Пятнышки памяти №6

Прошли почти две недели калифорнийской жизни. Напор солнца и Тихого океана только входил в привычку. Беспредел удивления. Поиск работы. Пешие прогулки по городу без пешеходов. Особенно потрясали супермаркеты своим развратным обилием после ненавязчивых советских продмагов со свиной тушенкой.

Купить харчишки – проблема. Что выбрать, и что это такое? Мы читаем вслух этикетки и обмениваемся недоумением. Сзади голос: «Как вы красиво говорите по русски!»

Так в нашу жизнь вошла Вера и до сих пор не уходит, хотя расстояние – пол Америки, а ей за 80.

Вера Хендерсон – концентрат запутавшегося человека. Еще бы! В 13 лет немцы угнали ее из украинской деревни на север Германии, белой рабыней. Сначала повезло: она была похожа на Анну Нетребку – такая же жгучая брюнетка. Из украинской она попала в немецкую деревню, к пожилой одинокой паре. Те никогда такой брюнетости не видели, она стала для них куклой – одевали, холили, как собственную дочь. Пока не пришел инвалид-полицай и их устыдил. Веру отправили в деревенский заводец, где квасили капусту на всех. Спала на бетонном полу с крысами.

Потом пришли американцы, и в нее влюбился полковник из разведки, и женился! Разница в возрасте лет 30. Он - из старинной английской дворянской семьи. Родственники замарашку не приняли.

Закончила университет, родила дочь – помесь украинской простушки и породистого англичанина. Два метра росту и лошадиная челюсть.

Конечно загуляла. Нашла какого-то алкоголика. Ничего не получилось, но из развода вышла обеспеченой. В начале восьмидесятых разрешили навестить мать. Пришла в ужас – мать работала стрелочницей, ей отрезало ногу. Отец погиб на фронте. Мать жила в домике без всяких удобств. Это тогда Вера спросила нас совершенно искренно «Почему вы не убьете Брежнева?»

А потом дочь вышла замуж за маленького ливанца, теперь Вера не приняла зятя – он араб! Конец света! Мне приходилось ездить с Верой к ее дочери и зятю и примирять их. А он не пьет!

Вера работала в агентстве по путешествиям, объездила весь мир и окончательно запуталась. Наши приятели не выдерживали ее высказываний. Например, она убежденно считала, что проблема России в том, что нет словарей – негде посмотреть слово «свобода».

А к чужим мнениям надо относиться с уважением.

********************

В Кургане у меня работает группа из Красноярска. Звонит главный конструктор – проблема. Один инженер пропал. Прилетаю. Красноярцы на меня не смотрят – чего-то знают. После работы, естесно, за бутылкой раскалываются: Сережа Моторин (наш лучший инженер) шибко запил. В состоянии украл плащ-болонью в местном универмаге. Его поймали. Был суд, во время которого он выпрыгнул в окно и исчез. Курганская милиция в боевой готовности номер один ищет преступника. А его подцепила какая-то бездомная бабка, и теперь они скрываются вместе. Одно время ночевал под скамейкой в парке.

Меня ведут к Сереже. Где-то на задворках вступаем в переговоры. Он не мылся две недели. Согласен помыться в Тоболе за бутылку красного. Ведем в реку, она жутко холодная. Выдаем кусок мыла и наблюдаем рождение нового человека. Из реки, как из Иордана, он выходит новым – трезвым и чистым.

Держа бутылку, как пресловутую морковку, веду Сережу на станцию, покупаю самый дешевый билет до Красноярска и впихиваю в трогающийся поезд. У самого вагона Сережа отказался ехать, требуя три рубля. Вынужденно финансирую поездку. Поезд ушел, я звоню его жене, чтоб встречала.

Потом ребята рассказали, что жена уложила его в лечебницу...

Сергей Моторин был лучшим конструктором в красноярской группе. Изобретательный и необычно умный.

*******************

Тяжелые времена в международной нефтянке. Цены на нефть такие низкие, что вся индустрия на грани краха. Выживают только крупнейшие фирмы сокращаясь.

Нам удается пристроить новую буровую систему временно, на одну скважину в компанию Мобил.

Из Калифорнии впервые лечу в Техас. Середина лета. Выйдя из самолета в Хьюстоне задыхаюсь - такая влажность и мокрая жара. Парилка. Это после сухой пустыни южной Калифорнии.

Месторождение у черта на рогах – у самого побережья Мексиканского залива. Добираюсь туда с трудом, блуждая по районным дорогам. Попадаю во владение техасской вдовы. У нее гигантский кусок земли, на котором двести с лишним скважин. Она зарабатывает несколько тысяч в час.

Имение всё заросло субтропическим колючим лесом, через него не продерешься. Вдова не разрешает ни охоту, ни вырубку.

От вагончика бурмастера до буровой надо идти метров сто. У него кондиционер, конечно. Он сам сидит у местных мониторов – они передают со звуком, что происходит в разных местах установки. Стандартная поза – ноги в носках на столе, пара кофейных машин с луизианским черным кофием – сигара и кучка сигарных бычков.

Он работает 28 дней круглосуточно, а потом 28 отдыхает. Экономит силы, почти не двигается и много ест мяса. У него огромный живот и страшная рожа недосыпающего человека. Какая-то пористая. Он полностью отвечает и за людей, и за оборудование, и за план. И ему платят соответственно. Этих людей знают все в индустрии. У них обычно лет тридцать стажу.

Мне надо идти на буровую – выхожу наружу, едва могу дышать. Потихоньку тащусь. Задыхаясь поднимаюсь на пятиметровую высоту. Как люди могут работать в такой жуткой жаре да еще с раскаленным оборудованием?!

Еле добредаю назад, ложусь под кондиционер.

Ночь не приносит прохладу, жарко, но без солнца. Вся буровая в огнях. Лес вокруг буквально гудит от рева, криков, звона насекомых. Живность выходит на свет. На полу установлен двухметровый скоростной вентилятор – сдуватель жуков. Иначе работать невозможно, техасские жуки размером чуть не с ладонь. Ударят в лоб – шишка.

Проезжает вдова на огромной машине – проверяет не обижаем ли мы ее живность. Шарахаются олени. Мелькают жавелины – дикие свиньи. Где-то ревет медведь.

Спрашиваю у рабочих, как они выдерживают такую жару. Удивляются: постоянно пьют воду и мокрые от пота. Пот испаряется и охлаждает. Ходят с полотенцем на шее.

У меня все время было предобморочное состояние. Они прозвали меня «Спящей красавицей»

А через несколько лет судьба забросила меня в Хьюстон, и я прожил там 15 лет.

*******************

Через десять лет за бугром удалось, наконец, навестить родителей. Обойти КГБ. Было страшно, но интернациональную туристскую группу предупредили, и они готовы были встать грудью на нашу защиту.

Старались не выделяться среди бывших сограждан. Ехали в трамвае. Молодая пара вдруг обратилась к нам с обычным вопросом «как там?». Мы считали себя неотличимыми от толпы, а тут – на тебе! Спрашиваем, как они знают, что мы «оттуда?» Те объясняют, что у нас выражение лица, да и вся осанка совершенно непохожа на россиян.

На следующий день проверил – пошел в «Березку», а там у входа стоит мурло, внимательно всех оглядывает, и своих вышвыривает – нечего им делать в магазине для иностранцев.

Иду прямо на мурло, хотя давнишний задавленный страх еще там. Мурло смотрит внимательно-подозрительно, потом стушевывается и отступает в сторону.

Потом и я научился отличать иностранцев.

*******************

В глубинке Бразилии есть знаменитый водопад «Грамаду». Сверху ничего не видно, надо спуститься вниз по крутой деревянной лестнице. Долго спускаюсь, навстречу тащатся бразильцы, отдыхают на каждом пролете лестницы. Вокруг ничего не видно – тонкая водяная пыль, как туман от водопада.

Вдруг до меня доходит, что мне надо будет карабкаться наверх... и что я не уверен, хватит ли у меня сил... впервые в жизни возникло сомнение в себе... остановился. Подумал... и пополз вверх, так и не увидев водопад.

Один из ключевых моментов жизни, когда чувствуешь и принимаешь свои границы. Мне было тогда 62 года.