, чтобы с помощью регулярной поддержки искусства пролагать ему путь. Поэтому издавна было принято не предоставлять художника самому себе, а вмешиваться в производство продуктов художественной деятельности. И тем самым, обеспечивать художникам и искусствам материальную помощь, создавая им возможность достижения их идеальных целей» (Иозеф Геббельс. Из речи на собрании немецких кинематографистов в 1933-м году).

О «колотушке» применительно к киноискусству, к театру или к истории у этого министра пропаганды ни звука.

***

Впрочем, и агитпроповец Мединский в качестве министра уже не позволяет себе былых грубостей и откровений.

На публике почти не позволяет. От него уже не услышишь: «Сталин знал толк в идеологии и промывании мозгов. Сейчас все пущено на самотек, и КПД, естественно, ниже плинтуса».

Хотя один раз он, все-таки, сорвался. Это случилось на расширенном ученом совете Научно-исследовательского Института Искусствознания. Именно там, столкнувшись с непочтительным к себе отношением, он позволил себе пугнуть ученых 43-им годом. Они не испугались. Он покинул собрание с видом оскорбленной начальственной невинности.

Блицкриг в деле разгрома отечественного искусствоведения не удался.

Начинается, как я понимаю, ползучая фаза подавления взбунтовавшихся искусствоведов. Из министерства в институт спущен вместе со штатной единицей новый заместитель (в качестве комиссара?), заявивший с порога, что в искусствоведении он ничего не понимает и понимать не намерен.

Все так поняли, что заниматься он будет финансами, пропагандой и… искусствоведами.

…С одним из пермских журналистов Мединский, уже будучи в чине министра, поделился своим «субъективным методом оценки художественных произведений».

Он сказал: «Я просто задаюсь вопросом: «А я смогу так сделать или нет?». Сыграть, например, три аккорда — смогу. А вот сочинить песню «Yesterday” - уже не смогу. Намалевать что-то ярко абстрактное, может, и сподоболюсь. А вот пейзаж акварелью - это вряд ли. Этим и отличается искусство, пусть даже и массовое, от ремесленничества».

Вот и я задаюсь простым вопросом: «А может ли человек с такой научной репутацией в среде историков, с таким уровнем компетенции в сфере культуры, а также «в области балета», то бишь – искусства, и с такими пропагандистскими атавизмами и рефлексами быть министром культуры?

И это вопрос не к министру, не к премьеру, и не к президенту. Это вопрос, прежде всего, к нам, к тем, кто, так или иначе, причастен к художественному творчеству, к мастерам культуры. И уж позвольте перефразировать пролетарского писателя: «Кто мы – мастера культуры, или подмастерья министра культуры?»

P.S.

…Перед новогодними вакациями министр сообщил в прессе, что, руководя культурой, перенапрягся: не видит семьи, не видит детей, мало спит и неправильно ест, отчего сильно поправился и потому отправляется в Сочи бороться с лишним весом, катаясь на лыжах.